САМЫЙ ХУДШИЙ ДЕНЬ В ЖИЗНИ ИККИНГА

 

На заре в день начала Славного Похода Иккинг Кровожадный Карасик III одевался крайне неохотно. Пристегнул меч, выданный отцом, надеясь, что тот не будет слишком путаться в ногах. За спину, туда, где обычно носят щит и лук со стрелами, повесил лопату. От волнения овсянка не лезла в горло.

После долгих усилий ему наконец удалось вытащить Беззубика из постели, и они поплелись к Хулиганской Гавани. Там уже собралось почти всё племя.

Беззубик сидел у него на плече и сердито протирал глаза крылышком.

– Б'бе‑беззубик не Х'ХО‑ХОЧЕТ в П'по‑поход, – ныл он. – Дурацкая з'за‑затея. Глупая. Опасная.

Иккинг был с ним всей душой согласен, но всё‑таки сказал:

– Не беспокойся Беззубик. У ТЕБЯ же есть крылья. Если нападет Черепушик, ты просто возьмешь и улетишь.

– Да, но Б'бе‑беззубик боится крови, – хныкал дракончик. – Тебя разорвут на к'ку‑кусочки, а Б'бе‑беззубика с'с‑стошнит.

– Мне бы твои заботы, – вздохнул Иккинг.

Рыбьеног уже ждал их в гавани, сердито поблескивая очками. Его дракониха, Страхкорова, сидела возле его ног и мирно жевала.

Вокруг вертелись остальные мальчишки. Их драконы дрались или хлопали крыльями у них над головами. Несмотря на весьма реальную перспективу быть сожранными заживо, юные викинги веселились вовсю.

– Как думаете, кто победит, если Черепушик схватится один на один с Кровавым Крокозавром? – радостно вопрошал Кабанчик.

– КОНЕЧНО, Черепушик, – безапелляционно отозвался Бестолков. – Чего тут думать? Мой отец говорит, Черепушики – самые страшные звери на планете. Стоит ему только взмахнуть своим сверхдлинным когтем – и прощай, Крокозавр…

– Ага, – с хитрым видом возразил Кабанчик. – А если Черепушику привязать одну лапу за спину, что тогда?

– Идиоты, – возмущался Рыбьеног. – Идиоты! Меня окружают люди с водорослями вместо мозгов!

Кроме мальчишек, в десантном отряде на Остров Черепушиков числилось около пятидесяти взрослых викингов, все до одного – лучшие воины Стоика Обширного. Элвин, Бедный, Но Честный Крестьянин расхаживал среди них, шутил направо и налево, раздавал сердечные рукопожатия и хлопал каждого по спине.

Операцию возглавлял сам Стоик. Он громко отдавал приказы:

– Слушайте ВСЕ! Высадившись на остров Черепушиков, мы разделимся на группы по двое. Рассеемся по острову и пустим драконов вынюхивать сокровища. Обратите внимание – вам всем выдали свистки. Брехун, продемонстрируй, пожалуйста.

Брехун дунул в свисток:

Ф‑ь‑ю‑ю‑ю‑у‑у‑у‑у‑у‑ть!

– Услышав свист, вы сразу поймете, что кто‑то нашел клад. Как можно быстрее идите на звук и помогайте нести сокровище на корабль. ПОМНИТЕ – драконы днем спят, и вы можете шуметь сколько влезет, потому что Черепушики глухи как пробки. Однако старайтесь не наступать на них и помните, что у них очень острое чутье. Поэтому, высадившись на острове, НЕ ПУКАТЬ НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ! ЭТО ПРИКАЗ! Всем понятно?

Хулиганы торжественно закивали.

– Тогда вперед, – подытожил Стоик Обширный. – Слава или смерть!

– СЛАВА ИЛИ СМЕРТЬ! – взревели шестьдесят с лишним глоток.

И Десантный Отряд по Поиску Сокровищ на Драконьем Острове погрузился на корабль «Тринадцать счастливчиков» и на всех парусах двинулся к острову Черепушиков.

Взбираясь на борт, Песьедух Тугодум якобы нечаянно толкнул Иккинга. Тот упал на палубу, а Сопляк тоже нечаянно наступил ему на руку.

– Ах я, увалень! – сокрушался Сопляк, небрежно помахивая Спиногрызом. – Удачи тебе, Никчемный.

«Тринадцать счастливчиков» медленно вышел из гавани, рассекая густой туман, зловещей пеленой окутавший Внутренние Острова.

Часа через три‑четыре вдали показались призрачные очертания Острова Черепушиков. На Иккинга тотчас же нахлынул целый ворох панических мыслей: «Пойдем домой! Поворачивайте! ПРОЧЬ С КОРАБЛЯ.»

– Только не потеть, – приказал он себе, – а то Черепушики учуют запах пота. – Однако с приближением острова на него всё сильнее накатывали полны жаркого, тошнотворного страха.

По правде сказать, даже самые храбрые и болтливые из Лохматых Хулиганов притихли. Корабль все дальше углублялся в воды, куда их Племени сотни лет путь был заказан…

Ибо Остров Черепушиков был окутан зловещими легендами.

Черные утесы, будто изваянные из сросшихся столбов, и кроваво‑красная земля, казалось, шептали одно и то же слово: «Смерть».

И повсюду, словно творения безумного скульптора, громоздились высоченные груды моллюсковых раковин. Черепушики не умели ни летать, ни плавать и поэтому не могли покинуть пределов своего острова. Они давно уже сожрали всех мелких зверушек, рептилий и птиц, когда‑то обитавших здесь. После этого они стали питаться моллюсками, особенно береговичками, водившимися здесь в изобилии.

Нигде не было видно никаких признаков жизни. По склонам холмов не сновали кролики и мыши. С вершин утесов не кричали птицы. Но зато не было видно и Черепушиков. Однако по всему острову, насколько хватало глаз, зияли громадные ямы.

«Наверно, это их норы», – подумал Иккинг.

Таких огромных нор Иккинг никогда в жизни не видал. Некоторые из них были шире дверей Парадного Зала Хулиганской Деревни.

«Небось, внутри прячутся», – подумал Иккинг и судорожно сглотнул.

Стояла зловещая тишина. Не кричали звери. Не пели птицы, даже ветры стихли, потому что день выдался на редкость спокойный.

Раздавался только один звук – и он пугал до дрожи.

Вспомните, как скрежещет мел по школьной доске. От этого звука сводит челюсти. А теперь представьте себе, что этот скрежет усилен в тысячу раз. Такой звук получается, если одновременно точить сотню ножей о сотню камней, но только сейчас он был гораздо более громким и ужасным. Когда Иккинг осознал, откуда доносится это ритмичное «скрип‑скрип», все его нервные окончания задергались и затрепетали.

С таким звуком Черепушики в глубине своих нор точат о камни свои сверхдлинные когти. Иккинг знал об этой их привычке – она называется «сонная заточка» – но, естественно, никогда не слышал этого своими ушами.

Иккинг набрал в грудь побольше воздуха. «Что ж, по крайней мере, теперь ясно, что они спят», – подумал он.

Хулиганы обогнули на веслах чуть ли не половину острова, пока не нашли место, где можно было пристать к берегу. Они высадились в широкой открытой бухте, окаймленной всё тем же зловещим, кроваво‑красным песком.

Элвин, Бедный, Но Честный Крестьянин встал, чтобы произнести речь.

Все драконы на борту настороженно зашипели и зарычали.

– Я хотел бы пожелать всем присутствующим наилучшего викинговского счастья, – сказал Элвин, приветливо улыбаясь во весь рот. – К моему величайшему сожалению, я не смогу вместе с вами высадиться на Остров и принять участие в Походе. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, нежели высокая честь рискнуть жизнью в этом достославном предприятии. Но, хоть я и вымылся очень тщательно, мой запах всё же настолько силен, что драконы могут учуять его. И тогда вся операция окажется под угрозой. Лучше я останусь здесь и посторожу корабль.

– Он же сам все это з'за‑затеял, – прошипел разъяренный Беззубик на ухо Иккингу. – В'Ви‑видишь, о чем я говорил? О'о‑отброс О'о‑общества, да еше и т'т‑трус…

Стоик сочувственно похлопал Элвина по спине.

– Очень благородно с твоей стороны, Элвин, – громко прошептал он. (Говорить в полный голос было страшно, пусть даже Черепушики и не имеют ушей.) – Очень жаль, что ты пропустишь всю потеху. Ладно, ребята, подбирайте себе напарников, рассеивайтесь по острову, и если никто ничего не найдет, через час встречаемся на этом же месте.

Огневица, едва ступив на берег, тут же впала в золотоискательскую лихорадку. Она явно что‑то учуяла и теперь рвалась на запах. Ее хвост подрагивал от нетерпения, она поскуливала и пускала слюни.

– Чур, ЗА НАМИ не ходить! – заявил Сопляк и, на прощание больно лягнув Иккинга в голень, вместе с Песьедухом поспешил вслед за драконихой.

Иккинг и Рыбьеног стояли, выжидательно глядя на Беззубика, но у маленького дракончика предстоящая работа не вызывала ни малейшею энтузиазма. Он уселся па песок, задумчиво облизывая свой хвост. Дракониха Рыбьенога, Страхкорова, еще на полпути уснула под скамейкой на корабле, так что на ЕЕ помощь рассчитывать не приходилось.

– Ты что‑нибудь чуешь? – с надеждой шепнул Иккинг.

Беззубик принюхался.

– ФУ‑У‑У, – с отвращением проворчал он. – Протухшие б'бе‑береговички и п'пе‑печенные на солнце Ч'че‑черепушики… КАКАЯ ГАДОСТЬ! П'по‑пошли отсюда…

– Ну уж нет! – решительно возразил Иккинг. – Ищи сокровища. Золото. Драгоценности. Бриллианты и всё такое.

И лукаво добавил:

– Я уверен, БЕЗЗУБЫЙ ДРЁМ вроде тебя обладает лучшим чутьем, чем жалкое Кошмарное Чудовище.

Вспомнив наглость задаваки Огневицы, Беззубик оскорбленно надулся и принюхался еще раз.

– Б'бе‑беззу6ику н'не‑немножко холодновато, – с достоинством произнес он. – Но мы, Б'бе‑беззубые Дрёмы, не о'о‑обращаем внимания на такие п'пу‑пустяки. ВОН ТАМ и в'в‑вправду что‑то спрятано.

И он неопределенно махнул коготком куда‑то влево.

Иккинг обнажил свой Длиннорукий меч, и они тронулись в путь, стараясь ненароком не наткнуться на пробудившегося Черепушика.

Они брели по папоротникам высотой до пояса, по бескрайним зарослям вереска, таким же, как на родном Олухе. Однажды они наткнулись на отпечаток ГИГАНТСКОЙ лапы. Иккинг нагнулся и внимательно осмотрел его.

– Храни нас Один, – пробормотал он. – Эти Черепушики РАЗА В ДВА крупнее, чем я думал.

– Теперь уж точно нет сомнений, что в схватке один на один он одолеет Кровавого Крокозавра, – сказал Рыбьеног со слегка истерической усмешкой. – Великолепно, ко всему прочему я еще СХОЖУ С УМА.

Иккинга беспокоило сразу так многое, что сосредоточить свои страхи на чём‑то одном было трудно. Прежде всего НАДО было найти сокровище. Мало того, что он САМЫЙ худший на острове боец на мечах, но если он еще и не принесет сокровища, которое положено найти Наследнику, отец будет ОЧЕНЬ разочарован. А Иккинг не любил разочаровывать отца, хотя частенько доводилось.

А если сокровище найдет СОПЛЯК?! При этой мысли Иккинг похолодел.

Он с сомнением поглядел на Беззубика, решившего прокатиться на Рыбьеноговой лопате. В тренировках на Олухе дракончик не продемонстрировал особо обнадеживающих результатов. Однако не так давно в критической ситуации Беззубик проявил себя с самой лучшей стороны. Когда Иккинга проглотил Моредраконус Гигантикус Максимус, Беззубик храбро впорхнул в ноздрю чудовищу, и тот чихнул. Это спасло Иккингу жизнь. Значит, в маленьком дракончике и впрямь таились скрытые достоинства.

Может быть, Беззубик не только замаскированный Герой, но и обладает не ведомым никому Нюхом?! Может, он и вправду ЧТО‑ТО учуял? Может…

Беззубик задумчиво поковырял в носу, рассмотрел козявку на кончике когтя и проглотил ее. Потом он вспорхнул с черенка лопаты и повел процессию вперед, но в какой‑то странно‑бестолковой манере. Сперва он провел их по широкому кругу, затем ему захотелось по‑большому, и Иккинг едва успел поймать его, пока он не разбудил Черепушиков. Наконец дракончик уселся на травянистый пятачок на вершине небольшою холмика и задумчиво почесал за ухом.

– Н'на‑наверно, здесь, – рассеянно сказал он.

Сердце Иккинга заколотилось немного быстрее.

– Здесь? – уточнил он. Беззубик кивнул. Мальчишки достали лопаты и, от волнения забыв про Черепушиков, принялись копать.

Минут через десять напряженного копания они наткнулись на обширное захоронение моллюсковых раковин.

– Фрейя во фритюре! – проворчал Рыбьеног. – Сколько же береговичков жрут эти Черепушики! Небось, весь этот ХОЛМ сложен из раковин. Небось, и весь этот ОСТРОВ тоже сделан из береговичков… – Неожиданно лопата Иккинга наткнулась на что‑то большое. Иккинг затаил дыхание и копнул еще раз. Да, там явно лежало что‑то твердое и тяжелое. – Кажется, тут что‑то есть, – прошептал он.

Беззубик восторженно запрыгал.

– С'СО‑СОКРОВИЩЕ! С'СО‑СОКРОВИЩЕ! С'СО‑СОКРОВИЩЕ!– верещал он. – Ты станешь Г'ге‑героем! А Б'бе‑беззубик – Г'ге‑героем Среди Драконов! Ты станешь…

Иккинг нащупал край твердого предмета, ухватился за него обеими руками и что было сил п‑о‑т‑я‑н‑у‑л…

Из земли выворотилась гигантская раковина береговичка. Иккинг от неожиданности сел. Так он и сидел, глядя на раковину, когда откуда‑то издали послышался пронзительный свист.

Ф‑ь‑ю‑ю‑ю‑у‑у‑у‑у‑у‑ть!

– Никчемный, – проговорил Иккинг, уставившись на береговичка. – Я и впрямь НИКЧЕМНЫЙ! Вот уже во второй раз боги подают мне знак. Сначала они послали мне дракона втрое мельче, чем у остальных…

– Ничего не п'пo‑понимаю, – сказал Беззубик, заглядывая в яму. – Здесь же ПАХЛО м'ме‑металлом…

– …А ТЕПЕРЬ они послали мне гигантского береговичка.

– Самого большого береговичка, какого я видал, – благоговейно уточнил Рыбьеног. – Мне кажется, ты открыл целый НОВЫЙ ВИД.

– Великолепно, – саркастически усмехнулся Иккинг. – Племя будет в восторге. Они у нас такие большие ЛЮБИТЕЛИ ПРИРОДЫ.

На душе у него было черным‑черно.

– Береговичок, – говорил Иккинг, – какой бы он ни был БОЛЬШОЙ, он всего лишь МОЛЛЮСК. А никакое не СОКРОВИЩЕ! Что‑то я не слыхивал саг о Героях, которые открыли новую разновидность моллюска…

– Зато, – продолжал Иккинг, – я слышал, как НАСТОЯЩИЙ Наследный Принц Племени Лохматых Хулиганов нашел сокровище. ТОЛЬКО БЫ это был не Сопляк…

Они уныло побрели на беспрерывные трели свистка. Иккинг без конца повторял и повторял про себя последнюю фразу:

– Только бы это был не Сопляк, ТОЛЬКО БЫ не Сопляк, только бы, только бы, только бы не СОПЛЯК…