POV Тихон.

Выходные как на иголках... Хотя, если для кого-то и вправду эти дни - время, когда отдыхают, для меня же все иначе. Сегодня пришло «приглашение» в суд, куда я должен явиться через полторы недели по делу «о нарушении трудовых прав работника». Что весьма чревато для меня, ибо уволил я его по глупой причине. Сестра прислала смс о том, что меня ждет в скором времени «сюрприз», а это пугает, знаю я ее «сюрпризы», приятного мало. Еще и Гера так навязчиво маячит в каждой мысли. Постоянно. Безостановочно.

Это убивает, когда закрыв глаза - видишь его. Посмотрев в отражение оконное - мерещится он. Пьешь кофе, а в гуще напитка его облик всплывает. В цвете, в звуке, в голосе, во всем, во всех, везде – он мерещится, и это смахивает на помешательство.

В который раз за день пытаюсь усесться за столом, сосредоточиться на куче бумажной волокиты, но не могу. Не могу, блять, и все, мозги кипят, каждая клетка организма напряжена, нет никакого покоя. Ни грамма. Я с ума схожу уже. И спать не могу, и кусок не идет в горло, и сидеть осточертело. Мне неуютно, неудобно, тоскливо, я места себе не нахожу. Хочу его, сюда, к себе и на подольше. И дело тут вообще не в физике. Тут душа мается… Рвется, тянется к нему, ноет.

Попал. Кажется, хотя нет, уже не кажется, я теперь точно знаю, что влюблен. С присущим мне максимализмом, со свихнувшимися в конце мозгами и неспособностью абстрагироваться от этого чувства. Оно пришло. Вот так просто, в двадцать три года оно нахлынуло, неожиданно совершенно. Уж никогда бы не подумал, что я буду по кому-то так с ума сходить. Думать постоянно.

Хочу голос его услышать, увидеть наглые карие глаза, собрать в пригоршню его черные волосы и тянуть до боли, чтобы тот голову откинул, открыв мне алебастровую шею с причудливыми родинками. Вкус кожи его перекатывать на языке, смаковать. Дышать свежестью его туалетной воды вперемешку с природным запахом тела. Утыкаться в волосы, что напрочь провоняли сигаретами, облизывать пальцы, местами ободранные о гитарные струны. Гера…
Я уже изнываю в предвкушении завтрашнего дня, в предвкушении гребанного понедельника, когда его увижу. И эти два дня адски скучны без него. Пусть издевается, дразнит, подкалывает, доебывает, выводя из себя за считанные секунды. Но будет, мать его, рядом, хотя бы в зоне видимости.

- Да заебало все! – рыкнув загнанным зверем, бросаю врассыпную стопку бумаг, которые разлетаются по кабинету тотчас же. К хуям работу, мозги не пашут, я вообще не понимаю, что я читаю в этих договорах и сметах, актах выполненных работ. Как робот ставлю подписи, совершенно не читая, под чем. К хуям все, нет у меня сегодня сил на работу, их вообще нет, я наркоманом завтрашний день жду. Томительно… Жду эти губы, что в кривой усмешке манят, и мне так нравится смотреть, как кончик языка скользит по колечку и исчезает, дразня. Как курит он, словно целует бумажный фильтр. Бля… Срываю нетерпеливо галстук с шеи, отшвыриваю его на диван, схватив ключи и мобильник со стола, вылетаю из кабинета растрепанный и злой.

- Тихон Игоревич, что-то случилось?

- Убери в кабинете, - небрежно и даже грубо бросаю Инессе, которая явно не заслужила такого, но мне сейчас не до ее нежных чувств. Нервно жму по кнопкам в лифте, роюсь по карманам, ища сигарету и не найдя даже намека на нее, матерюсь сквозь зубы. Что за день, что за блядство-то, почему все к чертям летит?

…

Его нет. Ни на первой паре, ни на второй и, соответственно, на третьей тоже он не появляется. Заболел? Прогулял? Избегает меня? Смысл? Если сам с жаром отвечал на ласки, сам целовал, сам ласкал, стонал, кусая губы в кровь, чтобы не сдать нас, прижимался всем телом, и нагни я трахнуть его прямо там, у покрытой кафелем стены, он бы не остановил, так где же он теперь?

…

Где? Уже второй день нет его, а меня носит. У меня ломка, мне нужен он. Сейчас. Много. ГДЕ?

…

Среда. С самого утра решаю идти к нему. Плевать мне на учебу, на все плевать. Хочу успокоить расшатанные нервы. Просто, мать его, успокоиться, иначе за себя не отвечаю, мне плохо, мне жутко, дико, непонятно как, но это, сука, ненормально.

Наспех одевшись, выскакиваю во двор, прыгаю в машину и, вдавив педаль в пол, со скрипом шин стартую. От нервов уже третий день по пачке сигарет, если не больше. Как в малобюджетном фильме - все вокруг меня в движении, а я на месте ровно. Спецэффекты хуевые, да и смысла в картине ноль.

Застыл, как Тутанхамон, замурованный в гробнице. На светофоре. Сигналит сзади иномарка, зеленый свет уже секунд пятнадцать как горит, а я сижу. Нога словно онемела, закостенела недвижимая. Смотрю в одну точку, вперед, пепел с сигареты падает на темные джинсы, музыка, глупая бессмысленная попса орет из динамика. А по коже озноб бежит, глаза уже болят от того, что не моргаю, начинают слезиться. Я в прострации. В гребанной параллельной вселенной. В своих мыслях, да, блять, как вам угодно. Выпал. Вот так не вовремя, совершенно тупо выпал из реальности. И не спрашивайте почему, я сам не знаю. Со мной куча непонятной дряни творится эти дни, я, кажется, свихнулся из-за чертова брюнета, безумный стал, по мне Кащенко определенно плачет.

- Ты че встал, кретин? Движение тормозишь, из-за тебя уже пробка собралась! – орет пацан и стучит мне в окно, привлекает внимание, а мне похуй.

Нажимаю на газ, не разобрав вообще, какой там свет горит. Как в русской рулетке. Повезет аль нет.

Видимо, зеленый горел, раз доехал я без скрипа тормозов и череп цел. Громкий стук дверцы, писк сигнализации и дверь с домофоном перед носом. Давно выученные коды для каждой фирмы, ввожу бесчувственными пальцами, рывком на себя железную преграду со скрипом, вверх по лестнице к нужной двери и в звонок раз двадцать. Молчок, нет никого. Совсем нет… Барабаню какое-то время вручную. Все равно глухо. Нет его, понимаете? Нет.

Разворот и к дверям напротив. Пара секунд, и я в салоне, музыка льется из динамика, progressive, если не ошибаюсь, легкий, ненавязчивый, даже немного сонный. К двери кабинета, где Гера работает, за ручку дергаю - закрыто. Ну, пиздец и где теперь искать его? Номера я, идиот - не дал, у него не спросил, все на судьбу-суку надеялся. Зачем? Она давно мне фак показала и дергает за нити, как ей одной угодно.

- Вам помочь? – вежливо по плечу, легко, невесомо. Помочь?

- Где Гера? – поворачиваюсь, увидев парня, с которым сталкивался уже, когда здесь бывал, занятный поц, только не до него сейчас.

- Герман уехал, у вас по записи назначено?

- Куда уехал и насколько, мне нужно тату добить.

- Я могу предложить вам других мастеров, у нас есть двое свободных и один вскоре освободится.

- Мне нужен Гера, только он. И ты не ответил, когда он приедет?

- Мне неизвестно, на какой срок он уехал, - нарочито вежливо отвечает парень, хотя в глазах проскальзывает раздражение. Понимаю, я сейчас веду себя, как быдло последнее, а не хозяин крупной фирмы, который по идее должен быть собран донельзя, с вежливым лицом и хорошо поставленной речью.

- Держи номер, как только он приедет - звони, - быстро записываю на выдранном из ежедневника листке номер свой, оба номера, если быть точным, чтобы уж наверняка. Вместе с листом всовываю в руку купюру, довольно крупную. И получаю улыбку вполне довольную в ответ, вы мне скажите, непродажные есть хоть где-нибудь? Правильно, нет.

На свежий воздух, вывалившись из подъезда. Курю, присев на выстывшую лавку. Медленно моргая, пытаюсь собрать себя в кулак. Только вряд ли способен… Нужна выпивка и, определенно, секс. Причем плевать с кем, как и где, просто надо. Стереть с тела ЕГО. Смыть. Заместить другими ощущениями. А вдруг поможет? Как панацея.

…

Не помогло. Стало еще более мерзопакостно на душе. Никогда подобного не ощущал, чтобы вот так противно от самого себя. Не прошло и десяти минут, как я выскальзываю из постели, бросив того, кто так опрометчиво подставился в надежде на будущее развитие. Глаза у нее всегда искрились при виде купюр, а-ля лямур-тужур. Бесит. Все бесит, и вообще не секс, а издевательство какое-то, я еле кончил. А как прекрасно все начиналось-то. И возбудился от мимолетной ее ласки, стоило в глаза карие взглянуть, да черный длинный хвост, что собран на макушке, на кулак намотать и заткнуть грубым поцелуем, кусая губы. Мне, собственно, плевать было на эмоции ее, я эгоист в постели, всегда и со всеми, кроме него, как оказалось. Никто все равно не жаловался никогда. Тело с толстым кошельком все изъяны искупает, так проще - и я их понимаю. Заикнулась - и прощай повторный трах с бесплатным приложением хорошего ужина или милой безделушки.

Домой. Падаю в постель в одежде, надеясь, что вырубит мгновенно, но не везет. Уснуть я не могу, потому, скинув лишь рубашку и обувь, цепляю рукой пульт и включаю плазму, висящую на стене. Щелкаю по каналам беспорядочно и натыкаюсь… на музыкальный канал. Прямое включение? Концерт в полночь? Интересно, кто же там завывать-то будет?

- Вечер добрый, добрый вечер! Точнее уже ночь. Я рада приветствовать вас сегодня здесь, на премьере альбома всеми любимых ***!

Удачно я попал… На гастролях он, значит, раз включение прямое, хотя тут и наебать могут. Девушка-ведущая откровенно бесит, щебечет долго и муторно. Обещает, что солист скоро даст интервью, а следом и гитарист, и басист, и остальные, а после вообще все вместе. Жду, постукивая пальцем по пульту. Долго жду, злясь на гребанные спонсорские рекламы. Решаю взять что-нибудь перекусить и выпить. Все равно спать не хочу, а когда последний раз ел, не помню. Пока хожу на первый этаж за едой, пропускаю песню или две, на это плевать, главное интервью не просрать.

- Привет, Фил! – восторженно начинает Элла, Мила, не помню, короче, как там ее. Мне откровенно похуй на ведущую, мой взгляд прикован к Гере, который стоит, ухмыляясь смотрит в камеру, а создается ощущение, что на меня он смотрит, на меня! А не в гребанный объектив.

- Привет, Эл, - целует ее в щеку, смахивает челку с глаз.

Выглядит он потрясающе. Майка висит на честном слове, вся драная-передранная. С кривыми надписями. Цепочек на шее навешано разной длины штук пять, не меньше. Тонкие, с дурацкими кулонами. Еврейская звезда, распятье и просто бляшки железные. Сомневаюсь в том, что железо носить он будет. Это стопроцентно золото, платина или серебро на крайняк. На голове беспредел, вокруг глаз обводка ярко-черная, ногти накрашены. Глазами бегает от камеры к ведущей, улыбается. Ждет вопрос. А меня уже колотит, от одного его вида трясет, как в ознобе. Понимаю, что скучаю, не видел же почти неделю. Тоска зеленая грызет, как крыса. Все спиралью внутри закручено, напряжено, скоро рванет… Точно не выдержу. Узнать, что ли, где концерт у него и рвануть, послав все нахуй. Посмотреть на эту вакханалию вживую. Послушать, как хрипло он терзает микрофон, от шепота до крика.

- Тексты ваших новых песен, всего альбома в целом, в этот раз очень проникновенны. Нет привычной для всех агрессии, нет хлестких слов, все вполне сдержанно, даже нецензурной речи нет вовсе, это так не похоже на тебя. Почему?

- Мы решили, что этот альбом будет немного другим. Ты знаешь, тексты мы писали все вместе. Садились на репетициях в круг, и каждый предлагал свою строчку. Потому можно смело сказать, что данный альбом - своего рода исповедь каждого из нас. Альбом вобрал в себя наши переживания, настроение, он впитал нас самих, - оказывается, умеет Герман разговаривать долго, содержательно и красиво. Поставленный голос, чуть больше хрипотцы, чем в реале, легкая улыбка, жестикуляция не бурная, все ровно как надо, все в меру.

- Ты знаешь, это круто. Нет, по-настоящему здорово, что вы, ребята, открыли души нараспашку для своих слушателей, - кивает и чуть сводит брови ведущая, показывая свое понимание и крайнюю степень сосредоточенности. – Как тебе здесь сегодня?

- Хорошая атмосфера. Мы здесь уже второй раз выступаем, и я надеюсь, что не последний, - смеется и прокашливается, я бы сказал, даже заигрывает. Он другой там, по ту сторону экрана. Совсем не тот, кто был в моих объятиях.

- О, я тебя умоляю, последний? Фанаты вас так просто не отпустят, даже если вы того захотите. Ведь так? – спрашивает у толпы, и камера теперь снимает пищащих и выкрикивающих без разбору девчонок и редких парней. Скользит по толпе, показывая, насколько много народа за оградой, и это далеко не в зале съемка, а, судя по всему, у входа. Там что-то масштабное, возможно, не только они выступают.

- Я вижу на твоей руке золотую цепочку! Ты ведь не любишь желтое золото, много раз сам говорил, что изменилось? – берет его руку в свою и подносит к камере, а там… там моя цепочка, та, из-за которой спорили мы не один день, и я, по правде говоря, требовал ее назад из вредности, она мне не особо-то и нужна, просто как предлог зацепить его лишний раз. А тут он с ней, не снял… Не до конца понятные ощущения, но точно приятные.

- А это, - загадочное улыбается и бросает взгляд в камеру, а я снова на себя все примеряю, цепляюсь за контакт глаз через плазму. Я вижу тебя, вижу… Ты только говори, мне, правда, похуй уже о чем, просто говори и чаще смотри на меня. Мне это нужно.

- Это… - ждет ответа девушка, подталкивая его. Гера, хитро посмотрев на нее, прокручивает цепочку по своему запястью, подцепив пальцем. Облизывается, словно вспоминает что-то, хмыкает себе под нос, а после обращает взгляд на нее.

- Это можно сказать… подарок.

- От девушки?

Смеется в ответ, так заразительно, что и я улыбаться начинаю. Ага, подарок, и о, да, от девушки, так точно, цыпочка. Бьешь прямо в яблочко. Отпиваю сока и делаю еще громче. Телик уже орет на весь этаж, хорошо, что прислуга спит на первом, не разбужу.

- Значит, от девушки, - делает вывод ведущая.

- Пусть будет так, - не отрицает, но и прямого ответа не дает. Хитрый, но их так и учат отвечать - уклончиво, полуправдиво, интригующе.

- Спасибо тебе за то, что поговорил со мной, до скорого, - машет ему, когда он начинает пятиться. Гера подмигивает девушке и подходит ближе к ограде, ставит автографы, фоткается, позирует. Он просто… блять, отпадный. Шикарный. Горячий. Лукавый взгляд, полуулыбки и раскрепощенное поведение. Он и обняться может и чмокнуть в щеку. Позволяет себя трогать, да и сам руки тянет куда надо, смеется, шутит, что-то говорит. Общается очень дружелюбно, словно это и не он вовсе…

Песня за песней. Нота за нотой. Слово за словом. Все в сердце, прямо в душу. Под кожу, в кровь и по запястьям. По венам, в пульсе. Слежу за ним, за каждым движением, реагирую и на хрип, и на шепот. Его крик закладывает уши, динамики орут, музыка довольно резкая, дерзкая, грубоватая гремит так, что окна подрагивают, а я жалею, что не там, что не возле сцены. Не имею возможности смотреть неотрывно лишь на него.

Но меня рвет и так, возле плазмы. Он как сгусток тьмы, как чертов демон. Соблазнителен и тягуч. Его вставляет, откровенно вставляет все, что происходит, глаза мутные как под кайфом, челку небрежно скидывает с лица, майку уже стянул, сверкает белизной своей кожи. Приятными рельефами, природная подтянутость, хоть и худоват он, ребра виднеются. Красив. Безумно…

После окончания концерта интервью у всей его группы, Макс стоит с ним в обнимку, иногда что-то спрашивает на ухо, а я сижу, скрипя зубами и ревную. К тому, как улыбается Гера ему в ответ, как близко они, как соприкасаются. Так и хочется пачку сока запустить в телик, и заорать: руки убрал нахуй, не твое! Да не могу, плазма не виновата, да и не услышит никто вопля моего. Распсиховавшись, вырубаю. И плетусь на кухню поставить недоеденное, а после в душ.

Уже помывшись, понимаю, что идиот, и надо было досмотреть, теперь я даже не узнаю, о чем их спрашивали, и что те ответили.

А время позднее и спать надо бы, но сна ни в одном глазу.

...

Опять сонный и измученный на учебу, с последней пары сваливаю без зазрения совести, не держит ничего, все равно оценки будут идеальные по тому предмету. Домой, а после в офис, где выясняется занятная штука. Оказывается, сестра моя снюхалась с работничком, который в суд подал. Сидят они теперь передо мной, довольно улыбаются во всю свою акулью челюсть. Мол, давай, предложи нам то, от чего мы не откажемся - и будем в расчете. Шикарно, да? Я не на работе, а в террариуме, походу.

- Свободны, оба, нам не о чем разговаривать, встретимся в суде.

- А вот это ты зря, братик, - если первые слова были наигранно мягким, приторно-сладким голоском, то последнее она буквально выплюнула.

- Как знать, как знать… - в тон ей отвечаю, понимая, что дело не выиграю, когда у руля такая гарпия стоит, но, увы, не это сейчас меня волнует…

-17-