Москва‑колбаса

 

Изначально не я собирался создавать сеть ресторанов. Питерский ресторан открыл отчасти для продвижения бренда пива, мечтая запустить потом полноценный завод, отчасти для СЕБЯ – чтобы было, куда сходить после работы с компанией. Но потом СЛУЧАЙНО выяснилось, что это бизнес. И неплохой. Я стал встречать многих москвичей, полюбивших ресторан на Казанской улице в Питере. Конечно, открывать ресторан в Москве было страшно и дорого. Питерский бизнес не привык к таким ценам на аренду – 40 тысяч долларов в месяц за помещение, если я правильно помню, против восьми тысяч в Питере. Я сомневался, но чем больше слышал положительные отзывы от москвичей, тем ближе подходил к решению всё‑таки открыть ресторан в Москве. И в 2000 году, когда кризис немного рассосался, я решился прийти на эту территорию.

Я сразу почувствовал контраст с Питером – везде сплошное вымогательство. Дай‑дай‑дай! Могу только представить, что творится в крупных инвестиционных проектах. Москва устроена совершенно по‑другому, чем Питер. Каждый шаг стоит денег, всё обложено данью. Вот вам Византийская империя, столица нашей родины Москва. В других городах, где мы открывали рестораны, ничего подобного не было. Но чего можно ждать от города с застоявшейся кровью? Которым уже 20 лет управляет один человек, а его жена, единственная в стране женщина – долларовый миллиардер, входит в число богатейших людей России. Ни в одном цивилизованном государстве такое невозможно. Там чиновник как минимум бы ушёл со своего поста, а как максимум – пустил бы себе пулю в лоб.

 

Московский ресторан «Тинькофф» в 2001 году я делал, не жалея инвестиций, чтобы пресыщенная столичная публика осталась довольна

 

Вернусь к ресторану. Он открылся в Москве в конце 2001 года. Полностью ресторан обошёлся мне в два миллиона долларов, плюс через год мы выкупили помещение, что, как вы понимаете, стало очень хорошей инвестицией, учитывая рост цен на недвижимость.

Люди ходили в Проточный переулок, пили пиво, им нравилось. У меня побывали все – от Владимира Жириновского до Вагита Алекперова.

Я стал чаще бывать в Москве, можно сказать, переехал в этот город, если так можно сказать о человеке, который старается не проводить больше нескольких недель в одной стране.

Но за все эти годы я так и не смог полюбить этот город, так что согласен с песней, которую поёт про Москву Богдан Титомир – «Москва – говно».

Город мне совсем не нравится. Для меня Москва – большой офис, огромный, местами комфортный, но… офис, а не дом. Когда я прилетаю в Шереметьево или Внуково, мой внутренний переключатель автоматически становится в положение «работать», а как только сажусь в самолёт, чтобы из Москвы улететь, возвращается в положение «отдыхать».

Город не приспособлен для семейной жизни, это антидетский город. Я понял это после того, как в 2001 году мы с Риной и детьми пришли в ресторан «Шинок». На нас смотрели, как на врагов народа. В лице путаны, сидящей «нога на ногу», читалось: «Чего ты сюда припёрся со своими детьми?» В этом – весь город, не созданный для жизни.

Здесь в выходные всегда проблема, где погулять. За город? Нужно часами выезжать и так же долго возвращаться. Пригороды? Тут новодел, усадеб нет, ничего не сохранилось. Разве что в парке Покровское‑Стрешнево зимой хорошо. А вообще в Москве гулять негде. На Патриарших или Чистых прудах можно круг дать, но не больше.

Москва – город с совершенно дикой архитектурой. Посмотрите на Ходынское поле. Это эклектика – круглые, квадратные, аляповатые дома (самая богатая женщина России, кстати, построила). Полный абсурд – было же чистое поле, что мешало сделать, как во всём мире, перпендикулярные и параллельные улицы, нормальные человеческие дома, парки, где можно гулять?

Я туда поехал в гости, еле понял, как добраться. Все ходынские новостройки, которым пять лет от роду, выглядят, как будто им по 50. Главный архитектор Александр Кузьмин – это отдельная песня. Почему он самоотвод не возьмет? То, что он натворил, мягко говоря, ни в какие ворота не лезет.

В Питере идёт дискуссия вокруг газпромовской башни, которая может нарушить гармонию города, но посмотрите на Москву – она просто переломана через колено, растоптана и оплёвана.

Да, Москва напоминает Нью‑Йорк. Да, здесь есть динамика. Да, это удобное место для зарабатывания денег. Но жить тут совершенно невозможно. Поэтому люди отправляют детей учиться за границу, даже московские чиновники, сами не верящие в этот город. Гиблый город, ещё Булгаков писал, что москвичи – нормальные люди, но квартирный вопрос их испортил. В конце концов, Воланд прилетел не в Петербург или Новосибирск, а именно в Москву. Дьявольский город.

Почему я такой злой? Да потому что в момент, когда писал эти строки, я уже четыре недели находился в Москве. И на следующий день, к счастью, улетел в Дубай. У человека нормального есть дом и есть офис. Для меня вся Москва – офис. К сожалению, Лужков и его соратники сделали так, что долго жить в Москве нельзя. Как можно осуждать бизнесменов, да и самих чиновников, отправляющих свои семьи жить за границу, если условий для жизни здесь нет? Это крупный чиновник может сделать себе маленький Сингапур в Подмосковье – гектаров на 100 загон с полями, лесами и живностью. А обычный человек?

 

Ресторан в Нижнем Новгороде площадью 1300 квадратных метров я открыл 26 сентября 2003 года. Слева – Йост Воксманн, у которого я покупал пивоваренное оборудование для своих ресторанов

 

Я люблю Питер, НЕ ЛЮБЛЮ Москву и в целом хорошо отношусь к другим крупным российским городам. Новосибирск, например, – очень уютный город, хотя и большой. С инфраструктурой там, конечно, проблемы, но город интересный и для жизни приспособленный. Мне он нравится, несмотря на то, что меня там попытались не пустить на открытие собственного ресторана в январе 2003 года.

В Самаре мой ресторан на 275 мест открылся чуть раньше, чем в Новосибирске, – в ноябре 2002 года. Я его создал в партнёрстве с местным ресторатором Александром Терентьевым, предложив ему 25 процентов за то, что он помог мне освоиться в городе, познакомил с элитой. Вскоре это был один из самых наших успешных ресторанов – видимо, потому, что в этом убитом с инфраструктурной точки зрения городе живут очень хорошие люди.

Почему‑то в Самаре и Питере люди похожи, как братья. У них совершенно одинаковый менталитет. Люди дружат, ходят друг к другу в гости. В Москве же привычки ходить в гости нет; а если тебя зовут, значит, надо по бизнесу что‑то «перетереть». Так что москвич – особый человеческий вид, причем тяжёлый.

Ну и лучшие, самые красивые девушки страны живут в Самаре. Я не знаю, почему, что там случилось, какого рода произошёл взрыв – экологический или демографический, но они там ВСЕ КРАСИВЫЕ. Их там СТОЛЬКО! Это тот случай, когда количество очень хорошо преобразуется в качество.

К началу 2003 года у меня было уже четыре ресторана, и я ездил по разным городам – смотрел на уровень развития рынка, готовность города к открытию нашего ресторана.

Очень добрыми словами вспомню Нижний Новгород. Интересный город, интересные люди, с удовольствием там бываю.

Казань – самобытный город. Могу сказать теплые слова о руководстве города. Несмотря на некоторые восточные прибамбасы, они делают всё рационально и качественно с точки зрения привлечения инвестиций. За некий ориентир, эталон в Казани взяли Дубай – там хоть и есть финансовые проблемы, но отрицать то, что они совершили революцию в инфраструктуре, глупо. Хотя они и переусердствовали.

И премьер‑министр Татарстана Рустам Минниханов, и люди в мэрии Казани – на правильном пути, они создали дружественную для инвесторов обстановку. Всё понятно и предсказуемо, а это критически важно для инвесторов. Правильно, что Минниханова в начале 2010 года назначили президентом Татарстана вместо Минтимера Шаймиева.

Ощущения же от их соседа – Уфы, где мы тоже открыли ресторан, – у меня менее позитивные. Там больше бардака. По крайней мере так было в 2003 году. Возможно, к 2010 году президент Башкирии Муртаза Рахимов и улучшил инвестиционный климат.

О Екатеринбурге у меня воспоминания яркие, открытие нашего ресторана там прошло «весело». Губернатор Свердловской области Эдуард Россель познакомил меня со своим заместителем, и мы полагали, что проблем с властью там не будет. Но! Welcome to modern Russia! Кто мог знать, что между главами администраций города и области отношения натянутые. А наш местный менеджер с мэром вообще никаких разговоров не вёл – это его упущение. Мы привезли Михаила Боярского, Леонида Ярмольника, Игоря Корнелюка, «Мумий Тролль», De Phazz… И в самый разгар выступлений кто‑то просто вырубил свет, а начальник электросети уехал на дачу.

Мы не могли просто так взять и разойтись. Сначала зажгли кучу свечей. Потом договорились с военными и подогнали к зданию два генератора. В итоге всё закончилось хорошо. Мораль сей басни такова: никогда не сдавайся, всегда ищи выход, создай хорошую команду, которая поможет тебе в борьбе. До сих пор в городе помнят открытие нашего ресторана, и это очень хорошая реклама для него. Недаром ресторан в Екатеринбурге – один из лучших в сети.

Хорошие ощущения у меня остались от Чувашии. В 2003 году я хотел купить пивоваренный завод в Чебоксарах (об этом подробнее – в следующей главе) и, когда ехал в машине с президентом Николаем Фёдоровым, в первый и последний раз в жизни видел, как гаишники отдают мне честь.

Ещё хочу выделить Владивосток – я и не думал, что открою там ресторан. Это город свободных людей. Хотя по видовым характеристикам он похож на Сан‑Франциско, я бы сравнил его с Петербургом – по ощущениям, по ментальности людей. Хорошо, что в связи с саммитом АТЭС там строят мосты, дороги, Дворец конгрессов. Если этот красивейший город развить, он станет туристической Меккой как для азиатских, так и для российских туристов.

 

Открытие ресторана в Нижнем Новгороде посетил полномочный представитель президента Сергей Кириенко с супругой

 

Со свойственной мне прямолинейностью заявляю: Камчатка–это лучшее место в России. А может, в мире. Ничего подобного я нигде не видел: вулканы, гейзеры, сопки, снег, резкие перемены погоды. Мы ездили в группе с французами, немцами, американцами заниматься фрирайдом. Все были в шоке – зимой можно купаться в гейзере, как в джакузи. Совершенно уникальное место, и, слава Богу, мы не продали его вместе с Аляской.

Мне нравится бывать в Сочи, в Красной Поляне. Кататься там на подъёмниках я не рекомендую, но, с точки зрения фрирайда, это одно из лучших мест в мире как по качеству снега, так и по крутизне склонов. Недаром там проходит этап Кубка мира по фрирайду, и лучшие спортсмены цокают языком: «Да, это место действительно крутое». Наверное, Сочи теперь будет инфраструктурной столицей России – всё‑таки к Олимпиаде‑2014 мы просто обязаны все сделать хорошо.

В России много прекрасных, красивых мест, где живут прекрасные люди. Но экономика у нас перевёрнутая. Всё в центр, всё в Москву. Это очень несправедливо и неправильно. Так что никаких вопросов о том, почему в России не любят москвичей, у меня быть не может. Что говорить, если даже Питер серьёзно уступает Москве в деньгах. Особенно хорошо это видно по амбициям менеджеров: московские просят столько, сколько питерским даже в голову не придёт.

При этом питерские менеджеры часто сильнее московских. Люди из Петербурга лучше работают. Мы более эффективные, менее зашоренные. Можно посмотреть на бизнес‑карту, на политическую карту, на шоу‑бизнес. Мы видим, что Питер всех сметает. Объясняется это очень просто: с одной стороны, это столица; но, с другой стороны, денег меньше, и чтобы их заработать, нужно приложить намного больше усилий. Это похоже на тренировку боксеров: один с гирями тренируется, а второй – без. Поэтому мы эффективнее, чем менеджеры из других городов.

То же самое можно сказать про артистов. Шнур за 100 долларов пел, через всё прошёл. Или «Мумий Тролль» из Владивостока: пришёл, увидел, победил. Я считаю, что региональные амбиции – это всегда хорошо. А в Москве можно петь одну песню или продавать средний товар 20 лет и иметь успех. Рынок такой – разбалованный.

Конкуренция в Москве очень специфическая, а в некоторых сферах вообще отсутствует. Просто сужу по своему ресторану: какое‑то время конкуренции почти не было, и ресторан очень хорошо зарабатывал. Через несколько лет прибыль уменьшилась, и только во время последнего кризиса ресторан начал страдать. Во‑первых, люди стали меньше развлекаться. Во‑вторых, много подобных ресторанов наконец‑то пооткрывалось в Москве. Московская публика более искушённая и менее преданная. Она любит пробовать новое, ищет лучшее, поэтому получить постоянных лояльных клиентов сложнее. Москвичи всегда ищут получше и поновее, а в Питере люди десятилетиями ходят в одни и те же рестораны. Это европейская местечковая ментальность. Моё лучше, и точка!

Кстати, экономика ресторанов в Москве совершенно нерыночная. Их открыли очень много, а посетителей‑то не прибавилось, особенно с кризисом. При этом в рестораны вкладывают миллионы долларов. В Америке или в Европе заведениям с таким объёмом инвестиций грозит однозначное разорение. Там рынок работает.

В Сан‑Франциско каждый день открывается и закрывается по одному ресторану. То есть невозможно посетить все рестораны, даже если каждый вечер ходить в новый. И если ты видишь, что вечером ресторан заполнен на 80 процентов, значит, есть шанс, что он скоро закроется – издержки такие, что ты не можешь позволить себе держать незаполненный ресторан.

А у нас рестораны годами пустые стоят. Почему? Для владельца это не бизнес, а статусная вещь. Или способ занять жену. Или место, где можно спокойно посидеть. Ресторан генерит запланированный минус. А когда есть такие «нерыночные» игроки, то, понятное дело, нормальному бизнесмену, желающему заработать, будет трудно. Поэтому не рекомендую сейчас открывать рестораны в Москве.

Вот Арас и Эмин Агаларовы открыли осенью 2009 года в Москве ресторан Nobu (первый Nobu основали когда‑то Нобу Матсухиса и Роберт де Ниро). Мы пришли туда пообедать с семьёй – и кроме нас там никого не было. Тревожный звонок, но это уже нынешнее время и пресыщенная Москва. А тогда, в конце 1990‑х – начале 2000‑х, мои рестораны принимали на ура почти во всех регионах.