Официальное установление и охрана государством

Сущностным качеством права является официальное установление (санкционирование или создание) правовых норм государством и охрана их государственным принуждением.

Правовая норма существует с момента ее признания или создания и объявления обязательной государством. Норма действует до ее официальной отмены или до разрушения создавшего ее государственного строя.

Нельзя согласиться с мнением о возможности "фактической отмены" правовой нормы. Если правовая норма долгое время не реализуется в правоотношениях, а противоречащие ей деяния (правонарушения) не пресекаются и не караются, но сама норма официально не отменена, она остается действительной и действующей нормой*(110). История Древнего мира и Средних веков знала немало случаев, когда в судах доказывалось существование старого, забытого, но не отмененного правового прецедента или обычая и на его основе решалось спорное дело. Судебная и конституционная практика современной Великобритании знает немало решений, принятых с учетом правовых прецедентов, имеющих вековую давность.

Обязательность правовой нормы означает ее защищенность государством, возможность применения мер государственного принуждения в случае противоправных деяний.

С точки зрения логики норм связь права с государством наиболее непосредственно выражена именно в установлении мер государственного принуждения, применяемых к нарушителям правовых норм. С этим связано долженствование особого рода: правовые нормы отличаются от нормативных суждений науки (фактических утверждений) тем, что представляют собой предписания, общеобязательные "модели поведения", а не констатацию наличных фактов. От фактического утверждения норма отличается функционально: "Основная задача нормы не в описании определенного поведения или результатов этого поведения, а в предписании поведения"*(111).

Каждая правовая норма определяет правило поведения в неразрывной связи с условиями его реализации и мерами принуждения к соблюдению; соединение этих элементов, атрибутов правовой нормы образует, как известно, ее структуру: "если - то - иначе" (гипотеза, диспозиция, санкция). Эта структура является применением к каждой из правовых норм общего правила, которое может быть выражено таким образом: "Находясь на территории государства (или: будучи гражданином государства), необходимо соблюдать законы (право) данного государства; в противном случае государство применит к нарушителю правовых норм меры принуждения".

Охрана государственным принуждением - специфический признак правовых норм, отличающий их от других социальных норм, а также от содержащихся в некоторых актах государственных органов призывов и обращений. Норма всегда рассчитана на жизненные обстоятельства, при которых существует выбор различных линий поведения. Лишена смысла норма, которую невозможно нарушить; нормы всегда предписывают участникам общественных отношений, которые могут поступить по-разному, требуемый, должный вариант. Этот вариант предписывается под угрозой государственного принуждения, применяемого для восстановления нарушенных прав (где это возможно) и (или) для наказания нарушителя обязанности, запрета. Весь смысл существования права - в поддержании определенного порядка, в предупреждении и решении индивидуальных и социальных конфликтов и споров, в упорядочении самого процесса государственного принуждения, применяемого в этих целях.

Принуждению, обеспечивающему правопорядок, свойствен ряд специфических качеств.

Во-первых, это организованное принуждение, осуществляемое специально для того созданными органами государства (суды, полиция, карательные учреждения и т.п.). Лишь как крайнее, вынужденное средство защиты прав личности государством допускаются необходимая оборона и крайняя необходимость. Все иные случаи применения обществом или личностью насилия и принуждения против правонарушителей осуждаются как самоуправство, самосуд, как тяжкие преступления. Монопольное и исключительное право государства применять принуждение для защиты правопорядка - необходимое условие прочности общественного порядка.

Во-вторых, государственное принуждение, охраняющее правопорядок, регулируется правом и осуществляется в рамках правопорядка. "Правовое принуждение" (принуждение на основе и в рамках закона) нередко рассматривается как достижение цивилизации, нечто, свойственное Новому и Новейшему времени, эпохе провозглашения прав и свобод человека. В известной мере это так. Однако уже самые ранние памятники права содержат подробнейшие регламентации порой крайне жестоких мер наказания, назначаемых за правонарушения.

И запреты, и меры принуждения с самого начала строго устанавливались правом, причем назначение и осуществление принудительных мер всегда было подчинено определенной процедуре деятельности государственных органов и должностных лиц. В этом смысле принуждение, охраняющее право, всегда было частью правопорядка. Это объясняется рядом причин.

Осуществление принуждения вне права (хотя бы и для защиты права) уже означает нарушение тех стабильности и порядка в обществе, которые являются целью права.

Беспорядочное принуждение для наведения порядка в одной области общественных отношений усиливает беспорядок в других областях. Возводимые в систему самосуд и самоуправство неизбежно порождают противостоящую им самозащиту. Государство, стремящееся сохранить власть, не может допустить ни того, ни другого. Испокон веков законодатель рассчитывал на то, что послушание (покорность) подданных обеспечивается не только принуждением, но и его угрозой. Эта угроза, содержащаяся в санкции правовой нормы, доводилась до всеобщего сведения вместе с содержанием нормы.

Государственное принуждение, включая самые острые его формы, является необходимым спутником любого права, но не исчерпывает его содержания.

Право необходимо связано с принуждением потому, что само понятие обязательной нормы предполагает возможность ее нарушения; без правонарушений право в целом не имело бы смысла и цели*(112). Возникновение права начиналось с определения запретов, наказаний, порядка рассмотрения споров в суде. "Понятие кражи определяется раньше, чем понятие собственности"*(113).

Возможность и неизбежность принуждения наглядна и очевидна там, где основой "замиренной среды" является подавление и порабощение одной части общества другой его частью; менее очевидно, но столь же необходимо оно и там, где общество основано на компромиссах, договорах, соглашениях, ибо любое соглашение рано или поздно начинает тяготить одну из сторон и потому неизбежно нарушается, если оно не обеспечено соответствующими гарантиями.

Государственное принуждение, охраняющее право от нарушений, облечено в правовые формы, выражено как санкции правовых норм и процессуальный порядок их применения и потому, подобно всему правовому, нуждается в соответствующих средствах обеспечения. Эту связь правовых норм и санкций хорошо показал И. Бентам.

Различая законы "императивные" и "карательные", И. Бентам подчеркивал последовательность их применения и реализации: "Пусть человек не ворует". "Пусть судья велит повесить всякого, кто уличен в воровстве". "Шериф имеет власть вешать всякого, кого судья, поступая должным образом по закону, велит ему повесить". "Пусть никто не мешает шерифу вешать всякого, кого судья, поступая должным образом по закону, велит ему повесить". "Пусть судья велит заключить в тюрьму всякого, кто пытается мешать шерифу повесить кого-нибудь, кого судья, действуя должным образом по закону, велит ему повесить"*(114).

Ряд теоретиков права оспаривали связь права с государственным принуждением. Петражицкий утверждал, в частности, что с точки зрения теории принуждения правовые нормы либо составляют "бесконечную цепь" (так как санкция нормы содержится в другой норме, определяющей содержание и порядок применения принуждения), либо оказываются непринудительными*(115). Критикуя этот взгляд, Шершеневич обоснованно отметил, что общей гарантией права является государственная власть как факт, на котором укреплена вся правовая цепь*(116). Иными словами, изображенная И. Бентамом цепь противоправных деяний способна завершиться применением (на основе закона) вооруженной силы. Отказ вооруженных сил подчиниться законному приказу означает потерю власти существующим правительством.

Говоря об охране права, важно подчеркнуть, что содержание многих правовых определений и предписаний лишь отдаленно, опосредованно связано с государственным принуждением. Нормы определяют виды субъектов права, их статусы, состояния, юридические факты, условия действительности сделок и договоров, порядок совершения действий, порождающих юридические последствия, и др. Все это имеет важное значение для реализации права, создания правопорядка, охраны и воспроизводства общественных отношений определенных видов и типов, решения возникающих споров и конфликтов. Связь некоторых правовых норм и даже отраслей (семейное право) с государственным принуждением для массового правосознания почти неощутима. Между тем в обыденном сознании право часто ассоциируется не столько с порядком, сколько с принуждением. Эта ассоциация сложилась исторически.

Как отмечено, в процессе возникновения и развития права самовольное и самоуправное принуждение вытеснялось и заменялось государственным, облеченным в правовые формы. Упорядочивая первобытное насилие пределами материально-правовых норм и процессуальными процедурами, право уже в архаичном общественном сознании отождествлялось с принуждением по той причине, что за границами права принуждение запрещается, пресекается и карается как самоуправство и самосуд. В результате соотношение права и принуждения стало одной из острых социальных проблем, предметом повышенного внимания общества и правовой науки. Достаточно очевидно, что без налаженной системы применения санкций за нарушение запретов право становится бессильным и ненадежным, не оправдывающим возлагаемых на него социальных ожиданий. Правовые нормы, а равно проистекающие из них права и обязанности членов общества превращаются в благие пожелания, если власть не способна организовать восстановление нарушенных прав, принуждение к исполнению обязанностей, наказание нарушителей правовых запретов. В то же время государственное принуждение, с помощью которого охраняются право и правопорядок, более всего затрагивает личность, ее интересы, права и свободы. Если оно применяется для защиты несправедливого права, вне права или вопреки праву, проблема взаимодействия права и государственного принуждения становится особенно острой.

Обостренное восприятие обществом, его моральным и правовым сознанием проблем связи права и государственного принуждения обусловлено и тем, что на протяжении многих веков человеческой истории принуждение нередко применялось произвольно, по усмотрению власть имущих, а сами меры государственного принуждения часто были несоразмерно правонарушению предельно жестоки. Произвол, жестокость или слабость власти всегда были наиболее заметны в той сфере общественных отношений, где применяются меры наказания за совершение преступлений.

"Из всех видов права, - писал Пашуканис, - именно уголовное право обладает способностью самым непосредственным и грубым образом задевать отдельную личность. Поэтому оно всегда вызывало к себе наиболее жгучий, и притом практический, интерес. Закон и кара за его нарушение вообще тесно ассоциируются друг с другом, и, таким образом, уголовное право как бы берет на себя роль представителя права вообще, является частью, заменяющей целое"*(117). К сожалению, это представление еще недавно было очень распространено в нашей стране. При массовых опросах населения о действующем праве чаще других назывался Уголовный кодекс, хотя жизнь большинства опрошенных никак не связана ни с преступлением, ни с наказанием. И наоборот, на вопрос: какой кодекс обязательно регулирует важные отношения каждого нормального жителя страны - с трудом (и то не всегда) назывался Кодекс о браке и семье.

Представление о принудительности как главном содержании права в период массовых репрессий насаждалось А. Вышинским*(118). Это представление получило широкое распространение в советской литературе. Ряд авторов утверждали, что само право носит общепринудительный характер: "Принуждение в праве в широком смысле находит свое проявление в том, что государство властно решает те или иные вопросы независимо от воли отдельного индивидуума, которая может и не совпадать с государственной волей, содержащейся в правовых нормах"*(119). Из такого же представления исходили авторы, утверждавшие, что даже наделение граждан какими-либо правами ограничивает их свободу "хотя бы уже потому, что закрепляются именно такие, а не иные права".

Представление о "принудительности" распространялось также на правовые нормы, определявшие порядок, форму совершения действий, порождающих юридический результат, хотя бы совершение этих действий и достижение юридического результата не были обязательными (заключение ряда договоров в письменной форме, предъявление исков в пределах срока исковой давности, оформление брака в органах загса, соблюдение срока подачи кассационной жалобы, необходимость сдачи экзаменов для получения водительских прав и т.п.).

Достаточно известно, что во всех государствах право всегда устанавливало порядок, форму совершения некоторых действий, влекущих юридические последствия. Несоблюдение этого порядка, формы или неполнота состава юридических фактов не порождали правового результата, но не являлись правонарушением. В случае спора по таким делам в суде или других государственных органах выносились решения об отказе в иске, об отказе принять заявление к рассмотрению и т.п.

В дореволюционной литературе такой отказ назывался "санкция ничтожности" и не причислялся к мерам принуждения. В советской литературе, где правовые нормы часто трактовались как "веления государства", содержание каждой из них считалось обязательным к исполнению, хотя бы речь шла об оформлении действий, которые лицо вправе совершать или не совершать по своему усмотрению. Поэтому понятие и содержание "санкции ничтожности" связывались с преувеличенным представлением о роли государственного принуждения в правовом регулировании. Указанные правом способы надлежащего оформления каких-либо действий иногда называли принуждением: "Когда субъект не может достичь желаемого результата иным способом, кроме указанного, принуждение налицо". "...Лицо, рассчитывающее получить пенсию, вынуждено сообразовывать свое поведение с закрепленными в норме права юридическими фактами, и прежде всего учитывать необходимость накопления соответствующего трудового стажа". При таком подходе право выглядело как сила, вынуждающая граждан чуть ли не на каждом шагу сообразовывать свои действия с их юридическим результатом под угрозой государственного принуждения.

Преувеличение социальной роли уголовной ответственности и принуждения было связано не только с бытовавшими политико-идеологическими установками, но и с особенностями образа жизни советского общества и государственной экономики. В прежнем обществе, где все было огосударствлено, главное значение придавалось штрафной, карательной ответственности.

Часть теоретиков утверждали, что ответственность состоит лишь в применении штрафных, карательных санкций. В чем-то здесь сказались и обыденное правосознание, сводящее право в целом к уголовному праву, и недооценка роли санкций, направленных на реальное восстановление нарушенных прав. Поскольку все, даже сфера обслуживания, огосударствлялось, нередки были ситуации, когда гражданин, чьи права нарушены противоправными действиями работников государственных организаций и предприятий, получал не возмещение вреда и убытков, а сообщение о том, что на виновных наложены дисциплинарные взыскания. Еще хуже дело обстояло с ответственностью хозорганов, когда взыскание санкций за нарушение поставок и договоров хотя и считалось юридически обязательным, но производилось в пределах 10-15%, а на полученные суммы штрафов и неустоек вообще невозможно было приобрести продукцию взамен недопоставленной или некачественной.

Развитие предпринимательства и товарно-денежных отношений в нашей стране, перспективы становления гражданского общества и правового государства выводят на первый план те отрасли права, которые регулируют защиту и восстановление нарушенных прав граждан и других субъектов права, применение правовосстановительных, а не только карательных санкций. Не случайно именно в этой сфере обнаружились существенные недостатки и пробелы, мешающие оперативно рассматривать и решать возникающие споры, исполнять принятые решения, устранять противоправные состояния, восстанавливать нарушенные права. Иными словами - применение государственного принуждения еще не в полной мере соответствует природе и содержанию тех общественных отношений, которые оно призвано охранять и при нарушении по возможности восстанавливать.

Санкции, определяющие меры государственного принуждения за нарушения норм права, - необходимый компонент любой правовой системы, но им не принадлежит в этой системе ведущая роль, поскольку угроза принуждения и ее применение не исчерпывают содержания права. Главным в праве являются предупреждение и пресечение конфликтов, упорядочение решения споров, восстановление нарушенных прав, стабилизация с помощью юридических средств отношений, свойственных данному обществу, его социальному и политическому строю.