Социометрические методы и поверхностно-глубинный разрыв внутри групповой структуры

Социометрические тесты показывают точным и опреде­ленным образом, что, помимо поверхностно ощутимой, ви­димой, доступной чтению структуры, в каждой группе под поверхностной структурой имеется неощутимая, невиди­мая, неофициальная структура, которая, однако, будет более живой, реальной и динамической, чем первая. Это оказалось правильным не только в отношении групп сильно формализованного и ситуационного характера, но также в отношении групп, структура которых неофициальна, те­куча и преходяща. Было также обнаружено, что на работе или в деловых отношениях реакция индивидуумов не яв­ляется объективной и адекватной, например лицо, которое имело возможность свободного выбора между двумя врачами, одинаково опытными и требующими одинакового гонорара, выбрало того, который ему больше нравился по какой-то «личной причине». Факторы опыта экономического и частного предпочтения были тонко переплетены, приводя к од­ному определенному, конкретному выбору. Другое лицо, которое имело возможность выбора партнеров для совмест­ного проведения отпуска, рыбной ловли, вынуждено было объединиться с плотником, жившим напротив, вместо му­зыканта, которого оно предпочитало. В заключение мы можем сказать, что официальные и неофициальные груп­пировки, каков бы ни был их критерий, не отличаются в 'социометрическом отношении. Все они имеют деление на верхнюю и нижнюю структуры в личных отношениях.

«Личная причина», упомянутая выше, не является чем-то таинственным. Она является перемещением социального чувства, проецированного в неподходящую ситуацию. Мож­но себе представить, что в утопическом социометрическом обществе чувство теле индивидуумов будет столь высоко дифференцировано и натренировано, что при выборе то­варища по работе индивидуум будет подвергаться влиянию только объективных требований рабочей ситуации, а не каких-то притязаний культурного или любовного характе­ра, которые у него могут быть, потому что эти притязания будут удовлетворены в других группировках, в которые вхо­дит данное лицо. В таком обществе любой критерий груп­пировки будет одинаково позволительным и никому не при­дется искать возможности реализации своих социальных чувств в ситуациях, не предназначенных для этого.

Одна из трудностей, с которой мы встретились в социометрической работе, это определение и анализ социальных, критериев. Социальные критерии являются фокусами, во­круг которых группируются индивидуумы и образуются группировки различного постоянства и длительности. Чем конкретнее критерий, тем тщательнее должен быть построен соответствующий социометрический тест и тем больше шан­сов, что он откроет наиболее спонтанно-интимные и реаль­ные структуры, которые образуются между индивидуумами. Имеются работы, которые не основаны ни на каком крите­рии, а на «кто вам нравится или не нравится». Их не сле­дует называть социометрическими. Имеются работы, кото­рые пользуются довольно неопределенными критериями: «Кто ваши лучшие друзья и кто ваши враги». Ясно, чем менее определен критерии, тем менее точным будет инстру­мент социометрического теста и менее полными и более иска­женными будут полученные данные. Нечетко установлен­ные критерии показывают, что цель социометрического ис­следования не ясна. Социометрический тест не просто тре­бует, чтобы субъект дал устный ответ на устный вопрос. Тест пытается мобилизовать субъекта, побудить его на реакцию действием, такую реакцию действием, от которой он, может быть, и отказался бы, но которая тем не менее является наиглубочайшим выражением его спонтанности в данный момент. Каждый социометрический тест пытается произвести разминку субъекта, чтобы он действовал на основе своего субъективного уровня реальности и в соответствии с ним. Он помогает ему разыграться, быть самим собой; он позволяет ему иметь цель, цель для самого себя, свою соб­ственную цель. Если мы поэтому спросим кого-нибудь: кто вам нравится или кто не нравится,— он может, в луч­шем случае, рассказать вам о своих социальных представле­ниях, но процесс самомобилизации и реализации остается вне мира субъекта. Но когда мы просим его со всей серьез­ностью выбрать того, с кем бы он хотел жить в одной ком­нате, он встречается лицом к лицу с ситуацией, ему прихо­дится принимать решения, продумывать отношение, зная, что оно может быть реализовано. Для того чтобы тест помог ему развить автономность социальных отношений, тест должен применяться к нему, а не он к тесту.

Частой ошибкой является представление, будто при на­блюдении за деятельностью неофициальных групп, как например за играющими в карты, рыболовами, туристами-пешеходами, участниками пикника, интимная, частная стру­ктура группы выплывает на поверхность и что процедуры социометрического теста становятся излишними. Это направ­ление особенно развилось после эксперимента Готорна1, а также после изучения шаек и банд преступников2. Этот эксперимент, как бы благороден и достоин он ни был сам по себе, тщетно пытается использовать интервью и технику наблюдения вместо социометрического теста. По методи­ческим, так же как и практическим причинам я предостере­гал против этой ошибки на раннем этапе социометрии. При любой попытке вскрыть межличную структуру группы, не пользуясь социометрическим тестом, интервью и техника наблюдения являются безнадежным и неполным жестом. Однако после применения социометрического теста устанавливаются фокус исследования и фокус действия, что во много раз увеличивает ценность интервью и наблюдения. С точки зрения систематического социометрического исследования эксперимент Готорна принадлежит к классу исследований, пользующихся псевдосоциометрическим ключом и псевдосоциометрическим языком без применения социометрических инструментов, а также без продумывания дан­ных и без воплощения их для удовлетворения рабочих. Это животная техника «лабиринта», примененная к челове­ческой ситуации. С рабочими обращаются, как с морскими свинками, а не как с независимыми, зрелыми, взрослыми людьми. Поскольку основные результаты эксперимента Готорна были опубликованы, когда уже существовала хорошо разработанная социометрическая техника, это трудоемкое произведение должно рассматриваться как регресс.

К несчастью, доктор Ротлисбергер и доктор Диксон не применили социометрических методов в своем исследова­нии; это особенно достойно сожаления, поскольку доктор Эльтон Майо, одним из первых опубликовавший их работу, весьма сочувственно относился к нашим социометрическим .экспериментам уже в 1931 году и читал некоторые из опу­бликованных нами материалов (см. письмо Эльтона Майо в «Application of the Group Method to Classificat ion» Дж. Л. Мо­рено в сотрудничестве с Е. Стэгг Уитин, опубликованное Национальным комитетом по тюрьмам и труду заключенных в 1931 и 1932 годах, стр. 82 последнего издания «Group Met­hod and Group Psychotherapy»).

В самом деле, нельзя принимать всерьез ни одно иссле­дование групповой структуры, если оно целиком не поль­зуется социометрическими методами; эти методы, конечно, можно улучшить, но нельзя пройти мимо них.

В развитии социометрии подходит к концу период, ко­торый можно было бы назвать «социометрия на полдороге». Последователи «социометрии на полдороге», особенно не­которые из работников, пришедших из общих и абстракт­ных социологических школ, за последние десять лет пред­почитали широкие и громко звучащие анкеты о межличных отношениях, проявляя нюх к социометрическим концеп­циям и к самому социометрическому тесту. Эти анкеты легко подводятся под практические академические методы исследования, но они способствовали разжижению и ослаб­лению социометрического метода. Истинный социометрический тест так, как мы его планируем, является револю­ционной категорией исследования. Он нарушает группу извне. Он производит социальную революцию в микроско­пическом масштабе. Если он не производит в какой-то степе­ни переворота, может возникнуть подозрение, что иссле­дователь из почтения к существующему социальному по­рядку изменил его таким образом, что он превратился в безвредный, обедненный инструмент.