Детский Хармс для взрослых

Детский Хармс для взрослых. Чаще, говоря об общности детских и взрослых текстов Хармса, имеют в виду его стихи, особенно ранние, которые действительно отчасти напоминают поэтические опыты ребенка - простотой внешней формы, летучестью мгновенно возникающих смыслов, высокой степенью случайности, к которой проявляется беспечное, детски- безответственное отношение.

Вдобавок то и дело появляются такие характерные фигуры, как мама, папа, няня, дети и т. п. он не слышит музыки и нянин плач , Едет мама серафимом на ослице прямо в тыл Ваньки Встаньки , 1926 и слышит бабушка под фонарями свист , Как он суров и детям страшен В репень закутанная лошадь , 1-2 мая 1926 Как-то бабушка махнула и сейчас же паровоз детям подал и сказал пейте кашу и сундук утром дети шли назад сели дети на забор и т. д. Случай на железной дороге , 1926 . Отмеченные качества приглянулись С.Я. Маршаку, который разглядел в детоненавистнике Хармс неоднократно писал о своей нелюбви к детям в своем дневнике и письмах.

Хармсе потенциального любимца детей но, работая уже специально для детей, Хармс иногда использовал ранее найденные инфантильные формы.

Всем известно отличное детское стихотворение Иван Иваныч Самовар 1928 . Но не все знают, что у него имеется интонационный двойник - более раннее ноябрь 1925 и совсем не детское по содержанию, но вполне детское по озорству стихотворение О том как Иван Иванович попросил и что из этого вышло. Приведем здесь его фрагмент Иван Иваныч говорит очень умно говорит п о ц е л у йАвторское примечание к выделенному слову В оригинале стоит неприличное слово . говорит. а жена ему нахал! ты муж и нахал! убирайся нахал! я с тобою не хочу делать это не хочу потому что не хочу. Детского стихотворение Хармса - Врун 1930 , обнаруживает многообразные связи с его взрослым творчеством.

Ниже текст приводится подряд по частям - Вы знаете? Вы знаете? Вы знаете? Вы знаете? Ну, конечно, знаете! Ясно, что вы знаете! Несомненно, Несомненно, Несомненно знаете Нет! Нет! Нет! Нет! Мы не знаем ничего, Не слыхали ничего, Не слыхали, не видали И не знаем Ничего! Этот бурлескный зачин прямо соотносится с зачином неоконченной сценки, не имеющей названия и датируемой серединой 30-х годов НИНА - Вы знаете! А? Вы знаете! Нет вы слышали? А? ВАР. МИХ Что такое? А? Что такое? НИНА - Нет вы только подумайте! Варвара Михайловна! Вы только подумайте! ВАР. МИХ Что такое? А? Что такое и далее еще несколько реплик в том же духе, прежде чем мы услышим более или менее членораздельные сведения о том, что наш-то старый хрен влюбился. В обоих случаях используется один и тот же комический театральный прием возбужденное, навязчиво повторяющееся предисловие делает заявку на сообщение чрезвычайной важности, которое для зрителя читателя оказывается смехотворно незначительным.

В этом нагнетании несуществующей важности есть и инфантильный момент, когда, начиная речь, ребенок или подобный ребенку субъект старается привлечь к себе внимание, еще не совсем представляя себе, что он, собственно, собирается сказать.

И вот его первое сообщение - А вы знаете, что У? А вы знаете, что ПА? А вы знаете, что ПЫ Остранение слова при помощи деления его на слоги - прием, на котором строится другая неоконченная сценка, которую можно датировать 1933 годом судя по соседству ее в черновике с известным стихотворением Летят по небу шарики. В этой сценке Кока Брянский пытается сообщить своей матери, что он сегодня женится, а она недослышит МАТЬ Что ты говоришь? КОКА Се-го-во-дня - же-нюсь! МАТЬ Ж е? Что такое ж е ? КОКА Же-нить-ба! МАТЬ Ба? Как это ба? КОКА Не ба, а же-нить-ба! МАТЬ Как это не ба? КОКА Ну так не ба и все тут! МАТЬ Что? КОКА Ну не ба. Понимаешь! Не ба! МАТЬ Опять ты мне это ба. Я не знаю, зачем ба. КОКА Тьфу ты! ж е да б а ! Ну что такое же! Сама-то ты не понимаешь, что сказать просто ж е - бессмысленно.

МАТЬ Что ты говоришь? КОКА Ж е, говорю, б е с с м ы с л е н н о! МАТЬ Сле Водевильная ситуация с легкостью перерастает в театр абсурда.

Обессмысливание слова, распад языка при попытке коммуникации ведет к типично хармсовскому брутальному исходу Кока Брянский душит мать. Что у папы моего Было сорок сыновей? Было сорок здоровенных - И не двадцать, И не тридцать Ровно сорок сыновей Ну! Ну! Ну! Ну! Врешь! Врешь! Врешь! Врешь! Еще двадцать, Еще тридцать, Ну еще туда-сюда, А уж сорок, Ровно сорок Это просто ерунда! Мотив плодовитости некоего папы присутствует и в других текстах Хармса, в частности, в неоконченном прозаическом фрагменте Воспитание, который приблизительно датируется серединой 30-х гг. и начинается так Один матрос купил себе дом с крышей.

Вот поселился матрос в этом доме и расплодил детей.

Столько расплодил детей, что деваться от них стало некуда. Папа автора-персонажа с гипертрофированной родительской функцией фигурирует в тексте Теперь я расскажу как я родился 25 сентября 1935 . Здесь же следует упомянуть, что у реального отца Хармса, И.П. Ювачева, детей было трое, но один из них умер в раннем возрасте.

Возможно, с этим фактом подспудно связано возникновение образа несуществующего брата Хармса, Ивана Ивановича тезки известного самовара, приват-доцента Санкт-Петербургского университета ср. также фигуру брата, возникающую, похоже, просто из разговорного обращения брат, в рассказе Воспоминания одного мудрого старика. Сам Хармс был, как известно, бездетен и к чужим детям относился без особой симпатии. Закономерно родительские чувства и представление о производительности и плодливости переносятся им в духовную сферу в носящей декларативный характер записи от 20 октября 1933 года Мои творения, сыновья и дочери мои. Лучше родить трех сыновей сильных, чем сорок, да слабых.

Не путай производительности и плодливость. Производительность - это способность оставлять сильное и долговечное потомство, а плодливость это только способность оставить многочисленное потомство, которое может долго жить, но однако может и быстро вымереть. Обратим внимание, что число слабых сыновей - то же фольклорное сорок, что и в стихотворении Врун. Напрашивается еще одна аллюзия - к сказке А.С. Пушкина Царь Никита и 40 его дочерей О фольклорных источниках числа 40 см. Левинтон Г.А Охотин Н.Г. Что за дело им - хочу Литературное обозрение 1991 N 11 С. 31 А вы знаете, что СО? А вы знаете, что БА? А вы знаете, что КИ? Что собаки-пустолайки Научилися летать? Научились точно птицы Не как звери, Не как рыбы Точно ястребы летать Ну! Ну! Ну! Ну! Врешь! Врешь! Врешь! Врешь! Ну, как звери, Ну, как рыбы, Ну еще туда-сюда, А как ястребы, Как птицы Это просто ерунда! Летание существ и предметов, изначально для этого не предназначенных и не приспособленных - архетипическая ситуация чуда. Отчего люди не летают? Я говорю, отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Собака - наиболее приближенное к человеку животное. Полет собаки - пародия на полет человека, о котором мечтает Катерина в Грозе А.Н. Островского абсурдные противоположения не как звери, не как рыбы и конкретизация точно ястребы подчеркивают пародийность, уподобление собаки ястребу - сниженный вариант уподобления человека птице.

В других текстах Хармса встречаются случаи летания не только людей Полет в небеса , Лапа , Молодой человек, удививший сторожа и др но и собак. Вот, например, начало Звонитьлететь весна 1930 , где последовательно перечисляются различные летящие предметы и существа Вот и дом полетел.

Вот и собака полетела.

Вот и сон полетел.

Вот и мать полетела. Вот и сад полетел В рассказе без названия, начинающемся словами Андрей Иванович плюнул в чашку с водой 21 августа 1934 , плевок в чашку с водой вызывает, в частности, такие последствия Вдруг что-то большое и темное пронеслось мимо лица Андрея Ивановича и вылетело в окно. Это вылетела собака Андрея Ивановича и понеслась как ворона на крышу противоположного дома. Андрей Иванович сел на корточки и завыл. Здесь, как видим, собака уподобляется вороне, а человек - собаке.

Возможно, не без влияния этого хармсовского текста тема летающей собаки развивалась в романтическом направлении уже в новейшие времена. Вспоминается монолог Кузи из фильма Автомобиль, скрипка и собака Клякса Собака, собака, давай с тобой дружить. Я приделаю тебе крылья, и мы полетим с тобой в жаркие страны. А люди посмотрят и скажут собаки летят Вот и осень А вы знаете, что НА? А вы знаете, что НЕ? А вы знаете, что БЕ? Что на небе Вместо солнца Скоро будет колесо? Скоро будет золотое - Не тарелка, Не лепешка, А большое колесо Ну! Ну! Ну! Ну! Врешь! Врешь! Врешь! Врешь! Ну, тарелка, Ну, лепешка, Ну еще туда-сюда, А уж если колесо - Это просто ерунда! Исследователи уже отмечали здесь перекличку с рассказом О явлениях и существованиях.

N1 18 сентября 1934 , где на небе вырисовывается огромная ложка. В данном случае светило замещается не тарелкой, не лепешкой, а именно колесом - древнейшим солярным символомСм напр Иванов В.В Колесо Мифы народов мира М 1980 С. 664. Колесо было также одним из ключевых хармсовских иероглифов реального искусства. При желании можно заключить, что, замещая солнце колесом, Хармс играючи ставит в центр мира принцип реального искусства А вы знаете, что ПОД? А вы знаете, что МО? А вы знаете, что РЕМ? Что под морем-океаном Часовой стоит с ружьем Ну! Ну! Ну! Ну! Врешь! Врешь! Врешь! Врешь! Ну, с дубиной, Ну, с метелкой, Ну еще туда-сюда, А с заряженным ружьем - Это просто ерунда! Видимо, следует предположить, что под морем - есть вывернутое на небе. Если здесь действительно произошла подмена, причиной ее следует считать, быть может, стремление автора или редактора разнообразить небесную тематику и избежать нежелательных религиозных ассоциаций.

В неподцензурных текстах Хармса не раз возникает образ небесного сторожа Лапа , Молодой человек, удививший сторожа или небесного часового, как назван ангел-стражник в стихотворении Человек берет косу 2 августа 1937 , очевидно, восходящий к образу Св. Петра - ключника Вот и ангел стерегущий Заградил мне путь плечом.

Стой гремит его приказ Ты в дверях стоишь как раз. Дальше рай - сады блаженства Чтобы в рай тебе войти, Ты достигни совершенства, Иль назад повороти.

Тут я поднял страшный вой О небесный часовой Разнообразные толкования вызывало последнее сообщение Вруна, вплоть до вряд ли обоснованных подозрений в политическом намеке - для этого предлог превращается в приставку, и возникает криминальное слово донос - А вы знаете, что ДО? А вы знаете, что НО? А вы знаете, что СА? Что до носа Ни руками, Ни ногами Не достать, Что до носа Ни руками, Ни ногами Не доехать, Не допрыгать, Что до носа Не достать Ну! Ну! Ну! Ну! Врешь! Врешь! Врешь! Врешь! Ну, доехать, Ну, допрыгать, Ну еще туда-сюда, А достать его руками - Это Просто Ерунда! Остранение какого-либо органа тела - характерный мотив фольклора, излюбленный в искусстве сюрреализма, абсурда и черного юмора.

Отдельный нос, до которого не достать, восходит прежде всего к гоголевскому Носу. В текстах Хармса отделение различных органов тела происходит нередко не только насильственным путем отрывание ноги в Охотниках, головы - в Суде Линча и т.п но и как эмансипация и побег Где я потерял руку? Она была, но отлетела я в рукаве наблюдаю скуку моего тела 20 февраля 1930 Высшая точка игры в отделение органов - рассказ об одном рыжем человеке, у которого, как известно, не было ни глаз, ни ушей, ни носа, ни ног, ни рук и вообще ничего, так что говорить о нем не приходится.

Очевидно, следует связать эту игру с принципом членения слова, о котором шла речь выше распадаясь на составляющие, слово теряет смысл и перестает существовать.

Все рассмотренные здесь темы оказываются характерными хармсовскими темами, а стихотворение в целом предстает как набор архетипов карнавальной культуры - игрового, вывороченного мира, близкого детскому сознанию, к которому оно так удачно апеллирует. Хармс, вероятно, знал секрет реального искусства. Такого, от которого все поют, летят и скачут.

Или пускают на радостях воздушные шары. Или Чем подтвердить? Сегодня, как и 60 лет назад, Хармс - любимый поэт детей. Этих великих ценителей реального. 1931 года декабря мес. 11 дня я, уполномоченный СПО Бузников А.В. допрашивал в качестве обвиняем, гражданина Хармса, Даниил Иванович и на, первоначально предложенные вопросы он показал Я работаю в области литературы. Я человек политически не мыслящий, но по вопросу, близкому мне вопросу о литературе. Заявляю, что я не согласен с политикой Советской власти в области литературы и желаю, в противовес существующим на сей счет правительственным мероприятиям, свободы печати как для своего творчества, так и для литературного творчества близких мне по духу литераторов, составляющих вместе со мной единую литературную группу. Протокол допроса