Центральные образы романа Мэлори и куртуазная система отношений

Центральные образы романа Мэлори и куртуазная система отношений. Обращаясь к композиционно-сюжетным особенностям романа Мэлори Смерть Артура, мы неминуемо замечаем одну существенна особенность, которую можно назвать симметричностью построения его. Термин архитектоника с полным правом может быть применен к роману Мэлори.

Его части строго и четко уравновешены, словно конструкции готического собора, относительно центральной, кульминационной его части о поисках Святого Грааля, устремленной, как готический шпиль, ввысь. Вторая книга романа, повествующая о братьях Балине и Балане, погибших в поединке друг с другом, словно предвещает наступающую в результате братоубийственной войны рыцарей Круглого стола кровавую развязку XX книга романа. Тема книги о Гарете, поиски приключений которым соответствуют поискам его собственной человеческой сущности, будет на новом уровне развита в книгах о по исках Святого Грааля, превратившихся для Мэлори, как уже говорилось, в поиски человеческого идеала.

Точно также идеалу государства Артура будет противопоставлено государство короля Марка, а история любви Тристана и Изольды во многом послужит фоном для раскрытия такой человечной и такой драматичной любви Ланселота и Гвиневир.

Нам кажется, что эта черта романа определяет не только eго композиционную структуру, но и его жанровые особенности. Вопрос о жанре произведения Мэлори особенно остро был поставлен в предисловии к трехтомному комментированному изданию романа л. Винавером, для которого он существовал в виде самостоятельных сюжетов, будто бы не связанных друг с другом.

Внешняя сторона произведения, представляющаяся такой 6eccпорной и ясной, натолкнула к. Винавера на мысль о том, что мы имеем не единый роман, а ряд новелл. Теперь, проведя анализ композиционного построения романа, мы приходим к выводу о внутренней значимости и взаимообусловленности всех составляющих его книг, четкость и организованность такого построения несомненно осознавал и сам Мэлори, неоднократно уже в самых первых книгах романа намекая читателю о связи тех или иных событий с событиями позднейшими.

Ссылки писателя на события книг о поисках Святого Грааля, Тристане и Изольде, братоубийственной войне рыцарей Круглого Стола, ненавязчиво поддерживая интерес читателя к сложному и разветвленному сюжету произведения, свидетельствуют и о том, что Мэлори имел перед собой ясно продуманный план своего произведения, во взаимосвязи всех его частей. В одной из статей, полемически направленной против концепции Е.Винавера, Т.Рамбл утверждает, что, исходя уже из первого explicit романа Мэлори, можно придти к выводу о том, что писатель намеревался создать единое произведение на основе артуровского цикла Malory intended to write not only another Arthurian romance, but a comprehensive and unified account of the Arthurian legend.

Th. C. Rumble. The First Explicit in Malorys Morte Arthure Modern Language Notes. Baltimore, 1956. Vol. 71, N 8 p. 564 . Еще раньше М.Дикман убедительно доказывала, что уже в книге об Артуре и императоре Люции Мэлори имел четкое представление о дальнейшем ходе своего повество-вания while writing the story of the Roman wars, he was thinking, at least at times, In the larger terms of Arthur s complete history M.C. Dichmann.

Characterization in Malory s Tale of Arthur and Lucius PMLA. 1950. Vol. LXV, N 3, p. 886 . it appears to offer sound evidence that, even in his earliest work, Malory had wide knowledge of a body of Arthurian materials and a definite idea of the direction that his future tales would take Ibid p.895 И это замечание М. Дикман имеет тем более острый полемический характер, что она поддерживает взгляд Е.Винавера на книгу Мэлори об Артуре и Луции как на первую из всех написанных им книг романа.

Именно поэтому нам кажется, что жанр произведения, получившего в советском литературоведении название рыцарской эпопеи, и называемого нами в данной работе романом в силу того, что он завершает собой традицию средневекового рыцарского романа, оказывается более сложным, чем бытовавший до него жанр рыцарского романа, и тем более сложным, чем простое собрание новелл, как это понимает Е.Винавер.

То, что Е.Винавер считает, если так можно сказать, новеллистичностью романа, на самом деле является его многосюжетностью. И сложность заключается здесь в том, что каждый из этих сюжетов, вполне доступный для изолированного прочтения и осмысления, все-таки всю полноту своего значения приобретает лишь в общем контексте романа, в его связи с остальными сюжетами романа, что обусловливается и занимаемым им местом в композиционном построении произведения.

В современной Мэлори английской литературе не было готовой формы для воплощения его художественного замысла, и он сам стал ее создателем, Malory s difficulty was that there was simply no form ready made for him. He had abandoned the interwoven complexities of the old cyclic romances he translated. Neither the prose short story nor the prose novel had evolved sufficiently for him to employ it. He was dealing with extremely complicated material, and had a hard job to master it. What wonder if in parts he lost his command for a while.

In the end, such is the power of a great imagination at full etre1 he produced a fairly adequete form, but it is almost s u i genr i s. It is certainly not a collection of unrelated short romances. It is certainly not a novel. It has something of the qualities of both, and something also of the old cyclic romances. Brewer D.S. Form in the Morte Darthur Medium Aevum. 1952. Vol. XXI, pp. 16-17 . Для Мэлори оказались тесны рамки одного рыцарского романа пусть даже такого любимого в Англии, как Смерть Артура и потребовался синтез целого ряда сюжетов, чтобы произведение обрело только ему присущее идейное звучание и художественно значение - характер, который оно могло иметь лишь в Англии ХV века. Главное достижение рыцарского романа - это создание и отражение в нем особой и неповторимой системы человеческих отношений, системы куртуазии, где влюбленных связывала беспредельная, бессмертная любовь, друзей - бескорыстная дружба, сюзерена и вассалов - беззаветная преданность и служение общим идеалам, что находит непосредственное выражение в системе образов романа. Несомненно, что новые исторические условия, менявшие эстетические вкусы и запросы и этические нормы, вносили новые штрихи и нюансы, видоизменявшие эту систему.

Рыцари французского цикла Вульгата уже коренным образом отличаются от рыцарей Кретьена де Труа. Куртуазия как понятие утонченной любви верности и служения прекрасной даме отступает в нем на второй план. Рыцарь рассматривается теперь прежде всего как верный слуга и помощник церкви. Две концепции рыцарства приходят в столкновение друг с другом.

Для цистерцианского монаха, каким был, очевидно, создатель романа Поиски Святого Грааля Готье Мап, были неприемлемы земные радости в любом их проявлении.

Умерщвление плоти, отказ не только от излишеств, но и от самого необходимого - таков был закон этого монашеского ордена на первых порах его существования. С этих позиций подходит писатель к переосмыслению сюжетов рыцарских романов и насыщает их атмосферой аскетизма и религиозной мистики.

Вполне естественно, что в романах с такой идейной направленностью не оставалось места для Ланселота, бывшего по старым куртуазным понятиям идеальным рыцарем. Переосмысление этого образа положительных результатов не принесло. Утвердив во французской литературе во вполне определенном амплуа первого любовника , Ланселот переставал быть воплощением рыцарского идеала и превратился в кающегося грешника.

Место Ланселота занял его сын Галаад Галахад в романе Мэлори, хоть и зачатый во грехе, но сохранивший чистоту и непорочность в земной жизни и вознесенный на небо. И доблесть этого рыцаря была совсем иного порядка. Ему ни к чему было бряцать оружием и доспехами. Ведь стоило ему только осенить себя крестным знамением, как нечистая сила, многочисленные воплощения дьявола, встречавшиеся на его пути, рассыпались в прах или с дикими воплями ужаса, внушенного его чистотой и непорочностью уносились прочь.

Однако то, что было достойно восхищения и почитания французского монаха-цистерцианца XIII века, стало предметом, если не осуждения, то глубочайшего переосмысления английского рыцаря ХV века. В романе Томаса Мэлори куртуазная система выступает на новой стадии, частично воскрешая старые правила куртуазии, частично - знаменуя приближающийся кризис этой системы. В трудах современных исследователей творчества Мэлори немало внимания уделено проблеме куртуазной любви в его романе, Одни считают идеалом Мэлори любовь платоническую Р.Лумянский, другие как, например, Ч.Мурмэн приходят к выводам более сложным.

На характеристике концепции Ч.Мурмэна, изложенной им в одной из статей начала 60-х гг. нам хотелось бы остановиться подробнее. Куртуазная любовь amour courtois, какой представляется исследователю любовь Ланселота и Гвиневир, была одним из аспектов его произведения, занимающим существенное место в воссоздании им материала французских романов Their love is in Malory s sources a particular kind of love, 1 amour courtois, courtly love, and whatever Malory may or may not have understood by the term, courtly love was an aspect of plot and character with which he had to dot in constructing his own version of the tale. Ch. Moorman.

Courtly Love in Malory. ELH. Baltimore, 1960. Vol. 27, N 3, P 16 Справедливо утверждая, что Мэлори понимал факт столкновения двух концепций рыцарства светской и религиозной в его французских источниках, Ч.Мурмэн, как нам кажется, приходит к выводу, противоречащему характеру произведения Мэлори.

Трагическая история любви Ланселота и Гвиневир, по мнению Ч.Мурмэна, не подготовлена внутренними условиями, не мотивирована ими, но сама явлется причиной краха рыцарского братства he set out to exploit the paradoxical nature of courtly love in order to define and emphasize one of the chief failures of Arthur s court. o o o sets out in the Morte Darthur to show how this tragic confusion of ear times contributes to the destruction of the Round Table civilization.

Op. Cit.p.165. Осуждая идею куртуазной любви, пишет Ч.Мурмэн, Мэлори старательно препятствует проникновению в его роман малейших намеков на одобрение ее и даже не пытается восхвалить Ланселота he does not attempt to praise Lancelot at all. Op. Cit. p.167 Кончая изложение своей концепции, Ч.Мурмэн делает вывод о том, что положительными героями для Мэлори были не Ланселот и Гвиневир, а Тристан и Изольда и что Мэлори недвусмысленно клеймит куртуазную любовь на протяжении всей книги, особо подчеркивав ее трагические последствия he unequivocally condemns courtly lore throughout hie work by emphasising its tragic consequensies Ch. Moorman.

Courtly Love in Malory. P. 132 . Таков в общих чертах взгляд Ч.Мурмэна на трактовку куртуазной любви а вслед за этим и рыцарского идеала Мэлори, который, как покажет исследование, опровергается самим содержанием романа Мэлори Смерть Артура. Действительно, с появлением Ланселота в романе Мэлори, казалось бы, устанавливается знакомая атмосфера куртуазии.

Впервые он раскрывается в романе именно с этой стороны. Одна из первых реплик Ланселота, произнесенная им вскоре после уже приводившейся реплики, сказанной в беседе с королем Артуром выражала его возмущение сэром Перисом из Дикого Леса, известным оскорбителем женщин What said Launcelot is he a theef a knight a rauyssher of wymmen he doth shame vnto the ordre of knyghthode and contrary vnto hie othe hit is pyte that he lyueth Thomas Malory.

Book VI,cap. X. P.197 Как воскликнул сэр Ланселот Рыцарь-и вор? Насильник женщин? Он позорит рыцарское звание и нарушает клятвы. Сожаления достойно, что такой человек живет на земле Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 177 Речь идет, как видим, о нарушении первой и основной заповеди рыцарства - служении женщине и преклонения перед ней. Что касается самого Ланселота, то он, по словам сопровождающей его девы, представляет идеал рыцаря в этом отношении, хотя она и сожалеет, что Ланселот любит одну только королеву Гвиневир, жену Артура, и поэтому на всю жизнь останется холостым the curteyst knyght thou arte and mekest vnto all ladyes and gentylwymmen that now lyueth But one thyng air knyghte me thynketh ye lacke ye that are a knyghte wyueles that ye wyl not loue some mayden or gentylwoman for I coude neuer here say that euer ye loued ony of no maner degree and that is grete pyte but hit is noysed that ye loue quene Queneuer and that she hath ordeyned by enchauntement that ye shal neuer loue none other but her ne none other damoysel ne lady shall reiose you wherfor many in this land of hyghe estate and lowe make grete sorowe Thomas Malory.

Book VI,cap. X. P.197-198. ибо вы - учтивейший из всех рыцарей на свете и всем дамам и девицам покорный слуга.

Но есть одно, сэр рыцарь, чего, думается мне, вам не хватает вы рыцарь неженатый, а не хотите полюбить какую-нибудь девицу или благородную даму. Не приходилось мне слышать, чтобы вы любили кого-либо, хоть из какого сословия или звания, и это величайшей жалости достойно.

Правда, рассказывают, что вы любите королеву Гвиневеру и что она сумела чарами и колдовством сделать так, чтобы вы никогда никого, кроме нее, не полюбили и чтобы ни одна другая женщина не радовала красотой вашего взора. И об том многие в этой стране и высокого роду и низкого весьма горюют. Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 177 Ответом Ланселота на эту тираду оказывается раскрытие его рыцарского credo, превращающегося даже в целую концепцию to be a wedded man I thynke hit not for thenne I must couche with her and leue armes and turnementys batayls and aduentureg And as for to say for to take mу pleaaunae with peramours that wylle I refuse in pryncypal for drede of god for knyghtes that ben auenturoue or lecherous shal not be happy ne fortunate vnto the werrys for outher they ahalle be ouercome with a syuplyer knyghte than they be hem self Other els they shal by vnhap and her cursydnes slee better men than they ben hem eelf And soo who that vseth peramours shalle be vnhappy and all thyng is vnhappy that is aboute hem Thomas Malory.

Book VI,cap. X. P.198 Что же до женитьбы, то жениться нет у меня намерения, ибо тогда я должен спать с женой, оставить брань и турниры, походы и приключения.

А любиться и тешиться с разными женщинами я не согласен, более всего страха божия ради, ибо странствующим рыцарям не должно быть прелюбодеями и распутниками, иначе не будет им удачи и счастья на войне либо одолеет такого рыцаря рыцарь попроще родом и званием, либо же, по несчастной случайности себе на беду, он сам убьет человека лучшего, нежели он. У кого есть любовницы, тот несчастлив и нет ему удачи ни в чем. Томас Мэлори.

Смерть Артура. C. 178 Эта жизненная концепция Ланселота, не смыкается ли она в основных чертах с концепцией самого Мэлори, так полно выраженной им в главе, названной Кэкстоном не вполне в соответствии с содержанием Как верная любовь лету подобна ? Мэлори не был бы художником английского Предвозрождения, если бы он перенес в ХV век особенности куртуазной литературы в их первозданном виде. Шаги, сделанные в английской литературе конца ХIV - первой половины XV века в сторону ее психологизации, и результаты, достигнутые в этом направлении во многих произведениях английской литературы этого времени, не прошли бесследно и для Мэлори.

Ему уже недостаточно воспевать оживающую природу, полную любви и ликования, но отчужденную от человека.

Его природа - это природа в его собственном эмоциональном восприятии. И еще одно качество отличает эту часть романа Мэлори от ранних произведений куртуазной литературы в писателе начинает жить мысль об общности всего живого, и поэтому о человеке он будет писать, употребляя слова, применимые разве что к растениям. Сердце человека словно дерево в мае, будет у него выбрасывать бутоны и распускаться в славных деяниях the moneth of may was come whan euery lusty herte begynneth to blosomme and to bringe forth fruyte for lyke as herbes and trees bryngen forth fruyte and florysshen in may in iyke wyee euery lust herte that is in ony maner a louer spryngeth and floryssheth in lust dedes For it gyueth vnto al louers courage that lusty moneth of me in some thyng to constrayne hym to some maner of thyng more in that moneth than in ony other moneth for dyveraee caueea for thenne all herbea and treea renewen a man and woman and in lyke wyee loueri callen ageyne to their mynde old gentilnee and old eeruyee and many kynde dedea were forgeten by neclygence Thomas Malory.

Book XVIII,cap. XXV. P.771 и наступил месяц май, когда всякое живое сердце пробуждается и расцветает.

Ибо подобно тому, как наливаются соками и цветут в мае деревья и травы, точно так же и всякое горячее любящее сердце дает новые побеги, наливается соками, распускается и цветет радостью жизни. Потому что веселый месяц май поощряяет всех влюбленных более, чем какой-либо другой месяц, и тому есть разные причины ведь как деревья и травы возрождают сердца женщин и мужчин, так же и влюбленные припоминают прежние ласки и былую учтивость и все хорошее, что было раньше, но без внимания забылось Томас Мэлори.

Смерть Артура. C. 683 Любовь, о которой говорит Мэлори это благородная любовь vertuous loue, но она, оставаясь постоянной и верной, сопряжена с определенной долей рационального. Более того, это рациональное, разумное начало в чувстве любви и сообщает ей постоянство.

Это не бездумное чувство, которое исчезает так же быстро, как и возникло, по достижении желаемого, но страсть, не ослабевающая в течение долгих лет lyke as may moneth floreth and floryeahee in many gardyne Soo in lyke wyee lete euery man of worship tlorisshe hie herte in this world fyret vnto god and next vnto the ioye of them that he promyaed hie feythe vnto for there was neuer worshypful man or worshipful woman but they loued one better than another and worship in armes may neuer be foyled but fyret reееrue the honoui to god and secondly the quarel must come of thy lady and suche loue I calle vertuous loue but now adayes men can not loue seuen ny te but they muat haue alle their desyres that loue may not endu by reason for where they ben soone accorded and haety hete soo it keleth Ryghte eoo fareth loue now a dayes eone hote eoone cold this ia no atabylyte but the old loue waa not ao men an-wymmen coude loue to gyders aeuen yere and no lycoura luatee we bitwene them and thenne waa loue truthe and feythfulnea and loue in lyke wyee waa vaed loue in kynge Arthurs dayes Thomas Malory.

Book XVIII,cap. XXV. P.771 как месяц май цветет пышным цветом у каждого в саду, подобным же образом пусть расцветает в этом мире сердце каждого, кому дорога честь прежде всего любовью к Богу, а потом и ко всем тем, кому ты клялся в верности ибо не было еще на свете честного мужчины, ни честной женщины, которым кто-то не был бы дороже остальных, а честью пренебрегать нельзя.

Но пржде всего воздай почести Богу, а потом пусть твои мысли будут о твоей даме. И такую любовь я называю праведной любовью.

Но в наши дни люди и недели не могут любить, чтоб не удовлетворить всех своих желаний. Такая любовь недолга, и это понятно когда как скоро и поспешно наступает согласие, столь же скоро приходит и охлаждение. Именно такова любовь в наши дни скоро вспыхивает, скоро и гаснет. Нет в ней постоянства. Но не такой была старая любовь.

Мужчины и женщины могли любить друг друга семь лет кряду, и не было промеж ними плотской страсти а это и есть любовь, истинная и верная. Вот такой и была любовь во времена короля Артура. Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 683 Выдвигаемый Томасом Мэлори идеал любви, в котором уравновешены рациональное и эмоциональное начала, противопоставляется как любви, наблюдаемой им в жизни, так и любви в ее старом куртуазном варианте, если что и роднит этот идеал Мэлори с идеалом куртуазной любви, так это существование его при всем желании писателя претворить его в жизнь в сфере идеального, в тех условиях, которые предоставлены ему всем материалом рыцарских романов и которые он, в меру cвоего творческого таланта, преобразует в соответствии с новыми этическими требованиями, представляющимися ему более верными.

Трактуя идею благородной любви , Ч.Мурмэн пишет Vertuous love is the way things might have been its virtues are stability and chastity, and it is perfectly compatible with the chivalric ideas of honor and loyalty and with marriage.

Court! love is the way things have gone its vices are instability a term continually applied to Launcelot and adultery, and it is connect throughout Malory s book with a debased chivalry. The whole story of Launcelot and Guinevere Is thus seen by Malory as a graduate debasement of what might have been virtuous love into the adulterous relationship he observed in his sources. Ch. Moorman. Courtly Love in Malory. P. 167 Этому утверждению противоречит сам Mэлори, для которого воплощением идеала возлюбленной была королева Гвиневир.

Она прожила верной возлюбленной и потому умерла праведницей однако в еще большей степени это относится к Ланселоту. Рациональное начало, к которому апеллирует писатель, обязывающее обратить свое сердце к Богу, а потом к тем, кому поклялся в верности, распространяется, таким образом, на сферу отношений более широкую, чем отношения между влюбленными. Любя даму и служа ей, рыцарь не должен забывать о своей более главной, более ответственной обязанности - служить своему сюзерену, а в его лице - тому порядку, на страже которого сюзерен стоит и воплощением которого он является.

Такой рыцарский идеал мог возникнуть и возник именно в Англии ХV века, вплотную приступившей к решению проблемы ренессанса государственности и делающей служение национальному государству краеугольным камнем новой проторенессансной этики. Именно положение образа Ланселота в романе, положение верного слуги короля Артура и верного возлюбленного Гвиневир, делавшее его грешником, которому нет ни спасения, ни прощения во французских романах XIII века, делает его самым достойным рыцарем в понимании Мэлори.

Ни об одном рыцаре его романа н сказано так много добрых слов, как о Ланселоте. of a synner erthely thow hast no piere as in knyghthode nor neuer shalle be Thomas Malory. Book XV,cap. IV. P.660 ибо из грешников ты не имеешь себе равных в рыцарстве и не будешь иметь Томас Мэлори. Смерть Артура.

C. 587 - это слова отшельника as longe as ye were knyghte of erthely knyghthode ye were the moost maruellous man of the world and moost aduenturous Thomas Malory. Book XV,cap. VI. P.663 до тех пор, пока вы оставались рыцарем земного рыцарства, вы были славнейшим из мужей на свете и удачливейшим Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 589 I knowe wel thow hast not thy pyere of ony erthely synful man Thomas Malory. Book XV,cap. VI. P.663 ибо я знаю, что нет тебе равных среди грешных людей на земле Томас Мэлори.

Смерть Артура. C. 589 это говорит встреченная Ланселотом монахиня, которой он так же, как и отшельнику, кается в своих грехах who that hath sir Launcelot vpon his partye hath the moost man of worship in the world vpon his syde Thomas Malory. Book XVIII,cap. IV. P.731 иметь на своей стороне сэра Ланселота, значит распологать помощью благороднейшего мужа в мире Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 649 - говорит король Артур and he be your loue ye loue the mooet honourable knyghte of the world and the man of moost worshyp Thomas Malory.

Book XVIII,cap. XIV. P.749 ведь если ваш избранник - он, значит вы любите благороднейшего рыцаря в мире и мужа величайшей славы Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 671 говорит Гавейн влюбленной в Ланселота Елене из Астолата. Мэлори совсем не пытается восхвалить Ланселота, пишет Ч.Мурмэн. Роман Мэлори Смерть Артура подтверждает обратное. Фактически нет ни одного героя в романе, который бы плохо или неучтиво отозвался о Ланселоте.

И все эти высказывания вместе с плачем Эктора, приводимом нами выше, свидетельствуют о глубочайшей симпатии самого Мэлори к этому главному герою его романа. Человеческим сочувствием, пониманием пронизан образ Ланселота, даже в книгах о поисках Святого Грааля, так дискредитировавших его во французской литературе, остающегося для писателя идеалом земного человека. Сам Ланселот, кажется, и не подозревает о таком необычайном положении, выделяющим его среди всех остальных героев романа, но факт остается фактом, и Ланселот нисколько не умаляется в своих человеческих достоинствах, даже невзирая на неудачу, постигшую его с мечом, по праву доставшимся самому чистому и непорочному рыцарю - Галахаду, его сыну. Это явствует из разговора Ланселота с девой, так же таинственно появившейся при дворе короля Артура, как таинственно приплыл по реке камень с вложенным в него мечом I make vnto you a remembraunce that ye ahalle not wene from heneforth that ye be the beet knyght of the world Ae tewchynge vnto that said launcelot I knowe wel I was neuer the beet yee eayd the damoyeel that were ye and are yet of ony eynful man of the world Thomas Malory.

Book XIII,cap. V. P.618 А потому запомните отныне не считайте себя больше лучшим рыцарем в мире Что касается до этого отвечал сэр Ланселот, то я знаю отлично, что и раньше не был лучшим Нет, были сказала девица, -вы и теперь - лучший среди грешных людей на этом свете.

Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 550 Но вот начинаются поиски Святого Грааля, поиски, которые принесут Ланселоту немало страданий, ибо с первых же шагов на этом тернистом для него пути ему станет ясно, что причастится таинств Святого Грааля - не его удел. В полузабытьи он увидит проходящую мимо него процессию со священным сосудом, магической силой которого будет исцелен страждущий рыцарь, но тут же услышит голос, повелевающий ему покинуть это святое место sir launcelot more harder than ia the stone and more bytter than is the wood and more naked and barer than is the leef of the fygge tree therfor goo thow from hens and wythdrawe the from this hooly place Thomas Malory.

Book XIII,cap. XIX. P.639 -Сэр Ланселот, сэр Ланселот, твердый как камень, горький, как древесига, нагой и голый, как лист смоковницы! Ступай отсюда прочь, удались из этих святых мест! Томас Мэлори.

Смерть Артура. C. 569 И как истинный христианин Ланселот будет страдать и рыдать и проклинать в горе тот час, когда он родился And whanne air launcelot herd this he was passinge heuy and wyst not what to do so departed sore wepynge and cursed the tyme that he was borne Thomas Malory. Book XIII,cap. XIX. P.639 Услышавши это, опечалился сэр Ланселот и не зсразу решил, как ему поступить.

Отошел он оттуда прочь, горько плача и проклиная тот час, когда родился на свет. Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 569 но как земной человек, которому, к счастью, свойственно забывать со временем о постигших его горестях и невзгодах, он успокоится, услышав с наступлением утра пение птиц So thus he sorowed till hit was day herd the fowles aynge thenne somwhat he was comforted Thomas Malory.

Book XIII,cap. XIX. P.639 Так он убивался, покуда не настал день и не услышал он пение птиц и тогда он немного утешился. Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 569 И вопреки предсказанию Ланселот отправится на поиски Святого Грааля, руководимый естественным в сильном человеке, желанием испить положенную ему чашу до дна, а с другой стороны влекомый теплящейся в нем надеждой на то, что что-то изменится, что и ему удастся увидеть таинства святого Грааля.

И каким ударом должны были отозваться в душе Ланселота слова отшельника о том, что не в его силах увидеть священный сосуд, как не в силах слепой увидеть сверкающий меч . ye ahalle haue noo power to see hit no more than a blynd man shold see a bryjte auerd and that is longe on your synne and els ye were more abeler than ony man lyuynge And thenne sir launcelot began to wepe Thomas Malory. Book XV,cap. II. P.657-658 вы все равно не могли бы его увидеть, как слепой не может увидеть сверкающего меча. Причина этому - ваши грехи, а когда бы не они, никто лучше вас не мог бы свершить этот подвиг.

И заплакал сэр Ланселот Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 585 . Ланселот не увидит Святой Грааль, но почему же, попав на борт корабля, на котором плыли его более удачливые товарищи Персеваль и Борс и где лежало тело сестры Персеваля, принявшей смерть как святая мученица, он чувствует поддержку Бога и живет более месяца, питаясь, подобно израильтянам, посылаемой ему манной небесной? yf ye wold a aske how he lyued he that fedde peple of Israel with manna in deaerte soo was he fedde For euery day he had sayd his prayers he was sueteyned with the grace of the holy ghoost Thomas Malory.

Book XVII,cap. XIII. P.708 А если вы спросите, чем он жил, то Он, в пустыне напитавший манной народ Израиля, питал и его, ибо каждый день, произнося молитву, он получал поддержание благодатью Святого Духа Томас Мэлори.

Смерть Артура. C. 628 Почему благословение грешника Ланселота воспринимается его сыном Галахадом как самое драгоценное из всех других благословений? Не потому ли, что оно проникнуто подлинной человечностью, глубокой грустью отца, расстающегося с сыном, с которым он знает это ему не суждено более увидеться в этой жизни? Now sone galhad said Launcelot syn we shal departe neuer see other I pray to be hyje fader to conserue mе and yow bothe Sire said Galahad noo prayer avaylleth soo moche as yours And there with Galahad entryd in to the foreste Thomas Malory.

Book XVII,cap. XIV. P.709-710 -Ну, сын мой сэр Галахад, раз предстоит нам расстаться и никогда уж больше не встретиться, я молю Отца Небесного хранить меня и вас. -Сэр отвечал сэр Галахадничья молитва не имеет такой силы, как ваша. И с тем углубился сэр Галахад в лесную чащу. Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 629 Эта по-мужски сдержанная сцена прощания отца с сыном глубоко трогательна в своем лаконизме. Требование, предъявляемое Мэлори идеальному рыцарю служить прежде всего Богу оказывается для писателя не таким уж важным.

Ланселот привлекателен для Мэлори именно в его земной человечности. Он не поднялся до той степени служеная Богу, которой достиг Галахад. Он прочно остается на земле, лишь мыслями своими обращаясь к Богу. Ланселот искренен в своем стремлении служить Богу, но земное крепко держит его. Одного стремления оказывается явно недостаточно, чтобы изменить свою земную, человеческую природу.

Напротив, осуществив это стремление, Ланселот потерял бы свою внутреннюю человеческую сущность, свой человеческий феномен. Ланселот был и остался для Мэлори воплощением светского идеала. Но как бы ни был хорош Ланселот-земной человек, грешник, Мэлори не может не пойти на реабилитацию его как христианина. И вот снова устами отшельника произносится фраза, предрекающая праведный конец Ланселота, святого и не имеющего равных среди земных грешников And nere were that he nys not stable but by his thoughts he is lykely to torne ageyne he shold be nexte to encheue it Святой Грааль sauf Galahad his sone but god knoweth his thoughte and hie vnetabylneese and yet shalle he dye ryght an holy man and no doubte he hath no felawe of no erthely synful man Thomas Malory.

Book XVI,cap. V. P.671 Правда он не стоек и готов в мыслях своих свернуть на прежний путь, а иначе он второй был бы достоин удачи в этом подвиге, после сэра Галахада, своего сына. Но Богу ведомы его нестойкость и слабость.

Однако все равно он умрет святым мужем, и, вне сомнения, ему нет равных среди смертных грешников на земле Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 596 Но, пожалуй, еще большая реабилитация Ланселота заключается в снижении по сравнению с французскими прозаическими романами образа Галахада. Это снижение чувствуется и в свертывании весьма пространных эпизодов французских романов, посвященных чудесным подвигам Галаада, и в том лишенном выспренности лаконизме, почти скороговорке, с которым сообщается о его взятии на небо and soo he wente to sire Bors kyeeed hym and commaunded hym to god and sayd Fayre lord salewe me to my lord sir laucelot mу fader And as soone as ye see him byd hym remembre of this vnstable world And there with he kneled doune tofore the table and made his prayers and thenne sodenly his soule departed to Jhesu Crist and a grete multitude of Angels bare his soule vp to heuen Thomas Malory.

Book XVI,cap. V. P.671 А затем приблизился он к сэру Борсу, поцеловал его и тоже поручил Богу, сказавши так -Любезный лорд, передай мой привет господину моему сэру Ланселоту, моему отцу, и когда ни увидите его, напомните ему о непрочности этого мира. И с тем опустился он на колени перед престолом и стал молиться.

И внезапно отлетела душа его к Иисусу Христу, и великое воинство анеглов вознесло ее к небесам Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 596 . Смерть Галахада легка и не вызывает и доли той печали, которая последует за кончиной Ланселота. Во всяком случае, ни Борс, ни Персеваль не снизойдут до тех глубин человеческой скорби, которых достиг брат Ланселота Эктор. В описании скорби Борса и Персеваля Мэлори достигнет крайней степени лаконизма Whanne Percyuale Bora sawe Galahad dede they made as mohhe sorowe aa euer dyd two men the peple of the countrey of the cyte were ryit heuy And thenne he was buryed Thomas Malory.

Book XVII,cap. XXII. pp.723-724. И вот когда увидели сэр Персиваль и сэр Борс, что сэр Галахад умер, они плакали и сокрушались так, как никто на свете.

И все эители города и страны той тоже погрузились в уныние. Но вот, наконец, его похоронили Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 640 . Сцена прощания с Галахадом почти столь же невыразительна, сколь невыразителен его человеческий облик. В памяти от образа Галахада остаются только цветовые пятна красное и белое он впервые предстал перед рыцарями Круглого Стола в красной парчовой мантии, отороченной горностаем. Чистота и непорочность заменяют в нем всю сложность человеческого содержания.

Он бесплотен и неуловим в своей бесплотности. И насколько живым оказывается по сравнению с ним Ланселот. Кажется, впервые в истории рыцарского романа Мэлори обратил внимание на то, что рыцарь обладает не только душой, но и телом, что он создан из плоти и крови. И это были плоть и кровь Ланселота. Герои рыцарских романов бывали ранены в поединках, могли терять сознание, быть мучимыми голодом и жаждой, но никто и никогда не писал о том, что рыцарю, как и каждому человеку, могло быть больно.

У Мэлори Ланселот наряду с душевными мучениями постоянно испытывает физические неудобства и мучения. Вот кающийся Ланселот, одетый во власяницу, которая денно и нощно ранит его тело, а он должен вынести это and the hayre prycked sо sir Launcelots skynne whiche greued hym ful sогe but he toke hit mekely and suffred the payne Thomas Malory. Book XV,cap. IV. p. 661. и власяница язвила сэру Ланселоту кожу, и жестоки были его терзания, но он принимал это с кротостью и стойко терпел боль Томас Мэлори.

Смерть Артура. C. 587 . Вот Ланселот, пронзенный на турнире копьем, которое застряло в его теле, скачет, едва не терял сознания от боли, в лес, где ждет его верный оруженосец Лавейн, и просит выта-щить из его раны обломок копья. И этот эпизод выполнен с такой экспрессией, что, кажется, начинаешь разделять с Ланселотом его боль и страдания he groned pytously and rode a grete wallop away ward fro them vntyl he came vnder a woodes syde And whan he sawe that he was from the felde hyghe a myle that he was sure he myghte not be aene thenne he said with an hyj voys 0 gentyl knyght sir lauayne helpe me that this truncheon were oute of my eyde for it atyckel so sore that it nyhe sleeth me there with alle he descended from his hors and ryght eoo dyd eir Lauayne and for with al sir lauayne drewe the truncheon out of his syde and gaf a grete shryke and a merueilloue gryeele grone and the blood braste oute nyghe a pynt at ones that at the last he sanke doun vpon his buttoks so swouned pale and dedely Thomas Malory.

Book XVIII,cap. XII. pp. 745-746. И с тем он застонал жалостно и быстрым галопом ускакал прочь и мчался, покуда не достиг опушки леса. Когда же он увидел, что отъехал от турнирного поля без малого на милю и что теперь его наверняка оттуда не видно, тогда воскликнул он громким голосом с жалобным стоном - О, любещзный рыцарь сэр Лавейн, помогите мне извлечь этот обломок копья из моего бока, ибо он язвит меня столь жестоко, что жизнь вот-вот покинет меня. И с тем сошел сэр Ланселот с коня, и сэр Лавейн тоже, и тут же выдернул он наконечние копья из бока, и сэр Ланселот издал пронзительный крик и ужасный стон, и кровь хлынула из раны большой струей, и вылилась сразу чуть не целая пинта, так что под конец он покачнулся, сел прямо на землю, и, лишившись чувств, упал, бледный и безжизненный Томас Мэлори.

Смерть Артура.

C. 661 . А вот Ланселот тайно встречается с королевой у окна ее спальни и, чтобы исполнить ее желание, быть рядом с нею, руками выламывает металлическую оконную решетку, прутья которой рассекают его руки до костей and thenne he set his handes vpon the barres of yron and he pulled at then suche a myghte that he brast hem clene oute of the stone walles and there with all one of the barree of yron kytte the braune of his handes thurghout to the bone Thomas Malory.

Book XIX,cap. VI. p. 781. И он наложил руки на железные прутья решетки и дернул с такой мощью, что вырвал их из каменной стены.

При этом один из прутьев врезался в мякоть его ладони по самую кость Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 693. He так ли и английские художники XIV-XV вв. открыли для себя страдающего Христа, открыли плоть Христа? Не потому ли образ Ланселота становится столь убедительным что, поверив в его плоть, мы верим и в его душу? Верим, что он заплакал, как ребенок, когда ему прикосновением руки удалось исцелить страдающего неизлечимыми ранами рыцаря ве-рим в искренность его печали при расставании с королевством, ставшим его родиной, во имя которой он совершил немало подвигов. sir Launcelot syghed and there with the teres felle on his chekes and thenne he sayd thus Allas moost noble Cryrten Realme whome I haue loued aboue al other realmes and in the I haue geten a grete parte of my worship and now I shalle departe in this wyse Truly me repenteth that euer I came in this realme that shold be thus shamefully banisshed undeserued and causeles but fortune is soo varyaunt and the whele soo meuable there nys none constaunte abydynge and that may be preued by many old Cronykles of noble Ector and Troylus and Alysander the mighty Conquerour and many moo other whan they were moost in their Royalte they alyghte lowest and soo fareth it by me sayd sir Launcelot for in this realme I had worehyp and by me and myne alle the whole round table hath ben encresyd more in worship by me and myne blood than by ony other Thomas Malory.

Book XX,cap. XVII. pp. 826-827. Тут вздохнул сэр Ланселот, и слезы упали на щеки его, и он сказал -О, благороднейшее христианское королевство, возлюбленное мною превыше всех королевств! В твоих пределах добыл я почти всю мою славу, но ныне, когда должен я вот так бесславно тебя покинуть, воистину мне жаль, что когда-то я прибыл сюда, откуда я столь позорно изгнан, незаслуженно и беспричинно! Но так уж изменчива судьба и безостановочно ее колесо, что нет в жизни постоянства.

И тому есть много свидетельств в старых хрониках, как, например, в историях благородного Гектора Троянского или Александра, этого могущественного завоевателя, и еще многих других они были вознесены на царственную высоту, а потом падали все ниже. Так случилось и со мною сказал сэр Ланселот ибо в этом королевстве я пользовался величайшей славой, и подвигами моими и сородичей моих умножена была слава всего Круглого Стола более, нежели кем либо еще из вас Томас Мэлори.

Смерть Артура.

C. 734. .и, конечно, верим в то, что любовь Ланселота и Гвиневир -это настоящая земная любовь двух людей, способных на великие самопожертвования, способных разделить друг с другом самую горькую участь и даже смерть. Вот еще одна причина, обусловившая счастливую развязку романа о Тристане и Изольде, трактовку которого у Мэлори американский литературовед Т.Рамбл назвал дальнейшем обескровливанием уже обескровленного сказания Malory s treatment of Tristram is regularly characterised in one way or another as the further devitalization of an already devitalized legend T.C.Rumble.

The Tale of Trisrtam. Development by Analogy Malorys Originality P. 118. Смерть Тристана и Изольды в произведениях куртуазной литературы в известной степени символична.

Смерть Ланселота и Гвиневир глубоко человечна. Этот исход подготовлен всем развитием романа. Своенравная, порой по-женски капризная, порой по-женски беззащитная королева Гвиневир и по-богатырски доблестный и мужественный Ланселот в жизни и смерти остаются рядом. Это и есть та верная, постоянная, благородная любовь, идею которой проводит Мэлори в романе.

Проводя через роман эту новую для рыцарской литературы идею любви, включающую элемент рационализма, Мэлори не может не выразить критического отношения к идее куртуазии. М.Шлаух в книге Предистория английского романа, 1400-1600 высказывает мысль о намеренной критике идеи куртуазной любви, проводимой Мэлори Malory does occasionally suggest a query about the motives which actuate his people - hence an implied critique of courtly love. M.Schlauch.

Antecedents of the English Novel, 1400-1600.London.1963.P. 75 Вряд ли возможно ответить на вопрос, сознательно или бессознательно проводит Мэлори эту критику, начало которой было положено во французском прозаическом романе XIII века Тристан, послужившем основой для книг о Тристане и Изольде в романе Смерть Артура, но сам факт того, что Мэлори не счел нужным отказаться от ряда сатирических моментов, направленных против идеи куртуазии, свидетельствует о существовании объективной основы такого отношения к ней, об изменении рыцарского этического идеала.

Роман о Тристане и Изольде, в котором, как уже говорилось, дается образ государя и проводится идея государственности, прямо противоположные образу короля Артура и его братству, контрастен и в ином отношении - в развитии сюжетной линии Тристан - Изольда в противовес сюжетной линии Ланселот - Гвиневир, в противопоставлении идеи куртуазной любви новой идеи благородной любви. Устами Ланселота Мэлори дает уничтожающую оценку поведению Тристана, изменившему Прекрасной Изольде и забывшему о ней с Изольдой Белорукой Thenne said sire Launcelot Fy vpon hym vntrue knyghte to his lady that soo noble a knyghte as eir Tryatram is shold be foude to his fyret lady fals la beale lsoud quene of Cornewaile But saye ye hym this said sire Launcelot that of alle knyghtes in the world I loued hyra moost and had moost ioye of hym and alle was for his noble dedes and lette hym wete the loue bitwene hym and me is done for euer And that I gyue hym warnyng from this daye forth as his mortal enemy Thomas Malory.

Book VIII,cap. XXXVI. p. 329. И сказал тогда сэр Ланселот -Позор ему, рыцарю, не сохранившему верность своей даме! Могло ли статься, что столь благородный рыцарь, как сэр Тристрам, оказался неверным своей первой даме и возлюбленной, королеве Корнуэлла! Но вот что передайте ему сказал сэр Ланселот. - Я изо всех рыцарей на свете всего более любил его и его подвигам радовался из-за доблести его и благородства.

Объявите же ему, что любви теперь настал конец, и что я шлю ему предупреждение отныне я его смертельный враг Томас Мэлори.

Смерть Артура. C. 294 Непостоянство, в котором Ч.Мурмэн обвиняет Ланселота, является, таким образом, чертой, присущей прежде всего Тристану. Ланселоту недаром предоставлена возможность для проведение подобной критики. Правда, и он изменил Гвиневир с Еленой дочерью Пеллеаса, но сделал это не по доброй воле и не из забывчивости - ни до, ни после встречи с Еленой он не думает ни об одной женщине, кроме королевы Гвиневир.

Немаловажен факт, что Елене, желающей обмануть Ланселота, приходится принять облик королевы Гвиневир. Измена Ланселота, таким образом, происходит не в результате сознательного действие а в результате бессилия героя противостоять божественному провидению. И этот грех Ланселота будет искуплен Галахадом, его сыном от Елены, которому суждено было увидеть Святой Грааль. Зато там, где отсутствуют волшебные чары и мистика, Ланселот остается на высоте в своем положении возлюбленного королевы Гвиневир.

Юной и прекрасной Елене из Астолата не удается соблазнить Ланселота. Он остается верен королеве. И хотя жертвой неразделенной любви падет при этом дева из Астолата, ладья с телом которой приплывет ко двору Артура, Ланселот получит оправдание, несмотря на то, что он послужил причиной гибели женщины, и оправдание это содержится во взгляде Ланселота на любовь, поддерживаемом и одобряемом самим королем Артуром madame said air launcelot I loue not to be constrayned to loue For loue muste aryse of the herte and not by no constraynte That is trouth sayd the kynge and amny knyghtes loue is free in hym selfe and neuer wille be bounden for where he is bounden he looseth hym self Thomas Malory.

Book XVIII,cap. XX. p. 762. Ибо я, госпожа, сказал сэр Ланселот не люблю принуждения в любви, потому что любовь должна рождаться в сердце сама, но не по принуждению. -Это правда, сэр, сказал король Артур, любовь рыцарей свободна и независима и не терпит оков а где она не свободна, там она пропадает.

Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 675. Любовь как естественное чувство, любовь как чувство, неподвластное принуждению и насилию, любовь как свобода - это уже целая философия любви. Не бездумное служение даме и раболепное преклонение перед ней, унижающее влюбленного, но чувство, одинаково владеющее двумя близкими по духу людьми и возвышающее их над жизненными невзгодами - вот идеал любви в романе Томаса Мэлори.

История с волшебным напитком, навеки скрепившем Тристана и Изольду узами любви, уже не умиляет Мэлори. Чувство этих влюбленных окрашено изрядной долей мистики. В нем нет естественности, которая делает такой привлекательной любовь Ланселота, вырастающую из высокого и светлого чувства человеческой благодарности к королеве Гвиневир, как сам Ланселот говорит об этом королю Артуру уе аr the man that gaf me the hyghe ordre of knyghthode and that daye my lady your quene dyd me grete worship els I had ben shamed for that same day ye made me knyghte thurgh my hastinesse I lost my suerd and my lady your quene fond hit and lapped hit in her trayne and gafe me my suerd whan I hadde nede therto and els had I ben shame emonge alle knyghtes and therfor my lord Arthur I promysed her at that day euer to be her knyghte in ryghte outher in wronge Thomas Malory.

Book XVIII,cap. VII. pp. 736-737. ибо вы, господин мой, посвятили меня в высокий Орден Рыцарства, и в тот же день госпожа моя, ваша королева, оказала мне великую милость.

Так что, не храни я вам верности, позор был бы мне, ибо в тот самый день, когда я принял от вас посвящение в рыцари, я впопыхах оборонил меч, и госпожа моя, ваша королева, нашла его, спрятала в шлейфе своего платья и передала его инее, когда он мне как раз понадобился. Если бы не она, я был бы опозорен перед всеми рыцарями. И потому, господин мой Артур, в тот день я поклялся всегда, и в правде, и в неправде, быть ее верным рыцарем Томас Мэлори.

Смерть Артура. C. 653 Критика куртуазии возникает во французском романе о Тристане с появлением в нем образа рыцаря Динадана, который перешел и в роман Мэлори. Динадан - балагур и весельчак, а впрочем -добрый рыцарь, презирающий подлость и измену, и предательски убитый своими врагами, о чем не без грусти пишет Мэлори. Но он наделен и таким человеческим пороком, как лень, и обладает изрядной долей здравого смысла, который для него, рыцаря, оборачивается трусостью. Именно эти черты образа Динадана в романе Мэлори позволили М.Шлаух назвать его Санчо Пансой в английской литературе.

Однако можно говорить лищь о внешнем сходстве этих персонажей. Внутреннее значение их совершенно различно. Санчо Панса - это выражение здорового народного начала Динадан - это выражение кризиса куртуазии, в котором или которым все старые рыцарские заповеди и устои доводятся до абсурда, прежде всего злым, саркастическим нападкам Динадана подвертается идея куртуазной любви, та самая идея, которой были вдохновлены произведения Кретьена де Труа, Гартмана фон Ауэ, Готтфрида Страсбургского.

Не признав во встреченном им рыцаре своего лучшего друга Тристана, решившего подшутить над Динаданом и скрыть от него свое имя, Динадан в ярости обзывает его дураком и, не задумываюсь, сравнивает его со встреченным им раньше рыцарем конечно, влюбленным, который лежал у родника, бросив оружие, глупо улыбаясь и не говоря ни слова euch a foolyeshe knyghte as ye are said sire Dynadan I sawe but late this day lyenge by a welle and he fared as he slepte and there he lay lyke a foole grymmynge and wold not speke and his shelde lay by hym and hie hore stode by hym and wel I wore he was a louer Thomas Malory.

Book X,cap. LV. p. 505. Вот точно такого же неразумного рыцаря, как вы, -сказал сэр Динадан я видел не далее, как сегодня, у ручья. Он был словно во сне. Лежал над ручьем, улыбался, будто безумный, и не слова мне не отвечал, а рядом валялся его щит, и конь его тоже стоял рядом.

Я сразу же понял, что это - влюбленный. Томас Мэлори. Смерть Артура. C. 447 Свою критику Динадан продолжает в разговоре с Изольдой, которой Тристан характеризует своего друга как самого веселого и самого болтливого рыцаря. Господь хранит меня от любви говорит Изольде Динадан ведь радость любви так коротка, а горести, которые от нее проистекают, длится слишком долго. Здравый смысл превалирует у Динадана над эмоциями и над естественным в рыцаре желанием постоять за честь прекрасной дамы I shalle say yow ye be as fayr a lady as euer I aawe ony and fayrer than is my lady Quene Quenerer but wete ye wel at one word I wylle not fyghte for yew wyth thre knyghtes Ihesu defende me Thomas Malory.

Book X,cap. LVI. p. 509. Вот что я вам скажу. Вы - дама прекраснейшая, какую мне приходилось только видеть, и много прекраснее госпожи моей королевы Гвиневеры. Но, да будет вам ведомо без дальних слов я не стану сражаться за вас с тремя рыцарями, упаси меня Иисусе! Томас Мэлори.

Смерть Артура. C. 450. Именно в критике куртуазии заключено основное значение о раза Динадана, а вовсе не в том, что он, по словам Э.Лэнга, удовлетворяет грубому средневековому чувству юмора the rude medieaval taste in jokes и не дает романам стать слишком сентиментальными he preserves the romances from coming too sentimental Рыцарские романы, будучи наполненными рыцарской героикой, поисками человеческого идеала и весьма далекие от сентиментальности, не нуждались в фигуре Динадана для смягчения ее. Не этими чертами рыцарского романа, а свойством человеческого идеала, способностью его меняться от века к веку, вызвано появление образа Динадана и не только одного его на страницах французского, а затем и английского романа.

Динадан не одинок в романе Мэлори в своем отношении к идеи куртуазной любви. Его разделяет с ним и сенешаль Динас, который после исчезновение своей возлюбленной, сбежавшей от него к другому, захватив с собою двух гончих Динаса, больше скорбит о пропаже собак, нежели прекрасной леди. В романе Мэлори, однако, наблюдается не только пересмотр идеи куртуазной любви, но и куртуазной традиции в целом.

П.2