СВИДАНИЕ

Прошло всего несколько дней, а событий случилось во много раз больше.

Последнее событие, которое произошло с Ригель и сыном, было визитом её отца в расположение Института, который произошел не без участия властей.

Елена была предупреждена своим небесным покровителем о предстоящем визите. Властям был нужен определенный результат, а её планы резко расходились с ними. И Ригель обратилась к своему светоносному мужу.

— Орк! – позвала Ель. – Ты так редко с нами бываешь, не мог бы ты снизойти до меня и твоего сына? Мы хотим тебя видеть, где ты пропадаешь?

Гор как всегда был рядом с матерью, но не потому, что он в ней нуждался, а наоборот, потому что понимал, что она в нём нуждается.

«Да, милая, – поймала она внутренний голос. – Сейчас я постараюсь сконденсироваться в отдельную каплю плазмы и припасть к вашим ногам. А вам лучше выйти во внутренний двор, там, под чистым небом, нам будет лучше!»

— Мамма, пойдем скорее! – поторопил её сын, видя, что она причесывается. – Не будем заставлять его искать нас здесь!

Ригель знала, что сын понимает все телепатемы, но она не боялась показать свою любовь к своему небесному избраннику. Гор должен был знать все тонкости человеческих чувств, хотя он и не был человеком, а скорее – инопланетянином.

Она понимала также, что не от неё исходят все сверхъестественные силы, а именно от него. И хотя она и играла роль хозяйки положения, то только лишь для того, чтобы до поры до времени замаскировать способности Гора.

Не успели они выйти во внутренний двор, как в чистом небе прогремел гром и если бы посторонние люди оказались неподалеку от территории Института, то они бы увидели странный прозрачный фиолетовый луч, вокруг которого патрулировал НЛО. Они бы увидели, что этот луч, вопреки законам земной физики, имеет окончание в виде эллипса, а на площадке этого эллипса находится изумительной красоты статуя мужчины, но без явных признаков пола.

Окончание космического луча мягко коснулось травы, которая в ту же секунду полегла кругом, слегка изменив цвет, и на Землю ступил Орк, каким его впервые увидела Ригель на вершине Пирамиды.

— Здравствуй, мой любимый! – радостно воскликнула Ель. – Я могу коснуться тебя?

— И я! И я! – не спрашивая, бросился сын к отцу и повис на его шее.

— Осторожней, Ель! – предупредил певучим голосом Орк. – у нас хоть и уравнена энергетика, но не висни, как Гор – можешь упасть. Я ведь не в физиологическом теле! А касаться можешь сколь угодно...

Ель не стала спрашивать, почему сыну можно, а ей нельзя, она давно уже привыкла принимать явления такими, какие они есть.

Орк сам подошел к ней и обнял супругу.

Ель с нежностью касалась пальцами его отсутствующего лица, несуществующих волос, недышащего носа, а Гор висел сзади и целовал отца всюду, где место было свободно от рук матери.

— Теперь ты понимаешь, что я не «пропадаю», как ты говоришь... – начал было Орк, но Ель закрыла его губы поцелуем.

Но конец фразы все же достиг её сознания: «...а нахожусь всюду, всегда, везде, хотя у Ригеля эти состояния не имеют никакого смысла».

— Пап, а когда меня пошлют на практику? – спросил Гор. – Почему люди из маминого окружения практикуют, а меня...

— А тебе не нужна практика! – серьёзно ответил отец. – Практика нужна тем, кто усвоил теорию, и должен проверить её на опыте. А у таких, как ты – пришельцев, опыт уже есть. И ты будешь действовать безошибочно. Так же, как во всех предыдущих случаях, которые угрожали вашим жизням.

— Ты считаешь, что Гор уже может приступать к исполнению своей миссии? – спросила Ель с тревогой.

— Да, но только после того, как ты помиришься с отцом и окажешься в безопасности! – ответил Орк. – Власти всё еще заблуждаются, приписывая сверхъестественную силу тебе, но когда ты согласишься вернуться к отцу, а власти поймут, что ты бессильна, они оставят тебя в покое. Как отец, так и ты, будете для них «отработанным, бесполезным материалом», и они будут искать бумеранг у разбежавшихся представителей светил.

— Но, пап! – возразил Гор, соскальзывая с шеи отца. – Они ведь попытаются снова проверить мамины «способности», и когда окажется, что она их утратила, власти могут убить её!

— А наши патрули на что? А ты на что? – напомнил Орк. – Когда для твоей мамы возникнет угроза насилия над ней, дежурный патруль тут же появится в зоне видимости властей. И они поймут, что девушка тут не при чем, а всё случившееся было дело «рук» НЛО. Им не удастся даже связать её, не говоря уже о том, чтобы ударить, или убить...

— А мне в случае угрозы по-прежнему нужно сказать код в виде звука ОРК? – спросила Елена.

— Да, и тебе даже достаточно сделать это мысленно! – ответил её муж, взяв её одной рукой за плечо и показывая на скамейку.

Все сели. Орк посредине, двое по бокам.

Какая-то кошка выглянула из подвала и с воем бросилась обратно.

Голуби, увидев людей, спланировали на землю, но подойти не смогли, что-то им мешало.

— Честно говоря – сказала Елена – мне хочется домой, но не хочется жить с отцом. Я понимаю, что он отец. И я должна любить его, но...

— Любовь ничего не должна, – сказал Гор. – Любовь свободна от долгов. Долг и Любовь, это несовместимые понятия. Хотя даже и понятие – это не Любовь.

— Интересно! – оживился Орк. – Откуда ты все это знаешь сынок? Ну-ка, расскажи мне про Любовь, ведь нам это человеческое качество неизвестно? – попросил ригелянин.

— Я еще в утробе мамы исследовал все человеческие способности! – ответил сын. – А любовь у людей настолько разная, что мы даже не всегда понимаем, где она. Например, любовь детей к родителям – это не любовь, а чувство благодарности. И наоборот, любовь родителей к детям – это эгоизм, сродни собственничеству. Есть много видов так называемой «любви»: любовь к Родине, любовь к Богу, любовь к городу, любовь к искусству, любовь к науке, любовь к спорту... И всё это разные чувства, несравнимые друг с другом чисто психологически. Люди знают любовь к женщине, любовь к родителям, любовь к Родине, любовь к вещам разного рода, любовь к деньгам – все это еще не любовь, а одержимость...

— Да, Орк, Гор прав! – подтвердила Елена. – Многие любят пить, курить, совокупляться, играть, издеваться, пытать, убивать... – всего не перечислить. Они убеждены. Что они любят это делать, но это не имеет никакого отношения к Любви. Хотя некоторые люди ради такой любви способны жертвовать жизнью!

— Это демонстрация! – ответил её сын. – Демонстрация для других, чтобы показать себя героем. Это тоже следствие одержимости. Люди одержимы желанием иметь, что и называют любовью. Все человечество движется через желание.

— Очень интересно! – заметил Орк. – Продолжай, пожалуйста!

— Любовь, это очень редкое качество, – продолжил Гор, – которое не поддается словесному определению.

Определение, как это видно из самого слова, само находится в пределах этого определенного.

Любовь же беспредельна, она не может быть в границах определения.

Поэтому само по себе слово Любовь – обман. Есть привязанность, но не Любовь. А привязанность существует только у людей.

Мальчик сделал паузу и продолжал:

— Пришельцы, например, вроде папы, не привязаны ни к кому, и ни к чему. Они свободны. Они не зависимы ни от еды, ни от тела, ни от его одежды, ни от правительства, ни от ограниченного образования, поэтому они свободны в своих действиях. Но это не та человеческая свобода, которая позволяет делать любые безобразия. Это настоящая свобода, и она дается только тем существам, которые доказали свою полезность в развитии Вселенной. А как можно приносить пользу без Любви? Вот почему все остальное, что люди называют любовью, это обман.

— Ну, как же так? – не понял ригелянин. – Разве вы обманываете меня? Разве я не люблю вас?

— Ну, пап! – засмеялся Гор, – ты совсем оземнел. Ты любишь не только нас, ты любишь всех так же, как Солнце-РА любит свою Гею, и всю её географию, и все Его планеты.

Оно не демонстрирует любовь к избранному, оно просто ЛЮБИТ. Мы ведь уже говорили, что Любовь ДАЕТ Свет и светится, а бумеранг, то есть отражение этой любви на Земле, наоборот, отнимает для себя то, что любит, и не светится.

— По твоим словам, – резюмировала мать, – на Земле вообще нет Любви?

— Я этого не говорил! – улыбнулся сын. – Примеров светлой любви история знает много. Например, мать Тереза, Далай-лама, да что вам перечислять всех канонизированных святых? Но это очень редкие случаи светоносной Любви, а всё остальное – так, самообман.

— Я тоже обманываюсь, когда думаю, что люблю Орка? – тревожно спросила Елена.

И опять Гор рассмеялся.

— Ну, мам! – ты же сама сказала «думаю, что люблю».

Думать и любить совсем разные состояния!

Ты любишь безоговорочно. И не только меня или папу.

Если ты любишь, просто люби больше.

Если ты любишь, ты просто существуешь в состоянии большой любви – не только по отношению к Светоносному Отцу, но и по отношению ко всему, что существует вокруг тебя – к деревьям и камням, к небу и земле...

Мальчик посмотрел на мать и понял, что она хотела бы услышать больше. И он продолжил:

— С Отцом ты соотносишься не умом, а сердцем, а сердце не знает, что такое сомнение. Сомневается ум, он думает и часто убеждает себя принять желаемое за действительное. А сердце не знает, что такое убежденность, оно просто знает доверие. Сердце подобно ребенку. Ребенок держится за руку Отца и идет за ним повсюду, не веря и не сомневаясь. Так что не сомневайся, ты просто любишь Отца, и не думай ничего лишнего про себя...

— Я даже не догадывалась, что ты так много знаешь! – растерянно сказала Елена.

— Нет, мам! – возразил ей сын, вставая со скамьи и садясь на корточки перед матерью. – Человек, который слишком много знает, становится почти невыносимым. Потому что он знает без истинного понимания. Он собрал много доктрин, теорий, текстов, которые лежат грузом на его сознании, они не живут. Все это не произошло с ним, все это заимствовано, а все что заимствовано – это гнилой хлам, и всё это следует выбросить как можно скорее. Иисус называл таких многознающих «книжниками».

— Разве истина постигается не через знание? – спросила мать сына.

— Истинно только то, что происходит с тобой! – ответил Гор, посмотрев на отца. – Истинно только то, что цветет в тебе. Только то, что растет в тебе, является истинным и живым.

Заимствованное знание становится обманом ума, оно скрывает, а не разрушает невежество.

И чем больше какой-либо человек окружен знанием, тем больше незнания и тьмы находится внутри него, в глубине его существа.

Такой человек, обладающий заимствованным знанием, почти полностью замкнут внутри него. К нему нельзя подступиться, невозможно обнаружить его сердце, он сам потерял всякую связь со своим сердцем.

Вот что имел в виду Иисус, ругая книжников, мамма?

— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду! – согласилась мать, шокированная откровениями сына. – Но если я стану такой же, как ты, то это будет противоречить принципам общественной морали, и меня могут изолировать от общества! – сказала Елена, взглянув на мужа.

Ригелянин не понимал её недоумения и промолчал.

— Зря ты так считаешь! – сказал сын, поглядев на маму своими глубоко проникающими зрачками. – Гор не говорит тебе: «Будь моральной», он говорит: «Будь естественной». А это два абсолютно противоположных измерения. Моральный человек никогда не естественен, и не может им быть по определению.

— Это почему же моральный человек неестетвеннен? – спросил его Орк скорее для Елены, чем для себя.

— В нравственности существует и хорошее, и плохое, – ответил Гор, – а в состоянии естественности существует мудрое и глупое.

— Естественный человек мудр, а не хорош, – продолжал он, поглядывая на маму. – А неестественный человек глуп, а не плох.

Нет ничего плохого и ничего хорошего, есть только мудрое и глупое.

И если кто-либо глуп, то он вредит себе и окружающим, если же он мудр, он не приносит никому вреда, ни окружающим, ни себе.

Не существует греха, не существует добродетели — существует только мудрость.

Гор встал на ноги, прислушиваясь к чему-то, и заявил:

— Мораль это фальшивая монета, она обманывает людей. Религия, где она проповедывается, ничего общего не имеет с моралью, потому что религия не имеет ничего общего с тьмой. Тьмы не существует без света, и наоборот, свет невозможен без окружающей тьмы. Точно так же в магните не может быть одного полюса – всегда есть два. Но все религии мира, создают раздвоение личности. Все религии мира, порождают шизофрению. Они раздваивают людей. Они делают в людях что-то хорошим, а что-то плохим. И они говорят, что к хорошему надо стремиться, а от плохого отказываться, нужно отвергать Дьявола и принимать Бога. Они порождают внутри людей борьбу. И человек постоянно чувствует себя виноватым, половинчатым. Ибо, как можно уничтожить, свою вторую половину, которая органически неразрывна с Целым! – закончил он. – Между прочим, мой дедушка уже близко. И его сопровождают грозные представители власти. Что нам делать?

— Ты встретишься с ним одна! – сказал Орк, поворачивая Ель лицом к себе и кладя ей руки на плечи. – А Гору пора идти в мир. Он готов!

— Но я еще не готова расстаться с вами! – почти закричала Елена. – Что я буду делать с отцом?

— С ним ничего не надо делать, мамма! – обнял её сын. – Там твой дом. Сколько можно скитаться? Он едет просить у тебя прощения, и ты вернешься. Ты вернешься не к нему, а домой. И там будет наш центр связи. Пойми, это предрешено не нами. Одна ситуация кончается, начинается другая...

— А ты сам-то готов один идти в мир? – со слезами в голосе спросила мать.

— Я странник, мамма! – успокаивал её Гор. – А странников даже среди людей много. Это не бездомные, наоборот, они не хотят иметь дома, ибо дом привязывает, а привязанный пес не свободен в своих действиях. Он раб хозяина. Ты же не хочешь, чтобы я был рабом?

— А как же люди? – спросила Ель. – Они ведь вернутся обратно через неделю!

— Нет, не вернутся! – заявил Орк. – Гор встретится с каждым из них и даст им все необходимые инструкции. Ты еще увидишь каждого по отдельности. Они будут приходить к тебе...

— Как жаль, что мы не можем побыть вместе подольше! – заплакала Ель, обнимая мужа и сына. – Мне так не хочется вас отпускать!

— Отпускают только грехи в церквах, – пошутил Орк, – а мне что отпускать?

— Мой бедный папа считает, что я согрешила с тобой, – поддержала шутку мужа Ель. – Значит и ты не безгрешен!

— В его глазах, возможно! – согласился Орк, – но пусть он себе считает так, как ему удобней. Это его проблема... А ты, Гор, пожалуйста, покинь эту территорию еще до встречи с дедом! Он ведь о тебе ничего не знает, так вот и пусть остается в своем неведении. А тебе пора начинать свою работу среди людей, ригелянин! И ты хорошо знаешь свою программу. Так что, иди, не трави душу матери!

— Мам, благослови! – попросил её сын, наклоняя перед ней голову.

— Ну, иди сынок, с Богом! – сказала Елена, трижды целуя Гора.

— Пап, а ты? – обернулся к отцу Гор.

— Будь здоров, сын мой, иди с Орионом! – и Орк перекрестил его, копируя не крест, а созвездие Ориона.

Они обнялась, постояли так некоторое время молча, и разошлись.

Фиолетовый луч с каплей плазмы Ригеля молниеносно, а поэтому и незаметно скрылся в небесных просторах.

Гор вышел со служебного входа и углубился в лес.

А Елена пошла к главному входу НИИПВЧ навстречу своей новой и неизбежной судьбе.

Подъезжающий микроавтобус с рупором на крыше уже заезжал на территорию Института, как вдруг кто-то из наблюдателей, смотревших в окно, показал пальцем в небо и закричал:

— Смотрите! Вот что им помогает!

В этот момент двигатель микроавтобуса заглох, ибо патрульный НЛО Ригеля завис над непрошенными гостями.

До ограды территории было еще метров 200, и «гости» прошли это расстояние пешком. Спецназовцы шли по бокам, а штатские шли в центре, под их охраной. Они были хорошо наслышаны о смертельной обороне владельцев секретного объекта, поэтому никаких агрессивных действий пока не предпринимали.

Елена увидела отца, которого поддерживали под руки двое в штатском, вооруженные дубинками, спрятанные под одеждой.

Вид у него был измученный, он постарел и еле двигал ногами.

Какой-то начальник остановил людей возле распахнутых и не охраняемых ворот и, поднеся к губам микрофон, что-то сказал.

Электроника не работала.

Он взглянул на НЛО и злобно погрозил ему кулаком.

В тот же момент его кулак обуглился и он, взвыв от боли, кинул рупор на землю и, прижимая дымящийся кулак к груди, бросился в свой микроавтобус.

Свидетели этой сцены были в шоке.

До них, наконец, дошло, что с ними шутить не будут.

Спецназовцы опустили дула автоматов к земле.

Кто-то поднял бездействующий рупор и еще раз проверил его.

На этот раз рупор включился.

— Раз, два... – послышалось из усилителя, а потом уже по делу. – Мы пришли к вам с миром, здравствуйте!

— Здравствуйте! – неожиданно громко сказала Елена. – Но вы пришли не с миром, а с оружием!

— Оно предназначено не для вас, – ответил рупор. – Это обычная охрана. Мы можем побеседовать?

— Можем, но не под дулами автоматов. Вы же видите, я беззащитна и безоружна! – ответила Елена. – Уберите своих защитников и беседа состоится! Если нет, разговора не получится...

Из микроавтобуса продолжал доноситься вой пострадавшего.

Штатские что-то обсудили между собой и дали команду спецназовцам вернуться в автобус.

Военные неохотно подчинились. Они не привыкли уходить впустую.

— Вы тоже снимите свою охрану! – сказал рупор. – Тем более, что нам нужно срочно отправить пострадавшего в больницу. А мотор в его присутствии не заведется... – кивнул он на зависший НЛО.

Елена мысленно сказала код пароля для патруля и попросила его подняться выше, а когда автобус уедет, перейти в невидимый диапазон.

НЛО со свистом молниеносно взлетел вверх и скрылся из виду.

Свидетели этого события испытали некоторый шок. В тот же миг мотор завелся, и машина стала разворачиваться на дороге.

— Отвезете, и назад! – прокричал водителю рупор.

Водитель кивнул, и машина скрылась за поворотом дороги.

— Мы можем войти? – спросил рупор. – Войти без последствий?

— Входите! – пригласила Елена. – Здравствуй, отец! Только без поцелуев, пожалуйста, и без объятий! – предупредила она.

— Здравствуй, дочка! – слабым голосом, приблизившись, сказал Олег Михайлович! Я приехал просить у тебя прощения... Погорячился я, прости меня, грешного!

— Ладно, прошлого уже вернешь! – сказала Елена. – Я не прокурор, чтобы судить или миловать. Есть Бог, вот к нему и обращайся!

— Но мы же люди! – вмешался кто-то из штатских, – а человек должен научиться прощать. Кто не прощает, тому тоже не прощают...

— Я вашего совета не спрашивала! – резко ответила Елена, жестом приглашая остальных пройти в столовую. – А ты отец, я хотела бы от тебя слышать, ты это делаешь под давлением, или от всего сердца?

Олег Михайлович испуганно посмотрел куда-то в сторону и сдавленно произнес:

— Да я давно уже понял, что был неправ тогда, но я не знал, куда ты пропала, а власти вот, помогли, разыскали... Прости меня, пожалуйста! И давай, поедем домой с миром!

— Ну, о доме еще рано говорить! – сказал тот, на кого оглядывался Олег Михайлович. – Мы еще должны поговорить с госпожой Ригель, если она не возражает, конечно?

В столовой Елена включила электрочайник и расставила чашки перед теми, кто уже расселся за столами. Восемь человек разместились за тремя столами, а «семья» Ригелей с двумя штатскими расположилась отдельно.

— А где же остальные люди? – спросил один из них. – Где заложники?

— Я хотела бы знать, кому я отвечаю? – сказала Елена, спокойно заваривая чай в большом фарфоровом чайнике – Не могу же я давать сведения неизвестному человеку!

— Ах, да! – спохватился штатский, – я же не представился. Будем знакомы, я являюсь новым научным руководителем этого Института. Моя фамилия Громов, а зовут меня просто – Иван Иванович.

— Ригель Елена Олеговна! – в тон ему ответила хозяйка. – Но о каких заложниках вы спрашиваете? Кто кого взял в заложники, я не понимаю?

— Всё вы понимаете! – сердито сказал второй, сидевший за их столом. – Иван Иванович говорит о тех людях, которые до ЧП находились под наблюдением персонала. Где они?

— Ну а вы, по какому праву устраиваете мне допрос? – обрезала его Елена. – У вас есть ордер? Кто вы такой?

— Я новый заведующий спецотделом по особым делам НИИПВЧ – ответил тот – моя фамилия Филлитов Петр Степанович, вот моё удостоверение – и он протянул красную книжечку в сторону Елены.

Елена даже не взглянула на него. Она спокойно налила всем чай по чашкам, внимательно глядя в лицо каждому, к которому подходила. Потом достала из буфета печенье, разложила его доверху по корзиночкам и поставила на каждый стол.

Когда простой этикет гостеприимства был соблюден, она позволила себе присесть за стол, где находился отец с названными гостями.

— Разве я вас допрашиваю! – возразил Филлитов. – Допрашивают совсем не так, не дай вам бог это испытать. Я просто по-человечески интересуюсь, куда спрятались люди, которые раньше были под наблюдением персонала НИИПВЧ? Они могли бы быть очень полезны нам, когда мы вновь вернемся на нашу законную территорию.

— Хорошо, я тоже очень просто отвечу вам, – с улыбкой сказала Елена. – Они разбежались. Разве вы не объявили их в розыск?

Похоже, что Ригель угадала, так как Петр Степанович не ответил на её вопрос.

— Доченька, но по моим подсчетам, ты должна еще быть беременной – смущенно начал он. – Но я не вижу тебя таковой! Ты что, сделала аборт?

Судя по вопросам отца, его не информировали об аномальных родах и всех последующих необъяснимых явлениях.

— Это некорректный вопрос, отец! – ответила она. – Сколько женщин, которых выгнали мужья или родственники, вынуждены были...

— Ладно, ладно! – перебил её Олег Михайлович. – Я больше не буду задавать вопросы по части гинекологии. Но я могу позволить себе спросить тебя, кто был бы отцом твоего ребенка?

— Ты опять за старое? – недовольно упрекнула его Елена. – Уже забыл, что именно из-за моего молчания ты выгнал меня из дома? И после этого ты хочешь, чтобы я вернулась обратно домой, чтобы ты пилил меня каждый день?

— Уважаемые! – поспешил вмешаться Иван Иванович. – Вы еще дома успеете выяснить все ваши проблемы, – сказал он так, как будто бы этот вопрос был уже решен. Я ведь правильно понял, что вы простили отца, и вам нет смысла здесь оставаться?

— Допустим, я его простила, но с испытательным сроком! – позволила себе улыбнуться девушка.

Олег Михайлович просиял.

В такие минуты его лицо приобретало свои национальные черты, которые гордились своими успехами.

Это была торжествующая улыбка немца, одержавшая победу.

— Прекрасно! – одобрил ответ Елены Иван Иванович. – А теперь ответьте мне по существу, что же здесь происходило? Институт пуст?

— Институт пуст, – переходя на деловой тон, сказала Ригель. – А что здесь происходило, вы и без меня знаете...

— Мы знаем лишь по результатам, – сказал Петр Степанович, – которые мы приписывали вашим сверхъестественным способностям. Но результаты это лишь следствие, а причин мы не знаем. Кто же кроме вас, может нам открыть истину, чтобы подобных явлений больше не происходило?

— А теперь вы мне этих способностей не приписываете? – спросила Елена, с интересом вглядываясь в течение мыслей собеседника.

— Теперь мы склонны допустить, что вы тоже стали заложницей обстоятельств, которые создавали пришельцы. Вы согласны?

— Да, эта версия вполне вероятна! – спокойно сказала Елена. – Я, ведь, действительно никаких преступлений не совершала, никого не убивала, ни к кому не применяла силы...

— А что такое бумеранг Ориона? – вдруг спросил один из сидевших за соседним столом. – Разве вам неизвестно это словосочетание?

— Это вопрос не ко мне, – спокойно ответила девушка. – Я не специалист по бумерангам. Возможно это какие-то секретные разработки бывших сотрудников Института. Я всего лишь жертва, домашнего террора... – сказала она, посмотрев на отца,

Олег Михайлович покраснел, как будто его ударили, но промолчал.

— Значит, вы утверждаете, – спросил Петр Степанович, – что вы не обладаете никакими сверхъестественными способностями? И мы можем это проверить?

— Проверяйте! – спокойно ответила Елена, отхлебывая чай из чашки.

— Взять её! – скомандовал Филлитов людям в штатском, сидящим за соседними столами.

Трое в штатском поднялись из-за стола и направились к столику, где сидели Ригели.

Олег Михайлович пригнул голову, готовясь к ударам. Видимо, ему бедняге, тоже доставалось, и его испуг был неподдельным.

Штатские вплотную подошли к столу, но вместо девушки, скрутили руки назад Филлитову и рывком подняли его на ноги.

Петр Степанович взвыл он боли в суставах и заорал на всю столовую:

— Я сказал её, сволочи, а не меня!

Но штатские спокойно волокли сопротивляющегося начальника к выходу.

А за дверьми уже был слышен шум возвращающегося микроавтобуса.

Елена от души смеялась над ситуацией, качаясь на стуле.

— Это твоя работа, с... – но не договорил, ибо спазмы желудка сделали свое дело и штатские вежливо отставили ноги в стороны, чтобы их не забрызгало.

— Нет, я тут не при чем! – смеялась Елена, показывая пальцем вверх. – Это они!

Остальные «гости» оторопело смотрели на происходящее и понимали, что с уфонавтами шутки плохи.

Затем все встали, и, поблагодарив за чай, поспешно ретировались.

— Папа, а ты оставайся! – не допускающим возражения тоном сказала Елена. – Прощайте, гости дорогие, скатертью вам дорога! – вдогонку крикнула она беглецам. – Мы вскоре покинем ваш санаторий, так что можете занимать свою территорию. Но сначала не забудьте прислать за нами хотя бы вертолет!

С этими словами «миротворческая делегация» погрузилась в автобус, который, резко рванув с места, укатил прочь.

Елена долила отцу чаю и поставила новую порцию кипятка.

— Ты можешь мне объяснить, что происходит? – не на шутку встревоженный спросил Олег Михайлович.

— Пап, я уже не та, которую ты знал, – с улыбкой ответила Елена. – Я не ищу объяснений, а принимаю события так, как они есть. Мало ли что происходит вокруг, если всему искать объяснений, то с ума можно сойти!

— Погоди, погоди! – продолжал недоумевать отец. – Ты что, веришь в то, что сюда за нами прилетит вертолет? Ну, да, он может прилететь, но начиненный ракетами и десантниками. И нам тогда хана!

— Брось! – смеялась дочь. – Мы это уже проходили! Тебе разве не сообщили о результатах?

— Нет, конечно! – удивленно ответил отец. – Кто ж мне будет говорить, что здесь происходило. Это, надо полагать, секретная информация.

— Ну да, секретная, – улыбалась Елена, – была секретная. А теперь все секреты рассыпались, как бусинки из порванной нитки.

— Ну, если не секрет, то расскажи все-таки, что происходит? – попросил Олег Михайлович.

— Так это же ясно! – с досадой в голосе сказала дочь. – Тебя разыскали, допрашивали с пристрастием, потом заставили принять их план, привезли сюда, и вот – ты здесь! Вот это и произошло.

— Да я не об этом? – осмелел Олег Михайлович. – Почему охранники не выполнили команду начальства и скрутили его самого?

— Потому, что потому, что кончается на «У»!

— Это не ответ?

— Да вопрос то не ко мне, отец!

— Но ты то, похоже, знала, что тебя не схватят! – возразил Ригель. – Ты была абсолютно спокойна, даже не испугалась...

— Если я не боялась ночью взобраться на вершину пирамиды Хеопса, и если я не боялась, в чем есть уйти из дома! – жестко ответила дочь, – то, как ты думаешь, у меня есть чувство страха?

— Слушай! – вдруг догадался Олег Михайлович. – А ты, случаем, не похищалась ли этими... пришельцами?

— И этот вопрос не ко мне, – ответила Елена, выплескивая остатки чая из недопитых чашек в раковину. – Этот вопрос будут решать психиатры, которым ты решишь показать меня после возвращения, не так ли?

— Я даже не рассчитывал, что ты согласишься вернуться! – смущенно сказал отец. – Ты действительно готова вернуться?

— А ты, похоже, не рад мне? – спросила Елена. – Тебя заставили силой сюда приехать, а то бы я на фиг была бы тебе нужна!

— Неправда! – горячо возразил отец. – Если бы я не любил тебя, разве бы я возил тебя за границу, разве я делал бы тебе подарки?... – он осекся, поняв, что ляпнул бестактность. – Прости меня, но я по-прежнему люблю тебя, дочь моя!

— Ладно, успокойся! – потрепала она отца по плечу. – А вот и вертолет, слышишь, а ты не верил. Пойдем, что ли, свидание окончено, пора домой!

На этот раз отец не стал задавать никаких вопросов.

Он понимал, что в любом случае у него не будет выбора.

И он покорно последовал за дочерью к выходу из помещения.

Вертолет уже завис над территорией, разгоняя пыль по просторному двору.

«Разрешите приземлиться!» – послышался сверху голос, усиленный мегафоном.

За стеклом показалось лицо пилота с вопросительным выражением.

Елена показала ему разрешающий жест.

В кабине было только двое.

Никакого оружия при них не было.

Елена и Олег Михайлович взобрались в салон и сели в удобные кресла пассажиров, закрепившись ремнями безопасности.

Полет проходил молча. Никто ни о чем никого не спрашивал.

А через полчаса винтокрылая машина уже садилась на вертолетную площадку Заячьего острова.

Бой колоколов на часах Петропавловского собора приветствовал вновь прибывших «туристов».

Елена поблагодарила пилотов, взяла отца под руку и они, молча, пригнувшись от ветра лопастей, направились к деревянному Иоанновскому мосту, соединяющему Заячий остров с Петроградской стороной.

Отсюда до Большой Монетной улицы можно было, не спеша, дойти всего за полчаса.

— И всё-таки, – нарушил молчание отец, – мне непонятно, кто прислал за нами вертолет, прогулка которого стоит очень дорого?

— Мой муж! – коротко ответила дочь. – И, давай не будем об этом!

Лучше расскажи, как ты жил всё это время?

И Олег Михайлович рассказал дочери всё что мог по дороге.