Зачем стрелять по темам сочинений?

 

Чуть больше 2 тыс. лет назад в китайской столичной школе тай сюэ выпускной экзамен начинался со стрельбы из лука. Мишенью служили таблички, на которых были написаны темы сочинений. Таким способом молодые люди выбирали, какая кому достанется.

Стрельба из лука была в старину делом обычным. Каких только целей не поражали мастера. Робин Гуд превзошёл противника, расколов его стрелу надвое. Английские лучники в Столетней войне поражали французских рыцарей, попадая в щель забрала. Иван‑царевич нашёл своё счастье, отправив стрелу прямо в лапки лягушки, законспирированной Василисы Премудрой. Почему же у древнекитайских школьников оказалась такая занудная цель? А не проще ли тянуть экзаменационные билеты самым обычным способом? Никакой ошибки не было. Авторов лучших сочинений ждала немалая награда. А затейливый способ «тащить билеты» был тем и хорош, что сложен. Древняя мудрость предписывала:

Природу превращать, учить её уму,

Но прежде превращаться самому!

 

В своих сочинениях выпускники школы тай сюэ должны были продемонстрировать, во что превратился их разум за годы учения и доступно ли им превращение природы.

 

Китайские бронзовые стрелы эпохи Цинь. III в. до н. э.

Любовь к учёности и «превращению вещей» зародилась в Китае так давно, что и страны такой ещё не было. А была река Хуанхэ, по берегам которой селились люди. Хуанхэ значит «жёлтая река». Река прокладывала путь через мягкую горную породу – лёсс. Растворяясь в воде, лёсс придавал ей желтоватый цвет. Лёссовые берега доходили до 600 м. Лёссовая равнина расстилалась во круг. Люди жили в лёссовых пещерах, копать которые было одно удовольствие. На мягких и плодородных лёссовых полях растили урожай. Это было второе удовольствие. Лёсс тёк, как из рога изобилия. Хуанхэ доставляла плодородной почвы в 34 раза больше, чем египетский Нил. Но вот беда. По мере того, как лёсс осаждался на дно, русло реки поднималось всё выше над окружающей равниной. И в конце концов она прорывала лёссовые холмы и заливала окрестные селения. Река вела себя, как дикий необузданный конь, норовя сбросить людей со своих берегов. Люди строили вдоль реки дамбы, заставляя плодородный ил скапливаться внутри стен. Река вскипала от возмущения и ломала плотины, сметая поля и деревни. Вернуться назад река не могла, ей мешало собственное приподнятое русло. Она делала бросок, совершала изгиб и текла по новому пути. Приходилось строить новые дамбы. Но раньше или позже река опять бросалась на штурм, круша человеческую работу. Люди нарекли Хуанхэ «рекой, надрывающей сердце», «потоком тысячи бед», «бичом Китая», но не ушли с её берегов, а постепенно, за пару тысяч лет, научились управляться с её бурными водами. К этому времени мало у кого оставались сомнения насчёт того, как стоит жить. Превращаться и превращать – вот путь человека. Лучшая природа – очеловеченная. Лучший человек – укротитель и воспитатель природы, к тому же большой любитель сложных задач. И, как это водилось в древности, обо всём этом сочинили легенды.

 

Сцена суда императора Цинь Шихуанди над учёным. Рисунок на шёлке. XVII в.

Одна рассказывала о природе, которую выпустил на свет человек. Сначала природа была яйцом, и внутри скорлупы царил полный беспорядок – хаос. И вот однажды посреди этого безобразия завёлся человек по имени Паньгу. Он потихонечку рос, а яйцо оставалось прежним. Через 18 тыс. лет Паньгу стало тесно в яйце. «Квартирный вопрос» он решил одним махом, разрубив яйцо изнутри топором, который почему‑то оказался у него под рукой. Когда яйцо раскололось, всё чистое и лёгкое поднялось вверх, и получилось небо. Всё грязное и тяжёлое опустилось вниз. Так возникла земля. Паньгу, разделивший небо и землю, мог бы и отдохнуть. Но 18 тыс. лет внутри беспорядка даром не проходят. Паньгу знал, что небо и земля только и ждут момента снова соединиться в первозданном безобразии. И тогда он упёрся ногами в землю, а головой в небо. И стоял так, пока небо и земля росли и твердели. Каждый день небо поднималась на один джан (3 м), и на один джан толще становилась земля. Ещё через 18 тыс. лет мировой порядок был окончательно установлен. Небо и земля прочно держались на своих местах. Паньгу мог отдохнуть. Он упал и умер. В общем, мир получился из человека.

 

Паньгу, прародитель всего живого, держит в руках символическое изображение инь и ян. Рисунок. Китай. XIX в.

Другая легенда рассказывала об идеальном человеке. Случился однажды небывалый потоп, только горы виднелись над водой. А на горах, покинув дома, спасались люди. Состарившийся царь и его помощники ничего не могли поделать. Тогда государь послал усмирять потоп человека по имени Юй. Чтобы справиться с коварной рекой, Юй трудился 13 лет. Он понял, что дамбы бесполезны, и стал прокладывать каналы. За 13 лет руки его покрылись мозолями, пальцы ног лишились ногтей, из него вытек весь пот, что был в теле. Юй отправился на борьбу с потопами через четыре дня после женитьбы. За эти 13 лет он трижды возвращался к порогу своего дома: первый раз, когда его сын рождался на свет; второй раз, когда он мог уже окликнуть отца, и третий раз, когда сыну минуло десять лет. Всякий раз семья звала его домой, но Юй отказывался входить. Он говорил, что не может отдыхать дома, в то время как тысячи людей поток оставил бездомными. Однажды в своих странствиях Юй попал в страну, где не увидел ни домов, ни полей. Там было всегда тепло, и люди питались водой из рек: она была сладкой, сытной и к тому же веселила. Выпив воды, люди начинали петь и плясать, а потом засыпали, чтобы, проснувшись, снова пить чудесную воду и плясать. Места в этой стране хватало всем, и Юй мог бы там остаться. Но жизнь без трудов и забот показалась ему до того скучной, что он покинул чудесную страну так быстро, как только мог, чтобы снова отдать все силы борьбе с потопом. Как всякий сказочный герой, Юй не мог обойтись без волшебства. Впереди него, волоча хвост, двигался дракон. Он чертил направление будущих потоков. Позади Юя ползла черепаха с тёмной глиной на спине, которой герой крепил берега. В конце концов река покорилась, и потоп отступил. Восхищённый трудолюбием Юя правитель передал ему престол, и Юй стал основателем новой династии. С тех пор Юя принято рисовать с инструментами: уровнем, угольником, циркулем и верёвкой – знаками мастерства и власти над природой. Вот так и повелось в Китае переиначивать природу на человеческий лад. С незапамятных времён занимаются этим повара. «Для хорошего повара годится всё, кроме луны и её отражения в воде», – гласит китайская поговорка. Едока не должно интересовать, из чего приготовлена пища. Его задача – наслаждаться вкусом. Если он не сумеет догадаться, из чего сделано блюдо, лучшей похвалы для повара и быть не может. Высшее искусство кулинара – придать говядине вкус фруктов, порадовать гостей сладкими огурцами или солёными грушами, потерявшими свой изначальный цвет и аромат. Рыбу же нужно готовить так, чтобы от её вкуса и следа не осталось, иначе непонятно, зачем с ней что‑то делали.

От поваров не отстают резчики. Они научились делать шары в шаре . Внешний шар диаметром 8–15 см покрыт ажурной резьбой. Внутри него свободно вращаются другие полые шары. Вроде матрёшек в матрёшке, каждая из которых сплошная и на две половинки не разнимается. Поверхности всех шаров также имеют тонкую резьбу. Внутренние сферы видны через отверстия во внешней. Кто не верит в отдельность шаров, может пошевелить их палочкой.

Шары в шаре делают из разных материалов – дерева, резины, нефрита. Но больше всего ценятся те, что из слоновой кости. Это самый хрупкий материал, малейшая неточность в процессе изготовления ведёт к трещине. Законченный костяной шар в шаре – непременно работа виртуоза.

 

Кокон тутового шелкопряда на ветке.

В изготовлении предмета нет ничего таинственного. Сначала из кости вырезают сплошной шар. В нём просверливают несколько конических отверстий, вершины которых сходятся в центре. На внутренней поверхности конусов мастер намечает количество будущих шариков, после чего берётся отделять шары, начиная с внутреннего. Затем, вращая шарики друг в друге, покрывает их резьбой. Инструментами служат многочисленные изогнутые резцы. Чем ближе к центру заготовки идёт работа, тем длиннее резец и короче изгиб. Мастер не видит того, что режет. Он доверяет только своим ощущениям. Одно неверное движение – и заготовка будет испорчена. Технология известна. Любой может попробовать. Через 20 лет упражнений вырезать десяток шаров в шаре покажется непосильной задачей. Рекорд – 42 шара. Его в 1977 г. поставил мастер Вэн Жунбяо, который стал четвёртым в роду резчиком шаров в шаре. Как известно, воспитание детей лучше начинать со дня рождения их родителей. Резчиков шаров в шаре рекомендуется растить со дня рождения их прадедушек.

 

Коконы тутового шелкопряда в плетёных ячейках.

Если вы спросите у мастера, для чего нужен шар в шаре, он непременно объяснит, что такой шар, помещённый в доме, укрепляет семейные отношения. А ещё с ним можно поиграть: при помощи мягкого стержня через дырочки резьбы пройти все шары насквозь. Но и сейчас, и тысячу лет назад мастер берётся за резцы не ради этого результата. Шарики в шаре – символ мастерства, способности человека властвовать над природой. Ещё их называют драконовыми шарами. Может быть, оттого, что в резьбе на внешнем шаре часто присутствует дракон. А может, потому, что дракон – древний китайский символ. Слово «дракон» испокон веку служило похвалой для мудреца и умельца. Сумевший вырезать шары в шаре – поистине дракон.

 

Гусеницы тутового шелкопряда.

 

Коконы тутового шелкопряда, извлечённые из плетёных ячеек, в которых их хранили.

Живую природу тоже «воспитывали», устанавливая своеобразные рекорды. В Китае было выведено единственное в мире домашнее насекомое – тутовый шелкопряд. На планете люди приручили около 50 видов животных: кошку – в Эфиопии, собаку – в Северной Европе, лошадь – в Малой Азии. Одомашнивали млекопитающих или птиц. За насекомое взялись только в Китае. Из всех одомашненных зверушек этот вид требовал наибольших затрат труда. Разводили шелкопряда ради нитей. Каждая гусеница однажды в жизни испускает особое вещество и завивает вокруг себя кокон. Если его размотать, получится тончайшая нить длиной от 400 м до 1 км. В сечении она треугольная, поэтому на всём своём протяжении нить, как призма, преломляет солнечные лучи и красиво блестит. Но прежде, чем гусеница завьёт кокон, она должна вырасти, поглощая пищу. Питание и рост шелкопряда продолжаются 20–30 дней. Гусеница ест без перерыва днём и ночью, увеличиваясь за это время в 8–10 тыс. раз. Питается шелкопряд только листьями тутового дерева. И, поскольку он животное домашнее, за кормом не ползает, а ждёт, когда ему доставит листья человек. В древности шелкопрядов – выкармливали, помещая их на подносах и стеллажах. Казалось бы, выкормить шелкопрядов дело нехитрое, ведь ленивые гусеницы никуда не убегали и на разнообразие блюд не претендовали. На самом деле за гусеницами нужен глаз да глаз. Мало того, что гусеницы признают только свежие листья, аппетит у них возникает лишь при определённых температуре и влажности воздуха, которые необходимо постоянно поддерживать в помещении. Кроме того, сильные норовят оттеснить от корма слабых. Те недоедают, болеют и могут заразить остальных, что приведёт к гибели всей колонии. Но дать корма слишком много, чтобы его с лихвой хватило на всех, тоже нельзя. Гусеницы увязнут в недоеденных листьях, недоберутся до свежих, не доедят, захворают, и дело примет самый скверный оборот. Так что мастерицы шёлкового дела работали не покладая рук. В отличие от них императоры, увлекавшиеся «превращением природы», полагались на силу приказа. В VII в. император Ян Ди, перестраивая столицу Лоян, требовал, чтобы в зимнее время кусты и цветы в 16 императорских садах по‑прежнему цвели и зеленели. Множество садовников каждый год клеили шёлковые листья и цветы. Легенда рассказывает и об императрице Ву, что правила Китаем через 100 лет после Ян Ди. Она взошла на трон, когда была зима. Императрица любила власть, цветы и поэзию. Свой первый приказ Ву написала стихами и обратила к цветам:

Велю я всем цветам

Уже к исходу дня

Цвести по всем садам

И утром ждать меня.

Проснусь и в сад приду,

Хочу весну застать,

Цветам иметь в виду –

К утру не опоздать.

Приказ царицы выполнили все цветы, кроме пиона. За неподчинение он был изгнан из императорского сада. Но когда для пиона настало время расцвести, он затмил красотою всех и стал царём цветов. На самом деле Ву такого приказа не отдавала, однако у легенды были основания. Сделать свою столицу вечнозелёной она стремилась при помощи теплиц. Получалось неплохо, вот только пионы никак не хотели цвести «в неволе».

 

Пион. Ботаническая иллюстрация из книги О. В. Томе. 1885 г.

И уж если владыки Китая пытались учить и воспитывать природу, что говорить об их подданных. Император Мо Ди, большой любитель зимней весны, учредил экзамены для всех желающих занять государственный пост, а вместе с ним получить почести и богатство. Чтобы сдать такие экзамены, надо было много лет изучать книги древних мудрецов и уметь писать по ним сочинения прозой и стихами. На протяжении многих веков только учёные могли заведовать амбарами, весьма учёные – управлять землями, учёные из учёных – быть министрами и генералами. А тот, кого на самом главном экзамене признавали мудрейшим из мудрейших, получал право жениться на императорской дочери. Ведь он прошёл самый долгий путь «превращений» и, наверное, лучше других умел «превращать вещи». Вот почему юноши в столичной школе тай сюэ целились в темы сочинений, даже не поворачивая головы в сторону ближайшей царевны‑лягушки.