Зачем прятали мамонта?

 

Современникам первых автомобилей и телефонов человек каменного века казался дикарём. Как и положено дикарю, он проводил время в поисках пищи, даже на выходные не расставаясь с дубинкой. Конечно, иногда он предавался пляскам или присаживался у костра, чтобы отточить наконечник стрелы, но потом снова возвращался к собирательству и охоте. Примерно так думали в XIX столетии. Поэтому, когда в 1880 г. испанский археолог Марселино Саутуола объявил, что обнаружил живопись пещерного человека, ему попросту никто не поверил. Живописцами были Рафаэль и Леонардо. Художник каменного века представлялся тогдашним учёным таким же маловероятным созданием, как нам древний египтянин, играющий на компьютере.

 

Бизон из пещеры Альтамира.

 

Марселино Томас Санз де Саутуола. Фотография. 1870‑е гг.

 

Мария Саутуола. Фотография. 1870‑е гг.

Между тем Саутуола говорил о своём открытии чистую правду. Точнее, не только о своём. Всё началось в 1868 г. в испанской области Калабрия, в предгорьях Пиренеев. Однажды деревенский ткач Модесто Кубиллас отправился на охоту со своей собакой. Кубиллас уже возвращался домой, когда впереди мелькнул и юркнул в расщелину заяц. Собака рванулась за ним и застряла меж валунов. Освобождая свою помощницу из плена, Кубиллас почувствовал запах сырости и обнаружил вход в пещеру. Хозяином здешних земель был дворянин Марселино Сантьяго Томас Санз де Саутуола. Бравшийся за любую работу, Кубиллас не раз корчевал пни на его земле и хорошо знал об увлечениях дона Марселино. Тот слыл любителем природы и древностей. Поэтому Кубиллас не преминул сообщить Саутуоле о находке. Пещеру назвали Альтамира – «высокий небосвод». Прошло семь лет, прежде чем Саутуола в неё спустился. Он обнаружил в пещере кости зверей и каменные орудия – следы пребывания древнего человека. Что ж, и у Колабрии была своя древность. Прошло ещё четыре года, и Саутуола решил начать систематические раскопки Альтамиры. Его дочери Марии было уже восемь лет. Она уговорила отца взять её с собой. Будет скучно, предупредил Саутуола. Но какой же человек восьми лет поверит, что в пещере бывает скучно? И конечно же, Мария заскучала. Пока Саутуола ползал на коленях в поисках костей и камней, девочка взяла фонарь и пошла бродить вдоль стен. Вскоре Саутуола услышал крик дочери: – Папа, папа! Смотри, нарисованные быки!

Дон Марселино перевёл взгляд с пола на потолок. Вначале он разглядел рыжие пятна, потом из темноты выступили контуры зверей. Свод пещеры заполняло целое стадо.

– Это не быки, это бизоны, – поправил Саутуола дочь, которая только что открыла искусство каменного века.

Бизоны не водились в Испании Нового времени, нарисовать их в пещере мог только человек каменного века. Почему‑то Марселино Саутуола поверил в его авторство сразу. И Хуан Виланова‑и‑Пьера, профессор из Мадрида, тоже поверил. Он побывал в пещере и убедился, что кости на полу принадлежали ископаемым видам животных, а изображения были сделаны способом, который никогда затем в искусстве не применялся. И король Альфонсо XII, самолично посетивший пещеру, тоже поверил и даже оставил автограф у входа.

 

Вход в пещеру Ля Мут.

Но учёный мир Европы верить Саутуоле не желал. Не мог первобытный дикарь рисовать, как современный художник. А если и мог, то не должен был. Чем же тогда занималось человечество все прошедшие века, если в искусстве изображения животных ни продвинулось ни на шаг? Сначала Саутуолу высмеивали, утверждая, что ему почудилось. А когда его слова подтвердил Виланова, самый настоящий профессор, в Альтамиру прибыла учёная делегация и, осмотрев изображения, вынесла вердикт: подделка! Рисункам не больше 20 лет, работал современный художник, нанятый Саутуолой. Слову дворянина не верили. Для дона Марселино это стало трагедией. Он скончался в возрасте 57 лет, вскоре не стало Вилановы, а всего через три года была обнаружена другая пещера с рисунками каменного века. В 1895 г. во французском селении Ля‑Мут крестьянин решил расширить грот, служивший ему сараем. Удар киркой открыл вход в пещеру. Деревенские мальчишки не преминули туда залезть и, пробравшись ползком по низкой галерее, в 100 м от входа обнаружили нарисованного быка. Как позже выяснилось, в лабиринте пещеры Ля Мут скрывалось больше 200 нарисованных зверей. Там были лошади, бизоны, олени и даже кошки. Новые открытия посыпались как из рога изобилия. Вход в пещеру Комбарель обнаружили за задней стеной курятника, располагавшегося в гроте. В пещере «проживали» 400 звериных изображений. В подземной галерее Фон‑де‑Гом среди бизонов и оленей расположились 20 мамонтов, нарисованных так, будто художник писал их с натуры. В пещере Тюк‑д’Одубер рисунки бизонов оказались покрыты сталактитами, которые наросли никак не меньше чем за 10 тыс. лет. А значит, оставить эти картинки мог только человек послеледниковой эпохи – кроманьонец. Даже самым закоренелым скептикам стало нечего возражать. Наука признала художников каменного века и принялась изучать их творения.

 

Мамонт, спрятанный среди других животных в пещере Комбарель.

Сегодня известно почти три с половиной сотни расписанных пещер, и открытия продолжаются. Самой древней – 32 тыс. лет. Чаще всего подземные галереи встречаются в Пиренеях – Южной Франции и Северной Испании, но есть они и в Италии, России, Монголии, Китае. Сквозь всю Евразию с Запада на Восток тянутся горы. В их пещерах первобытные мастера оставили десятки тысяч звериных «портретов» разных размеров – от мамонта величиной с ладонь до пятиметрового быка. Рисунки изящны и точны. Изображённые в покое или беге, звери выглядят удивительно живо. Прежде чем взяться за краски, художник наносил на скальную поверхность контур: процарапывал камнем или рисовал углём. Четыре цвета составляли палитру: красный и жёлтый получали из охры (железистой глины), чёрный – из древесного угля, белый – из мела. Синий и зелёный пещерные живописцы не применяли. Красящие вещества мешали с животным жиром или костным мозгом и наносили их кистью либо выдували из трубок. В плошках, освещавших художнику «рабочее место», горела смола, жир или костный мозг. И чем больше учёные находили и узнавали, тем больше загадок ставила пещерная живопись. Главная тайна начиналась прямо у входа под землю. Обычно люди вешают в доме картины на самом видном месте. А музеи строят там, куда можно доехать. Мастера наскальной живописи поступали наоборот: они выбирали для своих творений места укромные, если не сказать труднодоступные. Их фантазия в упрятывании собственных произведений была богатой и изощрённой.

Рисовать старались подальше от входа и там, куда исключительно сложно добраться. Пещеру Ля‑Мут в южной Франции впервые исследовали дети. Они ползли по узким ходам и перелезали через каменистые завалы, пока не обнаружили рисунок быка в 100 м от входа. В пещере Нио, состоящей из коридоров длиной 1200 м, живопись начинается только через 500 м от входа, у середины горы. А чтобы добраться до мамонтов и носорогов пещеры Руфиньяк, нужно пройти почти 2 км.

В 1912 г. во время летних каникул три старшеклассника из города Тулузы и их деревенский приятель решили поискать приключений в пещере Тюк‑д’Одубер. Путь лежал по подземной реке и затем сквозь почти вертикальную трубу. Она переходила в узкий лаз чуть шире кроличьей норы. Протиснувшись через него на «второй этаж», подростки, согнувшись, добрались до конца каменных галерей. В последнем зале, в самой толще горы, они увидели глиняные фигурки бизонов. На следующий день отец тулузских мальчиков, археолог Бегуен, захотел осмотреть находку, ведь раньше обнаруживали только живопись каменного века, скульптуру открыли впервые. Однако Бегуен застрял в самом узком месте лаза, и лишь совместными усилиями братьев его удалось протащить сквозь отверстие навстречу сенсационной находке. Судя по всему, художникам ледникового периода нужна была немалая гибкость для прохождения тех трасс, которыми они двигались к месту своей работы. Не случайно многие открытия знаменитых расписных пещер совершали дети или подростки. Нельзя исключить, что часто они шли по следам своих сверстников, рисовавших в пещерах десятки тысяч лет назад.

Постепенно сама неприступность пещер стала наводить исследователей на мысль, что там могут скрываться произведения искусства каменного века. Одна из самых удивительных пещер с росписями и скульптурами была обнаружена в 1922 г. во французской деревушке Монтеспан. Будущий знаменитый спелеолог (специалист по пещерам) Норбер Кастере слышал от местных жителей о подземелье, куда ведёт ручей. Чтобы проникнуть под землю, Кастере пошёл по его руслу и достиг места, где вода смыкалась со сводом. Такие участки в пещерах называются сифонами. Нырять в них не рекомендуется, потому что неизвестно, что кончится раньше: сифон или воздух в лёгких спелеолога. Из опыта предшественников Кастере знал: чем недоступней пещера, тем больше шансов обнаружить в ней произведения искусства послеледниковой эпохи. Именно поэтому Кастере решил не останавливаться. Он набрал воздух, задержал дыхание и нырнул в туннель. Кастере двигался, вытянув одну руку вперёд, а другой ощупывая свод над головой. Сифон, по счастью, оказался коротким – всего несколько метров, и вскоре исследователь почувствовал, что рука, касавшаяся свода, вынырнула из воды. На другой день он продолжил исследования в пещере и обнаружил ещё один сифон. Преодолев его, Кастере оказался в лабиринте узких ходов. Признаков людей каменного века по‑прежнему не было. Кроме одного, неприступности каменного лабиринта. Именно это заставило Кастере пройти и проползти 3 км под землёй. И его усилия были вознаграждены: он обнаружил зуб бизона, который мог быть принесён в пещеру только человеком. Следующим летом Кастере возвратился и нашёл то, что искал, и даже больше. Кроме рисунков пещера хранила самые древние статуи в мире – глиняного медведя с черепом вместо головы и двух львов в натуральную величину. На глиняных фигурах остались следы копий, стрел и человеческих ладоней. А на глиняном полу вокруг – следы босых ног, преимущественно детских. Самому маленькому было лет шесть, остальным – от 12 до 15. Всё здесь говорило не только о пребывании древнего художника, но и о магической охоте, в которой участвовали подростки. Сюда приходил целый первобытный коллектив. Но как же они попадали в пещеру? Неужели тем же путём, что и спелеолог? По всей вероятности, в каменном веке ручей был значительно мельче, нырять в сифоны художникам и детям не приходилось. Довольствовались ползаньем по извилистым коридорам.

Но одного лишь трудного пути к месту рисования мастерам наскальной живописи было явно мало. Они предпочитали заниматься изящным искусством там, где делать это крайне неудобно. Пещера Комбарель во Франции имеет форму извивающегося коридора высотой от полуметра до двух. Изображения начинаются в 125 м от входа и тянутся ещё на 100 м в глубь горы, почти до самого «упора». Разглядывать их можно, только двигаясь ползком. Шесть сотен «гравировок» и рисунков нанесены на стены этой горной трубы первобытными художниками. Они работали, лёжа на спине и протянув руку к потолку, а то и вовсе скорчившись в узком лазе. Все современные посетители выползают из пещеры с одним вопросом: «Зачем?»

 

Пещера Фон‑де‑Гом.

Об особом пристрастии художников каменного века рисовать там, где низко и неудобно, знал уже Саутуола. Восьмилетняя Мария потому и заметила быков раньше отца, что могла встать под низким сводом Альтамиры в полный рост. Кое‑где потолок подземелья снижался до метра, и дон Марселино был вынужден опускаться на колени, а в таком положении как‑то не приходит в голову глядеть вверх. В 2002 г. рядом с настоящей Альтамирой появилась её копия. Большие потоки посетителей пошли во вред пещере, и её пришлось оградить от туристов. Была создана точная копия Альтамиры. В ней всё точь‑в‑точь, как в настоящей, кроме одного – для удобства зрителей пол «отодвинули» от потолка. Не все художники каменного века прятали свои творения под низкими сводами. Другие, напротив, помещали их как можно выше. Пещера Фон‑де‑Гом заканчивается небольшой камерой, отделённой сталактитовым барьером. Там в расщелине под трёхметровым сводом «притаился» шерстистый носорог. Доисторический художник мог изобразить его, только стоя на плечах помощника. В пещерах Ласко и Бернифаль быки и мамонты вознесены на высоту 7 м. Чтобы добраться до купола, первобытные мастера возводили помосты. Об этом свидетельствуют дыры, сохранившиеся на скальных стенах.

 

Фрески из пещеры Альтамира.

Можно было «запрятать» изображение и в колодце. Самый древний рисунок человека находится в пещере Ласко. Чтобы его увидеть, нужно спуститься на дно шестиметровой шахты. Выбраться из неё в древности можно было только по верёвке. В общем, лёгкой жизни пещерные художники не искали. Так почему же их тянуло в толщу гор? Для чего нужно было прятать лошадь, бизона и мамонта?

Чтобы добраться до истины, Шерлок Холмс советовал исключить невозможное. По крайней мере, одно невозможное признают все исследователи расписных пещер. Невозможно представить, чтобы рисунки и скульптуры каменного века служили для украшения и предназначались для любования. Спору нет, они красивы. Но к повседневной жизни эта красота отношения не имела: рисовали в одних пещерах, а жили в других. Единственное исключение – Альтамира. Но и там рисунки находились в далёкой и крайне неудобной для обозрения нежилой части. И на музеи расписные галереи тоже не похожи. Вряд ли люди каменного века настолько любили искусство, чтобы пробираться к «полотнам» и статуям с риском сломать себе шею. Кроме того, для пещерных мастеров было обычным делом нанести на место старых изображений новые, так что ни первые, ни вторые толком рассмотреть нельзя. Но если художники рисовали не для своих соплеменников, то для кого или для чего?

Ответить на этот вопрос помогают подсчёты самых «популярных» персонажей каменного века: примерно 30 % составляют лошади, 25 % – бизоны, 12 % – олени и 10 % – мамонты. Все они – пища кроманьонца. Кости этих животных археологи во множестве находят на стоянках. Кроманьонцы селились там, куда каждую весну приходили стада. Они шли с севера к зелёным лугам и водопоям, чтобы осенью отправиться в обратный путь. Так продолжалось много тысяч лет, и появление человека с копьями и камнями ничего не меняло в повадках зверей. Уцелевшие отправлялись обратно и на следующий год возвращались. Звери двигались «инстинктивными» тропами. А человек ждал четвероногую пищу, не зная, откуда она берётся и почему идёт ему прямо в руки. Точнее, в овраги и пропасти, рядом с которыми он селился. Так удобней было загонять стада бизонов или неповоротливых мамонтов. В пропасть падало больше зверей, чем люди могли съесть. На некоторых стоянках археологи обнаруживали на одном месте кости тысяч особей – бизонов, ослов, мамонтов, лошадей. Многие скелеты оказались нетронуты: люди не съели убитых животных. Кроманьонцы добывали больше пищи, чем им было нужно, и, как правило, не голодали. Но кто знал, что будет завтра? Придут ли стада опять?

Человек рисовал то, что ел. Чтобы и дальше есть то, что нарисовано. Мало кто из учёных сомневается: в пещерах изображались просьба, молитва, напоминание. Кому‑то или чему‑то давался знак: сделай так, чтоб эти звери и завтра были, пусть они не переводятся никогда. К просьбе «создать» животное время от времени добавлялось пожелание об удачной охоте: 15 % зверей показаны ранеными, некоторые изображения хранят следы от ударов копий и дротиков. Но основная часть рисунков не «испорчена» охотничьей магией. Пусть звери будут. Это главное, о чём просил кроманьонец.

 

Бегущая лошадь. Фреска из пещеры Ласко.

Кто же являлся адресатом живописной молитвы? Кто должен был понять послание и обеспечить многочисленность стад? Похоже, призыв обращался к земле. Для кроманьонцев земля была домом. Они жили в пещерах, там рождались их дети. Каждую вес‑ну из земли появлялись новые растения. И каждую весну приходили стада зверей. Люди не знали откуда. Проще всего было предположить, что звери тоже берутся из земли. Земля казалась источником жизни. Всякой – и растительной, и животной. Может быть, кроманьонцы думали, что звери рождаются в толще скал, а потом вылезают из трещин и выходят из стен? Пещерные художники любили рисовать, обыгрывая естественные выступы и расколы. Шероховатый кусок поверхности становился гривой, продолговатый камень – глазом, трещина – изгибом спины. Возможно, рисунок наносили там, где в колеблющемся свете жировых ламп художнику почудился контур зверя. Значит, он где‑то здесь, близко и пытается «пробиться» сквозь стену. Рисунок поможет ему родиться. И не один раз. Конечно, если правильно выбирать места, где звери норовят вылезать из стен. Как геолог ищет признаки руды, так и пещерный художник по каким‑то приметам определял, где лучше нанести рисунок, чтобы он «работал» хорошо и желательно вечно. Теперь можно только догадываться, что это были за признаки. Лошадей, например, рисовали там, где гулкое эхо повторяется многократно, напоминая стук копыт. Но, видимо, чтобы изображения успешно «работали», необходимо было поместить их в самой толще горы, где Земля лучше чувствует, о чём её просит человек. И где подземный рисунок – условие земной жизни – надёжно скрыт от порчи и гибели. А ещё пещерный художник вовсе был не так прост, как недавно казалось ученым. Он отлично знал, без чего не вытащить рыбку из пруда и где бывает бесплатный сыр. Судя по всему, древний мастер слабо верил, что небрежных штрихов прямо у входа в пещеру будет достаточно для сытой жизни. Чем больше труда предстояло затратить на создание рисунка, тем лучше и дольше он будет кормить племя. Узкий лаз, высокий свод и глубокий колодец становились для художника не препятствием, а находкой. Вот почему, изображая лошадь, бизона или мамонта, их прятали так старательно.

 

Корова. Фреска из пещеры Ласко.

Впрочем, человека скрывали ещё старательней. Среди сотен рисунков, на которых показаны звери, редко встречается человек. Лишь в одной пещере из пяти можно отыскать его изображение. Точнее, намёк на изображение. В отличие от зверей, «наскального» человека трудно узнать. Чаще всего он замаскирован под зверя. Вот персонаж из пещеры Трёх братьев. Тело покрыто шкурой льва или медведя, лошадиный хвост, оленьи рога, глаза совы и длинная борода, как у Деда Мороза. Пожалуй, это самая человеческая деталь. Обычно это чудовище именуют колдуном. Как и его «коллегу» из той же пещеры, в маске бизона и с флейтой в руках. А вот рисунок из Ласко. Детский на первый взгляд. Лежащий человек показан несколькими штрихами. Вытянутый прямоугольник – тело. Набор палочек – ноги и руки с четырьмя пальцами. И головка с птичьим клювом. Можно было бы подумать, что рисовал малыш, не умеющий считать до пяти. Если бы не прекрасные рисунки бизона и носорога, нанесённые рядом же. По кроманьонскому правилу, как только дело доходило до человека, следовало продемонстрировать неумение рисовать или скрыть человеческий облик под маской зверя. И надо было рисовать человека – и нельзя. Приходилось «идти на компромисс»: изображать его не слишком похожим на самого себя.

 

Сцена охоты. Фреска из пещеры Ласко.

Всё происходило так, как будто нарисованный человек делал какую‑то важную, но опасную работу. Покрывая своего персонажа шкурой зверя или составляя его из чёрточек, художник надевал на него защитный «скафандр». Что за задачу выполнял человек‑рисунок? Скорее всего, он колдовал. В отличие от живого «коллеги», практически вечно. Но почему ему позволялось открыть своё лицо? Об этом можно только гадать. Что ж, погадаем. Художник знал, какая судьба ждёт красиво нарисованных зверей. Они будут возникать в природе раз за разом, чтобы снова и снова становиться пищей человека. Чем тщательнее выполнен рисунок, тем больше шансов, что именно так всё и произойдёт. Если человека‑колдуна изобразить вполне реалистично – он обречён на то же самое, что и любой прилично нарисованный бизон: его ждёт вечная гибель. Видимо, человек‑художник человеку‑рисунку такой судьбы не желал и «засылал» его в мир гибнущих зверей замаскированным. 10 тыс. лет назад великая пещерная живопись исчезла. Больше никто не пробирался к середине горы, чтобы запечатлеть оленя или бизона. Рисунки выбрались на открытые скалы и стали похожи на картинки детсадовцев. На земле настала другая эпоха. Не без помощи человека кончилось время больших зверей. И только в глубине гор рисованная мольба по‑прежнему просит их прийти на водопой.