Славянофилы.

Под влиянием западноевропейского рационализма, установления господства в жизни русского общества «закона», считали славянофилы, происходит ослабление «внутреннего духовного разума России». С этим связана их основная идея - восстановление разрушенного основания, путем обращения к особому, исконо присущему русским, душевному складу, к обычаям народа как хранителю начал русской жизни, определяющим особый путь исторического развития России. «Наша философия должна развиваться из нашей жизни, создаться из текущих вопросов, из господствующих интересов нашего народа и частного быта», - писал И.Киреевский в 1829 г.1 Развитие собственной философии стало задачей А.С.Хомякова и И.В.Киреевского, теоретиков славянофильства.

Кружок сложившийся вокруг этих двух личностей включал: К.С.Аксакова, П.В.Киреевского А.И.Кошелева, Ю.Ф.Самарина и некоторых других. Среди них публицисты, поэты, философы, историки, общественные и государственные деятели. Все они прошли через романтизм, шеллингианство, гегелевскую философию. Общим моментом их мировоззрения было некое самоощущение «соборности». Несмотря на тесное духовное общение, каждый из них являл собою яркую индивидуальность, у каждого был свой путь в науку. У славянофилов не глубоких специальных исторических исследований, Но в своих работах они сумели высказать мысли, поставить вопросы, которые определили одно из основных направлений русской философской и исторической мысли. Славянофилы, по определению Н.А.Бердяева, были «первыми русскими «европейцами», которые пройдя школу европейской философии, «переболев» шеллингианством и гегельянством, попытались создать основы самостоятельной философии истории. Первая попытка создания собственной русской философии принадлежит теоретику славянофилов А.С.Хомякову.

Алексей Степанов Хомяков (1804-1860),философ и богослов, историк мировой цивилизации. Он обладал обширными познаниями в области философии, социологии, права, литературы, знал и множество древних и новых европейских языков. Человек как его называли «неслужилый» ( в 25 лет вышел в отставку и жил в своем поместье).

Философские и исторические искания Хомякова нашли отражение в статьях «О старом и новом» (1839 г.), «Письма из Петербурга о выставке» (1843 г.), в обширном труде по всемирной истории «Семирамида» и других. Они касались вопросов человеческой жизни и ее истории, о том, что такое Россия, в чем ее призвание и какова позиция историка в его отношении к прошлому.

Главной составляющей мировоззрения Хомякова являлось признание духовного строя людей определяющим источником жизни человечества. Он определяет судьбы народов, движение к нравственному идеалу и божественной истине. Но народы не могут, по мнению ученого, достигнуть хотя бы приблизительно этих пределов. В этом он видел основание бесконечного и неограниченного усовершенствования жизни.

Изучение истории человечества, считал Хомяков, есть изучение духовной жизни народов, творящих свою судьбу. Истоки этого заключаются «в самом начале рода человеческого». Задача историка, делал он вывод, найти эти истоки, определить внутренние составляющие движение истории.

Из трех возможных начал - «племя», «государство», «вера» Хомяков наиболее значимым представлял последнее. Вера составляет предел внутреннего развития человечества. Она высшая точка всех его помыслов, тайное условие его жизни и действий, концентрированное выражение «духа народного». Все понятия, все страсти, вся жизнь получает от нее особый характер.

Обращаясь к истокам мировой истории Хомяков выделяет два начала (две стихии). Одно представлено народами завоевательными (кушитство). Другое – народами земледельческими (иранство). Символом кушитства являлось необходимость, вещественность, логика (будизм, шиваизм), иранства – нравственность, свобода (христианство)

Всемирная история, писал Хомяков в «Семирамиде», есть реализация конфликта, взаимодействия и взаимопроникновения этих двух стихия, двух религий. Чистой веры не существует. Влияние той или иной религии определяется родословием народа. Поэтому христианство принимает различные виды у «славян и романцев, и тевтонов». В этом для Хомякова основа для сравнения католичества и православия.

Западноевропейская церковь оказавшаяся под влиянием кушитства связана с вещественностью и логикой, полное выражение получила в философской школе Германии. Древний образ жизни русского племени обратил внимание на церковь византийскую, православную, обращенную к «хижине земледельца». Она способствовала развитию исконных начал славян, приверженности их к общинному строю, святости семьи, нравственным устоям. Православная церковь и соответственно русский народ хранят начала свободы, полноту божественного откровения. Она раскрыла и облагородила «лучшие инстинкты души русской, произвела все хорошее, чем мы можем гордиться».

Другим началом, способствовавшим развитию нравственности, умственных и вещественных сил земли русской Хомяков называл правительственную власть. Поэтому важным моментом в истории России он называл создание общерусского единства в Москве. Но при этом для Хомякова народ значительнее и существеннее государства. Сама верховная власть покоится на том, что народ признает ее власть. Народ, будучи источником власти, вручает ее царю, который и несет это бремя, а сам народ представляет «свободу мнений».

У Хомякова сознание не только особого пути России, но и имеющихся у нее возможностей решения задач всемирной истории – освобождение человечества от того одностороннего и ложного развития, какое получила история под влиянием Запада. Он призывал Россию встать впереди всемирного просвещения. История дает ей право на это в силу всесторонности и полноты ее начал. Хомяков верил, что православие России может привести к переработке всей системой культуры.

Дух жизни народа можно представить лишь условно, считал Хомяков, абстрактно, при интуитивном его постижении, при апелляции к «запредельной инстанции», к вере и чувству. Он может угадываться, глубоко сознаваться, но его нельзя заключить в определения, нельзя доказать тому, кто «не сочувствует». В то же время он не отрицал научного знания. Оно требует от историка «качеств разнородных: учености, беспристрастия, многообъемлющего взгляда, лейбницевской способности сближать самые далекие предметы и происшествия, Гриммова терпения в разборе самых мелких подробностей»1. Он обращался к истории, лингвистике, этнографии, географии, богословской литературе. Соединение интуиции, «живознания» и научных приемов являло для него возможность проникнуться духом народным и его историей, представить нужды современного ему общества и определить стремления русского народа. Поэтому он высоко ценил чувства поэта и художника, которые определяют, по его мнению, «внутреннее чутье истины человеческой».

Хомяков и Киреевский оказали большое влияние на историка филолога Константина Сергеевича Аксакова (1817-1860) и Юрия Федоровича Самарина (1919-1876), известного государственного деятеля и историка. Оно помогло окончательно определить их настроение, преодолеть увлечение философией Гегеля и обратиться к православной вере. Хомяков, писал Самарин, стал «твердостью и цельностью… окрепших убеждений» в значимости народных начал.

«Я оставил немецкую философию; русская жизнь и история стала мне еще ближе: а главное, основное для меня то, о чем Вы думаете и говорите – Вера, Православная вера» - писал в письме к Н.В.Гоголю Аксаков.1

Основы мировоззрения. Религиозное мышление для Аксакова, Самарина и других славянофилов определяло их понимание и отношение к прошлому, убеждало в значимости «народных начал» в истории. Раскрыть эти народные начала, понять русскую жизнь, являлось, по их мнению, главной задачей исторической науки. Исходя из этого, оценивались ими все предшествующие и современные попытки представить русской истории. Все до сих пор «Истории», включая и Карамзина, писал Аксаков, не объясняли прошлого, представляли лишь политическую историю, а не историю народа. Последнего не видел он и у Соловьева. По мнению Аксакова, историк лишь собрал материал и представил план, но не дал объяснения. Мерилом истины у него являлась «всякая последняя идея». Задача историка состоит, полагали славянофилы, в раскрытии смысла событий и жизни народа, «освещении их мыслью в них же содержащуюся и из них же извлеченную».

Вся жизнь народа, его развитие, утверждал Аксаков, согласуется с его внутренним нравственным законом, его внутренней правдой. Осуществление нравственного закона на земле есть цель человечества. Но каждый человек и каждый народ решает его по - своему, выбирая для этого тот или иной путь. Внутренняя правда, нравственный закон русских, по его мнению, определен Православной верой. Под ее влиянием «нравственный подвиг» возведен на степень исторической задачи целого общества. Православная вера, продолжал эту мысль Самарин, определила систему нравственных убеждений народа, осознание им внутренней свободы, достоинства человека, отречение от своей личности и подчинение целому. Центром концепции исторического развития Самарина является понятие «народности» - некой квинтэссенции национального духа. Народность, в его понимании, является движущей силой истории.

Вера органически связана с исконными основаниями народной жизни – общиной, то есть, писал Аксаков, «потребностью людей жить вместе, в согласии и любви». Она является хранительницей национальных традиций, морально-нравственных устоев русского общества. Она - высшее начало, которому «предстоит только преуспевать, очищаться и возвышаться». Отсюда Аксаков делал вывод об определяющей роли в русской истории Земли (народа, общины) – хранительнице «внутренней правды», духа народного, устоев общества. Она устанавливает отношения свободные и разумные. Выражением «внешней правды» является, по его мнению, государство, то есть закон, «наряд», освобождающее от необходимости «нравственного возрождения».

Православная вера являлась для славянофилов критерием и мерилом понимания прошлого, которое для Аксакова представлялась не столько плодом рационального мышления, сколько интуитивного, чувственного миросозерцания. При этом он не отрицал научного познания. В процессе постижения прошлого требуется учет «всех сил и способностей духа», «безошибочного духовного инстинкта». Самарин придерживался такой же позиции и считал, что наука и религия развиваются «рука об руку». Но главным критерием истины полагал веру, соответствие «народному духу».

Схема русской истории. Соединение племен и родов под одной властью, то есть создание государства, утверждал Аксаков, не идея привнесенная варягами. Напротив, пробуждение идеи государства в русском народе было поводом к их призванию. Присутствие варягов дало ей лишь внешний образ и предопределило самостоятельное существование Земли и государства. Аксаков неоднократно подчеркивал, что славянский народ сознательно захотел государства и сознательно отдал себя ему. Подобного примера он не находил в истории. Но, будучи народом «не государственным», утверждал ученый, он не из себя образует государство, а призывает его, «они не из себя избирают князя, а ищут его за морем»1. В этом Аксаков видел проявление внутренней свободы русского народа, присущей ему идеи единства русской земли , что определяло всю его историю.

Носителем этой идеи определенной эпохи и соответствующей структуры общественного образования, по мнению Аксакова, являлась столица. Смена их и составила основу его схемы русской истории. Столица Киев - государство, основывалось на единстве кровного союза. Столица Владимир – ослабление родовых связей, раздробление государства, но почва для него сохраняется. Нашествие татар обостряет чувство духовной связи и показывает выгоды земского союза. Москва – являет собой воплощение идеи единства земского начала и государства. Петербург олицетворял для Аксакова разрыв государства и Земли. Последнее подчинило все внешнему плану. Россия разделилась на две части, по столицам. Петербург олицетворял государство, Москва – Землю, народ. Будущее, считал он, за Москвой. Она в 1812 г. приняла на себя удар Наполеона и спасла «себя и государство». Москва для Аксакова символ нравственного освобождения, духовной свободы.

Самарин рассматривал государство как основу и цель развития русской истории. Российское государство основывалось на началах русской народности и являлось образцом истинного государственного образования. Начало российской государственности он связывает с принятием Христианства, которое установило внутренние основы «верховной власти», придало образу князя понятие о нравственных его обязанностях, в то время как призванные варяги дали только «внешний образ». Самодержавие на Руси от Бога, утверждал Самарин, оно представляет интересы всего народа, является воплощением его воли.

Самарин в понимании содержания русской истории исходил и положения о том, что русское государства есть собственно развитие, расширение общинного начала. Киевская Русь в его представлении это община, основанная на кровном родстве и освещенная церковью. Разрастание общины привело к появлению вотчинной, основанной на единстве областном. Это был период раздробленности. Московская Русь являла собой всероссийскую общину, охватывающую всю Русь. Она выражала земское и церковное единство всей земли. Отсюда, его утверждение о естественном падении Новгорода. Следующий период – петербургский.

Славянофилы в прошлом пытались найти нравственную опору, которая помогла бы решить проблемы современности, найти путь, по которому должна пойти Россия в будущем, преодолеть недоверие и непонимание сложившейся в стране между народом и правительством, ликвидировать зло «угнетательной» системы государства относительно свободы мысли и духа, нравственности, возвратить к основам русской жизни.

Значение славянофилов в том, писал Герцен, что «с них начинается перелом в русской мысли… Они натолкнулись на живые русские вопросы».