II. РАЗДЕЛЫ СОЦИОЛОГИИ: ЧАСТНЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ

Хотя социология, в известном смысле,— единая наука, она, тем не менее, включает в себя множество вопросов и, следовательно, частных наук. Посмотрим же, како­вы эти науки, corpus которых она составляет.

Уже Конт почувствовал необходимость разделить ее на части и выделял две из них: социальные статику и динамику. Статика изучает общества, рассматривая их как остановленные в какой-то момент их развития, и выявляет законы их равновесия. В каждый момент времени составляющие общества индивиды и группы объединены между собой определенного рода связями, которые обеспечивают социальную сплоченность, а раз­личные состояния одной и той же цивилизации нахо­дятся между собой в определенной связи, например, такому-то состоянию науки соответствует такое-то состояние религии, морали, искусства, промышленности и т. д. Статика стремится определить, в чем состоят эта солидарность и эта связь. Динамика, наоборот, рас­сматривает общества в их эволюции и стремится вы­явить закон их развития. Но объект статики, в том виде, как его понимал Конт, и как это вытекает из только что приведенного определения, обозначен не очень ясно; поэтому в «Курсе позитивной философии» она и занимает всего несколько страниц. Все внимание уделено динамике. Но динамика изучает только одну проблему; согласно Конту, один и тот же закон управ­ляет ходом эволюции: это знаменитый закон трех со­стояний⁹.

⁹ Согласно этому закону человечество последовательно проходило и не­избежно должно проходить через три эпохи: теологическую эпоху, затем метафизическую и, наконец, эпоху позитивной науки.

 

Обнаружить этот закон — такова единствен­ная цель социальной динамики. В таком понимании социология сводится к одной-единственной проблеме, и в тот момент, когда эта единственная проблема будет решена (а Конт был уверен, что нашел ее окончательное решение), наука уже создана. Но по самой своей приро­де позитивные науки никогда не могут быть заверше­ны. Реальности, которые они изучают, слишком слож­ны, чтобы когда-нибудь оказаться изученными исчер­пывающим образом. Если социология — позитивная наука, то можно быть уверенным, что она не заключа­ется в единственной проблеме, а наоборот, содержит в себе различные части, разные науки, которые соответ­ствуют различным сторонам социальной жизни.

В действительности существует столько отраслей со­циологии, столько частных социальных наук, сколько существует разновидностей социальных фактов. Мето­дическая классификация социальных фактов была бы пока преждевременной, и, во всяком случае, попытка такого рода здесь предпринята не будет. Но можно указать их главные категории.

Прежде всего уместно исследовать общество в его внешнем аспекте. Под этим углом зрения оно выступа­ет как состоящее из массы людей, обладающей извест­ной плотностью, расположенной на территории опреде­ленным образом, рассеянной по деревням или сконцентрированной в городах и т. д.; она занимает более или менее обширную территорию, расположенную тем или иным образом по отношению к морям и территориям соседних народов, в большей или меньшей степени пересекаемую реками, всякого рода путями сообщения, которые более или менее тесно связывают между собой ее обитателей. Эта территория, ее размеры, конфигура­ция, состав передвигающегося по ее поверхности насе­ления — все это, естественно, важные факторы соци­альной жизни; это ее субстрат и, подобно тому, как у индивида психическая жизнь варьирует сообразно ана­томическому строению мозга, так же и коллективные явления варьируют сообразно строению социального субстрата. Следовательно, должна существовать соци­альная наука, исследующая его анатомию; и, посколь­ку эта наука имеет своим объектом внешнюю и матери­альную форму общества, мы предлагаем назвать ее социальной морфологией. Социальной морфологии не следует, впрочем, ограничиваться описательным ана­лизом; она должна также заниматься объяснением. Она должна выяснить, почему население скапливается боль­ше в одних местах, чем в других, в результате чего оно является преимущественно городским или сельским, каковы причины, способствующие или препятствую­щие развитию больших городов, и т. п. Мы видим, что даже этой специфической науке предстоит исследовать бесчисленное множество проблем¹⁰.

¹⁰ То, что немцы называют «антропогеографией», имеет известное отноше­ние к тому, что мы называем социальной морфологией (см. труды Ратцеля в Германии и Видаля де ля Блаша во Франции).

 

Но наряду с субстратом коллективной жизни суще­ствует сама эта жизнь. Здесь обнаруживается различие, подобное тому, которое мы наблюдаем в других науках о природе. Наряду с химией, изучающей строение ми­нералов, существует физика, имеющая предметом вся­кого рода явления, имеющие место в телах с таким-то строением. В биологии анатомия (называемая также морфологией) анализирует структуру живых существ, состав их тканей, органов, тогда как физиология изуча­ет функции этих тканей и органов. Точно так же наря­ду с социальной морфологией уместна социальная физиология, которая изучает проявления жизненных сил обществ.

Но социальная физиология сама по себе весьма слож­на и включает в себя множество частных наук, так как социальные явления физиологического порядка очень разнообразны и изменчивы.

Существуют прежде всего религиозные верования, обряды и институты. Религия в действительности пред­ставляет собой социальное явление, поскольку она всег­да создавалась группой, а именно церковью, и очень часто церковь и политическое сообщество даже слива­ются воедино. Вплоть до самого недавнего времени люди были приверженцами таких-то богов уже только благодаря тому, что были гражданами такого-то госу­дарства. Во всяком случае, догмы, мифы всегда заклю­чались в таких системах верований, которые были об­щими и обязательными для всех членов данного сооб­щества. То же самое характерно и для обрядов. Иссле­дование религии, стало быть, относится к социологии: оно составляет объект социологии религии.

Моральные идеи и нравы образуют другую катего­рию, отличную от предыдущей. Мы увидим в следую­щем разделе, почему правила морали — это социальные явления; они представляют собой объект социологии морали.

Нет нужды доказывать социальный характер юриди­ческих институтов. Они изучаются юридической социо­логией. Последняя, впрочем, тесно связана с социоло­гией морали, так как нравственные идеи — душа права. Авторитет какого-нибудь юридического кодекса созда­ется нравственным идеалом, который он воплощает и выражает в определенных правовых формулах.

Существуют, наконец, экономические институты; институты, относящиеся к производству богатств (кре­постничество, аренда, корпоративный строй, предпри­нимательство, кооперативный строй, фабричное, ману­фактурное, кустарное производство и т. д.); институты, относящиеся к обмену (организация торговли, рынки, биржи и т. д.); институты, относящиеся к распределе­нию (рента, проценты, заработная плата и т. д.). Они образуют предмет экономической социологии.

Таковы главные отрасли социологии. Это не значит, однако, что они единственные. Язык, который в неко­торых отношениях зависит от органических условий, тем не менее представляет собой социальное явление, так как он также творится группой и содержит в себе ее признаки. Язык вообще составляет даже один из харак­терных элементов облика общества, и родство языков часто не без основания рассматривалось как средство доказательства родства народов. Следовательно, суще­ствует предмет социологического изучения языка, ко­торое, впрочем, уже началось¹¹.

¹¹ См. труды Мейе и, в частности, работу, опубликованную в журнале «L'Annee sociologique» (т. IX) под заголовком «Как изменяется смысл слов».

 

То же самое можно сказать об эстетике; хотя каждый художник (поэт, оратор, скульптор, живописец и т. д.) налагает печать своей собственной личности на создаваемые им произ­ведения, те из них, которые творятся в одной и той же социальной среде и в одну и ту же эпоху, в различных формах выражают один и тот же идеал, тесно связан­ный с характером тех социальных групп, которым эти произведения адресованы.

Правда, некоторые из этих фактов уже изучены давно сформированными дисциплинами; например, эко­номические факты являются предметом изучения в той совокупности различных исследований, анализов, тео­рий, которую обычно называют политической эконо­мией. Но, как мы отметили выше, политическая эконо­мия до сих пор осталась гибридным знанием, занимаю­щим промежуточное положение между искусством и наукой; она гораздо меньше занята наблюдением про­мышленной и торговой жизни в том виде, в каком она существует и существовала, с тем, чтобы познать ее и определить ее законы, чем ее перестройкой, исходя из того, чем она должна быть. Экономисты еще плохо осознают, что экономическая реальность так же прину­дительно навязывается наблюдателю, как и физиче­ская реальность, что она подчинена такой же необходи­мости и, следовательно, прежде чем реформировать эту реальность, нужно чисто теоретическим образом со­здать о ней науку. Кроме того, они изучают соответ­ствующие факты так, как если бы они составляли независимое и самодостаточное целое, которое может объясняться самим собой. Но в действительности эко­номические факты — это социальные функции, связан­ные с другими коллективными функциями; и они ста­новятся необъяснимыми, когда их искусственно отры­вают от последних. Заработная плата рабочих зависит не только от соотношения спроса и предложения, но и от определенных нравственных концепций; она повы­шается или понижается в зависимости от нашего пред­ставления о минимальном благосостоянии, которого может требовать человеческое существо, т. е., в конеч­ном счете, в зависимости от того, какое представление мы создаем о человеческой личности. Можно было бы привести и множество других примеров. Оказавшись отраслью социологии, экономическая наука, естествен­но, вырвется из этой изоляции и одновременно в боль­шей мере проникнется идеей научного детерминизма. Следовательно, заняв таким образом место в системе социальных наук, она не ограничится сменой вывески; изменятся и дух ее, и применяемые ею методы.

Из этого анализа мы видим, что социология — дале­ко не простая наука, которая заключается, как думал Конт, в одной проблеме. Сегодня социолог уже не мо­жет быть энциклопедистом в своей науке; необходимо, чтобы каждый ученый сосредоточился на особой кате­гории проблем, если он не хочет довольствоваться весь­ма общими и туманными взглядами, которые в извест­ной мере могли быть полезными, пока социология еще только пыталась нащупать свою область и осознать самое себя, но на которых ныне она не должна больше задерживаться. Это не значит, тем не менее, что не нужна синтетическая наука, которая бы стремилась объединить общие взгляды, вытекающие из всех этих частных наук. Как бы ни отличались друг от друга различные категории социальных фактов, это все же разновидности одного и того же рода; следовательно, есть основания исследовать то, что создает единство рода, что характерно для социального факта in abstrac-to, и выяснить, не существуют ли весьма общие зако­ны, лишь частными формами которых являются разно­образные законы, установленные специальными наука­ми. Это объект общей социологии, так же как объект общей биологии состоит в обнаружении наиболее общих свойств и законов жизни. Это философская часть науки. Но поскольку ценность синтеза зависит от цен­ности анализов, из которых он производится, то про­двигать эту аналитическую работу — самая насущная задача социологии.

В нижеследующей таблице схематически представ­лены основные подразделения социологии.

Социальная морфология

Исследование географической основы жизни народов в ее связях с социальной организацией.

Исследование народона­селения, его объема, плотности, размещения на территории

Социальная физиология

Социология религии

Социология морали

Юридическая социология

Экономическая социология

Лингвистическая социология

Эстетическая социология

 

Общая социологи