Семейные отношения. Брак. Институт наследования.

Изучение купеческой семьи открывает дополнительные возможности для создания социального портрета сословия, для более глубокого понимания его проблем в области быта, культуры, духовной жизни, а также отношений собственности в этой среде.

Купеческой семье принадлежала ведущая роль в воспроизводстве жизни, формировании индивидуального сознания детей, накоплении имущества и передаче его по наследству. Через семью человек включался в общественную жизнь. Семья являлась носителем и хранителем памяти поколений и социально-психологических представлений, формирующих систему и кодекс социального поведения личности.

В ходе исторического развития купеческая семья не оставалась статичной, в ней как в фокусе отразилось все многообразие социально-экономических и культурных перемен, происходивших, в частности, в регулировании ее численности, поколенного состава, структуры, внутрисемейных отношений.

Динамика численности и структуры московской купеческой семьи во многом определялась и конкретной политикой царского правительства. Так “Гильдейский закон” 1824 г. строго ограничивал круг лиц, который мог состоять в одном купеческом семействе. При вступлении в гильдию в одной семье могли быть только супруги с неотделенными детьми и внуками. Остальные родственники, в частности, семья родного брата главы семьи или его племянники, “отсекались”, а при желании с их стороны состоять в гильдии, должны были подавать собственные заявления о записи в купечество и оплачивать гильдейский сбор. Кроме того, закон строго ограничивал круг лиц, которые могли вступить в наследование капталом. В результате этих мер начался процесс дробления купеческих семей, стало происходить сокращение их людности. Преобладающими оказались двух поколенные семьи.

Образование новых семей происходило, во-первых, путем выделения отдельной семьи (например семьи женатого сына); во-вторых, в результате общего раздела семьи - между родителями и детьми, дядей и племянниками, зятем и вдовой снохой, между братьями и т.д. Важно подчеркнуть, что единицей раздела, как правило, была именно семья, хотя имели место случаи обособления индивидуума.

Разделу подлежало все движимое и недвижимое имущество. Сценарий раздела был таков: добровольное соглашение двух и более сторон - первый этап (часто единственный). В тех же случаях, когда одна из сторон обнаруживала “утайку” или присвоение лицом, участвующим в делении “излишней части”, либо становилась очевидной проволочка в выдаче причитающейся доли, пострадавший обращался к властям с жалобой и требованием помочь произвести раздел согласно первоначальной договоренности. Благодаря вмешательству этой третьей силы происходил “миролюбивый” раздел имущества между конфликтующими сторонами.

Нередко разделы приводили к переходу выделяющихся и оставшихся семей из высшей гильдии в низшие, были случаи и выхода из сословия. Но раздел почти никогда не сопровождался прекращением хозяйственного сотрудничества, ослаблением уз родственной солидарности. Отделившиеся родственники вели общие торговые дела, ссужали друг друга деньгами, создавали совместные предприятия. Однако при этом их деятельность строилась все же в рамках экономических рыночных интересов. В коммерческих делах неотделенные дети были в значительно большей зависимости от родителей, чем отделенные. Последние занимались самостоятельно и могли действовать в торговых операциях с родителями как равноправные партнеры. Отсюда наблюдавшееся стремление молодых членов семьи к самостоятельности.

Одна из главных задач купеческой семьи заключалась в накоплении имущества и передачи его по наследству. В купеческой среде получение определенной доли наследства ( обычно в виде выдела) иногда происходило еще при жизни отца. После смерти главы семьи наследство распределялось между ее членами семьи и родными. По наследству передавался капитал, крупная недвижимость (дома, заводы, торговые лавки, земельные наделы), векселя акций, домашняя утварь, скот, товары - в общем все, что составляло родительскую собственность. Законным объявлением воли владельца относительно его имущества после смерти было духовное завещание. Весьма распространенной была практика составления духовного завещания не только лицами мужского, но и женского пола. Это свидетельствует о праве главы семьи (мужчины или женщины) на распоряжение общесемейной собственностью.

Для каждого из наследников, оговариваемая в завещании доля зависела от структуры, численности семьи, числа уже отделенных детей. Но главной при определении круга наследников и доли каждого из них была воля самого завещателя.

В случае отсутствия завещания вопрос о владении решался на основе действующего законодательства. В купеческой семье все нити по торговым операциям сходились в руках главы семьи - хозяина. В случае его смерти и отсутствия взрослых мужчин в семье, вдова и малолетние дети начинали испытывать нужду в стабильном гарантированном источнике доходов, т.к. в силу ряда причин: правовых ограничений на распоряжение имуществом, недостаточной компетентности, загруженности работой по дому и т.п., заниматься торговлей или предпринимательством могла отнюдь не каждая вдова. В таком случае заботы о сохранении и приумножении имущества малолетних наследников до их совершеннолетия принимали на себя опекуны и попечители. Их состав мог варьироваться: мать и родственник, один или два посторонних лица. Опека могла быть поручена и одному из оставшихся в живых родителей, без назначения ему в помощь других опекунов.

Организацией опеки и попечительства, а также контролем за ними занимались специальные, созданные правительством органы - сиротские суды. Активное участие в опеке принимали сами купцы как в качестве членов сиротских судов, так и в качестве назначенных опекунов и попечителей над личностью и имуществом несовершеннолетних, а также вдов. Система опекунства представляла собой социальной институт, широко используемый московским купечеством с конца XVIII века.

Существенное влияние на судьбы купеческих семей оказывали брачные отношения. Широкое распространение с конца XVIII в. - первой половины XIX в. у купечества получили межсословные браки. Причем социальное происхождение жен в купеческой среде на разных этапах оказывалось различным. Наблюдается, в частности, постепенное уменьшение доли браков с дочерьми крестьян и мещан и увеличение доли браков с дочерьми разночинцев, купцов и дворян. Распространенность межсословных браков не позволяла купечеству превратиться в замкнутую касту. К концу XIX в. определяется тенденция к сословной брачной эндогамии, напрямую связанная со стремлением гильдейцев через установление родственных связей заручиться поддержкой собратьев по сословию, упрочить свои позиции и материальное положение. Нередко семейные связи, особенно получение за невестой богатого приданого, совместное паевое участие двух купеческих семей в торговых операциях, служили весьма существенным подспорьем для развития и упрочнения предпринимательской деятельности новой семьи. Относительная не многочисленность гильдейских семей и неустойчивость их положения подталкивали их к породнению друг с другом как в пределах города, так и в масштабах губернии. В таких условиях приданому отводилась важная, иногда решающая роль, в создании семейного союза. К росписи вещей, составляющих часть приданого обязательно полагалось “прилагательное”, т.е. деньги, которые выдавались или наличными или векселями.*

При устройстве браков переговоры велись через сваху, эту тысячу раз осмеянную и все-таки живучую форму брачной конторы. Смысл такого посредничества сводился к тому, чтобы познакомить между собой подходящие семьи, особенно в то время, когда все жили обособленно в таком большом городе как Москва.

На протяжении длительного времени купеческие свадьбы праздновались широко, ритуально. Еще и в 70-е годы XIX в., как отмечают очевидцы, они игрались с помпой и сопровождались различными обрядами. Свадьбе предшествовал четко выработанный сценарий действий двух сторон. Чтобы представить размах и специфические детали такого события в жизни московской купеческой семьи, обратимся к воспоминаниям М.А.Слонова, который поместил в своих мемуарах подробное описание всего брачного ритуала.[36]

Обыкновенно дело начиналось смотринами: в дом к невесте приезжал жених с родителями и свахой. За смотринами, в скором времени следовал сговор, то есть коммерческая сделка относительно денег и приданого. Затем устраивался девичник, на него в числе гостей собирались подруги невесты, которые пели свадебные песни, за что жених оделял их подарками и сладостями. За несколько дней до свадьбы к невесте приезжал жених с родителями и свахой для принятия приданого, которое для этой цели развешивалось на веревках в нарядных комнатах. Во время “инспекторского осмотра” между родителями жениха и невесты часто происходили недоразумения и довольно курьезные сцены на почве качества и количества вывешенных вещей. По окончанию осмотра приданое снимали с веревок, укладывали в деревянные сундуки, обитые жестью, запирали большими висячими замками и отправляли к жениху. В это время подруги невесты запирали ворота на замок, ключ брали себе и требовали “выкупа” у жениха, он дарил девушкам 50-100 рублей и они отдавали ему ключ.

В день свадьбы невесту везли в церковь. Свадебный кортеж ехал в церковь одной дорогой, а возвращался другой - это делалось для того, чтобы злые люди не могли “сглазить невесту”. Венчание происходило в торжественной обстановке, для чего приглашались певчие в народных кафтанах и голосистые протодиаконы. Последние при чтении апостола особенно громко выкрикивали: “а жена да убоится своего мужа”. После венчания из церкви все ехали в дом кондитера, где жениха и невесту встречали певчие концертом, оркестр тушем и собравшиеся гости с бокалами шампанского, бал продолжался до утра.

На другой день, проснувшись молодые выходили в столовую, где их встречали горничные, артельщики и мальчики, посланные от родственников и друзей с различными дарами. Тут были гигантские филипповские калачи, перевязанные цветными лентами, сдобные хлебы с солонками и разными надписями. Эти вещи подносились на больших деревянных блюдах, покрытых белыми расшитыми полотенцами. А также дарили серебряные вещи, братины, чарки, ковши, столовое серебро и живых белых гусей, шеи которых перевязаны голубыми и красными лентами.

После приема даров, молодые одевали парадные костюмы, садились в карету и ехали с визитом по всем женатым гостям, бывших на их свадебном балу. В каждом доме их угощали вином, фруктами, сладостями, чаем и прочим. Сделать надо было 15-20 визитов. Визиты иногда затягивались на 2-3 дня.

Судя по всему, к началу XX в. этот обязательный для недавнего времени порядок постепенно уходил в прошлое. Очевидно, М.А.Слонов и описывал его столь подробно так, как свадебный ритуал становился историей и возникла опасность забвения такого некогда яркой черты купеческого быта. “В настоящее время (имеется в виду 1914 год), с иронией и горечью замечает Слонов, купеческая свадьба устраивается более просто, почти без всяких обрядов, чисто по коммерчески: сторгуются, венчаются, выпивают шампанского и тотчас уезжают за границу. Оттуда вскоре возвращаются и разводятся.”[37]

Однако независимо от того, каким было начало семейной жизни - пышная ли свадьба или скромное венчанье, но брак, состоявшийся по указке родителей и основанный на желании приумножить капитал, вряд ли мог в массе иметь здоровую основу и строился, как правило, на страхе, терпении и чувстве долга.

Муж почти всегда был на 10-15 лет старше жены. Главой в доме был старший по возрасту мужчина. Он “кормитель”, распорядитель, творящий семейный суд. Счастье, если глава семьи был умен и добр. Нередко однако он вырождался в самодура и тирана. По религиозным канонам жена была обязана повиноваться своему мужу, пребывать к нему в любви, почтении и неограниченном послушании. При выходе замуж женщина принимала звание и сословие мужа. В свою очередь муж был обязан “доставлять жене пропитание и содержать по состоянию и возможности своей”, жить с нею в согласии, защищать ее, “извинять за недостатки и облегчать ее немощь”. Обоим супругам светскими и церковными нормами предписывалось обязательное совместное проживание, соблюдение верности, уважительное отношение друг к другу. Ответственность за домочадцев и домашнее хозяйство, которые падали на женщину во время частых отлучек мужа по делам, а также ее участие в предпринимательстве, совместном наживании капиталов - все это повышало роль женщины в купеческой семье.

Говоря о купеческой среде, нельзя обойти вопрос о пьянстве, которое отягчало жизнь многих семей. Действительно, кутежи, разгул, дебоширство были свойственны московским купцам, как впрочем и купечеству вообще. Ни религиозность, ни общественное положение не могло отвратить большую часть купечества от этого порока. Для наглядности приведем свидетельство авторитетного московского купца П.И.Щукина, который свой рассказ так и озаглавил ”Как в старину пили московские купцы”: “Московский городской глава М.Л.Королев, - пишет автор воспоминаний, - А.И.Хлудов, П.П. и Д.П.Сорокоумские, И.И.Рогожин, В.Г.Куликов и Н.И.Каулин ходили обыкновенно пить шампанское в винный погребок Богатырева, близ Биржи. Прежде всего, Королев ставил на стол свою шляпу - цилиндр, затем начинали пить, и пили до тех пор, пока шляпа не наполнялась пробками от шампанского, тогда только и кончали.”

Крупный московский фабрикант иностранного происхождения Ф.Сан-Галли в своем жизнеописании также дает картины откровенного разгула в среде крупных промышленников. М.А.Слонов, выбившийся в купцы из приказчиков, описывает трактир Бубнова, где любили собираться московские купцы и где кроме заключения торговых сделок гостинодворцы предавались беспробудному пьянству. Часто устраивались кутежи в загородных ресторанах “У Яра”, в “Стрельне”.[38]

Купец - гуляка часто спускал свой капитал, разорял семью, иногда вообще выбывал из сословия. Были попытки борьбы с пьянством, которые велись самой семьей. Так, известны случаи, когда молодых купцов, пристрастившихся к пьянству, отдавали в рекруты.