Договорное право

кретному мерилу, когда должником не соблюдена та мера заботливости, которую он проявляет в собственных делах'.

Таким образом, по римскому праву culpa (вина) чаще всего означала culpa levis, т.е. легкую вину, которая проявлялась в отсутствии степени заботливости, присущей доброму хозяину; реже имела место culpa lata, т.е. грубая вина, которая практически приравнивалась к умыслу. Dolus (умысел) и culpa (вина) объединялись в обобщаю­щем понятии culpa в широком смысле этого слова.

Как видим, римское право не оставляло места для гипотетического «психиче­ского» отношения должника к своим действиям (бездействию) и их результату.

Следует обратить внимание на то, как выглядели положения римского права о вине в интерпретации российских юристов, ибо именно это в наибольшей степени предопределяло российскую гражданско-правовую доктрину (ее соответствующие положения). В этом смысле чрезвычайно любопытна работа К.Анненкова «Система русского гражданского права», вышедшая в свет в 1901 г.(второе издание)^ Автор отмечал, что «по праву римскому... на должнике лежала обязанность отвечать перед верителем за убытки, происшедшие оттого, что исполнение обязательства в целом или в части сделалось невозможным по его вине, и притом одинаково как в тех слу­чаях, когда исполнение его сделалось невозможным вследствие его dolus' a in faciendo или in поп faciendo, так и в тех, когда исполнение его сделалось невозмож­ным вследствие его culpa. Эта обязанность должника считалась до такой степени безусловной, что соглашение об освобождении его от нее, как безнравственное, счи­талось недействительным, хотя соглашение о прощении убытков, должником уже причиненных, допускалось и считалось, напротив, действительным. Впрочем, ответ­ственность должника за убытки, происшедшие от неисполнения обязательства вслед­ствие его culpa levis, определялась правом римским... не всегда одинаково, т.е. ино­гда объем ответственности его увеличивался, а иногда, напротив, уменьшался)/.

В качестве примера увеличения ответственности по римскому праву автор ссы­лался на обязательства тех лиц, которые занимались чужими делами безвозмездно, не получая никакого вознаграждения, если они сами «навязались» на заключение какой-либо сделки", уменьшение ответственности иллюстрировалось обязательства­ми, которые или существовали в обоюдном интересе должника и верителя, или же касались собственного интереса должника. В отношении тех случаев, когда обяза­тельство существовало в обоюдном интересе двух сторон, автор подчеркивал, что ответственность за убытки, происшедшие от culpa levis, падала по праву римскому на обе стороны.

По общему правилу, отмечает К. Анненков, по римскому праву каждый долж­ник обязан был отвечать за убытки, происшедшие от неисполнения обязательства только по его собственной вине, за неисполнение же обязательства по чужой вине или, все равно, за неисполнение его по вине другого должник обязан был отвечать

' Римское частное право: Учебник / Под ред. проф. И.Б. Новицкого и проф. И.С. Перетерского. М„ 1996. С. 349. " Там же. С. 350. ' Там же. С. 349. * Там же. С. 350. 584

' Римское частное право. Учебник / Под ред. проф. И.Б. Новицкого и проф. И.С. Перетерского. М., 1996. С. 351.

^ Анненков К. Система русского гражданского права. Т. III. Права обязательственные. Второе из­дание, пересмотренное и дополненное. СПб.., 1901. ' Там же. С. 123-124. 585

М. И. Брагинский, В. В. Витрянский

Договорное право

только как исключение из общего правила, за custodia rei в случаях нахождения у него на руках чужих телесных вещей, когда он обязан был отвечать за убытки, про­исшедшие от их повреждения или похищения третьими лицами, если только похи­щение не было насильственным, каковое, наравне с непреодолимой силой, освобож­дало его от ответственности.

По римскому праву должник отвечал за «целость» (сохранность) чужой вещи, в том числе и за действия третьих лиц в отношении этой вещи (custodia rei), в случаях: а) принятия им возмездно на сохранение вещей в его склад в качестве его хозяина; б) принятия им в качестве корабельщика или хозяина гостиницы или постоялого двора груза или вещей путешественников; в) принятия им вещей в качестве покла-жепринимателя, или закладопринимателя, или даже и рабочего; г) принятия им ве­щей как лицом, ведущим чужие дела без поручения. Впрочем, в указанных случаях договором допускалось как расширение, так и сужение ответственности должника за custodia.

По римскому праву, подчеркивал К. Анненков, должник по общему правилу не отвечал за неисполнение обязательства, последовавшее от случая (casus), за особый . вид которого считалась также непреодолимая сила (vis major), как чрезвычайный, необыкновенный случай, например пожар, наводнение, землетрясение, кораблекру­шение, моровая язва, вторжение неприятеля, нападение разбойников и т.п. Но и из этого правила были исключения, когда ответственность все же возлагалась на долж­ника. К числу таких исключений относились следующие случаи. Во-первых, когда casus, сделавший невозможным исполнение обязательства, наступил или по вине должника, или же во время просрочки должником обязательства. Во-вторых, когда соглашением сторон устанавливалась ответственность должника, в том числе и за случайно наступившую невозможность исполнения обязательства. В-третьих, когда в сипу случайных обстоятельств не исполнялось обязательство, предметом которого были деньги или вещи, определяемые родовыми признаками. В-четвертых, в случаях обращения должника, действующего в чужом интересе, к занятию такими новыми предприятиями, которыми хозяин обыкновенно не занимается.

В остальных случаях вследствие случайной гибели предмета обязательства должник освобождался от обязанности его исполнения, если обязательство его не было альтернативным, по которому должник мог быть освобожден от исполнения лишь в случае гибели всех предметов указанного обязательства'.

Более жесткие и детальные правила устанавливались римским правом в отно­шении ответственности должника, допустившего просрочку исполнения обязательст­ва. Для должника, «впавшего в просрочку», наступали известные важные последст­вия, которые заключались: в его обязанности возместить верителю убытки, уплатить проценты и предоставить полученные плоды, в обязанности должника отвечать даже за случайные гибель или ухудшение вещи, составляющей предмет его обязательства; в праве верителя по двухстороннему договору отступиться от договора, если приня­тие просроченного исполнения противно его интересам, однако для того, чтобы та­кие последствия просрочки в исполнении обязательства могли наступить, римским правом требовалось чтобы должником не только было пропущено назначенное время

для его исполнения, но и чтобы обязательство было не исполнено в установленный срок по его вине. От верителя же требовалось сделать должнику напоминание об исполнении обязательства. Такое напоминание заключалось во внесудебном требо­вании верителя представления должником удовлетворения или платежа по обяза­тельству, которое должно было быть предъявленным должнику до наступления срока исполнения обязательства'.

Должник признавался невиновным в неисполнении обязательства, в том числе и при наличии просрочки его исполнения, в случаях, когда: должник по извинитель­ному заблуждению не знал или о самом существовании обязательства, или его разме­ре, или же сроке его исполнения, что признавалось возможным, например, если на­следник был недостаточно осведомлен о положении наследства или его поручитель не знал о неисполнении обязательства должником; внешние обстоятельства, не зави­сящие от должника, помешали исполнению обязательства, к примеру отсутствие ве­рителя или самого должника по случаю нахождения в плену у неприятеля иди в от­лучке по делам службы.

Невыгодные для должника последствия просрочки в исполнении обязательства отпадали также в случаях, когда: обязательство прекращалось посредством его ис­полнения или иным образом; веритель сам прямо или молчаливо давал отсрочку на его исполнение; должник предлагал верителю исполнение просроченного обязатель­ства вместе с возмещением вреда, имевшего место в связи с просрочкой исполнения обязательства.

Предложение исполнения обязательства признавалось римским правом совер­шенным должником надлежащим образом в зависимости от того, подлежал ли пред­мет удовлетворения обязательства доставлению со стороны должника верителю, или же, напротив, веритель обязан был взять его у должника. В первом случае должник вместе с предложением о предоставлении исполнения обязательства должен был доставить верителю и самый предмет обязательства. Во втором - должник только заявлял верителю о своей готовности исполнить обязательство.

В случае непринятия верителем предложения исполнения обязательства от должника, совершенного последним надлежащим образом, веритель по римскому праву считался просрочившим в принятии исполнения обязательства и должен был нести невыгодные последствия. Суть этих последствий заключалась в том, что: вери­тель обязан был терпеть вред, происшедший от случайной гибели вещи, предлагав­шейся должником в исполнение обязательства; должник не обязывался долее хранить вещь, составлявшую предмет обязательства, если для хранения ее требовались из­держки; в случае же сохранения должником этой вещи он имел право требовать от верителя возмещения понесенных им от этого убытков^.

Аналогичный подход к определению существа вины должника в форме не­брежности, неосторожности (culpa) по римскому праву, а также к критериям разгра­ничения отдельных видов такой вины мы находим и у В.М. Хвостова, который опре­делял суть culpa следующими словами: «Тот действует неосторожно, кто не обдумы-

' Си.: Анненков К. Указ. соч. С. 124.

' См.:АнненковК. Указ. сочч С. 124-125. ^ См.: Там же. С. 127.

М. И. Брагинский, В. В. Витрянский

вает своих действий с той степенью заботливости, применения которой право требу­ет от него в данном случае»'.

Степень заботливости, которую право требует от действующего лица, отме­чал В.М. Хвостов, определяется в разных случаях по различным масштабам и в раз­личных границах. В ччстности, применяются два масштаба определения должной меры заботливости: абстрактный и конкретный. Абстрактный масштаб состоит в том, что право требует у каждого лица соблюдения той степени заботливости, кото­рую обыкновенно при подобных обстоятельствах обнаруживает средний человек, как его мысленно представляют себе законодатель и судья. Причем этот средний человек сам может быть двоякого типа. Иногда требуетсяятолько такая мера заботливости и осмотрительности, какую при данных условиях проявил бы всякий обыкновенный человек. Отсутствие такой осмотрительности называется culpa lata (грубая неосто­рожность). В других случаях требуется соблюдение той степени заботливости, кото­рую обнаружил бы хороший, заботливый представитель данной профессии и человек данного положения в обществе. Отсутствие такой осмотрительности составляет лег­кую вину (culpa levis). Конкретный масштаб при определении необходимой степени заботливости применялся по римскому праву лишь к определенным отношениям, возникающим на почве некоторых обязательств (опека, ответственность мужа за приданое). От действующего лица требовалось применение к чужому делу той степе­ни заботливости, которую он сам обыкновенно применяет к своим собственным де-лам.Отсутствие этой заботливости называется culpa in concrete^.

Как видим, понятие вины должника как проявление им необходимой степени заботливости было характерным для трактовки российскими юристами соответст­вующих положений римского права. Данное обстоятельство предопределило подход российской гражданско-правовой доктрины к определению понятия вины должника, нарушившего обязательство,

Вина по российскому гражданскому праву

Положения дореволюционного российского гражданского законодательства об ответственности должника за неисполнение или ненадлежащее исполнение обяза­тельства критиковались российскими цивилистами в свяяи с их неопределенностью и излишней краткостью, что не позволяло в полной мере учитывать степень виновно­сти должника в нарушении обязательства. Так, Анненков отмечал, что действовав­шее в тот период законодательство содержало положения о том, что всякий договор и обязательство, правильно составленные, налагают на договаривающихся обязанность их исполнить. Причем «договоры должны быть исполняемы по точному оных разуму, не уважая побочных обстоятельств»; «всякий договор и всяяое обязательство в случае неисполнения производят право требовать от лица обязавшегося удовлетворения во всем том, что поставлено в них»; «всякий ущерб в имуществе и причиненные кому-либо вред и убытки налагают обязанность доставлять вознаграждение»'.

Договорное право

По поводу указанныы положений российского законодательства тот же Аннен­ков писал: «Они слишком безусловны, так как в них не только не упоминаетсяяо зави­симости ответственности должника за неисполнение обязательства от его вины или небрежности, как в праве римском... но по отношению исполнения обязательств до­говорных указывается, что договоры должны быть исполняемы в точности, не ува­жая побочных обстоятельств, т.е. как бы обстоятельств внешних, посторонних, в наступлении их от воли должника не зависящих. На самом деле, однако же, возложе­ние на должника безусловной ответственности за неисполнение обязательства, по­следовавшего даже не по его вине или небрежности, а от случая или непреодолимой силы, представляется до такой степени несправедливым, что нет ничего удивитель­ного в том, что едва ли не все наши цивилисты, несмотря на существование в нашем законе означенных постановлений, высказались за невозможность и у нас возложе­нияяна должника такой безусловной ответственности за неисполнение обязательства'.

Например, Мейер утверждал, что и в России ущерб, происшедший для верите­ля по обяяательству, может подлежать возмещению лишь тогда, когда он произошел от действия другого лица, нарушившего его права, потому что только нарушение прав рождает для лица, в этом виновного, обязанность вознаградить его, но не тогда, когда ущерб произошел от несчастного случая и когда нести его должен уже вери­тель, за исключением обязательств о доставлении родовых вещей. Вопрос об ответ­ственности за неисполнение обязательств двусторонних должен быть разрешаем, по мнению Мейера, исходя из того, что действие должника, составляющее предмет обя­зательства, должно считаться за эквивалент обязательства верителя, вследствие чего следует полагать, что в тех случаях, когда исполнение должником действия, состав­ляющего предмет обязательства, стало невозможным и им не исполняется, и вери­тель не обязан исполнять действие, составляющее предмет его обязательства по от­ношению к должнику^

Цивилистыытой поры сходились во мнении, что необходимым условием ответ­ственности за неисполнение обязательства является наличие вины должника в неис­полнении. Вместе с тем в юридической литературе того времени велась дискуссия относительно необходимости учета виныыдолжника в случае, когда обязательство не исполнялось в связи с невозможностью его исполнения в силу внешних причин, а также неисполнения должником двухстороннего обязательства при неисполнении своего обязательства его контрагентом.

К примеру, Кавелиным была высказана точка зрения, согласно которой, если та или иная сторона не может выполнить обязательства по причинам, не зависящим от ее доброй воли, оно прекращается, а когда одна из сторон, участвующих в обязатель­стве, не захочет его исполнить, то от другой зависит или также отказатьсяяот его ис­полнения, или же потребовать от нее исполнения принудительными средствами^.

По мнению Победоносцева, если сторона, обязанная к исполнению, ко^да на­ступило время исполнения, уклоняется от исполнения, она виновна в неисполнении и может быть принуждена как к исполнению, так и к платежу штрафа. Наличность

' Хвостов ВМ. Система римского права: Учебник. М„ 1996. С. 192. ^ Там же. С. 193. 'Анненков К. Указ. соч. С, 135. 588

'Анненков К. Указ. соч. С. 135. ^ См. там же. С. 135. 'См. там же. С. 136.