Структура и социология экономического конфликта

Структура и социология экономического конфликта. Определение экономического конфликта по его субъектам тоже наталкивается на противоречия, так как хозяйственные субъекты (производители, посредники, потребители, домохозяева) вступают в конфликты не только по поводу матери¬альных благ, но и по поводу прав, статуса, власти и ценностей. Предприниматель, например, может выступать в нескольких социально-экономических ро¬лях: в том числе, и как потребитель, и как работодатель, и как подрядчик, и даже как чиновник.

С одной стороны, первоначальное накопление капитала и непре¬кращающийся передел собственности в нашей стране заставляет считать право собственности ключом к экономическим конфликтам.

С другой стороны, соб¬ственник, пользователь и распорядитель – это очень часто разные субъекты. То же можно сказать и о предмете экономического конфликта. Принято различать столкновение интересов и столкновение мнений, или когнитивный конфликт. Казалось бы, спор менеджеров банка об их политике инвестиций (до¬пустим, что это не конфликт интересов) в разряд экономических не попадает.

Однако, если учесть, что в споре стороны опираются прежде всего на эко¬номические представления, имеющие свою специфическую логику, то это эпизод экономического поведения, стало быть – конфликт экономический? Действительно, исходя из того, что «ключевыми» конфликтами современ¬ного российского общества являются противостояния, связанные с переделом собственности, было бы правильно при определении экономического кон¬фликта исходить именно из категории собственности В экономической науке по-прежнему остаются дискуссионными вопросы: о соотношении интересов и потребностей; о взаимосвязи экономических интересов и экономических отношений; о соотношении объективного и субъективного в интересе; о соотношения частных и общественных интересов; о месте и роли интересов в системе мотивации субъектов; и др. Об этом, в частности, свидетельствуют наиболее распространенные на сегодняшний день трактовки сущности категории «экономические интересы»: • это объективная экономическая потребность, зафиксированная в сознании субъектов в виде конкретного побудительного мотива к хозяйственной деятельности с целью удовлетворения данной потребности; • это форма проявления (способ существования) экономических отношений, которые определяются спецификой организационно-правовой формы хозяйствующего субъекта и внешней средой экономической системы; • это форма проявления (выражения) экономических потребностей, посредством осознания и реализации которых субъект хозяйствования обеспечивает собственную самостоятельность и развитие; • это объективный (субъективный) побудительный мотив (реальная причина) деятельности людей, выражающий связь между положением работников в системе общественного производства и их потребностями; • это результаты деятельности, которых люди стараются достичь в процессе производства, распределения и обмена материальных благ; • это осознанный хозяйствующим субъектом способ оптимального удовлетворения испытываемой им нужды в конкретном виде экономического блага; • это присущая субъекту целевая направленность экономической деятельности на повышение степени удовлетворения своих потребностей за счет эффективного применения ресурсов и экономии времени; • это процесс планирования возможных результатов деятельности хозяйствующего субъекта и их упорядочение в соответствии с существующими потребностями на ресурсах, находящихся в его распоряжении.

Однако, на вопрос о том, можно ли считать предметом любого коммерческого, потребительского, тру¬дового, организационного, или производственного конфликта использование, владение и распоряжение собственностью пока не предложено ясного и убе¬дительного ответа.

Точно так же, как и вопрос о том, где проходит граница между экономическим, правовым и политическим конфликтами по поводу собственности, и можно ли считать эти последние средствами разрешения эко¬номического конфликта.

Автор полагает, что ясность здесь может внести именно социологическая наука.

Тем не менее, уточним данное в пункте первом курсовой работы определе¬ние, и будем считать экономическим конфликтом осознанное противостояние сторон по поводу производства, распределения, потребления и обмена ценностей, измеряемых в материальном или финансовом эквиваленте. Социология экономического конфликта – относительно новое направле¬ние, как и сама экономическая социология, появившаяся во второй половине 1980-х гг У нее еще нет своей единой модели, здесь сосуществуют совершенно разные методологии, заимствованные как из экономической те¬ории, так и из социологических направлений.

Для социологического анализа экономических конфликтов характерен учет не только экономических, но также социально-политических, этнокультурных и социально-психологических предпосылок поведения сторон в ходе конфлик¬та. Основной задачей социологии экономического конфликта, по-видимому, является выявление социальных функций экономических конфликтов, а также таких социальных и социально-психологических особенностей их динамики, на которые можно было бы опереться при их разрешении.

Средо¬точием социологической проблематики экономических конфликтов являются производство, распределение, использование и обмен ресурсов социального влияния, измеряемых с точки зрения их ценности, выраженной в денежном эквиваленте.

Глубинная причина затруднений, на которые наталкивается социолог при попытке дать однозначное определение экономического конфликта, кроется в сложности отношений собственности, в многообразии тех смыслов, которые в нее вкладываются конфликтующими сторонами.

Обладание тем или иным ресурсом имеет значение только тогда, когда оно включено в систему общественных отношений, прежде всего – отношений властных.

Главенствующая роль структур доминирования была подмечена еще Р. Дарендорфом: отноше¬ния производства и собственности не объясняют конфликтов в экономике, они вторичны по сравнению с распределением и притязаниями на контроль за ним. В желании обладать собственностью, как и в желании регулярно полу¬чать заработную плату, сочетаются несколько базовых (согласно Дж. Бертону) потребностей: в безопасности, в благосостоянии, в независимости, свободе частной жизни (privacy), в привязанности, в социальном статусе. Это под¬тверждается междисциплинарными, в том числе социально-психологическими, исследованиями феномена собственности.

Собственность – это неотрывная часть представления человека о самом себе, контроль над жизненной ситуацией, доступ к информации, признание окружающих, возможность влиять на людей и многое другое.

Отношения собственности – это не только субъект-объектные, но и субъект-субъектные отношения, т. е. отношения между людьми, включен¬ными в определенные воображаемые и реальные социальные группы. Социальное значение собственности не сводится к ее непосредственной потребительной стоимости, его следует искать в тех специфических возможностях, которые распоряжение собственностью открывает для взаимодействия собственника с другими людьми, в облегчении и ускорении взаимопревращения различных социально-психологических ценностей, ресурсов, форм капитала.

Отношения социального обмена, в которые вольно или невольно всту¬пает собственник, превращают его разнообразные капиталы (материальный, финансовый, человеческий, социальный, культурный) в ресурсы влияния. Для того, чтобы реализовать право собственности, необходимо влияние. Это может быть грубая сила (вспомним захваты предприятий новыми собственниками при участии силовых подразделений, боевой техники), и вознаграждение (взятка чиновникам, повышение заработной платы работников), и опора на легитимность, представление о справедливости («кто больше вложил средств, тот должен иметь преимущество»). Большое значение при этом имеет не только юридический характер собственности (совместная, долевая, индивидуальная, доверительная), но и ее происхождение (полученная в наследство, «нажитая честным трудом», «украденная у государства»), цели, в которых она исполь¬зуется.

То есть, само обладание собственностью еще не является властью, оно не изменяет положение собственника в системе отношений господства.

Эко¬номическая власть – это способность реализовать свое право на собственность и на распоряжение ею в своих интересах. Она не ограничивается одними лишь экономическими принуждением и стимулированием. В действитель¬ности, собственность конвертируется во все пять форм социального влияния: принуждающую, вознаграждающую, легитимную, экспертную, информацион¬ную и референтную.

Построение интегративной модели экономического конфликта невозмож¬но без изучения взаимообращения этих форм в ходе противостояния. Приве¬дем аналогию. Для выявления оптимальной конкурентной стратегии М. Портер предложил проанализировать т. н. «цепочку ценностей», – систему взаимоза¬висимых первичных и вторичных (поддерживающих производство) видов дея¬тельности, которые осуществляет фирма, чтобы произвести определенную цен¬ность, и тщательная координация которых дает конкурентное преимущество.

Аналогичную проблему приходится решать при социологическом и социаль¬но-психологическом анализе ресурсов экономического конфликта: изучение 1) цепочки процесса социального «производства» ценности, приписываемой тому или иному предмету спора, 2) цепочки процесса взаимопревращений материальных и финансовых ресурсов в средства влияния на противника, 3) представлений противоборствующих сторон о закономерностях этих двух процессов.

Причем один из важнейших элементов модели, которую еще пред¬стоит создать, – это факторы ликвидности (т. е. скорости и легкости реализа¬ции) материальных и нематериальных ценностей внутри этих цепочек. Понимание множественности значений, которыми наделен капитал (или обладание им), для заинтересованных сторон, открывает широкие возможности перед конфликтологическими экспертизой и посредничеством. Важнейшая задача посредника в коммерческих, трудовых и потребительских конфликтах – раскрыть многозначность предмета спора, расчленить его на составляющие: ресурсы социального влияния, способы удовлетворения базовых потребностей, инструментальные и терминальные ценности и др. Переведение внимания с собственности или денежной суммы на их функции, – такие, какими они представляются каждой стороне спора, – позволяет «увеличить пирог», т. е. вести торг о большем количестве благ. Экономический конфликт, как и экономическое поведение вообще, разво¬рачивается не в безвоздушном пространстве математических моделей.

Конечные ценности и моральные нормы задействованы здесь не в меньшей степени, чем стремление максимизировать полезность.

Тем не менее, экономика основана на целерациональных действиях, на учете стоимости альтернативных издержек. В отличие от некоторых других видов противостояния (политического, этни¬ческого, религиозного), здесь больше возможностей для рационального поиска альтернативных средств и меньше вероятность так называемого «нереали¬стического» конфликта, направленного не на достижение определенной цели, а на снятие напряжения, поддержание групповой сплоченности (с точки зрения Л. Козера). Скорее, можно говорить о «смещенном» объекте конфликта, когда неудовлетворенность возникает в силу структурного экономического «насилия» (инфляция, безработица), источник которого неопределен («государство», «де¬мократы», «верхушка»), а у пострадавшей стороны нет четких групповых границ и интересов. Это в особенности характерно для нашей страны, где групповые идентификации по-прежнему остаются размытыми: на смену дезинтеграции и «идентификационному эскапизму» пришло деление на тех, кто «пострадал от реформ и теперь пытается выжить», и тех, кто «адаптировался и ориентиро¬ван на достижения», а классовая идентификация еще не сложилась.

Как показывают исследования, причиной крупных политико-экономи¬ческих конфликтов является не столько низкий уровень доходов на душу населения, высокий уровень относительной депривации, или идеологически сформированный внешний локус контроля, сколько оценка инструментальности конфликтных действий, то есть их осуществимости и эффективности в достижении цели. Разнообразные ресурсы экономического конфликта имеют своим условием материальный и финансовый капитал.

Это значит, что возможность квантификации и количественной оценки используемых стратегий поведения и форм влияния здесь превращается в необходимость. Поэтому, с социологической точки зрения, требуют своего изучения способы оценки выгодности того или иного шага, которые используют противоборствующие стороны при принятии решений, критерии количественной «измеримости» ценностей, во¬влеченных в конфликт.

Экономические конфликты не ограничиваются привычными границами экономики, они возникают там, где при оценке человеческих отношений пользуются финансовым и материальным мерилом.

Признание экономиче¬ской значимости таких «неощутимых» величин, как время, че¬ловеческий, культурный и социальный капиталы, свидетельствует о существовании практической потребности в со¬измерении стоимости этих ресурсов с материальными, в рационализации их взаимопревращений друг в друга.

Безусловно, экономический конфликт, как всякий другой, имеет свою собственную логику, неумолимо подчиняющую себе вступившие в противоборство стороны. Однако, совершенствование методов его разрешения невозможно без изучения того, как оценивается риск и полез¬ность конфликтных действий, как различные субъекты конфликта соизмеряют ценность «бесценного» – нематериальных и нефинансовых видов капитала.

Возможность экономических конфликтов, которые требуют тем больших издержек и риска, чем крупнее ввязывающиеся в них экономические аген¬ты, является той угрозой, которая заставляет искать мирные пути решения споров, стимулирует накопление «социального капитала». Вместе с тем, они неизбежны и необходимы, поскольку «сшивают» экономику и устанавливают баланс интересов там, где нормативные санкции не действуют. Они являются наиболее радикальной формой изменения правил игры в поле социального об¬мена. Одной из собственно социальных функций экономических конфликтов и является установление того «курса», по которому внутри группы один вид ка¬питала конвертируется в другой: информация, опыт, доверие, связи и власть – в финансовые и материальные ценности.

Таким образом, изучение структуры и социологического аспекта экономических конфликтов позволяют сделать заключение о том, что в данной сфере накоплен значительный теоретический материал, который, однако, не свидетельствует о степени разработанности данной проблемы, так как до сих пор нет четкого определения структуры, понятия и социальной значимости данной группы конфликтов, что оставляет обширное поле для дальнейших исследований. 2