Тема III. Знаки и знаковые системы.

 

1. Культура как мир знаков

Культура, как нам уже известно, это то, что создается человеком. Но человек, как существо общественное вольно или невольно, создавая что-либо, вступает в общение с другими людьми, используя для этого знаки - слова, мимику, жесты. И его деятельность помимо других функций - утилитарной, эстетической, преобразовательной… - приобретает еще одну - знаковую, она информирует о чем-то конкретном.

Но нельзя не учитывать, что культура как способ и результат человеческой деятельности имеет какой-то определенный смысл (даже в том случае, если этот смысл не осознается деятелем). Выступая в качестве носителя смысла, созданные человеком вещи и события, в которых он поучаствовал, точнее, создавал, приобретают знаковый характер.

Что же такое знак? Знак - предмет, выступающий в качестве носителя знания, или как ныне модно стало говорить - информации и, нужно сказать, информации весьма богатой и многоаспектной. Так, даже камень, обработанный древнеегипетским строителем, может многое нам "рассказать" об использованной в то давнее время технологии обработки строительного материала, об общественной норме строительного мастерства, о физической силе данного конкретного строителя и прочем. Очевидно, что культура не является только знаком или знаковой системой. Но столь же очевидно, что знаковый ее элемент весьма существен и должен быть изучен для той "полноты картины", воссоздать которую в концептуальной форме призвана наука "культурология".

Знаки и знаковые системы исследуются также и специальной наукой. Ее называют "семиотикой". Понятие знаковой системы в семиотике охватывает очень обширный круг объектов. Знаковыми системами являются естественные языки, стихийно сформировавшиеся в процессе общения между представителями одного народа (или как раньше говорили - "языка"), - русских, англичан, французов, немцев и т.д. Знаковыми системами являются также различного рода искусственные языки - язык математики, химическая символика, "машинные языки"…

Нужно особо подчеркнуть, что семиотика относит к знаковым системам также разнообразные системы сигнализации - языки изобразительных искусств, театра, кино, музыки… (тут сразу уточним, что система изобразительно-выразительных средств, стихийно формирующаяся в конкретных видах искусства, лишь в "какой-то степени" обнаруживает свой знаковый характер, ибо, в отличие от названных выше языков, основная цель искусства отнюдь не общение). Религиозная символика, правила этикета, геральдические знаки и вообще любые множества (точнее системы) предметов, которые служат для выражения какого-то содержания, также могут быть рассмотрены как система знаков. И в этом смысле можно говорить, что мы живем не только в мире природных и культурных предметов - мы живем также и в мире многообразных знаковых систем.

С точки зрения семиотики весь мир и, прежде всего, культура - это знаки и совокупность знаков (текстов), в которых "зашифрована" информация, вложенное в них содержание (значение знака, его смысл). Понимать какое-нибудь явление культуры - значит, видеть в нем не просто чувственно воспринимаемую вещь, но также его невидимый смысл, который раскрывается в культурном контексте, в зависимости от того конкретного положения, которое данный знак (текст) занимает. Подобно тому, как любое слово естественного языка раскрывает себя благодаря другим словам, через другие слова (например, мышь - млекопитающее из семейства грызунов), т.е. в смысловом контексте, любой предмет культуры - текст - раскрывается в своем полном объеме лишь в контексте (в системе) той культуры, в которой он был создан, которой принадлежал.

Важно отметить, что расшифровка знака возможна, благодаря тому, что культура есть не простая сумма знаков, а по своей сути - знаковая система. Точнее, за знаком стоит то конкретное содержание, которое суть элемент системы национальной культуры, элемент ее специфического национального космоса. Смысл знака раскрывает свое значение через другие знаки, другие смыслы, составляющие национальный смысловой космос, семиотическую систему, контекст.

 

2. Что же такое система?

В специальных науках в XX веке был сформирован и утвердил себя в качестве метода исследования системный подход. Все началось с того, что в 1937 году биолог Л. фон Бернталанфи на философском семинаре в Чикаго, пытаясь сформулировать понятие "вид", предложил рассматривать его как "комплекс элементов, находящихся во взаимодействии", и назвал "системой открытого типа". Его тогда никто не понял и не поддержал. Бедный ученый сложил бумаги в ящик стола, отправился на войну, к счастью, уцелел и, возвратившись, застал совсем иной интеллектуальный климат: интерес к кибернетике, семиотике и моделированию. Его идеи стали популярны.

Общеизвестный пример системы - семья, живущая в одном доме. Элементы ее: муж, теща, жена, сын, дочь, дом, сарай, колодец, кошка. Пока люди любят друг друга, система устойчива; если они ненавидят друг друга, как в романах Агаты Кристи, - семья (тут лучше сказать - система) держится на антипатии. Но если супруги разведутся, дети уедут учиться, теща разругается с зятем, сарай без ремонта развалится, колодец зацветет, кошка заведет котят на чердаке, - то это будет уже не система, а просто заселенный участок. И наоборот, пусть умрет теща, погибнет под колесами автомобиля кошка, но будет писать любящий сын и приезжать на именины дочка, - система (семья) сохранится, несмотря на перестройку элементов. Это значит, что реально существующим фактором системы являются не предметы, а связи между ними, хотя они не имеют ни массы, ни веса, ни температуры.

Нужно помнить, что понятия имеют существенный системный смысл, как бы непроизвольно отражают системность объекта. Возьмем, к примеру, относительные понятия: "тетя" - это женщина, которая имеет брата или сестру (как минимум) и у тех есть дети; "теща" - женщина, которая имеет дочь и эта дочь замужем. Т.е. содержание понятия обусловлено реальным отношением элемента с другими элементами. Уяснение его содержания возможно благодаря тому, что этот элемент, находится в системе.

Итак, системный подход предполагает изучение предмета как целого, состоящего из элементов (частей), находящихся в отношении (функция) друг к другу, а также - данного предмета в его отношении к другим предметам. Центр исследования при системном подходе перемещается с элемента на отношение, на связи между элементами, структуру. Так, Н. Винер говорил: "сущность - это структура". Но при системном подходе изучаются также и элементы как таковые, правда, содержание элементов существенно дополняется теми характеристиками, которые идут от их отношения с другими элементами, из отношения с целым. В семиотике элементами текста-системы выступают знаки.

 

3. Концепция возрастания роли знаков в истории культуры

Ученые отмечают, что знаковый смысл артефактов (того, что создал человек в прежние эпохи) возрастает в связи с их историческим бытованием. Многие предметы возникают в связи с утилитарными потребностями, но в историческом развитии их знаковая функция возрастает. И действительно это так, если брать конкретный предмет, утилитарно-практическое значение которого первоначально явно выражено, например, полуразрушенный ржавчиной железный нож, найденный при раскопках древнего поселения. Сегодня вряд ли кому-то прейдет в голову мысль попользоваться данным конкретным ножиком, согласно с его утилитарным назначением. Ножик для современного археолога - знак того, что данный раскоп культуры принадлежит веку железа. Дальше - больше, археолог может определить стиль культуры, традицию... Значит знаковое значение возросло.

Но, мне видится данная проблема все-таки дискуссионной. Семиотический смысл приведенного выше артефакта открывается лишь тому, кто изучает прежние культуры. Обычный человек вообще не обратит на этот ножик никакого внимания. С другой стороны, наше знание о прежних культурах не обладает должной полнотой. Тот же самый нож, если он был создан до того момента, когда была открыта технология промышленного производства железа, значил в момент его создания очень многое - он был аристократическим знаком, ибо железо в то время стоило намного дороже, чем золото. Этот нож можно обнаружить в мумии фараона в том месте, где когда-то располагалось сердце. Нож, таким образом, имел для древних египтян глубочайший мистический смысл, был знаком этого смысла. Правда, некоторые скажут, что нам этот смысл сегодня тоже открыт, мы знаем, что он был, а значит, все-таки знаковая его роль возрастает (знак эпохи плюс знание мистического смысла). Отвечу - да, мы знаем, но не чувствуем, а значит, главное в религиозном содержании знака утратили, ибо для религии мистическое чувство, интуиция - главное. (Еще раз, обдумывая свои возражения, чуть смягчу позицию - и сегодня мы можем почувствовать мистический смысл данного артефакта, правда, не столь ярко, как египтяне, - мы можем понять египтян, понять их чувства, и даже сочувствовать им).

Впрочем, если чуть уточнить концепцию, то ее можно будет принять. По моему мнению, точнее говорить, не знаковая роль артефактов возрастает, а обогащается смысл знаков. В процессе исторического бытования за конкретными знаками закрепляются все новые и новые смыслы. Особенно ярко данный процесс проявляет себя в искусстве. Возьмем в качестве примера постановку классической пьесы. Каждая эпоха вносит в ее содержание какие-то новые существенные элементы, ибо постановка происходит в конкретно-историческом духовном контексте. В связи с этим обогащением растет и знаковая роль события в истории культуры - и сегодня предмет в "культурсемиотическом" смысле значит больше, чем прежде.

Изучающему семиотику культуры небесполезно рассмотреть аргументы сторонников концепции возрастания роли знаков в культуре.

Обратимся к конкретным примерам. А. Каргин, ссылаясь на авторитет известного семиотика М. Лотмана, пишет: "Когда какие-либо предметы используются в чисто утилитарных целях, их знаковая функция отходит на задний план (лучше бы написал - не второй!), а на первый план выдвигаются физико-химические свойства. При этом мы обычно не воспринимаем их как предметы культуры. Дело, однако, меняется, как только мы принимаем во внимание их знаковый характер: тут они уже выступают как предметы культуры".

Тут Лотману трудно возражать, но примеры, который он приводит, интересны и заслуживают особого рассмотрения. Лотман пишет: "Для археолога золотые украшения, найденные при раскопках, являются предметом древней культуры: они интересуют его именно как носители социальной информации; для злоумышленника, который переплавляет их в слиток и продает, они не более как средство наживы - их знаковая, культурная функция ему не важна".

Я бы уточнил, что для археолога, найденные украшения важны также и как средство самоутверждения в научном мире, ибо их обнаружение позволяет ему прославиться. На славе он может разбогатеть, т.е. "наживиться". Он также может продать их в музей. И, нельзя не отметить, что цена продажи будет несравненно больше, чем те деньги, которые получил вор, переплавивший и продавший золото, полученное из украшения древней цивилизаций. И этот вымышленный Лотманом злоумышленник просто человек малообразованный, как у нас говорят - "идиот". Для него, как для "идиота", закрыты огромные возможности реализации данного украшения. И утилизация его представляется лишь самым примитивным с точки зрения культуры способом - переплавить и продать. Золотое украшение древней культуры для него знак вполне определенной культурной ситуации - символ легкой и быстро осуществимой выпивки. Поэтому точнее говорить, что именно культурное богатство индивида, его культурное развитие позволяет улавливать в артефакте многообразие смыслов, его духовное богатство. Следовательно, дело в данном конкретном случае совсем не в том, что мы акцентирует внимание на знаковом характере предмета, а в том, что содержание знака культурному человеку раскрывается в несравненно большем богатстве, чем малообразованному.

А вот другой пример. Лотман пишет: "Меч - это оружие, и когда он используется для защиты или нападения, он используется как предмет, а не как знак. Но вместе с тем меч, прикрепленный к поясу, становится символом, означающим, что его носитель - воин, рыцарь, человек благородного происхождения. Дворяне 17 - 18 вв. вместо меча уже носят шпагу. Крошечная парадная шпага оружием практически не является - она лишь знак, символ символа: она символизирует меч, который означает принадлежность к дворянскому сословию".

Мысль Лотмана ясна. Именно семиотический анализ позволяет обнаружить то культурное содержание, которое имеется в событиях, связанных с деятельностью человека. Но так ли это было, как пишет Лотман?

Лотман упускает то известное любому даже начинающему шахматисту правило - "угроза сильнее ее осуществления". Меч суть знак того, что защита (и успешная защита!) от нападения возможна, ибо предупреждение агрессора суть уже защита. Подобно тому, как присутствие полицейского на улице останавливает преступника, меч в ножнах является не только символом воина, но и одновременно защитой. Знак выполняет утилитарную функцию защиты.

Кроме того, Лотман не замечает также и тот факт, что шпага суть боевое оружие, и в руках умелого воина шпага - оружие более грозное, чем меч. Кто же в 17 - 18 веке сражался мечом? Давно меч у кавалеристов заменила сабля. У офицера, который будет сражаться на земле - шпага. Правда, шпага требует тонкой техники, следовательно, большего объема тренировок. Но мастер-шпажист, при прочих равных условиях, побеждает не только меченосца, но и саблиста. И в этом смысле для названных Лотманом веков именно меч мог быть лишь символом воина (но таковым не стал - за практической ненадобностью). Шпага же стала основным оружием профессионального, "практического" воина - дворянина (и его символом!). Что касается крошечной парадной шпаги, то здесь Лотман не совсем не прав. Но он упускает, что на параде дворяне должны маршировать, идти, и длинная шпага может этому помешать. Далее, нельзя не учитывать, что превращение грозного оружия - шпаги - в парадную шпагу, связано с тем «приручением» рыцарского, дворянского слоя, которое было осуществлено в Европе в 16 - 17 веках. Дворянин в это время уже не относился к королю как раньше - как к первому среди равных. Король "укоротил" власть и влияние герцогов, графов и баронов. Но не уничтожил их сословие. Оружием данного сословия была шпага. Но на приемах короля, как знак приближенного к трону, но уже укрощенного сословия, выступила парадная шпага, которая даже в столь укороченном варианте оставалась грозным оружием.

В противовес Лотману можно привести множество примеров, когда с течением времени содержание знака, даже знаковой системы, упрощалось. Религиозная жизнь ярчайшее тому свидетельство. Как только религиозность населения падает, мистический смысл элементов религиозной культуры отвергается в качестве несущественного, когда в православных иконах, например, видят лишь памятники старины, лишь произведения искусства, а в худшем случае - средства для растопки печи.

Итак, критика показывает, что семиотический анализ элементов культуры, которые не создавались в связи с потребностью передачи информации, может дать существенную аберрацию знания. Читатель, размышляя над аргументами автора и его оппонентов, должен также учитывать, что борьба интерпретаций является типичной для семиотики. Один истолковал, другой возразил, истолковал по-своему… Читатель - включайтесь! Так возникает привычная для семиотики атмосфера взаимодополнительности знаний-интерпретаций (это называют "дискурсом"). А полемика оживляет существование того, кто занят истолкованием мертвых знаков!

 

4. Естественные и социальные знаки

Нельзя не отметить, что знаковую природу, а следовательно, и способность приобрести культурный статус, стать культурными феноменами, приобретают не только непосредственные творения человеческих рук. Природные явления (естественные знаки) также входят в орбиту культуры, когда получают некоторую духовную обработку, которая состоит в том, что они включаются культурный текст. Вовлекая природные явления в свой духовный мир, люди наделяют их "человеческим" (эстетическим, нравственным, религиозным содержанием).

Таковы например образы хитрой лисы в народных сказках, поэтические описания радуги или заката, мистические интерпретации затмений, комет и т.д. Извержение вулкана - природное явление, и как таковое оно лежит вне сферы культуры. Но когда оно понимается как проявление гнева богов или как трагедии человеческого бессилия перед грозной стихией ("Последний день Помпеи" Брюллова), то становится знаком, символом, в котором люди усматривают особый "сверхприродный смысл". И это делает его явлением культуры.

Впрочем, нельзя упустить, что природные явления имеют знаковый смысл и вне культуры, сами по себе. Вот охотник "читает" лисий след. След - суть естественный знак, источник информации. Ее обработка (правильная обработка) человеком суть процесс неприродный, а культурный. Но ведь и заяц, и лиса путают, зашифровывают свои следы, пытаются сделать их расшифровку трудной. А если по следу зайца идет лиса! Таким образом, язык животных - это по своей сути также семиотическая проблема.

К сказанному следует добавить, что символами, носителями особого смысла становятся и сами люди, когда они выступают друг против друга не просто как живые существа, а как кинозвезда, писатель, политический деятель, представитель той или иной профессии и т.д. И этот феномен можно обозначить как социокультурный.

Известный социолог П. Сорокин пишет об этом:

"Болезненный человек, провозглашенный монархом или папой, становится могущественным и священным "Величеством" или "Святейшеством". Если же он свергнут, он лишается своей социокультурной ценности и его могущество, функции, социальное положение и личность коренным образом изменяются: из величества или святейшества он превращается в презренного и ненавидимого изгнанника".

 

5. Знак как единство материального и духовного

Культура как мир знаков предстает перед нами в единстве материального и духовного. Действительно, знак есть реальный, материальный (занимает место в пространстве!), чувственно воспринимаемый предмет. А его значение (смысл, информация) есть нечто духовное, психическое. Если речь идет о культуре, то значение - продукт духовной деятельности человека, а знак суть овеществление его чувств, мыслей. Чтобы продукты духовной деятельности человека сохранились в культуре, чтобы они передавались другим, воспринимались другими людьми, они должны быть выражены, закодированы в этой знаковой оболочке. Связь значения и знака (или, иначе говоря, информации и кода, в которой она фиксируется и транслируется) определяет неразрывность душевно-духовного и материального аспектов культуры.

На основании сказанного философы-семиотики выявляют в мире еще одно начало, кроме упомянутых выше начал - материального и духовного. Это начало знак, или семиосфера. Но данная точка зрения теоретически ущербна, ибо опирается на мысль, согласно которой материальное и духовное суть противоположные аспекты мира. Однако глубоко продуманная концепция психофизического монизма свидетельствует о другом. Так, в любом материальном природном предмете легко обнаруживается духовный элемент. Простейший пример - высота, ширина, глубина предмета, которые выражаются в числах, а числа - элементы духовного бытия. Не говоря уже о культуре, где духовность и душевность - необходимые моменты даже того вида деятельности, который имеет отчетливо выраженный утилитарной характер. Деление человеческой деятельности на материальную и духовную является всего лишь результатом анализа и квалификации. Культура же материальная, конечно, содержит в себе не только материальный, вещественный, но и духовный элемент.

Таким образом, необходимо учитывать, что семиотики, занимаясь не своим делом (философией), крайне преувеличивают роль знаков в мире. В началах мироздания мы не обнаруживаем отдельного знакового бытия. Весь мир - и природа и культура - суть единство материального и духовного. Знаками события реальности становятся лишь при определенном их истолковании, в культурном контексте. Отношение к событию в культуре может быть утилитарным, эстетическим, этическим и проч. Событие также можно также трактовать как знак. Такой знак, как написанная на бумаге буква алфавита, разумно относить к реальному бытию, ибо, как любой элемент внешней для человека реальности, данный знак имеет временную и пространственную форму. Впрочем, все это вопросы философии.