ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ

АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ

по делу об избиении большевиками в лазаретах станицы Елизаветинской

раненых и больных участников Добровольческой армии

31 марта 1918 года из станицы Елизаветинской, Екатеринодарского отдела,

Кубанской области, началась эвакуация раненых и больных участников

Добровольческой армии вследствие отхода ее под давлением превосходящих сил

большевиков из-под Екатеринодара. Всех вывезти не удалось, и тяжело раненные

и больные вместе с несколькими врачами и сестрами милосердия были оставлены

в станице во временных лазаретах, под которые были приспособлены местные

училища и школы.

1 апреля в станицу Елизаветинскую вступили передовые конные

большевистские отряды, которые отнеслись терпимо к оставшимся раненым, но

затем по мере подхода других частей, особенно пехоты, раненые подверглись

глумлению и избиению, и у них были отобраны деньги.

1-го же апреля начались единичные случаи убийства. Так, за несколько

минут до прихода большевиков в двухклассное училище туда прибежал больной

мальчик, назвавшийся кадетом 3-го класса Новочеркасского кадетского корпуса

и просил жену заведывающего училищем спрятать его, но та не успела этого

сделать, и мальчик остался на дворе среди детей казаков. По приходе

большевиков кто-то из иногородних сказал им, что среди детей казаков

находится кадет. Тогда один большевистский солдат подошел к этому мальчику и

спросил, кадет ли он. Мальчик ответил утвердительно, после чего солдат этот

тут же, на глазах у всех присутствовавших, заколол мальчика штыком.

2 апреля в станицу Елизаветинскую пришел большевистский карательный

отряд, который обошел все училища и школы станицы, приспособленные под

лазареты, и во всех них перебил оставленных раненых и больных. Допрошенный

комиссией один из участников Добровольческой армии, подпоручик 1-го

офицерского полка генерала Маркова, Кром, лежавший в женском училище, будучи

тяжело ранен в правую ногу с раздроблением бедра выше колена, показал по

поводу избиения раненых в названном училище следующее.

В полдень к училищу подошел карательный отряд, который, выгнав всех

посторонних людей, вошел туда. Вместе с этим отрядом в училище вбежал

какой-то большевик, бывший там до прихода карательного отряда, и, указав на

трех раненых, сказал, что они офицеры.

Большевики, поговорив немного с этими ранеными, начали затем

расстреливать и рубить всех подряд с левого фланга, причем один из них

достал топор и рубил им.

Некоторые из раненых просили не рубить, а расстреливать их, на что

неизменно получался один ответ: "Собаке собачья смерть".

Рядом с подпоручиком Кромом лежал полковник Ланковский. Расстреляв его,

один из большевиков прицелился в Крома, но в это время в училище вбежал

какой-то матрос и сказал, что нескольких приказано оставить на развод, чтобы

рассказать потомству, как большевики поступают с теми, кто идет против

народа. Вследствие этого подпоручик Кром, один донской казак и еще несколько

человек были оставлены в живых.

Об этом же избиении раненых учительница женского училища показала, что

большевики запретили находившимся при оставшихся раненых двум врачам и

сестре милосердия подавать им медицинскую помощь, а когда она тем не менее

стала ухаживать за ранеными, то большевики сказали ей: "Поухаживай,

поухаживай, завтра будешь с ними лежать".

Произведенным комиссией осмотром помещения женского училища было

установлено, что в зале училища и классе 3-го отделения во многих местах в

стене на высоте 3--5 вершков от пола и в полу у карниза имеются дыры, частью

замазанные штукатуркой, происшедшие, по словам училищного сторожа, от

проникших в стену винтовочных и револьверных пуль; под подоконником одного

из окон в классе третьего отделения на стене были обнаружены 11

поверхностных отметин диаметром в серебряную пятикопеечную монету и меньше,

получившиеся, по-видимому, от потерявших свою первоначальную силу ударов

штыка или револьверных пуль.

Такое же избиение произошло с ранеными и больными, лежавшими в

двухклассном Елизаветинском училище. Заведывающий этим училищем, жена его и

несколько местных казаков, живших напротив, удостоверили комиссии, что

большевики, придя туда, также сначала выгнали всех "вольных" со двора и из

помещения училища, а затем, поставив к дверям и воротам стражу, вошли в

училище, откуда вслед за входом большевиков послышались стоны и крики

раненых.

Через некоторое время большевики начали выходить из училища все

измазанные кровью и обмывали себя и свое оружие, топоры и лопаты от залившей

их крови в стоявших на дворе корытах, а затем снова возвращались в училище

продолжать свое кровавое дело.

2-го же апреля вечером большевики приказали местным казакам убрать из

всех лазаретов тела убитых ими раненых и больных и свезти их "на гной" в

камыши, т[о] е[сть] выбросить их, чтобы они сгнили в камыше. Однако казаки

отвезли трупы убитых на кладбище и зарыли там в общую могилу.

Лица, входившие в школы, где находились лазареты, после ухода оттуда

большевиков показали, что вид лежавших там трупов был нестерпимо ужасен.

Тела убитых валялись по всем комнатам в изуродованном виде. Так, один офицер

лежал, держа в закостеневших руках свою же отрубленную ногу, у другого были

выколоты оба глаза, у некоторых были срублены головы и разрублены лица, у

других же вся грудь и лицо были исколоты штыковыми ранами и т. д.

Тут же среди трупов лежали стонавшие недобитые раненые.

Пол был залит огромными лужами крови, а солома, служившая подстилкой

раненым, была насквозь пропитана кровью. Крови было так много, что ходить по

полу, по словам очевидцев, было очень скользко.

Священник, случайно находившийся на кладбище, и казаки, зарывавшие

могилу, показали, что большинство тел было настолько изуродовано и

изрублено, что представляли собой прямо отдельные куски человеческого мяса.

При осмотре комиссией здания двухклассного Елизаветинского училища в

классе 5-го отделения, где лежали раненые, на полукруглой печке, покрытой

железом, расположенной выступом в углу класса, были обнаружены на высоте

10--20 вершков от пола б отверстий и 9 вдавлений железа, все одинаково

круглой формы, произошедшие, по-видимому, от отскочивших и проникших в толщу

печки пуль. В глубине же двух таких отверстий оказались куски свинца.

Кроме того, на печке на той же высоте и на высоте 25-30 вершков были

найдены вдавления характерной линейной формы, получившиеся, очевидно, от

ударов топорами, лопатой или каким-либо другим острорежущим и довольно

тяжелым орудием.

Вдавления, расположенные более высоко, рассматривая их сверху вниз, шли

справа налево, т[о] е[сть] как раз по направлению удара, нанесенного правой

рукой.

Описанная печка, по-видимому, была местом убийства лежавших в этом

училище раненых, так как человеку, прислоненному к печке на коленях и сидя,

описанные отверстия и вдавления приходились на уровне головы и груди.

Выяснить точное число и все имена убитых большевиками в лазаретах

станицы Елизаветинской раненых и больных участников Добровольческой армии не

удалось, но по показанию одного казака, закапывавшего трупы, он насчитал

положенных в могилу 69 тел.

Кроме того, тогда же были убиты и две сестры милосердия, из которых

одну большевики бросили в Кубань, а другую, совсем молодую девушку,

институтку 6 кл[асса] Веру Пархоменко, расстреляли за кладбищем станицы.

3 апреля оставленных в живых раненых и больных большевики нагрузили на

подводы и отправили в Екатеринодар27, причем по дороге раненые подвергались

разным гнусным издевательствам, ругани и побоям.

В городе раненых сначала привезли в Войсковую больницу, где, однако, их

не приняли, угрожая, что в случае оставления их там они будут перебиты,

лазаретные же няньки "науськивали" местных больных не впускать в больницу

привезенных раненых и тут же добить их.

Из Войсковой больницы раненых повезли в 44-й лазарет, помещавшийся в

Епархиальном училище, где их, однако, тоже не приняли и там они опять

подверглись жестокому избиению и издевательствам.

Оттуда раненых повезли к Атаманскому дворцу, здесь снова произошло

избиение их, причем подпоручику Крому перебили прикладом кисть руки и так

сильно ударили его по животу, что, несмотря на раздробленное бедро, он

"привскочил на аршин" из телеги. Во время одной из остановок по дороге к

дворцу большевиками была произведена следующая "забава" с ранеными, во время

которой двое из них были добиты. Когда подводы вереницей остановились

вплотную друг к другу, то большевики начали стегать сзади стоявших лошадей,

пока они, встав на дыбы, прыгали передними ногами на впереди стоявшую

подводу и топтали копытами лежавших в ней раненых.

Около Атаманского дворца раненые провели без всякой помощи в подводах

всю ночь, и только на следующий день их поместили в наскоро приготовленный

лазарет в Учительской семинарии.

В большевистских лазаретах раненые пробыли под стражей 4 месяца, т[о]

е[сть] до взятия Екатеринодара Добровольческой армией, последовавшего 4

августа 1918 г., будучи переводимые из одного лазарета в другой, постоянно

подвергаясь разным издевательствам и угрозам "быть выпущенными в расход" и

не получая сколько-нибудь элементарной медицинской помощи, отчего часть их

перемерла, а часть, как, например, подпоручик Кром, до сего времени не

поправились.

Настоящий акт расследования основан на данных, добытых Особой комиссией

с соблюдением правил, установленных в Уставе уголовного судопроизводства.

20 марта 1919 года г. Екатеринодар

Дело No 4