LXXXIVII

Даже древнее стало пользоваться большим почитанием и доверием

вследствие суетности и легкомыслия тех, кто предложил новое, -- в

особенности в действенной и практической части естественной философии. Ведь

немало было хвастливых и сумасбродных людей, которые отчасти из легкомыслия,

отчасти в целях обмана осыпали человеческий род такими обещаниями, как:

продление жизни, предотвращение старости, облегчение страданий, исправление

природных недостатков, ублажение чувств, обуздание и возбуждение страстей,

озарение и возвышение способностей разума, превращение вещества, усиление и

умножение движений по желанию, изменение погоды и климата, управление

небесными влияниями, предсказания будущего, приближение отдаленного,

раскрытие тайного, и обещали и сулили еще многое другое. Немногим ошибется

тот, кто скажет, что в учениях философии существует такое же различие между

суетностями этих щедрых дарителей и истинными науками, какое в рассказах

истории существует между делами Юлия Цезаря или Александра Македонского и

Амадиса Галльского или Артура Британского^[34]. Ведь эти славнейшие

полководцы совершили много больше, чем выдумано содеянного теми призрачными

героями, и они совершили это способом и путем действий отнюдь не сказочным и

волшебным. Не следует отказывать в вере истинному известию по той причине,

что доверие было уже обмануто сказками. При всем том совсем не удивительно,

если есть большое предубеждение против новых предложений (особенно когда

поминают и об их применении в практике) из-за тех обманщиков, которые

пытались делать нечто подобное. Ибо полнейшая суетность и вызываемое ею

отвращение разрушили ныне всякое величие попыток такого рода.