Доступ к сердцу

 

Урок алгебры. На доске ужасный пример, все, кто решат, могут отправляться домой.

Отлично. Я сегодня домой не пойду.

Да это и не важно!

И почему за столько лет, сидя за одной партой с Антоном, я ни разу не заметила, какая у него особенная улыбка, когда он знает решение? Уголки его губ приподнимаются, и внизу появляются две хорошенькие ямочки. Уверенная, немного хитрая, самую капельку самодовольная и бесконечно красивая улыбка.

Я смотрю на него украдкой каждый день и не могу наглядеться. Как глупо. Не так давно я могла любоваться на него, сколько душе моей угодно, могла прикасаться к нему, слушать его голос. Всякий раз, думая, что от счастья меня отделяло одно слово, всего один шаг, внутри точно что‑то взрывается и в висках пульсирует тупая боль. Хочется плакать от бессилия и едва контролируемого желания подбежать к Тоше и целовать его, целовать, целовать до изнеможения.

Наверное, если бы два или три года назад кто‑то сказал мне, что однажды я буду больше всего на свете бояться подойти к Антону и заговорить с ним, я бы смеялась долго и громко.

Казалось бы, еще вчера ближе Тоши не существовало никого, я понимала каждый его вздох, каждый взгляд, а сегодня мы так далеки и я боюсь. Мне страшно, что он оттолкнет меня, как я его когда‑то. Но только весь ужас состоит не в отказе, а в том, что мне будет больше нечего ждать. Я умру, если у меня не останется хотя бы тени надежды. Я знала это со дня ссоры. Даже в приступах ненависти, гнева и отчаяния не могла помыслить о том, чтобы перейти в другой класс, другую школу и прекратить ежедневную пытку наших молчаливых встреч. Эти мучения в миллион раз лучше безнадежной разлуки.

Антон повернул голову и посмотрел на меня. Я задумалась и не успела отвести взгляд – попалась, как бабочка в сачок.

Мы смотрим друг на друга, так внимательно и так долго. Из горла рвутся слова, те самые, что я не смогла сказать ему у нашего дерева, когда это было нужно. Мне хочется кричать о своей любви, но я молчу.

– Антон, ты закончил? – спросила математичка.

Он с усилием оторвал от меня взгляд, покидал ручки, карандаш, резинку в рюкзак, сдал тетрадь и вышел из класса, тихо затворив за собой дверь.

На миг я вдруг почувствовала в себе смелость, вскочила со стула, чтобы побежать за ним. Догнать, обнять крепко‑крепко и признаться, что я не могу без него жить. Но…

– Вероника? – голос учительницы вернул меня в реальность. – Закончила?

– Не совсем, – пробормотала я и села на место.

Мое сердце, неистово колотящееся в груди, ненавидело меня в тот момент. Мысленно оно бежало за Антоном, мысленно кричало те слова, которые я – трусиха – сказать не смогла.

 

– Ники, ты чего вокруг ноутбука ходишь, как лиса возле курятника? – спросила мама.

Я со вздохом плюхнулась в кресло, продолжая поглядывать на экран, где виднелось голубенькое окошко аськи.

Прошло две недели.

Я знала, что когда‑нибудь это случится. По‑другому просто быть не могло.

– У тебя все хорошо? – забеспокоилась мама, сгребая со стола мои лаки для ногтей. – Я возьму?

– М‑м‑м, – промычала я.

Мама глянула на экран ноутбука:

– Общаешься с кем‑то? С мальчиком?

Я закрыла глаза и взмолилась:

– Хватит спрашивать!

– Ну ладно. – Мама шагнула к двери, но не ушла, вернулась и, присев на подлокотник кресла, предложила: – А хочешь со мной и с Димой поехать в театр? Думаю, перед началом спектакля можно будет достать билет!

– Не хочу.

– Ну почему? Ники, воскресенье ведь, чего дома‑то сидеть?

– Схожу куда‑нибудь, не беспокойся, – заверила я.

– А хочешь, я останусь с тобой?! – порывисто целуя меня в щеку, воскликнула она.

Я посмеялась и отпихнула маму:

– Смотри, я ведь могу и согласиться, потом будешь локти кусать.

Мама разумно пошла готовиться к вечерней вылазке в театр со своим женихом. Я же нервно побродила по комнате и вернулась за компьютер, к влюбленным Валере с Настей.

Десять раз я уже пыталась порвать эти нелепые отношения, но не смогла. Если Валера переставал писать Насте, та от горя кидалась в объятия Антона. Когда же Валера писал ей, я была готова кинуться с крыши дома вниз головой. Совесть измучила меня. А еще я начала привыкать через Настю смотреть на Антона. У меня появился своеобразный доступ к его мыслям, чувствами и эмоциям. Я подсела, как на героин.

Сегодня славная девочка Настя предложила Валере встретиться. И Валера согласился. Не сейчас, когда‑нибудь.

Я подперла рукой голову, уставилась в нашу переписку и принялась прокручивать "Историю". Перед глазами мелькали бесконечные смайлики, источающие улыбки, вытирающие слезки, протягивающие цветочки и сердечки‑сердечки‑сердечки…

Пришло очередное сообщение от Насти:

 

18:30:05 «НаSt[You]шK@»: Ты еще не попил чаю?

 

А она назойливая. Чай, конечно, отговорка. Мне просто нужен был передых после ее незатейливого предложения встретиться когда‑нибудь. Это только на первый взгляд легко и просто выдернуть провод из розетки и забыть. Виртуальная реальность реальнее, чем мне бы хотелось. Следует что‑то предпринять! Сейчас, сегодня, завтра – срочно, пока не стало хуже.

 

18:40:13 «Валера»: Мой котенок заскучал? Холодный чай выпит… сейчас бы чего‑нибудь горяченького…

18:40:15 «НаSt[You]шK@»: %)

18:40:15 «НаSt[You]шK@»: Например?

18:40:17 «Валера»: *краснеет*

18:40:19 «НаSt[You]шK@»: Уже любопытно!?

18:40:23 «Валера»: Может быть, нектар теплых губ?

18:40:26 «НаSt[You]шK@»: Интересно, а кто счастливица?

 

Мне кажется или я действительно только все усугубляю?

 

18:40:17 «Валера»: Что‑то мне подсказывает, парню той девушки это бы не понравилось! *смеется*

 

Я шла с Юлькой в столовку. По понедельникам, после третьего урока, в буфете всегда можно было купить пиццу.

Спустились по лестнице, я первой завернула за угол и столкнулась с Антоном. Мы отскочили друг от друга как ошпаренные.

Я успела ощутить исходившее от него тепло, вдохнуть его запах… Некоторые вещи у меня дома до сих пор пахнут им. Или мне кажется? Запах, если это не туалетная вода и не дезодорант, а неотделимая часть человека, описать очень сложно. От Антона пахнет по‑особенному. Если положить голову ему на плечо и закрыть глаза, легко представить себя на поле, в примятой траве, под лучистым солнцем. Запах рождает ассоциации, связанные с летом.

Антон поднял на меня глаза. Я перестала дышать, уверенная, что сейчас он заговорит и придет конец нашей разлуке. К щекам обжигающей волной прилило тепло, мне казалось, еще какая‑то доля секунды, я не выдержу и разрыдаюсь.

Но тут Антону на плечо опустилась рука Петрова.

И откуда он только взялся, черт побери! Будь он проклят!

Чувствую, что задыхаюсь, глотаю воздух.

– Ну, Тоха, на мою девушку засмотрелся? – в усмешке оскалил зубы Леха.

Я хотела их обойти и сбежать, но бойфренд вдруг решил поиграть в ревнивого мужа и схватил меня за руку.

– Что такое? Почему ты убегаешь? – изумился он. – Я же слышал, вы когда‑то дружили?

Мы с Антоном переглянулись.

Юлька, стоявшая рядом, пообещала: "Вероник, я куплю тебе пиццу" – и понеслась в столовую.

Леха панибратским жестом обхватил Антона за шею, притянул его голову к себе и сообщил:

– Я за тобой тут наблюдал…

От волнения у меня скрутило желудок. Этот взгляд каре‑зеленых глаз мне отлично знаком! Когда Тоша злится, его глаза темнеют, лукавые зеленые крапинки куда‑то исчезают. Может, свет так падает, не знаю.

Петров не заметил перемен, хлопнул соперника по спине и продолжил:

– …и заметил я кое‑что нехорошее…

Он не договорил, Антон грубо скинул его руку, предупредив:

– Если у тебя есть претензии, подойти после уроков на улице.

Петров от такой борзости опешил.

Еще бы, он ведь самый крутой одиннадцатиклассник, если не считать его дружбана Дрона – боксера с напрочь отбитым мозгом.

– А что так, после уроков? – пришел в себя Леха. – Боимся перед девушкой облажаться? – Он притянул меня к себе и крепко обнял.

Антон презрительно рассмеялся:

– А ты девушку перед собой вместо щита поставил?

Петров резко отстранил меня и протянул:

– Смотрю, ты остря‑а‑ак.

– Когда один тупит, у другого просто нет выхода, – пожал плечами Тоша.

Он так спокоен, а я готова расплакаться от переполняющих меня эмоций!

– Леша, пошли в столовую, – надломленным голосом попросила я.

– Иди. – Он даже головы не повернул. – Сейчас преподам урок хороших манер этому щенку и приду.

Я не двинулась с места. Такое ощущение, что, если шевельнусь, – рухну замертво.

Петров шагнул к Антону и с силой его толкнул. Тоша ударился спиной о стену, крик застрял у меня в горле. Я быстро огляделась, в панике выискивая, кого бы позвать на помощь, но услышала звук удара и уставилась на парней.

Антон прижал Петрова к стене и несколько раз съездил кулаком по лицу, затем, сцепившись, оба повалились на пол. Они наносили друг другу удар за ударом. Таким я Антона еще никогда не видела. Можно было подумать, красивое лицо Лехи – это все, что Тоша ненавидел в этом мире.

Кто‑то додумался крикнуть охранника. Старик с кобурой на поясе бросился к драчунам, но его не заметили, Антон и вовсе лягнул в колено, когда охранник попытался их растащить. Старик отступил, потирая пострадавшую ногу. Меткий удар Тошиного кулака разбил Лехе нос – хлынула кровь. Антон и не подумал остановиться. Это уже больше походило на тренировку с грушей, чем на драку. Петров только и успевал прикрывать лицо руками.

– Прекратите! Хватит! – закричала я и, видя, что охранник занят своим коленом, попыталась разнять парней.

Петров выкинул вперед руку и угодил мне прямо по щеке, я ахнула от боли и шлепнулась на пол, рядом с ними. В тот же миг Антон подхватил меня и поднял на ноги. Петров тоже вскочил и скинул руки Тоши с моей талии.

– Убери от нее лапы! – прорычал он, утирая окровавленный нос.

Антон, не сводя с меня взгляда, вытер ладонью рассеченную губу и, резко развернувшись, зашагал прочь.

– И не смей к ней приближаться! – крикнул вслед ему Леха.

Я не выдержала и влепила ему пощечину. Тогда он наконец обратил на меня внимание. Потер щеку и виновато спросил:

– Тебе больно?

– Нет, щекотно! Ты совсем рехнулся?!

– Я случайно, я не хотел тебя…

Я оттолкнула его протянутые руки:

– Зачем ты на него накинулся?

Петров вытаращил глаза, как будто я спросила какую‑то глупость, и закричал:

– Да он постоянно на тебя пялится!

Я растерянно моргнула, сердце болезненно и тоскливо сжалось.

– Правда?

– Да клянусь! – ударил себя кулаком в грудь парень. – Как ни увижу тебя, он непременно вьется где‑нибудь рядом. И смотрит еще!

– Не замечала, – абсолютно честно призналась я.

Антон на меня смотрит? Мне всегда казалось, что мы видимся даже слишком редко для учеников одной школы, одного класса. Может, я все еще сравниваю с прошлым? Раньше мы почти не расставались. Я любила ночевать у него дома, а он у меня. Сколько ночей мы провели рядом, всего лишь на расстоянии вытянутой руки! Разговаривали, забравшись с головой под одеяло, смеялись, чуть ли не до утра травили страшилки, играли в "Представь себя", а еще пальцами ног в драконов. Мы сами это придумали! Следовало сцепиться пальцами и бороться. Кто первый пискнет, тот проиграл. Я, конечно, всегда верещала на всю квартиру. Моя мама сурово говорила: "Вы сломаете друг другу пальцы!"

– А чему это ты улыбаешься? – недовольно скривился Петров.

Я наградила его раздраженным взглядом и, буркнув: "Поумерь свою ревность", пошла на урок литературы.