Беспредельщики

С приходом федулевской мафии российский Урал стал жить даже не «по понятиям» – если пользоваться криминальной лексикой, столь хорошо привившейся на нашей почве, что даже сам президент говорит на этом языке в публичных выступлениях. Свердловская область стала жить по беспределу. Тотальному. Федулевщина и есть олицетворение этого беспредела.

Я спрашивала людей на екатеринбургских улицах: «Кого вы уважаете? Губернатора Росселя? Федулева? Чернецкого?» (Аркадий Чернецкий – мэр Екатеринбурга.). И они мне отвечали: уралмашевских. То есть бандитов старой, дофедулевской формации. И тогда я, ошарашенная: ну как можно уважать бандитов? – еще раз спрашивала: «Почему?». И люди объясняли просто и понятно: «Потому что они живут по воровскому, но все‑таки закону. «Новые» же бандиты не признают даже законов криминального мира».

Вот до чего мы дожили: народ готов отдать сердца одной мафии против другой, только потому, что другая – куда хуже первой.

Но вернемся опять чуть назад – в 97‑й год. Федулев, покоривший екатеринбургскую милицию и нелегальный водочный рынок, продолжает играть на фондовом рынке, мошенничая с одной московской фирмой. Фирма эта не простая, а входящая в консорциум известного столичного олигарха, спонсирующего Ельцина и семью президента. Мошеннические игры с ней – это все равно, что самоубийство по тем временам. Дважды от фирмы поступают заявления о мошенничестве в Свердловском областном УБОПе, но там Овчинников блокирует любую информацию, способную помешать Федулеву в его делах, и оперативники отказывают возбудить уголовное дело.

Только после вмешательства Москвы – Генеральной прокуратуры и Следственного комитета – против Федулева возбуждается уголовное дело № 142114. В Москве – не в Екатеринбурге. Федулев уходит в бега, на него объявляют всероссийский розыск. И это уже – 98‑й год.

Помните Юрия Альтшуля, бывшего разведчика, ставшего охранником Федулева? Помните, что все, кто его знал, отзывались о нем как о глубоко порядочном человеке? Как о человеке слова, который ничего не боялся?

Создав собственное детективное агентство и охранное предприятие, Альтшуль все равно помогал правоохранительным органам агентурной информацией. Например, по фактам, переданным Альтшулем в прокуратуру и ФСБ, были отправлены за решетку несколько лидеров преступного мира Урала. Но был у Альтшуля свой «пунктик», своя идея фикс – он считал главным делом своей послеармейской жизни борьбу с уралмашевской преступной группировкой. Можно не принимать эту идею, можно смеяться над ней, но именно это устраивало Альтшуля в Федулееве, и именно поэтому он был рядом с ним – то, что Федулев тоже борется с уралмашевскими.

Так вот, находясь во всероссийском розыске, Федулев именно Альтшуля, зная о его идее фикс, вызывает для разговора. Федулев боится, что, пока он вынужденно отсутствует, уралмашевцы установят свой контроль над двумя другими гидролизными заводами Свердловской области, на которые он также имел виды (Тавдинский завод, естественно, Федулев уже считал упущенной собственностью).

При этом Федулев просит Альтшуля всеми способами отстоять его, Федулева, интересы перед уралмашевцами, и за это Федулев обещает Альтшулю 50 процентов прибыли Лобвинского гидролизного завода.

Альтшуль отвечает: «Да». И уезжает в Лобву, в которой только что и есть, так этот гидролизный завод. На нем он застает тяжелейшую картину полного и намеренного развала производства. Так перед Альтшулем возникает вопрос, от которого уже невозможно отвернуться: а зачем, собственно, Федулев скупает столько акций? Зачем ему все эти предприятия?…

Лобвинский завод до Федулева был достаточно крепко стоящим на ногах предприятием. Придя, Федулев облепил, как и везде, куда он влез, завод большим числом собственных же крошечных фирм, те стали переводить на себя продукцию – спирт (официально только эти фирмы занимались реализацией), дальше продавать его или перерабатывать подпольно. Деньги от реализации, естественно, стали возвращаться на завод опять же через счета этих фирм – и не в полном объеме. Месяц за месяцем, процент за процентом, и получилось, что довольно быстро Федулев высосал предприятие до донышка…

Какую же картину застал Альтшуль на Лобвинском заводе? К моменту его приезда рабочие не получали зарплату уже семь месяцев, все деньги крутились в присосавшихся федулевских фирмах, заводская казна была пуста и абсолютно выхолощена, нечем было платить налоги, за электричество и газ – оставался шаг до банкротства. При этом Лобвинский завод – градообразующее предприятие, все население Лобвы так или иначе связано с ним. Не будет завода – город умрет.

Именно тогда Альтшуль решает действовать от себя – не от Федулева. Он дает рабочим слово офицера, что наведет порядок, и как первый шаг обещание: двух человек коллектив больше на заводе не увидит – Альтшуль их больше не пустит на порог. Эти двое – Сергей Чупахин и Сергей Лешуков. Федулевские ставленники на заводе, «палачи» – специалисты как раз по доведению предприятий до банкротства.

Кроме того, Чупахин и Лешуков – в недавнем прошлом милиционеры. А кто еще? Бывшие офицеры и сотрудники отдела по борьбе с экономическими преступлениями областного управления внутренних дел. И еще: личные друзья Василия Руденко и Николая Овчинникова. Люди, которые ушли из милиции, чтобы блюсти финансовые интересы милиции в федулевском бизнесе.

Проходит какое‑то время, и Федулев все‑таки оказывается арестован – естественно, в Москве. И, находясь в следственном изоляторе, он все равно делает все, чтобы влиять на ход событий в Екатеринбурге. Подконтрольные ему сотрудники милиции (Руденко ведь уже в Москве) устраивают все таким образом, что прямо в тюрьму к нему опять приезжает Альтшуль – по требованию Федулева. На этой встрече Федулев настаивает, чтобы Альтшуль вернул руководство заводом Чупахину и Лешукову, а сам бы немедленно устранился. Этого требует от Федулева и Руденко, не желая терять долю в бизнесе.

Но Альтшуль говорит: «Нет». И улетает в Екатеринбург. Вслед за ним на Урал отправляется Руденко: деньги под угрозой! Альтшуля просят приехать в офис УБОПа – для разговора, и там уже Руденко настаивает, чтобы Альтшуль отказался от Лобвинского завода.

Но Альтшуль категоричен и снова звучит: «Нет». Через пару дней, 30 марта 1999 года, бывший военный разведчик был расстрелян в собственном автомобиле. И опять – все, как по нотам. Естественно, возбуждается уголовное дело. Ему присваивают № 528006. И опять фигурантом – Федулев. И это уже третье по счету «его» уголовное дело по заказным убийствам…

И что? Ничего. И № 528006 уходит под сукно, вслед за остальными…

Расчет Федулева был по‑бандитски прост: нет Альтшуля – значит, путь на завод открыт. Но у Альтшуля в Лобве остался друг и заместитель Василий Леон – тоже бывший разведчик и спецназовец. На все требования федулевцев убраться Леон отвечает категорическим отказом. Но не убивать же и этого?…

Тандем Руденко‑Чупахин‑Лешуков предлагают Леону компромисс: то есть дележку. Пусть он, Леон, останется директором, но для контроля за оптовыми продажами заводского спирта (контроля над сутью) вернутся Чупахин с Лешуковым. Леона, собственно, не просят согласиться – его терроризируют. Мафия идет ва‑банк: его открыто вызывает к себе сам Скворцов, нынешний, федулевский, начальник УБОПа – и уламывает согласиться. Постоянно звонит из Москвы Руденко, а Руденко там, в столице, еще повысили – перевели в МВД, в Министерство внутренних дел, в Управление уголовного розыска.

Третья персона, которая давит на Леона, – некий Леонид Фесько. Он – друг Руденко, тоже милиционер большого ранга, возглавляет оперативно‑поисковое управление свердловской областной милиции (правда, вскоре он также уедет в Москву вслед за Руденко, уйдет там в отставку и станет руководить так называемым «Фондом защиты и помощи сотрудникам УБОПа по Свердловской области»). В федулевской мафии именно Фесько – бухгалтер. Дело в том, что этот «Фонд» – типичная структура для легальной перекачки нелегальных денег, взяток и вознаграждений. Официально вроде бы все чисто, спонсорство на нужды милиции. А на самом деле – просто вторая зарплата для милицейских членов федулевской мафии.

Справедливости ради стоит сказать, что эти «фонды защиты и помощи» придуманы не Федулевым, а другими, но подобными ему господами в середине 90‑х. «Фонды» существуют и сейчас в нашей стране в большом количестве – каждая область имеет по нескольку подобных структур, фактически качающих взятки в правоохранительные органы. Взятки, к которым не придерешься.

Кстати, позже именно Фесько станет как бы заместителем Федулева по охране и режиму на предприятиях, которые контролирует федулевская мафия. Это Фесько при первой необходимости – при обострившихся трениях с конкурентами – будет организовывать выезды милицейских отрядов специального назначения для подавления сопротивления. И именно Фесько будет руководить захватом «Уралхиммаша» в сентябре 2000‑го…

Но пока, в 99‑м, Василий Леон отказывает им всем – всей мафии. И тогда, в декабре 99‑го, человек из ближайшего окружения начальника УБОПа Скворцова – оперуполномоченный УБОПа Евгений Антонов – расстреливает первого помощника Леона, того самого человека, который занимался оптовыми продажами спирта на Лобвинском заводе, на чью должность и претендовали Чупахин и Лешуков.

Существуют официальные письменные показания Леона о том, что предшествовало расстрелу его товарища, сделанные Леоном в Свердловском областном управлении ФСБ по свежим следам убийства. Они не могут не потрясти:

«В середине января[45]у меня состоялась беседа с начальником отдела УБОПа Сергеем Васильевым. Он в резкой форме высказал мне претензии, что, находясь на Лобвинском заводе, я лишил УБОП финансов. Кроме того, он сказал: «Ты украл „общак“ ФСБ, УБОПа и других силовиков области». Васильев в категорической форме высказал мне предложение работать с ними. Я спросил, в чем заключается эта работа? Васильев ответил: «Ты должен приносить сюда деньги!».

Каждая строчка этих показаний – буквально крик об уголовном деле, которое должно быть хотя бы возбуждено, и начато расследование! Но все опять падает в трясину полнейшего нежелания правоохранительных структур обращать внимание на то, что творится в Екатеринбурге. Как и аналогичные обращения Леона в Генеральную прокуратуру, МВД, лично президенту Путину. Нет ни малейшей реакции. К творящемуся беспределу – полнейшее равнодушие. Зато к судьбе Федулева – заинтересованное внимание.

В январе 2000 года по личному распоряжению заместителя генерального прокурора России Василия Колмогорова Федулев был освобожден из тюрьмы – просто так освобожден. Его не оправдал суд, его никто не помиловал. Просто посидел – и вышел.

По возвращении в Екатеринбург уральские власти приняли его, будто победителя. Губернатор Россель осыпал ласками. Федулева, от имени Росселя, объявили «лучшим предпринимателем года Урала». И можно смело сказать, что после тюрьмы и истории с расстрелом Альтшуля, принуждением Леона и физическим уничтожением их товарищей Федулев как раз‑то окончательно и перестает быть бандитом и возведен в сан «ведущего промышленника Екатеринбурга». Отныне только в таком контексте о нем пишут СМИ Урала. Проходит еще немного времени, и Федулев становится депутатом областного Законодательного собрания, получает депутатскую неприкосновенность – арестовать его теперь будет еще сложнее.

Итак, что же мы имеем, если отвлечься от деталей? Федулев – уральский олигарх. Депутат. Крупнейший собственник. Но главное – он создатель СЕМЬИ. В широко известном переводе на итальянский это МАФИЯ. На языке отечественного уголовного кодекса, мафия – ОПС, организованное преступное сообщество. К осени 2000 года, моменту захвата «Уралхиммаша», с чего и начинался этот рассказ, в федулевской СЕМЬЕ все сложено так, как того требует статус МАФИИ. Направо пойдешь – годами прикормленные правоохранительные органы. Налево – «свои» судьи. Посередке – «свое» чиновничество любого ранга, вплоть до высшего. Одна лишь заминка: ПАПА в тюрьме побывал, и пока он там находился, от него стали уплывать его заводы и комбинаты, и СЕМЬЯ запаниковала: «Где деньги?» – вот после чего Федулев вышел из тюрьмы…