Фрагмент видеоклипа «Headlong»

 

В одном из эпизодов Брайан Мэй, стоя рядом со свирепо резвящимся Фредди, смотрит на него с улыбкой печали и восхищения. В другом кадре Мэй делает резкий жест крепкого ругательства, адресованного явно не ничего не подозревающим зрителям. Он поднимает большой палец вверх, все четверо постоянно делают подобные жесты, дразнятся, издают презрительные вопли. Фредди отжимается животом вниз — что означает «… я вас!»

Несколько раз музыканты сняты лежащими на полках, расположенных как на египетских фресках. Фредди лежит на нижней полке, на нем странный белый галстук. В одном из эпизодов он тянет галстук вверх и указывает на него взглядом (сообщение — «Внимание! Следите за галстуком!»). Символика более чем прозрачна: длинный белый галстук — знак удавки, насильственной смерти. Ближе к концу клипа появляется кадр, длящийся менее секунды, но крепко врезающийся в память — при словах «ты думаешь, ты очень сильный» все четыре полки сняты общим планом, Фредди лежит задушенный тем самым галстуком, шея свёрнута, край галстука пришпилен к полу. Этот эпизод подтверждает все самые худшие подозрения.

На мгновение группа появляется сидящей в креслах. Фредди откинулся назад, глаза его закрыты, и, судя по его виду, он на грани болевого обморока. На самом деле ему очень плохо — но он не сломлен и продолжает работать.

В конце клипа Фредди машет кулаком и свирепо говорит «хе‑хе», вся группа издаёт боевой клич, а Фредди показывает язык.

Но наиболее откровенно Фредди сказал о себе в великой песне «The Show Must Go On» («Шоу должно продолжаться»). Это — предсмертная исповедь, самая откровенная, самая таинственная и одновременно одна из самых гениальных песен «Queen». Написанная Брайаном Мэем, она, похоже, была создана специально для Фредди. «The Show Must Go On» до сих пор пользуется популярностью во всем мире, считается символом погибающего, но не сдающегося артиста и звучит на похоронах людей искусства. Прощальный видеоклип, снятый на эту песню в октябре 1991 года, за месяц до смерти Фредди, представляет собой монтаж из фрагментов концертов и видеоклипов разных лет. Но это не просто набор кадров — клип представляет собой ряд сложных символов и образов. Начинается он с красного занавеса, за ним следует другой. Открывается дверь. В символике это означает тайну — Фредди хочет рассказать о себе кое‑что важное. Звучат слова:

 

Пустой космос — ради чего мы живём?

Покинутые места — мы знаем, какой ценой!

 

Меркьюри снова задаёт религиозный вопрос: ради чего мы живём — неужели ради того, чтобы без остатка растворится в холодной пустоте космоса (именно этому учит нью‑эйджевская философия)? Появляется толпа подростков, и это ответ на вопрос, ради чего жил Фредди Меркьюри — ради них, этих детей. Им он посвятил жизнь. Ради них отказался от обычного человеческого счастья, ради них он умирает.

Говорит он и о своём эмигрантском состоянии. Он покинул родину, прожил всю жизнь в чужих странах, добился успеха среди гордых и надменных чужаков — но какой ценой!

… Кто‑нибудь знает, чего мы ищем?

Фредди, облачённый в белые одежды праведника, отделен от зрителей решёткой, на которую несколько раз кидается. Решётка — символ несвободы, отчуждённости, непонимания, разделения. Фредди говорит о той незримой стене непонимания и клеветы, которая выстроена между Фредди и людьми. Он хочет объяснить людям, что он вовсе не тот, за кого его принимают, но не может этого сделать. Одновременно это символ души, рвущейся на свободу — к этому времени измученный болезнью Фредди ждал смерти как избавления от мук.

Далее Фредди прямо говорит об истинной причине своей скорой смерти, отбросив все полунамёки:

 

Ещё один герой — ещё одно бессмысленное преступление,

За занавесом, в пантомиме.

Не вешай трубку — кто‑нибудь хочет это сделать?

 

При словах «ещё один герой» появляется Фредди — зрителю даётся понять, что речь идёт именно о нем, а не об абстрактном лирическом герое. «Ещё одно бессмысленное преступление» — на экране страшный эпизод из «I'm Going Slightly Mad», в котором ножницы обрезают галстук. Мы уже знаем, что это рассказ о болезни Фредди Меркьюри. Значит, его заболевание СПИДом — это… правильно, бессмысленное преступление.

Половое заражение нельзя назвать преступлением — это нелепость, глупость, но не преступление. Заражение из‑за халатности врача — преступление даже по уголовному кодексу, но не бессмысленное — скорее, нелепое. Итак, Фредди заявил, что против него совершено преступление.

«За занавесом» означает тайну, скрытую от посторонних глаз (о подобных вещах принято говорить «за кулисами»). Против Фредди Меркьюри совершено тайное преступление, о котором общество не знает и не узнает.

«В пантомиме» — в этот момент появляется Фредди в виде клоуна, делающий жест — «позор» и «страшно». Как известно, пантомима — это театральный жанр, в котором все играется без слов, одними жестами (за исключением близкой к балагану так называемой «английской пантомимы»). Речь идёт о преступлении, совершённом в «пантомиме».

Посмотрим, чем «пантомимное» убийство отличается от театрального.

В классическом театре убийца называет своё имя и произносит длинный монолог, объясняющий, за что и почему он убил. В пантомиме безымянный убийца подкрадывается к жертве, молча наносит удар кинжалом, жертва падает, убийца удаляется. Следовательно, преступление против Фредди совершено молча и анонимным преступником.

Меркьюри говорит «ещё один герой» и «ещё одно бессмысленное преступление» — значит, в мире шоу‑бизнеса уже было подобное. Действительно, было — это убийство Джона Леннона маньяком Марком Чэпменом. Но только убийство Леннона было скорее «театральное» — Чэпмен сделал из этого целый спектакль. Он не пытался скрыться, спокойно стоял, дожидаясь полиции, и с удовольствием отвечал на вопросы собравшихся вокруг него «зрителей». На допросах и на суде он в подробностях рассказывал о причинах преступления и о его подготовке, наслаждаясь всеобщим вниманием и возможностью говорить на весь мир. В свою очередь, убийство Меркьюри — «пантомимное». Его совершили в тайне, имя убийцы неизвестно, он не сказал ничего — просто сделал своё дело и ушёл, а люди даже не знают, что совершено преступление.

Говоря «держи связь», Фредди обращается к зрителям, призывая их понять, о чем он хочет сказать. Появляется кадр с четырьмя полками из «Headlong» — то есть коллеги Меркьюри посвящены в тайну «бессмысленного преступления».

Фактически Фредди говорит: «Я — жертва бессмысленного преступления, совершённого в глубокой тайне и в молчании. Кто‑нибудь, поймите, что я хочу сказать!». И поёт он эти строки с грустью и отчаянием в голосе.

Постоянно повторяется припев:

 

Шоу должно продолжаться,

Шоу должно продолжаться!

Пусть моё сердце разрывается,

Мой грим отслаивается,

Но моя улыбка остаётся!

 

Обычно припев трактуют так: шоу должно продолжаться, несмотря на смерть актёра, умирающий актёр продолжает играть роль на сцене и будет это делать до самой смерти. Биографы сделали из Меркьюри переполненного гордыней полоумного паяца, не желающего признавать факт собственной смертности. Были и такие комментарии: «Фредди остался шоуменом до конца. Он хотел, чтобы все продолжалось без него. Он не желал и слышать о роспуске группы после своей смерти».

Какая глупость! И какое неуважение к его смерти!

А я бы сказала — Фредди остался воином до конца. Каждый раз, когда в клипе звучит «шоу должно продолжаться», Фредди и его коллеги выбрасывают вперёд кулаки и говорят о намерении продолжать борьбу. Появляется то Фредди, идущий по сцене в боевом танце и раздающий пинки кому‑то невидимому, то Брайан, стреляющий из гитары. Меркьюри говорит не о сценическом шоу, а о духовной войне, которая должна быть продолжена — пусть он смертельно ранен и скоро сойдёт с дистанции. Поэтому и сопровождает каждое слово о шоу воинственный взмах кулака.

Фредди надеется на то, что его музыка останется с людьми — как и его улыбка, которую невозможно забыть. Все наносное, внешнее уйдёт — и останется главное. А ещё он говорит, что улыбается людям, превозмогая муки боли, и любит их, несмотря ни на что.

Далее Фредди говорит о своей неудачной личной жизни и о том, что он всегда надеялся на лучшее, о любви к людям, которой, по его словам, «он ещё продолжает учиться». И снова говорит о скорой смерти:

 

Я скоро сверну, угол уже близко,

Снаружи наступает рассвет.

Но внутри я сквозь боль рвусь к свободе.

 

При словах «я скоро сверну» Фредди стоит под стрелками часов, затем, закрывая его и циферблат, в кадре появляются Роджер, Брайан и Джон. Прозрачный символ — скоро пробьёт его час, и он покинет этот мир, их останется трое. Говоря о рассвете, Фредди снова намекает на свой скорый уход на тот свет. Появляется стрелка, идущая вниз — намёк на скорое «схождение в землю». Пробивающий стену поезд — из того же ряда символов.

Под торжественную музыку идут батальные сцены, в одной их них Мэй стреляет из гитары, в другой Фредди скрестил свой меч‑микрофон в союзе с Горцем — победителем Каргана, рушатся стены и летит вниз "S" — знак поверженного Сатаны. Меркьюри снова говорит о тайной войне, которую «Queen» вела с помощью музыки. Хотя Фредди скоро умрёт, но война не окончена — она будет идти всегда.

 

Моя душа раскрашена, как крылья бабочки.

Вчерашние сказки разрушатся, но никогда не умрут.

Я умею летать, друзья мои!

 

При словах о раскрашенной, как крылья бабочки, душе Фредди появляется на фоне огромной надписи «Национальный скандал». Тем самым он говорит о том, что истинная его душа никому не интересна — всех волнуют исключительно сальные истории и сексуальные скандалы. Слово «скандал» расположено за его спиной, что является иллюстрацией восточного выражения «дурная молва за ним по пятам ходит» (дословно — за его спиной). Но слова о неумирающих сказках на фоне Фредди в костюме волшебника означают, что "волшебство «Queen» и все, что делал Фредди, навсегда останется с людьми. При словах «я умею летать» Фредди совершает «полет души»: цитата из «I Want To Break Free» — снова намёк на скорую смерть.

 

Я приму это с улыбкой, я никогда не сдаюсь.

Продолжайте шоу…

Я заберусь на самый верх, я превзойду всех,

Я найду в себе силы вынести это.

Продолжайте шоу!

Шоу должно продолжаться…

 

Фредди улыбается, а в следующем кадре поворачивается задом. На Востоке это знак крайнего презрения, так там «посылают» обидчиков. А дословный перевод этого жеста с языка знаков — «педерасты!». Фредди сказал негодяям все, что о них думал, и показал, что умирающий, изувеченный, опозоренный — он все равно издевается над ними и смотрит на них с улыбкой презрения и победы.

Одновременно Фредди говорит: «Вам моя задница нужна? Вам ведь только это интересно? Получайте!»

Фредди говорит и о том, что найдёт в себе силы вынести все чудовищные муки, он примет свои испытания с улыбкой и не сломается — и все равно он лучший, он — Король. И это не хвастовство — Фредди Меркьюри уходил из жизни в статусе Короля Рока. Он дошёл до верха — пусть и ценой собственной жизни.

Несколько раз повторяется «продолжайте шоу» — и на экране всякий раз возникают лица подростков‑поклонников. Именно к ним обращается Фредди с призывом продолжать шоу, то есть продолжать войну со злом. Одновременно он обращается и к музыкантам — продолжайте войну ради них, за эти юные души.

При последнем восклицании «шоу должно продолжаться» он машет кулаком. Последние аккорды уходят вдаль. Фредди закрывает дверь — исповедь окончена. В предпоследнем кадре он показывает язык — он не сдаётся.

«The Show Must Go On» — настоящая боевая песнь воина, сражённого на поле битвы. В старинных героических преданиях смертельно раненый великий воин произносил так называемые «речи», в которых говорил о своих подвигах, о том, что сделал ради людей, чем прославил своё имя. А если он был подло сражён со спины — тогда убийце доставалось как следует, и все вокруг пели хульную песню на негодяя. И Фредди исполнил свою прощальную песню. Чем‑то она напоминает последние речи его тайного героя Исфандияра — великого воина‑зороастрийца, также сражённого с помощью подлости:

 

Не плачь! Все это небом и луною

Предрешено — свершённое со мною!

Вот буду мёртв и буду я зарыт,

Но ты не плачь о том, что я убит.

… Вот сколько тайно, да и явно я

Трудился в сих пределах бытия

Во исполненье Божьего завета

Во имя правды, разума и света!

Когда ж мой подвиг в мире воссиял

И руки Ахримана я связал —

Судьбина лапу львиную простёрла,

Клыками львиными впилась мне в горло.

Но ведаю, хоть умираю я,

Что не напрасно жизнь прошла моя.

Пусть слава дел моих навек затмится,

Посев мой для потомства всколосится…

 

После смерти Фредди журналисты все донимали свидетелей вопросами — раскаялся ли Меркьюри, пожалел ли он о своей беспутной жизни. Мэри Остин на все подобные вопросы отвечала: нет, он ни о чем не жалел — и она не соврала. Он действительно ни о чем не жалел — потому что знал, за что умирает, и не боялся смерти.

Не случайно Фристоун сказал, что Фредди не имел в виду свою смерть — он прекрасно понимал, что эта песня — ключ к тайне, раскрытие которой надолго способно отправить за решётку его и его друзей.

В песне «Ride The Wild Wind» («Прокатись на диком ветре») постоянно проговариваются странные слова: «Living life on the razors edge» («Живёшь на острие ножа»). Биографы со свойственной им оригинальностью трактуют эти слова как намёк на развратный образ жизни Меркьюри, при котором он все время находился под риском заражения СПИДом (а Дэвид Брет даже использовал эти слова в качестве названия своей книги о гей‑похождениях Меркьюри). Однако речь идёт о совсем другом риске: вся карьера Фредди — это именно хождение по острию ножа, с которого он в конце концов сорвался…

В том же 1991 году «Queen» выпустила ремикс своей старой песни «Flash». Но ремиксом её можно было назвать весьма условно — новая работа не имела ничего общего с оригиналом 1980 года. От прежнего текста остались всего две строчки, а музыка, в отличие от нежного и мелодичного оригинала, была резкой и неприятной и очень напоминала хэви‑металл. Непонятно, зачем вообще надо было выпускать эту песню — непонятно, если не знать о "тайне «Queen».

Песня начиналась с того же, с чего начинался в 1980 году альбом «Flash Gordon» — с заимствованного из фильма диалога между императором Мингом и его советником Портсом. Тогда речь шла об их намерении уничтожить Землю, а затем начиналась песня о Флэше — спасителе Вселенной. Но в варианте 1991 года диалог взят не из фильма и не имеет к нему никакого отношения, а от его содержания, как и от вкрадчивых голосов исполнителей, становится не по себе:

— Testament, I'm Ports. — What can we possibly summon today? How about new Flash Gordon they call Queen (leader of Queen)? I heard he's quite popular on his planet Earth. Ha, I'll destroy this Flash Gordon. But first, I'd like to f… him before the annihilation.

— Император (Testament), я Портс. — Кого мы можем призвать сегодня? Как насчёт нового Флэша Гордона (далее неразборчиво, но очень похоже на «лидер Queen» или "которого они зовут «Queen»)? Я слышал, он очень популярен на его планете Земля. Ха, я уничтожу этого Флэша Гордона. Я хорошо уделаю его перед аннигиляцией.

Далее идёт песнь о Флэше, и постоянно повторяется — «Flash one time warning to… Flash two time warning to…» (Флэш — однажды предупреждали… Флэш — дважды предупреждали…). Весьма прозрачная аллюзия. Флэш в данном случае — это Фредди, борющийся с силами зла. Он слишком им мешает, и они принимают решение уничтожить его. Песня постоянно намекает на «предупреждения», которые посылали «Флэшу» его враги. Первое, второе… третьего не было. Но они рано смеются — смертельно раненый, но не сломленный Фредди посылает жёсткое боевое послание. Музыка напоминает военный марш, только в более «тяжёлом» варианте, и Фредди не поёт, а читает текст, в его голосе — металл.

Намёки последовали и после смерти Фредди. В 1995 году, спустя четыре года после распада «Queen», её экс‑члены преподнесли приятный сюрприз своим поклонникам, выпустив новый альбом с опять же символическим названием «Made In Heaven» («Создано в раю», «По воле небес»), в основу которого вошли записи, сделанные Меркьюри незадолго до его смерти. Особый смысл имела и обложка альбома: трое экс‑членов «Queen» были сфотографированы на берегу Женевского озера рядом с памятником Фредди Меркьюри. Они стояли спиной к зрителям, выстроившись, как на параде, и скрестив руки на груди. Казалось, они отчитывались за «проделанную работу», и не перед зрителями — их взгляды были устремлены к небу…