ДОЛИНА МЕРТВЫХ

 

День подходил к концу. Поднятая сражением пыль осела, и женщины с детьми перешли реку и начали обирать мертвых. Некоторые из них в течение всей битву оставались в селении, но большую часть Сидящий Бык увел в холмы по ту сторону долины, где, охраняемые горсткой воинов, они со страхом ожидали конца сражения, готовые к бегству, в случае если их воины будут разбиты.

Нарушив предостережение Сидящего Быка не грабить мертвых, женщины снимали с трупов украшения, а если кольцо не снималось с пальца, они отрезали весь палец. Молодой воин Железный Ястреб обратил внимание на двух толстых пожилых женщин, раздевавших солдата, который был только ранен и притворился мертвым. Когда он был полностью раздет, женщины начали отрезать некую часть его тела – Железный Ястреб не уточнил, какую именно. Солдат вскочил как ошпаренный, схватил одну из женщин и закружился с ней словно в танце, в то время как вторая пыталась улучить момент и убить его ножом. В конце концов к ним подоспела третья женщина и всадила в солдата свой нож. Железный Ястреб счел эту сцену забавной.

Когда женщины среди тел павших индейцев находили своего родственника, они начинали его оплакивать. Эти разъяренные женщины ответственны за большинство изуродованных солдатских трупов. Хотя некоторые из тел пострадали от рук воинов в конце боя или сразу после сражения, женщины приступили к этому делу с жаждой мщения, рубя и кромсая тела своими ножами и топорами. Руки и ноги были отрезаны; конечности, торсы и головы исполосованы ножами и изрублены. Женщины мстили не только за этот бой, но и за потери в предыдущих боях. Два Орла, воин Брюле, вспоминал ярость одной Шайенки, волосы которой были обрезаны в знак траура по сыну, убитому восемь дней назад на Роузбаде. Она бродила по полю боя Кастера с топором в руке. Раненый солдат попытался скрыться, но был схвачен двумя воинами. Они держали солдата, а та Шайенка рубила его топором. Трое Ри, убитых в боях Кастера и Рино, были жестоко изуродованы.

Кэйт Большая Голова скакала по полю в поисках Шумно Ходящего. Она нашла его в Глубокой Лощине. На нем была огнестрельная рана и несколько ножевых. Кэйт осталась рядом с раненым, в то время как один из воинов отправился за его матерью.

Шайенские дети тоже пришли на поле боя. Семилетний мальчик по имени Пятнистый Ястреб вместе с кое-кем из друзей начал срезать поясные ремни, чтобы снять брюки с тел. Когда они это делали, из-за пояса высыпалась зеленая бумага. Они сочли красивой эту раскрашенную бумагу и обнаружили, что она есть практически у каждого солдата. Мальчики не понимали значения бумажных денег и не могли знать, что это – жалование, выданное во время похода. Однако, поскольку бумажки были так тщательно спрятаны, они подумали, что это может представлять собой некую ценность. Поэтому дети забрали их с собой в селение. Позднее, делая глиняные фигурки для игры, они могли слепить лошадку и обернуть ее банкнотой вместо седельного одеяла, а затем посадить на нее глиняного наездника.

Странствуя по полю, Деревянная Нога поразился одному из трупов. Тело было раздето, а голова разбита на куски, но на груди и запястьях виднелась татуировка. Позже другие индейцы сообщили Деревянной Ноге, что этот солдат был одет в замшевую куртку. Таким образом, почти наверняка можно сказать, что этой жертвой был Том Кастер.

Деревянная Нога обнаружил еще одно тело, которое тоже поразило его. У солдата были длинные ухоженные бакенбарды, свисающие с щек. Без сомнений это был лейтенант Кук. “Это новый вид скальпа”, - сказал Деревянная Нога своему товарищу и снял кожу с одной стороны лица и подбородка. Затем он привязал бакенбарды к стреле.

Затем Деревянная Нога наткнулся на оскальпированное тело какого-то индейца. Поначалу он принял мертвого воина за скаута Кроу или Шошонов, но что-то выглядело не так. Деревянная Нога пошел за Желтыми Волосами, они вернулись и перевернули тело, чтобы осмотреть его.

“Это Хромой Белый Человек”, - заметил Желтые Волосы. Они подозвали других Шайенов, которые подтвердили, что это тело их любимого вождя, которого по ошибке оскальпировали Лакоты, приняв его за Ри. Желтые Волосы снял со своей лошади одеяло и завернул тело. Другой воин отправился сообщить печальную весть семье погибшего. Час спустя пришла вдова Хромого Белого Человека и кое-кто из женщин с лошадью и волокушами. Воины бережно завернули тело в одеяло и положили на волокуши. Хотя Шайены ничего не сказали Лакотам, они получили некое мрачное удовлетворение от того, что мертвый Хункпап, лежавший среди группы павших солдат, аналогичным образом по ошибке был принят за правительственного индейца и несколько раз пронзен копьем до того, как ошибка обнаружилась.

Потери индейцев были высоки, особенно у Лакотов. Хотя точное их число никогда не будет известно, большинство свидетелей говорят о тридцати-сорока убитых Лакотах – высокие цифры для племенного сообщества, в котором невозможно заменить убитого воина до подрастания следующего поколения.

К тому времени как юный Оглала по имени Черный Лось прибыл к месту боя, все люди Кастера уже пали, хотя некоторые из них еще дышали. Черный Лось и остальные мальчишки ездили среди убитых солдат, пуская в них стрелы. Один солдат лежал и корчился от боли – из него так и торчали стрелы, Черный Лось забрал у умирающего часы, хотя и не знал, что это такое, и почему этот предмет издает звуки.

Черный Лось отправился к тому месту, где была перебита рота “С”, и увидел мертвых серых лошадей. Один солдат поднимал руки кверху и стонал. Черный Лось пустил ему в лоб стрелу, и солдат забился в предсмертных конвульсиях, его руки и ноги подрагивали. Затем Черный Лось подъехал к нескольким Оглалам, которые вели под руки раненого воина, и узнал в том своего кузина. “Наши отцы разгневаны, что пошли и располосовали ножами одного мертвого вашичу”.

Вдалеке Рино и Бентин были отброшены с Вершины Уэйра к их изначальной позиции на Холме Рино. Большинство воинов вернулись в селение. Черный Лось устал, и ему стало дурно от такого количества трупов и запаха крови. Он тоже повернул к лагерю.

 

На другой стороне реки, напротив Холма Рино, индейцы подожгли лес, вынудив лейтенанта ДеРудио покинуть его укрытие в пересохшем русле ручья. Он прополз вниз по нему к речному берегу, и тут кто-то окликнул его: “Лейтенант, лейтенант”. ДеРудио двинулся на голос и обнаружил Джерарда, О’ Нейла и Джексона, которые привязали лошадей и последовали за ним к пересохшему руслу. Теперь им пришлось убираться от огня. К счастью ветер стих, закапал легкий дождь, и пожар начал угасать. Индейцы были повсюду. Белые могли слышать, как они говорят. Ожидая, что их обнаружат и перебьют, они лежали на животе, глядя в разные стороны. ДеРудио предупредил, чтобы они не открывали огонь если только не будут и в самом деле обнаружены.

О’ Нейл сомневался в их шансах на спасение, в особенности, когда группа женщин приблизилась настолько, что беглецы могли слышать их разговор. Женщины с душераздирающими воплями подбирали собственных мертвых и в ярости уродовали трупы солдат. О’ Нейлу стало дурно при мысли о том, что вскоре они, быть может, будут кромсать его собственное тело.

Стемнело. Стрельба с позиции Кастера давно затихла, а теперь они обратили внимание на то, что стал затихать огонь и со стороны Рино. Всех четверых мучила жажда. Они не выпили и глотка с тех пор, как начался бой. Поднялась тусклая луна, и они решили добыть воды. Скауты отвязали своих лошадей, и два солдата ухватились за конские хвосты и побежали за ними. Джерард сказал, что если их обнаружат, то армейцы спрячутся, а скауты попытаются пробиться к Рино и уведомить майора, что в лесу все еще находятся выжившие в бою люди.

Миновав деревья, они выбрались в открытую прерию. Повсюду лежали изуродованные трупы. Индейцы все еще бродили по окрестностям, но никто из них не заметил четверых белых. Беглецы нашли брод, О’ Нейл наполнил свою шляпу водой и передал ее по кругу. “Все мы подтвердили, что это была самая вкусная вода на свете”, - говорил он.

Пересекая реку, они справа от себя заметили группу из восьми или десяти индейцев, их копья поблескивали в тусклом свете луны. ДеРудио и О’Нейл пригнулись за лошадиными крупами и проскользнули в укрытие, в то время как Джерард и Джексон вскачь помчались прочь. Один из индейцев, слова которого скауты смогли понять, выкрикнул: “Вы боитесь? Мы не белые солдаты”. Затем индейцы скрылись в противоположном направлении.

Джерард и Джексон попытались прорваться к Рино, но их лошади поскользнулись в воде и сбросили своих ездоков. Снова усевшись на лошадей но потеряв верное направление, они вернулись в лес, который только что покинули. ДеРудио со взведенным револьвером в руке осторожно пробрался по потоку к берегу, где столкнулся с О’Нейлом. На расстоянии они могли слышать причитания и торжествующие крики индейцев и видеть мерцающие в селении огни костров.

 

 

На холме люди Рино приветствовали темноту, но опасались того, что мог принести с собой закат. “Мы ощущали себя в ужасающем одиночестве на той опасной вершине”, - говорил рядовой Уиндольф. “Мы находились в миллионе миль отовсюду. А смерть витала вокруг нас”. Грохот индейских барабанов, мерцание костров и причитания скорбящих женщин пугал солдат. По крайней мере дюжина людей была убита индейскими снайперами в течение трех последних предзакатных часов, а еще больше были ранены и кричали, умоляя о глотке воды. Кое-кто из оголодавших солдат грызли галеты и сырой бекон, но без воды эта пища “словно сено расцарапывала наши пересохшие глотки”, согласно рядовому Буркману. Линия войск слишком растянулась, и кто-то – наиболее вероятно сам Рино – приказал ротам занять более подходящие позиции. Большинство солдат копали стрелковые окопчики, работая кухонными принадлежностями, ножами и вилками, оловянными кружками или своими пальцами. Начал накрапывать дождь, прохлада опустилась на продуваемую ветрами вершину, и некоторые солдаты натянули свои шинели, до того притороченные к седлам.

Люди беспокоились, поскольку не было никаких новостей об их командире. Они знали, что Кастер вступил в бой, и схватка была тяжелой. Но что затем? Ухитрился ли он соединиться с Гиббоном и Терри? Почему их бросили? Несколько скаутов попытались было отправиться на поиски Кастера, но быстро вернулись, сообщив, что местность кишит враждебными индейцами.

Бентин выразил общее среди офицеров мнение, что Кастер “обнаружил индейцев больше, чем он мог одолеть со своим батальоном...и что он был вынужден отступить и идти на соединение с Терри и Гиббоном ”. Как и солдаты, офицеры чувствовали себя брошенными на произвол судьбы. Они понятия не имели о том, что Кастер был давно уже мертв.

Команда начала обустраиваться. Лошадей расседлали, с мулов сняли вьюки. Животных согнали во впадину, разместив их вокруг полевого госпиталя.

Изможденные за последние трое суток, почти не спавшие, пережившие ужас этого дня, некоторые солдаты начали галлюцинировать. Они думали, что видят на гряде войсковую колонну. Им слышались команды офицеров, ржание лошадей или звуки горнов. Эти образы были настолько реальны, что кое-кто из солдат начал палить из своих карабинов, а горнисты начали трубить сигналы, чтобы предупредить подходящие войска. Кто-то оседлал лошадь и скакал вдоль линии обороны, выкрикивая: “Не бойтесь ребята, Крук идет!”. Затем восстановилась реальность, и солдаты возобновили работу над стрелковыми ячейками. Наконец тех, кто находился в боевом охранении потянуло в сон. Бентин и лейтенант Гибсон прохаживались вдоль цепи, пытаясь взбодрить солдат, но обнаружили, что даже пинки не дают никакого эффекта. Офицеры ухитрились удерживать бодрствующими лишь пару часовых.

 

Поскольку традиции степных индейцев требовали переноса лагеря в случае хотя бы одной смерти, как только мертвых принесли в селение, оно было немного передвинуто вниз по долине и чуть в сторону от реки. Большая часть типи и палаточных шестов оставались упакованными, если выпадет необходимость бежать. Женщины соорудили викиапы из ивовых ветвей. В типи, оставленных стоящими в старом лагере, остались лежать лишь погибшие в сражении воины.

Той ночью в Шайенском лагере Деревянная Нога отправился повидать Шумно Ходящего. Раненый лежал на бизоньих шкурах в куполообразном шалаше из ивовых веток. За ним ухаживал его отец, шаман по имени Белый Бык, в то время как мать сидела снаружи возле входа.

“Как ты?”, - спросил Деревянная Нога.

“Ничего, только очень пить хочется”.

Деревянная Нога не знал, что еще сказать, поэтому он просто сел на землю возле умирающего юноши. Наконец он произнес: “Ты был очень храбр”.

Шумно Ходящий все слабел и слабел, его руки дрожали. Наконец он сказал отцу: “Я хочу немного воды – лишь чуточку”.

“Нет”, - ответил Белый Бык: “Вода убьет тебя”.

Деревянная Нога видел, что Белый Бык “чуть не задохнулся” когда ответил отказом на просьбу сына. Но он был хорошим шаманом и знал, что юноше нельзя пить.

Шумно Ходящий умер той ночью, доведя общее число погибших Шайенов до шести человек, еще один был смертельно ранен. У многих других были ужасные ранения. Все лагеря пребывали в трауре. Скорбящие женщины резали ножами свои руки и ноги. Многие молились. Время от времени вспыхивали зарева огня. Это скорбящие семьи сжигали палатки и всю собственность. В лагерях Сиу для погребения павших были приготовлены помосты. Тела убитых Шайенов будут погребены в расщелинах оврагов и укрыты камнями. Воины все это время приходили и уходили, патрулируя местность и сменяя тех, кто наблюдал за позицией Рино. Зная, что битва еще не завершена, глашатаи объезжали лагеря, распевая военные песни и призывая: “Юноши, будьте храбрыми!”.

 

Два отдельных выстрела возвестили о начале второго дня боев на холме, и вскоре воздух наполнился свинцом. Звуки выстрелов разбудили солдат, и Бентин, трое суток не спавший, решил, что может немного соснуть. Он растянулся на склоне и уже засыпал, когда одна пуля пробила каблук его сапога, а вторая, подняв облачко пыли, впилась в землю возле подмышки. Затем прибежал сержант и доложил, что люди Гибсона находятся под непрекращающимся обстрелом, так что Бентин собрал солдат и обозников и приказал им соорудить брустверы из мешков с беконом, ящиков с галетами, вьючных седел и иного снаряжения.

Индейцы подобрались так близко, что один воин смог застрелить одного из людей Гибсона, а затем совершить рывок вперед и дотронуться до убитого своим жезлом для ку до того, как его самого убили. Бентин заметил большую группу индейцев у подножия холма и, посоветовавшись с Рино, организовал четыре роты для атаки.

“Все готово, ребята”, - крикнул он: “Настало время. Зададим им жару. Хип, хип, здесь мы идем!”.

Взбодренные этим шансом нанести ответный удар, ликующие солдаты рванули вниз по холму, преследуя бегущих индейцев до тех пор, пока Рино не отдал приказ отходить.

Солнце поднималось все выше, и жажда на холме стала невыносимой. В особенности страдали раненые. Семнадцать человек добровольно вызвались выполнить практически самоубийственную задачу – принести воду из реки. Четверо из них – все немцы – заняли открытую позицию на вершине холма, чтобы отвлечь на себя огонь и всадить как можно больше свинца в заросли вдоль реки, где укрывались индейцы. Остальные пробрались сквозь кусты к подножию холма, а затем совершили рывок к реке по открытой местности. Добравшись до реки, они судорожно набирали воду в котелки и фляги. Несколько человек получили серьезные ранения, но отряд вернулся с водой. Большую часть воды отдали раненым, так что некоторые из солдат остались без нее. Тем не менее, тот факт, что вода была добыта, поднял боевой дух всей команды.

 

В селении индейцы начали разбираться в том, что произошло накануне. До сих пор большинство считало, что эти солдаты были людьми Крука. Но вождь-старик Шайенов Маленький Волк, община которого прибыла в лагерь перед самым концом битвы Кастера, сообщил, что эти войска пришли с другой стороны, от Роузбада. Тогда же выяснилось, что большинство убитых правительственных индейцев были Ри, а не Кроу и Шошонами Крука. Индейцам стало ясно, что помимо Крука в их стране находились и другие войска. Затем, в течение дня, они выяснили что, двигаясь вверх по долине Литтл Бигхорна, к ним подходят Терри и Гиббон. Полные уверенности в себе молодые воины жаждали сразиться и с ними. Вожди, однако, провели совет и приказали сворачивать лагеря и готовиться к отходу. Они не хотели сражаться, если только этому не будет альтернативы. Чтобы прикрыть отход, индейцы подожгли траву в долине.

Глядя с вершины холма, люди Рино могли сквозь клубы дыма видеть отступающих индейцев. Зрелище напомнило Уиндольфу “Библейский исход... могучее племя на марше”.

Некоторые воины оставались до заката и вели прицельную стрельбу по солдатам Рино, а потом они нагнали свои общины. Хункпапы, как обычно замыкавшие тыл, выставили разведчиков, чтобы те наблюдали за колонной Терри, пока селение уходит. На холме солдаты начали хоронить своих павших в стрелковых окопчиках. При июньской жаре запах, исходивший от убитых людей и животных, стал невыносим, и Рино приказал отойти на новую позицию возле реки. Теперь у солдат было вдоволь воды, и ротные повара готовили горячий кофе и первый настоящий обед за последние тридцать шесть часов. Той ночью ДеРудио, О’Нейл, Джерард и Джексон наконец воссоединились с командой, завершив тем самым свою ужасную игру в прятки со смертью.

Сражение на Литтл Бигхорне завершилось. Но в каждой голове назойливо вертелся вопрос: Где Кастер?

 

“СТОЛЬ ОТЛИЧНЫЙ ОТ РЕЗУЛЬТАТА, НА КОТОРЫЙ МЫ ВСЕ РАССЧИТЫВАЛИ”

 

Последние пять дней силы Терри двигались на соединение с Кастером. Гиббон был болен и не мог ехать верхом. Он путешествовал на “Дальнем Западе” от Йеллоустона вверх по Бигхорну до его слияния с Литтл Бигхорном, в то время как Терри принял на себя непосредственное командование колонной, шедшей посуху. Подразделение лейтенанта Брэдли вело разведку местности впереди колонны. Утром 25-го кое-кто из скаутов Кроу, проводя рекогносцировку низовьев Литтл Бигхорна, заметили дым вдали вверх по реке. Вернувшись к колонне, они сообщили, что дым означает большое селение. Терри приказал пехоте оставаться в лагере а сам, взяв кавалерию и батарею Гатлингов, направился вперед к Литтл Бигхорну, чтобы подобраться как можно ближе к предполагаемому селению. Пехота должна была соединиться с ним на следующий день.

Терри шел ночью, под дождем, который сделал пересеченную местность еще более труднопроходимой. Сперва батарея Гатлингов, а затем и кавалерия сбились с пути. Однако, в конце концов они добрались до долины, где в полночь Терри приказал остановиться на ночевку.

На рассвете Брэдли отправил своих Кроу вперед, а сам присоединился к ним получасом позже. Проскакав три мили, они наткнулись на свежие следы четырех индейских лошадей. Большой столб дыма виднелся примерно в пятнадцати или двадцати милях впереди, и скауты решили, что это был лагерь, к которому принадлежали эти лошади и их ездоки. Брэдли отправил донесение Терри, а затем он со скаутами проследовали по следу еще две мили до реки Литтл Бигхорн. Там они нашли брошенного пони и личное имущество, что указывало на то, что индейцы переправлялись через реку в спешке. Изучив снаряжение, Брэдли пришел в замешательство, поскольку оно принадлежало Кроу, которых он одолжил Кастеру.

Взглянув на юг, Брэдли заметил троих индейцев, наблюдавших за ними с противоположного берега реки с безопасного расстояния. После обмена сигналами со скаутами, эти три незнакомца приблизились к самой кромке воды и оказались прямо напротив подразделения Брэдли. Предводитель Кроу Маленькое лицо отправился на переговоры и вернулся, причитая “с такой болью, какую я редко видел”, записал Брэдли в своем дневнике.

По мере того, как Маленькое Лицо рассказывал, остальные Кроу из отряда Брэдли отходили в сторону и садились, покачиваясь взад и вперед и затягивая погребальную песню. Солдаты слушали в оцепенении, поскольку Маленькое Лицо объяснил, что эти странники были тремя из шести Кроу, приданных Седьмой Кавалерии. Накануне Кастер атаковал большое враждебное селение на Литтл Бигхорне, был превзойден в силе и убит с большинством своих людей. Когда трое Кроу видели его последний раз, потрепанные остатки Седьмой были прижаты к холму. Тела людей Кастера были “разбросаны по всей округе”, и трио считало, что к этому моменту все должны были быть уже мертвы, поскольку они не видели, каким образом люди на холме могли бы продержаться хоть какое-то время. Двое из их собственных людей – Белый Лебедь и Наполовину Желтое Лицо – были мертвы. Третий, Кудрявый, исчез и предположительно погиб.

“То был ужасный, ужасный рассказ, столь отличный от результата этой кампании, на который мы все рассчитывали, и я больше не удивлялся демонстративной скорби Кроу”, писал Брэдли. Он надеялся, что трое перепуганных Кроу преувеличили степень поражения, но глубоко внутри понимал “что произошло несчастье – ужасное несчастье...”.

Примерно в это время на гряде появилась колонна Терри, и Брэдли поскакал назад, чтобы лично доложить генералу. Терри был окружен своим штабом. Его сопровождал Гиббон, оправившийся настолько, что смог присоединиться к походу. Поначалу они слушали молча, но потом офицеры начали насмехаться над рассказом Брэдли. Бесспорно, Кастер был победоносен. Столб дыма, который видели все, означал, что Кастер спалил селение. Три скаута очевидно в панике бежали в самом начале сражения и сочинили эту историю, чтобы обелить себя. Все это время генерал Терри сидел верхом на своем коне, прикусив губу и не проронив ни слова. После долгого молчания он крикнул: “Вперед!”, и колонна возобновила марш.

Пехота соединилась с кавалерией на Литтл Бигхорне в полдень. Во время дневной стоянки Брэдли отправил Генри Боствика и Маггинса Тэйлора – гражданских скаутов – разведать предполагаемое селение и установить контакт с Кастером. Вскоре после пяти часов дня Боствик примчался полным галопом и сообщил, что пути перерезаны индейцами.

Брэдли к тому времени уже видел нескольких индейцев впереди и развернул своих людей в цепь. Еще больше индейцев объявилось выше по долине и на окружающих холмах. Брэдли с частью своего отряда выступил вверх по долине, в то время как подразделение лейтенанта Чарльза Рои двинулось вдоль по утесам, возвышающимся над Литтл Бигхорном. Со своей позиции Рои смог разглядеть длинную линию “передвигавшихся темных объектов, следующих колонной через прерию от Литтл Бигхорна к Бигхорну, будто селение пришло в движение, отступая перед нами”. Непосредственно перед подразделением Рои находилось около трехсот человек, кое-кто в голубом обмундировании, с ротными флажками. Эти люди, казалось, ехали строем. Трое солдат, отправленных Рои, чтобы установить контакт, примчались обратно и сообщили, что были обстреляны индейцами, одетыми в армейское обмундирование. Позже прискакал Маггинс Тэйлор, восклицая с негодованием, что он был обстрелян индейскими скаутами Кастера, и клянясь, что убьет их, как только две колонны соединятся.

На отдаленных холмах на востоке один из офицеров заметил то, что показалось лежащими в траве бизонами. “Ночь опустилась прежде, чем что-то можно было определенно установить”, записал лейтенант Эдвард МакКлернанд в своем дневнике, “Но очевидно, что Генерал Кастер не добился полного успеха… Каков бы ни был результат сражения, все выяснится лишь завтра”.

Костры были неразрешены, и все спали со своим вооружением. Офицеры собирались маленькими группами, обсуждая ситуацию. Большинство пехотинцев верили истории Кроу о резне. Большая часть кавалеристов, однако, отказывалась допустить что-либо, кроме победы Кастера. Некоторые даже настаивали на том, что в округе вовсе не было враждебных индейцев, а те всадники, которых видели днем, принадлежали к полку Кастера. Другие признавали присутствие индейцев и говорили, что Терри должен был выслать кавалерию атаковать их, порубить на куски и тем самым выйти из тупика. Брэдли, испытывавший большое уважение к боевым качествам индейских воинов, был рад тому, что Терри обнаружил их лишь в конце дня, и было уже поздно, чтобы затевать сражение.

На следующее утро, во вторник 27 июня, Брэдли приступил к разведке лежащей на востоке местности по ту сторону Литтл Бигхорна, в том направлении, где один из офицеров увидел нечто, напоминавшее бизонов. МакКлернанд тем временем повел отряд на разведку леса вдоль реки. Пойдя лес, группа наткнулась на два типи, а затем обнаружила остатки гигантского селения. Было ясно, что индейцы покинули его в спешке, поскольку шесты для палаток, бизоньи накидки, одеяла, лагерные принадлежности, высушенное мясо и пятьдесят-шестьдесят лошадей были брошены. Кроме того, солдаты нашли офицерскую замшевую куртку в пятнах крови, с двумя дырами от пуль и надписью “Стурджис” внутри. Были замечены несколько погребальных палаток. МакКлернанд обнаружил пасшуюся армейскую лошадь, которая была ранена и непригодна для службы. Кто-то из солдат опознал ее как Команча – коня, числившегося за капитаном Кио.

Тем временем подразделение Брэдли обнаружило труп другой армейской лошади. Дальнейшее обследование холмов и лощин на восточном берегу реки привело солдат в шок, поскольку вся местность была усеяна мертвыми солдатами. То, что предыдущей ночью приняли за лежащих бизонов, оказалось мертвыми лошадьми. Быстрый подсчет выявил 197 тел, лежавших группами на холмах и рассеянных по лощинам, ведущим к Литтл Бигхорну. К генералу Терри, находившемуся теперь на противоположной стороне реки в селении вместе с МакКлернандом, послали гонца с донесением.

“Ситуация, весьма мрачная и до этого, с донесением Брэдли значительно ухудшилась”, прокомментировал МакКлернанд. Войска Терри все еще размышляли над обнаруженным, когда от Рино прибыли лейтенанты Джордж Уоллас и Лютер Хэйр, сообщив о состоянии и местонахождении батальона.

Кто-то спросил: “Где Кастер?”.

Махнув рукой, Уоллас ответил: “Последний раз мы его видели, когда он шел вдоль по тому высокому обрыву к нижнему концу селения. Он снял шляпу и махал ею нам. Мы не знаем, где он теперь”.

“Мы нашли его”, - ответил Терри, убежденный в том, что тела на холмах и в лощинах, принадлежали батальону Кастера. Глаза генерала были полны слез.

Уоллас и Хэйр ужаснулись этим новостям, неспособные уяснить, что их собственное ужасное испытание было лишь частью гораздо большего боя. Они привели команду на позицию Рино, где Бентин спросил Терри, не знает ли тот, где Кастер.

“Насколько мне известно, он лежит на той гряде, примерно в четырех милях отсюда, со всей своей перебитой командой”, - сказал генерал.

“Я с трудом могу в это поверить”, - заметил Бентин: “Думаю, он пасет своих лошадей где-то ниже по реке. В сражении при Уашите он ушел и бросил часть своей команды, и я думаю, что он опять поступил также”.

“Думаю, Вы заблуждаетесь”, - сказал Терри: “возьмите свою роту, отправляйтесь вниз по реке, туда, где лежат убитые, и выясните все сами”.

Брэдли сопроводил Бентина и Уэйра к полю сражения, где они и еще один офицер Седьмой официально опознали тело Кастера. Бентин был бледен и потрясен. “Мы нашли его”, - сказал он своим офицерам: “хотя я этого и не ожидал”.

Трупы пролежали под жарким солнцем Монтаны уже двое суток к тому времени, когда выжившие члены Седьмой и солдаты колонны Терри-Гиббона приступили к ужасной работе по опознанию и захоронению тел. Обнаружив тело Алгернона Смита, кто-то нашел его футляр для часов и отослал его вдове Смита. Та, зная о ночном завещании у костра, позже передала его лейтенанту Гибсону.

 

 

Терри составил следующее донесение:

 

Штаб-квартиры Департамента Дакота

Лагерь на реке Литтл Бигхорн

Монтана

Июнь 27, 1876

 

 

Генерал-адъютанту

Военного округа Миссури

Чикаго, Иллинойс, через Форт Эллис

 

Моей печальной обязанностью является сообщить, что позавчера, 25-го текущего месяца, великое несчастье постигло генерала Кастера и войска под его командованием. В 12 часов пополудни, 22-го текущего, он выступил вместе со всем своим полком и сильным подразделением скаутов и проводников от устья Роузбада. Проследовав вверх по той реке около двадцати миль, он наткнулся на чрезвычайно обширный след, оставленный индейцами, который был обнаружен ранее, и, следуя по нему, обнаружил, что он ведет, как и предполагалось, к реке Литтл Бигхорн. Здесь он обнаружил селение практически безграничной протяженности и незамедлительно атаковал его с той частью полка, которая в тот момент находилась у него под рукой.

 

Затем Терри описал бой Рино и действия Бентина и МакДугала.

 

. О продвижении генерала Кастера и пяти рот, находившихся под его непосредственным командованием, почти ничего неизвестно от тех, кто являлся свидетелем оного, поскольку до сих пор не обнаружено ни одного оставшегося в живых офицера или солдата из сопровождавших его. Его след от той точки, где Рино пересек реку, ведет вдоль и в тыл вершины холмов правого берега примерно на три мили. Затем он спускается к речному берегу, но сразу же отклоняется от него, словно была осуществлена неудачная попытка форсировать реку; затем поворачивается вокруг себя, практически описав окружность, и замыкается. Это обозначено останками его людей и офицеров и телами его лошадей, некоторые из которых разбросаны вдоль пути; прочие сгрудились там, где, судя по всему, были сделаны остановки. Имеются убедительные доказательства того, что войсками было оказано храброе сопротивление, но они были окружены со всех сторон и превзойдены в силе.

 

Какие именно доказательства, Терри не уточнил. В действительности, мемориальные таблички, установленные ныне приблизительно на тех местах, где были обнаружены тела павших солдат, говорят о полном крахе. Однако это утверждение принималось на веру более века, несмотря на противоречащие ему свидетельства индейцев с одной стороны и современные археологические исследования с другой. Еще не имея определенных данных касательно общих потерь команды Кастера, Терри перечислил имена тех офицеров, о которых было известно, что они погибли или пропали без вести, и продолжил:

 

Представляется невозможным, однако, получить достоверный список нижних чинов, которые были ранены или погибли, но количество убитых, включая офицеров, должно достигать двухсот шестидесяти человек; число раненых (вместе с отрядом Рино) – пятьдесят один.

 

Затем Терри описал свой последний разговор с Кастером, свое собственное выдвижение после разделения войск, то, как его войска узнали о несчастье, и предоставил оценку силы индейцев со слов Рино и Бентина. Донесение было вручено Маггинсу Тэйлору, который 1 июля отправился на ближайшую телеграфную станцию в Форте Эллис.

 

Пока солдаты хоронили своих павших товарищей, “Дальний Запад” стоял у устья Литтл Бигхорна, и находившиеся на борту не имели ни малейшего представления о случившемся. Около полудня 28 июня Курчавый, пропавший скаут-Кроу из отряда Кастера, объявился на речном берегу. Было ясно, что индеец чем-то потрясен, но поскольку на пароходе не было переводчика, никто не смог понять, что произошло. Однако, на следующий день от Терри с сообщением о несчастье прибыли трое скаутов. На пароходе предприняли меры предосторожности и начали готовиться к приему раненых, которые прибыли примерно в час ночи 30 июня. Среди них был конь Команч, официально провозглашенный единственным выжившим из батальона Кастера. Животное было погружено на борт с многочисленными огнестрельными ранениями.

Первые краткие сообщения достигли востока 5 июля. Тэйлор прибыл в Форт Эллис вечером 3 июля. Корреспондент хеленской “Herald”, которому довелось в тот день быть в форте, подхватил историю и протелеграфировал в Солт-Лейк-Сити, откуда “Associated Press” переправила ее в Нью-Йорк. На следующий день “New York Times” объявила о катастрофе, заполнив пробелы редакторскими догадками.

В стране, охваченной эйфорией в связи со Столетней выставкой в Филадельфии, новости были встречены с недоверием. Невероятно, но ни Шерман, ни Шеридан, оба находившиеся на праздновании в Филадельфии, еще ничего не знали. Разрыв телеграфной линии восточнее Бозмена временно оборвал связь между Фортом Эллис и Чикаго, и донесение Терри не прибыло своевременно в штаб-квартиру округа. Когда сообщение кружным путем через Солт-Лейк-Сити и Нью-Йорк дошла таки до генералов, те заклеймили ее чепухой и указали на то, что подобные домыслы являются на фронтире привычным делом. Тем не менее, Шеридан телеграфировал своему адъютанту в Чикаго:

 

Незамедлительно пересылайте мне любые новости, любые новости, получаемые Вами от команды Терри. Газеты сообщают, ссылаясь на полученную из Хелены информацию... что Кастер и до трехсот человек убиты в сражении на малом роге.

 

На следующий день от Терри, неосведомленного о том, что его первый официальный рапорт не был доставлен по назначению, прибыло конфиденциальное сообщение, в котором он дал личную оценку боя Кастера. Сообщение было передано по телеграфу через Форт Авраам Линкольн.

 

Считаю себя обязанным более полно посвятить Вас в подробности, касающиеся последних операций. В свое время, у устья Роузбада, я довел свой план до сведения генералов Гиббона и Кастера. Они искренне его одобрили. План был таков. Генералу Кастеру со всем его полком следовало двигаться вверх по Роузбаду, пока он не наткнется на след, который Рино обнаружил за несколько дней до этого, после чего ему следовало отправить по следу скаутов а самому со своими основными силами придерживаться южного направления, чтобы не дать индейцам проскользнуть между ним и горами. Ему также следовало изучить верховья Таллок-Крик, когда он подойдет к нему и отправить мне донесение о том, что он там обнаружил. Чтобы пересечь эту местность и доставить мне донесение ему был придан скаут. Мы рассчитали, что колонна Гиббона сможет достичь устья Литтл Бигхорна к двадцать шестому, и что тот протяженный маршрут, который я определил Кастеру, займет столько времени, что Гиббон будет в состоянии оказать ему содействие в атаке на любых индейцев, которые могут быть обнаружены на той реке. Я спросил Кастера, сколько продлится его поход. Он ответил, что поначалу они будут проходить примерно по тридцать миль в сутки. Были произведены измерения, и расчет основывался на той скорости продвижения... Принятый план был единственным вариантом вовлечь Пехоту в боевые действия, а я хотел быть уверенным в успехе, задействовав всех имеющихся в моем распоряжении людей... План выдвижения, установленный для колонны Гиббона был исполнен до буквы, и если бы атака была отложена до момента его завершения, не сомневаюсь в том, что мы добились бы успеха.

 

 

Однако, как оказалось, Кастер шел гораздо быстрее, чем ожидалось, и вступил в контакт с индейцами до подхода Гиббона. Он не придерживался предназначенного ему маршрута, но пошел по следу индейцев, обойдя Таллок-Крик.

 

Я сообщаю это Вам не для того, чтобы бросить какую-то тень на Кастера. Какие бы ошибки он не совершил, он с лихвой расплатился за них, и Вы не можете сожалеть о его утрате более, чем я. Однако считаю, что наш план привел бы к успеху, будь он надлежащим образом исполнен, и хочу, чтобы Вы знали факты. Что касается самой акции, насколько я смог выяснить, Кастер действовал, имея неверное представление о происходящем. Он считал, я в этом уверен, что индейцы бегут. Из страха, что они могут скрыться, он атаковал, не подготовившись и разделив свой полк, вследствие чего его разбили по частям.

 

Терри сообщил, что он планирует продолжить преследование индейцев, но сомневается, что сможет добиться большого успеха, поскольку мощь его колонны сильно уменьшилась вследствие катастрофы.

Это послание, подразумевающее ответственность за катастрофу, привело в ярость Шеридана. Поскольку первый рапорт Терри не был получен, это было первое официальное уведомление по армейским каналам, что Кастер потерпел поражение и погиб. Генерал Шерман ухудшил ситуацию, по ошибке приняв репортера из “Philadelphia Inquirer” за правительственного курьера и вручил ему конфиденциальную оценку Терри, которую “Inquirer” опубликовал. Затем в газетах, до того как его смог увидеть Шеридан, появился рапорт Рино, который не только обвинил Кастера, но и подверг сомнению индейскую политику правительства в целом.

 

Взаимные обвинения посыпались почти незамедлительно. В то время как кое-кто обвинял Кастера, большая часть обвинений выпала на долю майора Рино. Джон Буркман был резок.

 

Люди заразились страхом от труса Рино и действовали соответственно... Они были храбрыми людьми, действительно хорошими солдатами, но передряга, через которую они прошли внизу с Рино, которому страх вышиб все мозги, и панические приказы которого они не могли расслышать, наряду с паническим отступлением вверх на холмы на время и впрямь свела их с ума.

 

Вряд ли Бурка можно назвать беспристрастным источником. Ординарец Кастера, он был более близок к полковнику, чем большинство солдат, и это положение обеспечивало ему более легкую жизнь. Однако многие разделяли его мнение и распространяли обвинения также и на Бентина. Всего несколько месяцев спустя после сражения вышла в свет обширная биография Кастера, написанная Фредериком Уиттэйкером, служившим под началом Кастера во времена Гражданской войны и хорошо знавшим его. Уиттэйкер утверждал: “Если бы Рино дрался так, как дрался Кастер, а Бентин подчинился бы приказам Кастера, сражение на Литтл Бигхорне могло бы стать величайшей и последней из побед Кастера ”. Уиттэйкер с особым пристрастием отнесся к Бентину, который, как было сказано: “остановился и позволил погубить своего вождя”.

Уиттэйкер был одним из тех кабинетных стратегов, кто все еще сражался с конфедератами. Он не знал условий индейской войны. Обвиняя Рино и Бентина в провале их миссий, он недооценивал расстояние, которое пришлось покрыть Бентину, и численность индейцев, с которыми пришлось сражаться Рино. Кроме того, он заключил, что у Кастера был разработанный в деталях план сражения, и что индейцы дрались согласно учебникам Вест-Пойнта. Тем не менее, Уиттэйкер продолжал свои клеветнические нападки при поддержке Либби Кастер до тех пор, пока Рино, в конце концов, не потребовал расследования, которое полностью оправдало майора.

Рино также был готов предъявить обвинения. В письме начальнику артиллерии армии, генералу Стивену Винсенту Беннету, он жаловался, что 6 из 380 карабинов Спрингфилда в его секторе были неисправны. При выстреле выбрасыватели не срабатывали, и гильзы заклинивало в патроннике. Шесть неисправных карабинов из 380 вряд ли могли повлиять на ход сражения. На самом поле боя Кастера всего 3-4 процента гильз, обнаруженных в ходе современных археологических раскопок, свидетельствуют о неполадках. Эта проблема носила общий характер и являлась предметом для жалоб во многих военных частях во времена Великой войны Сиу, однако существенным образом она не повлияла на результат. Тем не менее, неисправные карабины вошли в мифологию Литтл Бигхорна как основная причина катастрофы, и, вполне вероятно, так и все и останется, пока о сражении будут помнить.

В конце концов, ответственность за поражение можно возложить на Случай. Просто это был день, когда предсказуемость внезапно обернулась непредсказуемостью – когда все пошло наперекосяк; когда военная система просто сломалась; когда индейцы предприняли экстраординарные меры для защиты своих домов и семей; когда целый батальон, пораженный ужасом сверх всяких пределов, претерпел полный разгром.

Однако для тех людей, кто возглавлял армию, сражение на Литтл Бигхорне явилось определенно положительным результатом. Несмотря на все свои недостатки, Кастер был популярен в народе. Катастрофа встряхнула многих из тех, кто поначалу был против войны или безразличен к ней, и толкнула их на сторону генералов. Конгресс даст армии все, что ей понадобится для того, чтобы покарать тех, кого “New York Times” теперь называла “красными дьяволами”. Кастер сослужил гораздо большую службу, будучи мертвым, нежели живым.