Трудный поворот к рынку

Выбор направления. Первый этап преобразований (1985–1988 гг.) начался в русле прежних советских модернизаций. Начало реформаторской деятельности М. С. Горбачева во многом было продолжением начинаний Ю. В. Андропова. Те же идеи о наведении порядка, то же стремление административными средствами переломить укоренившуюся в обществе апатию, потерю общественных интересов.

Весной 1985 г. экономический кризис еще не стал определяющим фактором жизни советского общества. Это обстоятельство, а также баланс сил в Политбюро и правительстве определили характер первого этапа экономических преобразований, начатых под руководством Горбачева. Главная, официально объявленная Горбачевым цель – соединить социализм с демократией – вполне отвечала сложившимся к этому времени в советском обществе стереотипам на природу и перспективы советской системы и не противоречила установкам политической элиты. Два года реформаторы безуспешно пытались преодолеть «застой».

Задача перестройки системы управления экономикой была выдвинута на апрельском (1985 г.) Пленуме ЦК КПСС. М. С. Горбачев надеялся с минимальными затратами за счет «скрытых резервов» в короткий срок переломить наметившееся падение темпов экономического роста, которое в соответствии с популярной в это время концепцией академика А. Г. Аганбегяна признавалось причиной всех бед. И тем самым «если не перегнать развитые страны Запада, то ликвидировать огромное отставание от мировых показателей».

Явно преувеличивая свои возможности и питая иллюзии относительно мобилизационных возможностей социализма, инициаторы «перестройки» пытались одновременно решать противоречащие друг другу задачи, совмещать экономически несовместимое. Весь план двенадцатой пятилетки (1986–1990 гг.) был составлен на основе методов и подходов прошлого. В нем обещания «обеспечить материально и духовно богатую жизнь», поднять благосостояние населения соседствовали с намерениями руководства провести структурный маневр и увеличить долю накопления в национальном доходе. В соответствии с «Основными направлениями социально-экономического развития на двенадцатую пятилетку и до 2000 года» предполагалось за ближайшие 15 лет удвоить экономический потенциал, созданный за все предшествующие годы Советской власти; почти в два раза увеличить национальный доход и объем промышленного производства; в 2,3–2,5 раза повысить производительность труда. Одновременно предполагалось направить основные средства на техническое перевооружение, модернизацию действующих предприятий, сократив до минимума финансирование незавершенного строительства новых объектов. Главные усилия в экономике сосредоточивались на опережающем развитии машиностроительной отрасли, темпы роста которой предполагалось увеличить в 1,5–2 раза. Особые надежды на первом этапе экономических реформ возлагались на так называемые целевые программы научно-технического прогресса по информатике и вычислительной технике, робототехнике, генной инженерии.

В то же время до конца первого этапа экономические проблемы, стоящие перед страной, не были четко определены и сформулированы реформаторами, так и не была подготовлена полноценная программа реформы управления, конкретизирующая общие партийные установки. Характерными чертами этого периода «перестройки» стали кампанейщина, половинчатость и непоследовательность.

Преобладание в руководстве страной старой гвардии вынуждало Горбачева бесконечно маневрировать, попусту тратить время на поиски пресловутого «консенсуса». Партийный и государственный аппарат, выразителями интересов которого в политбюро были Е. К. Лигачев, В. И. Соломенцев, В. М. Чебриков, хотел направить накопившуюся энергию общественных ожиданий в традиционное русло «наведения порядка» при помощи сильнодействующих административных мер. Другая часть высшего руководства – Н. И. Рыжков, Ю. Д. Маслюков, Н. В. Талызин, – выражавшая интересы директорского корпуса ВПК, настаивала на первоочередном развертывании научно-технического прогресса. Лишь небольшая часть обновленного Политбюро (А. Н. Яковлев и В. А. Медведев) выступала за структурные реформы и преобразования экономических отношений.

На первом этапе «перестройки» так и не было найдено адекватных способов реализации заявленного курса на «ускорение социально-экономического развития, совершенствование всех сторон жизни общества». Так как экстенсивные способы экономического роста уже были исчерпаны, а страна не могла дополнительно за пятилетку увеличить добычу топлива и сырья на 15 %, а инвестиции на 30–40 %, чтобы обеспечить запланированный 4-процентный рост национального дохода, упор был сделан на административные методы активизации «человеческого фактора».

Антиалкогольная кампания. 17 мая 1985 г. в соответствии с постановлением ЦК КПСС и указом Президиума Верховного Совета СССР в стране началась беспрецедентная по масштабу и радикализму мер антиалкогольная кампания. Благородные замыслы оздоровления советского общества в прямом и переносном смысле, не подкрепленные элементарным здравым смыслом и экономическими расчетами, обернулись дискредитацией идеи ускорения и громадными экономическими потерями.

Торговля спиртными напитками уже давно составляла главную доходную статью советского бюджета. Брешь между колоссальной денежной массой и скудным предложением товаров заполнялась водкой и дешевой «бормотухой». В государственном плане 1985 г. водка занимала 24 % товарооборота. Расчет был на то, что сокращение размеров потерь на производстве по причине пьянства с лихвой перекроет издержки бюджета от сокращении продаж алкоголя. Однако популизм верхних эшелонов власти, помноженный на привычную исполнительность аппарата, принес поистине разрушительные результаты. В спешном порядке закрывались винно-водочные заводы, ограничивалось время торговли спиртными напитками. В массовом порядке вырубались виноградники. В 1987 г. сбор винограда в стране сократился на 20 % по сравнению с началом 80-х гг. Ошибочность кампании стала очевидной, когда самогоноварение приняло массовый характер, а ситуация с пьянством лишь ухудшилась. Одновременно из продажи исчезли сахар и кондитерские изделия. Бюджетный дефицит резко вырос. Первая попытка обновленного руководства переломить положение в стране закончилась крахом.

Экономическая «перестройка» . Состоявшийся в феврале 1986 г. очередной XXVII съезд КПСС расширил содержание концепции ускорения, распространив ее на общественные отношения. С этого момента в качестве главных были поставлены задачи демократизации, борьбы с бюрократизмом, беззаконием. За короткое время был «омоложен» верхний эшелон руководства. Один за другим были отстранены наиболее консервативные члены партийной верхушки. Н. И. Рыжков сменил престарелого Н. А. Тихонова на посту премьер-министра, Н. В. Талызин стал вместо Н. К. Байбакова председателем Госплана СССР. Секретарь ЦК КПСС Б. Н. Ельцин возглавил Московский горком КПСС и вскоре стал кандидатом в члены Политбюро. Чистка коснулась также среднего и нижнего звена партноменклатуры. К началу 1987 г. было заменено 70 % членов Политбюро, 60 % секретарей обкомов, 40 % членов ЦК КПСС.

В 1986 г. становится очевидным, что сформулированные сверху цели не имеют соответствующего механизма реализации на микроуровне. Закостеневшая система государственного планирования не справлялась с ликвидацией созданных ею же диспропорций. Народнохозяйственные приоритеты диктовались интересами ведомств, что делало невозможным сколько-нибудь значительное перераспределение ресурсов в пользу прогрессивных производств. Резкое повышение темпов экономического роста, заложенное в новый пятилетний план, оказалось очередной утопией. Уже к концу 1986 г. экономическая ситуация после некоторого оживления вновь стала ухудшаться. Антиалкогольная кампания разбалансировала бюджет. Введение вместо ведомственного контроля на производстве государственной приемки привело к сокращению выпуска промышленной и продовольственной продукции. В январе 1987 г. наступил спад производства, что явилось началом экономического кризиса. Экономическую ситуацию усугубила страшная трагедия на Чернобыльской АЭС, ставшая возможной в условиях нарастающего падения производственной и технологической дисциплины.

Реальным результатом полуторагодичного осуществления программы ускорения стало лишь углубление кризиса, перевод его в открытую форму.

Неудачи первого этапа «перестройки» заставили новое руководство искать иные пути продвижения вперед, поставили на повестку дня вопрос о комплексной экономической реформе, и прежде всего о движении в сторону рыночной экономики.

Летом 1987 г. правительство Н. И. Рыжкова представило на утверждение июньскому Пленуму ЦК КПСС план реформ, разработанных с учетом опыта хозяйственной реформы 1965 г. Это была программа осторожных рыночных преобразований, программа перехода к «социалистическому рынку». Попытка ее реализации с июня 1987 по декабрь 1991 г. составила содержание второго (и последнего) этапа экономической реформы М. С. Горбачева.

К этому времени стало очевидным, что без преодоления тотального огосударствления экономики невозможно пробудить инициативу людей. Основными компонентами новой экономической стратегии стали: расширение самостоятельности социалистических предприятий, перевод их на полный хозрасчет, самофинансирование и частичное самоуправление; развитие индивидуальной и кооперативной форм собственности; привлечение иностранного капитала в форме совместных предприятий. При этом реформы по-прежнему ориентировались на устранение «отдельных недостатков» существующей системы при сохранении социалистической собственности и старых институтов государственного управления (планирование, снабжение.)

В июне 1987 г. был принят закон о государственном предприятии, который мыслился в качестве «несущей конструкции» новой хозяйственной системы. Новый закон существенно расширял права предприятий, включая право самостоятельного выхода на внешний рынок, осуществления совместной деятельности с иностранными партнерами. Сам по себе выбор предприятия как исходной точки реформирования был верным, но для реального изменения положения предприятия требовались изменения на всех уровнях экономики. В конечном итоге с принятием нового закона сложилась парадоксальная ситуация: директора госпредприятий освободились от контроля со стороны госчиновников, но не попали под контроль еще не сформировавшегося рынка.

Свобода без рыночной дисциплины обернулась активизацией потребительской деятельности предприятий в ущерб инвестиционной. Неопределенность и временность положения директорского корпуса толкали руководителей на проедание текущих доходов предприятий и скрытую их приватизацию через создаваемые при госпредприятиях кооперативы. Именно на этом этапе «перестройки» государственные органы утратили контроль над микроэкономическими процессами в стране, что во многом затруднило переход к рынку на следующем этапе реформ.

Первую брешь в государственной системе собственности пробили кооперативы. Юридическое оформление новых, негосударственных форм трудовой деятельности шло под давлением обстоятельств, а поэтому было непоследовательным и не дало ожидаемых результатов.

В конце 1986 – начале 1987 г. были приняты первые решения о развитии кооперации и лишь в 1988 г. – Закон о кооперации в СССР и Основы законодательства об арендных отношениях. Формально в них было зафиксировано равноправие кооперативного и государственного секторов экономики. Но на деле партийные власти попытались сразу поставить кооперативы в определенные ограничительные рамки. Опасаясь бесконтрольного расширения негосударственного сектора, власти применяют в эти годы многочисленные ограничения юридического и административного характера. Почти одновременно с решением о развитии ИТД было принято решение о борьбе с нетрудовыми доходами, а затем началась массированная кампания против личного подсобного хозяйства граждан. Эти меры подорвали развитие новых форм хозяйствования, придали им в ряде случаев откровенно криминальный характер. Отсутствие легитимных источников сырья и других ресурсов вынуждало кооператоров устанавливать противозаконные связи с теневыми структурами, переориентировать свою деятельность с производственной на торгово-посредническую. В результате провозглашенные цели экономических реформ не были реализованы. Существовавшие в 1987–1990 гг. благоприятные возможности для постепенного разгосударствления, формирования легитимной частной собственности, а в конечном итоге – безболезненного выхода из социализма были упущены.

Итогом экономического реформирования стало дальнейшее ухудшение экономического и финансового положения страны. Падение национального дохода в 1990 г. по сравнению с 1989 г. составило 9 %. Власть для поддержания жизненного уровня населения была вынуждена прибегнуть к массированным внешним займам. Именно в это время образовалась большая часть внешнего долга СССР, ответственность за который впоследствии легла на Россию. Параллельно в стране началась длительная и бесплодная дискуссия о том, кто возьмет на себя политическую ответственность за такую неизбежную меру, как повышение розничных цен.

«Борьба программ». Нежизнеспособность идеологии рыночного социализма заставила активно заняться разработкой программ выхода из кризиса. Широкая дискуссия об экономической реформе началась летом 1989 г. и закончилась осенью 1990 г. Были разработаны и представлены десять крупных программ реформ.

Под давлением «снизу» правительственная комиссия во главе с академиком Л. Абалкиным разработала свою концепцию перехода к рынку. Ее суть – в стремлении соединить государственное планирование с элементами рыночных отношений. Официальная правительственная программа отрицала как быстрое вхождение в рынок через либерализацию и приватизацию, так и возврат к директивной системе. Запуск нового хозяйственного механизма в ней предлагался не ранее 1991–1992 гг. Более глубокие структурные преобразования планировались лишь на 1993–1995 гг. Если бы правительство Н. И. Рыжкова к этому времени не исчерпало кредит доверия, этот умеренный вариант перехода к рынку вполне мог осуществиться.

Почти одновременно с официальным группой экономистов под руководством С. Шаталина и Г. Явлинского был разработан альтернативный рыночно-либеральный вариант реформ, получивший название «500 дней». В отличие от правительственной, программа «500 дней» нацеливала на быстрый и решительный переход к рынку, передачу в частные руки предприятий торговли и промышленности. В силу политических причин программа Шаталина—Явлинского несла значительный элемент популизма, включая обещание провести реформы без снижения жизненного уровня. Многие принципиальные вопросы в ней были едва обозначены или вовсе обойдены. Программа «500 дней» не давала однозначного ответа на такие принципиальные вопросы, как проведение приватизации, денационализации земли, какой быть политической системе (Советы или парламентская республика). Был обойден и вопрос о денежной реформе.

Этот проект на короткое время стал основой соглашения М. С. Горбачева и Б. Н. Ельцина, но уже осенью консервативные силы дали бой и программе, и самой идее коалиции. Программа Шаталина—Явлинского не отвечала интересам номенклатуры, прежде всего аппарата союзных министерств, ВПК, ЦК КПСС. В ней не было места Совету Министров СССР, союзным министерствам и ведомствам. Уступая консервативным силам, Горбачев избрал компромиссную концепцию программы реформ, получившей традиционное название «Основные направления по стабилизации народного хозяйства и переходу к рыночной экономике», которая на деле не была программой перехода к рынку.