МАГИЯ, НАУКА И РЕЛИГИЯ

тождественно "социальному". Ибо "в целом... общество имеет все необходимое, для того чтобы вызвать в наших умах одной лишь своей властью, которую оно имеет над нами, чувство Божественного; ибо для его членов оно является тем, чем Бог является для его почитателей" . Проф. Дюркгейм приходит к этому заключению, изучая тотемизм, который, по его мнению, является самой прими­тивной формой религии. По его мысли, "тотемический принцип", который тождественен мане или "Богу клана... не может быть не чем иным, как самим кланом"².

Позднее мы критически рассмотрим эти несколько странные и туманные заключения и увидим зерно истины, которое они, несо­мненно, содержат, и то, каким плодотворным оно может быть. В действительности оно уже дало всходы, оказав свое влияние на некоторые самые важные работы, написанные на стыке классичес­кого гуманитарного знания и антропологии; достаточно вспомнить работы мисс Джейн Харрисон и Корнфорда.

Третьей большой темой, привнесенной в науку о религии сэром Джеймсом Фрэзером, является тема культов размножения и плодо­родия. В "Золотой ветви", начиная со страшного и таинственного ритуала в честь лесных богов у неми, перед нами раскрывается поразительное разнообразие магических и религиозных культов, придуманных человеком для того, чтобы контролировать и активи­зировать влияния неба и земли, солнца и дождя, способствующие плодородию; такое впечатление, что ранняя религия преисполнена неукротимыми силами жизни, в ее юной красоте и первозданности, безудержности и такой неистовой мощи, что это иной раз приводит к актам самоубийственного жертвоприношения. Изучение "Золотой ветви" показывает нам, что для примитивного человека смерть оз­начает главным образом шаг к воскресению, разложение — стадию возрождения, осеняя зрелость и зимнее увядание — прелюдию к весеннему пробуждению. Под впечатлением фрэзеровской "Золотой ветви" ряд авторов зачастую с еще большей точностью и более пол­ным анализом, чем у самого Фрэзера, разработали то, что я бы назвал виталистическим взглядом на религию. Так, г-н Кроули в работе "Древо жизни", г-н ван Геннеп в "Обрядах перехода" и мисс Джейн Харрисон в нескольких своих работах приводят аргументы в пользу того, что вера и культ порождены кризисами жизненного цикла, "религия главным образом сосредоточена вокруг основных событий жизни, рождения, вступления в пору юности, бракосоче­тания, смерти"³ . Обострение инстинктивных стремлений, сильные

эмоциональные переживания приводят тем или иным образом к культу и вере. "Как искусство, так и религия зарождаются от не­удовлетворенного желания"⁴. Насколько истинны эти, не вполне однозначные утверждения и насколько грешат преувеличением, мы сможем оценить позднее.

Существует еще два исследования, внесших весомые вклады в теорию примитивной религии, о которых я хочу упомянуть здесь лишь потому, что их идеи остались несколько в стороне от основного русла интересов антропологии. Они касаются примитивных пред­ставлений о едином боге и места морали в примитивной религии. Удивительно, что ими с самого начала и до сих пор продолжают пренебрегать. Разве не должны быть эти вопросы самыми насущ­ными для любого, кто изучает религию, в какой бы грубой и зача­точной не была ее форма? Возможно, это объясняется предвзятой идеей, что "начала" должны быть очень грубыми и простыми — в отличие от "развитых форм"; или же представлением, что "дикий", или "примитивный" человек является диким и примитивным в бук­вальном смысле!

В свое время Эндрю Лэнг писал о существовании у некоторых австралийских туземцев веры в племенного Всеотца, а преп. отец Вильгельм Шмидт привел немало свидетельств, доказывающих, что эта вера является универсальной для всех народов простейших куль­тур и что ее нельзя отбросить как ничего не значащий фрагмент мифологии и еще в меньшей степени — как отголосок миссионерс­ких проповедей. Согласно Шмидту, эти верования скорее указыва­ют на существование простых и чистых форм раннего монотеизма.

Проблема морали как функции религии на ранних стадиях ее раз­вития также оставалась в стороне до тех пор, пока не была все­сторонне рассмотрена не только в работах Шмидта, но также особен­но обстоятельно в имеющих выдающее значение работах проф. Вес-термарка "Происхождение и развитие моральных идей" и проф. Хоб-хауса "Мораль в ее эволюции".

Вывести общую тенденцию антропологических исследований по нашей теме не так легко. В целом развиваются все более гибкие и разносторонние подходы к религии. Тайлору приходилось опровер­гать заблуждение, что существуют примитивные народы без рели­гии. Сегодня же мы несколько озадачены открытием того, что для дикаря все сущее оказывается религией, что он постоянно живет в мире мистики и ритуала. Если религия охватывает как "жизнь", так и "смерть", если она является результатом всех "коллективных"