Типология обществ

Мы видим, что та типология обществ, которую мы привели в начале предыдущего параграфа, отвлекается не только от исторических деталей, но также и от этнической и культурной специфики этих обществ. Именно этим и должен в принципе характеризоваться социологический анализ. По выражению П.Сорокина, "в отличие от истории и других индивидуализирующих наук, социология является генерализирующей наукой", поскольку "...изучает свойства надорганики, которые повторяются во времени и пространстве, то есть являются общими для всех социокультурных феноменов... или для всех видов данного класса социокультурных феноменов". Другими словами, социологическая наука имеет дело со стандартизованными социальными объектами и явлениями, отыскивая во множестве самых разнообразных социальных явлений типовые черты, схожие для разных стран и народов, находящихся на одном и том же уровне социального развития.

В этом смысле вряд ли парадигма локальных цивилизаций, рассмотренная в третьем параграфе первой главы, будет полезна для социологического анализа, поскольку она подчеркивает не общее, а особенное, специфическое. Нас же, повторяем интересуют социальные изменения, типовые для всех стран и народов, независимо от того, когда именно они происходят.

Вначале попытаемся уяснить, в чем вообще состоят основные отличия экономически развитых обществ — т.е. тех, которые называются в обыденной речи "современными", от "отсталых", слаборазвитых. Это позволит нам бросить общий социологический взгляд на характер и масштабы социальных изменений, происшедших в первых по сравнению со вторыми. Для такой цели, вероятно, проще всего было бы произвести историческое сопоставление некоторых сторон жизни "современных обществ" с тем, что было характерно для них же, скажем, 200-300 лет назад.

Начнем с демографических характеристик. Численность и плотность населения большинства продвинутых обществ на порядок выше, нежели у их исторических предшественников. Например, к концу XVIII века население Англии и Уэльса составляло 5,2 миллиона человек. В середине 80-х гг. нынешнего века эта цифра достигла 56 миллионов. Налицо более чем 10-кратный рост за сравнительно короткий исторический период. В чем состояли его основные причины? В 1750 году на 1000 человек населения приходилось в Англии и Уэльсе 35 рождений и 30 смертей, в то время как к 1950 г. эти цифры сократились соответственно до 16 рождений и 12 смертей. Здесь мы имеем дело с явлением, именуемым в социологии демографическим переходом.

Суть его состоит в том, что доиндустриальные общества характеризовались высокими показателями как смертности, так и рождаемости. На первой стадии перехода показатели смертности начинают падать (достаточно отметить, что 300 лет назад средняя продолжительность жизни, например, в той же Англии составляла чуть более 30 лет, сегодня она перешагнула далеко за 70). Такое становится возможным, прежде всего — в связи с улучшением санитарных условий, медицинского обслуживания и стандартов здоровья, качества питания, да и просто — благодаря увеличению доступного все большему числу людей необходимого объема калорийной пищи и более благоприятных общих условий жизни. Поскольку показатель рождаемости в течение какого-то времени по инерции остается высоким относительно упавшего показателя смертности, происходит довольно быстрый рост размеров популяции.

На второй стадии целый ряд факторов — изменения в социальных аттитюдах, появление дешевых форм контрацепции, возрастание жизненных экспектаций — создают социальное давление в направлении снижения численности семей и уменьшения их плодовитости. О чем здесь идет речь? В обществах с высоким уровнем смертности (прежде всего детской) большинство населения всегда стремится иметь побольше детей, чтобы хоть часть из них выжила. Те, кому не удалось создать семьи, считались не совсем полноценными членами общества. Семьи, не имевшие детей по не зависящим от них причинам, вызывали сочувствие, малодетные семьи — осуждение со стороны общественного мнения. Овдовевшие в детородном возрасте сплошь и рядом стремились к новому брачному союзу. Дети рассматривались (самими же родителями) прежде всего как потенциальная рабочая сила и средство экономической поддержки в старости. Дети не были окружены таким вниманием и заботой, как в современном обществе, и рано начинали трудовую жизнь. С изменением экономических и социальных условий существования, с общим повышением уровня жизни изменяется и отношение к ним: каждый ребенок получает гораздо больше внимания как со стороны собственных родителей, так и со стороны общества в целом. Если раньше многодетные семьи были правилом, а малодетные — скорее, исключением, то теперь картина изменяется в прямо противоположном направлении.

Популяции передовых урбанистических индустриальных обществ постепенно стабилизируются на уровне достаточно низких показателей как рождаемости, так и смертности. В результате динамика изменения человеческой популяции формируется в виде S-образной кривой, отражающей переход от одного типа демографической стабильности с высокими показателями рождаемости и смертности к другому типу плато — с низкими показателями рождаемости и смертности. Такой демографический переход можно проиллюстрировать диаграммой, изображенной на рис.5.4.

 

Рис.5.4. Схема демографического перехода

 

Серьезные социальные изменения происходят и во всех других областях жизнедеятельности общества. Отталкиваясь от изложенной выше концепции индустриального общества, разработанной Р. Ароном в его работе "Индустриальное общество: Три эссе по идеологии и развитию", мы остановились на восьми основных определяющих параметрах, с помощью которых можно было бы провести сравнительный анализ специфических характеристик каждого из обществ:

Характер общественного устройства. Мы имеем здесь в виду тот тип социальной организации общества в целом, который был бы наиболее адекватным, а потому наиболее часто встречающимся (типовым) для данного уровня развития.

Характер участия членов общества в управлении. Степень причастности большинства взрослых дееспособных членов общества и отдельных его частей к выработке и принятию решений, обязательных для исполнения всеми.

Господствующий характер экономических отношений. Это, по сути, развернутая характеристика того, что в марксовой теории именуется "производственными отношениями".

Общий характер организационно-технологического уровня. Здесь дается общее описание уровня развития производительных сил и способов их организации. Речь идет, главным образом, о тех переменах в орудиях труда, источниках энергии и технологических циклах, которые совершаются при переходе от одной цивилизации к другой.

Характер поселений. Распределение наличного населения по различным типам сельско-городского континуума, создающее существенные различия в условиях и образе жизни.

Структура занятости. Наиболее общая характеристика общественного разделения труда — распределение работоспособных членов общества по четырем основным секторам обеспечения жизнедеятельности общества: аграрный (сельскохозяйственный), индустриальный (в доиндустриальных обществах — ремесленный), сервисный (обслуживание), информационный.

Уровень и масштабы образования. Развитие института образования (формального и неформального) и его влияние на характер и темпы социальных изменений.

Характер развития научных знаний. Развитие науки как самостоятельного социального института и связь его с другими институтами общества.

Разумеется, при проведении более обстоятельного изучения социальных изменений, происходящих при переходе обществ от одного типа цивилизации к другому, нам потребовалось бы ввести в рассмотрение гораздо большее число характеристик, добавив сюда исследование изменений, происходящих в принципах социального структурирования, характере взаимодействия с окружающей природной средой, роли и месте религии в социальной жизни, институте брака и семьи и др. Однако это, как нам кажется, существенно загромоздило бы наш анализ, поэтому мы ограничимся восемью приведенными выше.

Для наглядности мы свели краткие резюме социальных изменений по всем восьми параметрам и четырем типам цивилизаций в одну общую матрицу (см. табл. 5.1). Рассмотрение данных ее можно проводить как по столбцам (в этом случае мы получим относительно целостную характеристику каждого из типов обществ), так и по строкам (что даст нам возможность последовательного сравнения изменений от одной цивилизации к другой по каждому из параметров). Отметим, что последний столбец этой таблицы отражает, главным образом, тенденции, поскольку зрелое постиндустриальное (информационное) общество — в значительной степени дело будущего, и некоторые его черты можно рассмотреть в жизнедеятельности наиболее продвинутых обществ лишь при тщательном анализе.

· Характер общественного устройства. В примитивном обществе социальная организация создается на основе родовой общины. Напомним, что в силу господствующего в этот период материнского права понятием "род" обозначается круг родственников по материнской линии (имеющих общую прародительницу), которым запрещено вступать между собою в брачно-половые связи. Вероятно, именно необходимость поисков брачных партнеров вне своего рода обусловливает необходимость более или менее постоянного взаимодействия нескольких родов, расположенных в большей или меньшей территориальной близости. Система таких взаимодействий образует племя⁷⁴. Необходимость поддержания постоянных контактов, вероятно, оказывает влияние на общность языка. Постепенно складывается также определенный уровень хозяйственных связей. Тем не менее, социальная организация здесь не поднимается выше уровня племенных союзов (образуемых, главным образом, для борьбы с каким-то общим врагом и распадающихся после того, как опасность миновала). В более сложных типах общественной организации просто не возникает необходимости: этого не требуют ни численность населения, ни уровень разделения труда, ни регулирование хозяйственных связей.

Типы обществ и критерии их различия Таблица 5.1

Параметры социаль- ных институтов	Т и п ы о б щ е с т в
Примитивное общество	Традиционное	Индустриальное	Постиндустриальное
Характер общественного устройства	Трайбализм (родоплеменная система).	Слабо централизованное государство с тенденциями к абсолютизму.	Национальные государства (с четко очерченными границами) вокруг общих экономики, языка и культуры.	Тенденции: усиление прозрач-ности национальных границ и влияния наднациональных сообществ.
Характер участия членов общества в управлении	Большинство членов общества принимают непосредственное участие в управлении хаотичным, неупорядоченным образом.	Авторитаризм. Политика — дело узкого слоя элиты. Абсолютное большинство членов общества отстранено от участия в управлении.	Всеобщее избирательное право населению и институ-ционализация политической деятельности вокруг массо-вых партий.	?
Господствующий характер экономических отношений	Натуральное хозяйство. Об-щинная собственность на средства производства. Слу-чайный характер отношений товарного обмена.	Частная собственность на средства производства. Преобладание экономики пропитания.	Коммерциализация произ-водства и исчезновение эко-номики пропитания. Стерж-невая основа — частная собст-венность на капитал.	Возрастание роли информации и обладания ею. Появление электронных денег; превращение информации в основное средство обмена.
Общий характер орга-низационного и техно-логического уровня	Примитивная обработка орудий промысла (собира-тельства, охоты, рыболовства)	Разнообразие орудий труда на основе мускульной энергии человека и животных. Основная хозяйственная единица — семья.	Рост концентрации производ-ства. Господство машинного производства. Реорганизация производства на фабричной основе.	Развитие " высоких техноло-гий" . Автоматизация и ком-пьютеризация производствен -ных процессов.
Структура занятости	Элементарное половозраст-ное разделение труда; боль-шинство членов общины занято одним и тем же промыслом.	Углубление разделения труда. Развитие ремесленно-го и сервисного секторов. Абсолютное большинство населения занято в аграрном секторе.	Падение доли работников, занятых в сельскохозяйствен-ном производстве и возрас-тание доли промышленного пролетариата.	Падение доли работников, занятых в индустрии; увеличение доли занятых в информационном и особенно — в сервисном секторах.
Характер поселений	Небольшие временные посе-ления (стоянки, становища).	Большинство проживает в сельской местности. Города — центры политической, про-мышленной и духовной жизни.	Урбанизация общества.	Тенденция к субурбанизации.
Уровень и масштабы образования	Передача накопленных зна-ний осуществляется изустно и в индивидуальном порядке.	Образование — удел тонкого слоя элиты.	Рост массовой грамотности.	Осознание проблемы функ-циональной неграмотности.
Характер развития научных знаний	Аккумуляции и систематиза-ции накопленных знаний не происходит.	Наука и производство пред-ставляют собою автономные, слабо связанные сферы жизнедеятельности общества.	Приложение науки ко всем сферам жизни, особенно к индустриальному производ-ству, последовательная ра-ционализация социальной жизни.	Наука становится непо-средственно производи-тельной сферой.

 

В индустриальном обществе, в период преодоления феодальной раздробленности, на основе капиталистических экономических связей, образования внутренних рынков из различных племен и народностей складываются нации. Нация — это самый высокий из известных нам на сегодняшний день уровней исторических общностей людей; она характеризуется единством языка (во всяком случае — литературного), общностью территории, экономических связей, культуры. Возникновение четко очерченных границ диктуется требованиями протекционизма, защиты национального предпринимательства от интервенции извне. Новейшая история фиксирует множество дипломатических, военных и иных акций со стороны всех государств, направленных на закрепление территориальных очертаний государства, их признание со стороны внешних партнеров, надежную охрану.

Мы можем попытаться проследить, каковы тенденции социальных изменений отмеченных здесь социальных институтов в тех продвинутых обществах, где в наибольшей степени проявляются черты будущей постиндустриальной цивилизации. Государства как господствующий тип социальной организации пока еще не утрачивают своей роли и значения. Однако мы наблюдаем усиление "прозрачности" границ (ослабление пограничного контроля и упрощение визовых правил для государств Западной Европы и Северной Америки, введение единых и гораздо менее жестких таможенных правил и т.п.). Кроме того, постепенно усиливается роль так называемых наднациональных, надгосударственных образований — таких как ООН, ЮНЕСКО, ОАГ, НАТО, СБСЕ, "Общий рынок", МВФ и т.д. Причем, чем выше уровень развития того или иного общества, тем больше степень его вовлеченности в эти международные организации, которые в то же время все активнее принимают участие в направлении развития менее развитых обществ. Похоже, что мы уже сегодня, на рубеже тысячелетий, становимся свидетелями начала слияния народов и наций во все более крупную социальную суперсистему, гигантское единое общество — человечество.

· Характер участия членов общества в управлении его делами.Предполагается, что каждый из членов социальной организации должен вносить тот или иной вклад в выработку и принятия управленческих решений, оказывающих влияние на их жизнь. Однако масштабы этого вклада, равно как и механизмы его реализации, существенно меняются от одного общества к другому. Наиболее разнообразны формы участия⁷⁵ в примитивном обществе. Хотя вряд ли вызовет сомнение, что там они носят относительно прямой, хотя и слабо организованный, неупорядоченный, спонтанный характер. Во многом это связано с тем, что функции управления попадают в руки отдельных членов общины (вожаков, старейшин, вождей) на основе случайных факторов и исполняются непрофессионально, чаще всего, так сказать, "на общественных началах". Общепризнанных и постоянных механизмов отбора "элиты" еще не сложилось. В одних случаях все зависит от физической силы; в других решающим фактором является возраст и связанный с этим жизненный опыт; иногда — внешние данные, пол или же чисто психологические (например, волевые) черты. Описываются и случаи физического уничтожения лидера по истечении какого-то заранее оговоренного и освященного обычаем периода. Ясно одно: члены родоплеменной общины в гораздо большей степени, нежели когда-либо позднее, информированы об общем положении дел, и каждый из них может внести более весомый и реальный вклад в принятие управленческих решений по сравнению со своими отдаленными потомками.

Выше мы вкратце описывали механизмы социальных изменений, связанных с развитием профессионализма управленческой сферы в традиционном обществе. Эта профессионализация, в сочетании с формированием института моногамной семьи и наследования, ведут к возникновению элиты, обособленной от остальной части общества. Возникновение института государства и права одновременно обусловливает возникновение политики как таковой и развитие политической сферы жизнедеятельности. Эта сфера, как и все другие, тесно вплетена во всю систему социальных отношений. В чем это выражается?

В частности, в том, что в Европе вплоть до ХХ века абсолютное большинство взрослых людей (в том числе — практически все жен-щины) находились в экономической и юридической зависимости от главы того семейства, к которому они принадлежали, поскольку именно семья составляла основную производственную единицу как в сельскохозяйственном, так и в ремесленном производстве. И только главы этих семейств могли рассматриваться как более или менее полноценные личности в системе взаимоотношений местного — общинного — самоуправления. Уровень государственного управления можно было вообще не принимать в расчет, поскольку оно всецело находилось в компетенции тех, кто принадлежал к меньшинству правящей элиты. Все остальные, даже будучи формально свободными, занимали в общине третьеразрядное положение, а возможно, и ниже.

Индустриальное общество, как единодушно отмечают большинство историков и философов, для своего свободного развития нуждается в максимальном развитии демократии: именно эта форма государственного устройства позволяет наиболее надежно производить своевременную и сравнительно безболезненную для экономики корректировку правового и политического пространства в соответствии с изменяющимися требованиями экономики.

Вместе с развитием индустриальной революции, постепенно, на протяжении всего XIX века, происходит трансформация гражданских условий существования общества. Этот процесс, хотя и достаточно стремительный по историческим меркам, тем не менее, занимает жизнь не одного поколения. Во всяком случае, всеобщее избирательное право (как право всех, независимо от пола и социального происхождения, взрослых людей, достигших 21 года, избирать и быть избранными в представительные органы хотя бы местного самоуправления) было введено в той же Англии только после Первой мировой войны. Но, так или иначе, доля членов общества, получивших доступ если не к управлению, то к участию в политической жизни, вместе с успехами индустриальной революции существенно возрастает — за счет женщин, более молодых и менее самостоятельных экономически.

Реализация демократии всегда требует более или менее активного участия членов демоса в политической жизни — прежде всего в электоральном процессе. Мы не будем затрагивать здесь возможностей манипуляции общественным мнением, давления, в той или иной форме оказываемого противоборствующими в предвыборной борьбе сторонами на его формирование. Ясно, однако, что одно дело, когда весь демос (или, выражаясь современным языком, электорат) состоит из нескольких десятков тысяч человек, и совсем другое — если в него входят сотни тысяч или даже миллионы. А именно такая ситуация складывается в ходе первого из рассматриваемых нами процессов индустриализации — формирования крупных национальных государств. Здесь для эффективной борьбы за власть уже необходимо, во-первых, привлечение средств массовой коммуникации (которые предстоит создать и основательно развить), поскольку без их использования фактически невозможно постоянное и массированное воздействие на общественное мнение. Во-вторых, требуется инструмент организационного обеспечения предвыборной борьбы; таким инструментом и оказываются массовые политические партии. Формирование же у граждан более или менее устойчивых политических ориентаций, аттитюдов, симпатий и антипатий предполагает достаточно длительное и устойчивое усвоение ими целого комплекса как элементарных, так и более сложных знаний, намерений и ориентаций различных политических сил, их реальных возможностей, выявление своих интересов и предпочтений, механизмов собственного участия в предвыборной борьбе и т.д.

Усвоение такого рода знаний наращивается исподволь, активные участники политической борьбы не жалеют средств на развитие этой своеобразной системы "политического образования", которая органически вплетена в ткань социального процесса индустриализации. Знаменитая ленинская фраза относительно того, что неграмотный человек стоит вне политики, лишь резюмирует многолетний опыт кропотливой и длительной работы многих различных партий по привлечению на свою сторону политических симпатий как можно большей части населения. И эта (нередко даже иногда помимо собственной воли и желания) вовлеченность все большей части населения в политические игры пусть даже в качестве пассивных участников, своеобразного "весового фона", бесспорно, оказывает свое влияние на повышение общего интеллектуального уровня общества.

Мы видим, что в соответствующей рассматриваемому параметру строке таблицы 5.1, в клетке постиндустриального общества стоит пробел (точнее, вопросительный знак). Действительно, мы пока затрудняемся резюмировать изменения, которые происходят в этой сфере в жизни современных продвинутых обществ. Вряд ли можно отнести к такого рода социальным изменениям снижение электоральной активности, в которой проявляется политическая апатия и снижение интереса значительной части граждан к сфере политики. Возможно, здесь процессы социальных изменений развиваются несколько медленнее и еще не успели выступить на поверхность и стать в достаточной степени отчетливо наблюдаемыми.

· Господствующий характер экономических отношений. В примитивныхобществах вряд ли можно говорить о сколько-нибудь значительном развитии экономики как таковой. Вплоть до аграрной революции уровень, до которого развиваются орудия труда и технология, не позволяет возникнуть в заметных масштабах производству, т.е. переработке природных продуктов в продукты труда, пригодные для дальнейшего непосредственного использования. Производство (если не считать таковым термообработку пищи) ограничивается здесь изготовлением простейших орудий лова и одежды, главным образом, для личного употребления. Отсутствие прибавочного продукта, а вследствие этого — невозможность возникновения частной собственности и товарного обмена не вызывают необходимости в развитии более сложных производственных отношений, делая их попросту бессмысленными. Хозяйство этого периода является в полном смысле этого слова натуральным, когда все, что производится, потребляется без остатка самим производителем и членами его семьи.

Традиционное общество складывается одновременно с появлением прибавочного продукта, а следовательно, возникновением частной собственности и товарного обмена. Частная собственность остается господствующей на протяжении всего периода развития традиционного, а затем и индустриального обществ. Можно говорить лишь об изменении главного объекта ее в разные периоды. В рабовладельческой формации главным объектом частной собственности являются люди, в феодальной — земля, а в капиталистической — капитал.

Вследствие сравнительно низкого уровня развития производительных сил в различных производственных отраслях традиционных обществ (и прежде всего — в сельском хозяйстве) преобладает так называемая экономика пропитания⁷⁶. Экономика пропитания, именуемая также "самодостаточной" или "естественной" экономикой, характеризуется следующими моментами. (1) Производственная единица производит, главным образом, для своего непосредственного потребления (а наиболее распространенной производственной ячейкой в традиционном обществе выступает крестьянская семья; в несколько меньшей степени это относится к мастерской ремесленника, также организуемой обычно в рамках семьи. (2) Эта единица в своем потреблении довольно слабо зависит от рынка; во всяком случае, непосредственно на рынок поступает лишь небольшая часть производимого продукта. (3) В ней складывается чрезвычайно слабая специализация или разделение труда. Это уже не совсем натуральное хозяйство, однако все же ближе к нему, нежели к коммерциализированному производству. Экономику пропитания рассматривают как типичную для докапиталистического периода развития. Она определяется слабым развитием экономического обмена. Конечно, реально все эти так называемые самодостаточные хозяйства фактически и покупают, и продают на рынке. Так что речь идет лишь об относительной доле прибавочного продукта, предназначенного для продажи или товарного обмена.

Напротив, одной из наиболее характерных черт индустриального общества является практически полная коммерциализация производства. В то время как в традиционном обществе на рынок поступает сравнительно небольшая доля производимого продукта, а остальное потребляется самими производителями, абсолютное большинство экономических единиц индустриального общества львиную долю своего продукта, если не весь его объем, производят именно для рынка; и на рынке же приобретают все, что им необходимо и для производительного процесса, и для личного потребления. В ходе индустриальной революции экономика пропитания исчезает или на какое-то время сохраняется для периферийных регионов, куда капитализм еще не проник.

Стержневой основой всех производственных (и не только производственных) отношений в индустриальном обществе становится частная собственность на капитал, который Маркс определил как "самовозрастающую стоимость". Колоссальный рост оборота, естественно, предполагает наличие высокоразвитой и надежной финансово-кре-дитной и денежной системы. И становление такой системы, и поддержание бесперебойного функционирования, и тем более развитие ее предполагают наличие достаточно большого (и все возрастающего) числа занятых в ней специально подготовленных людей. Такая подготовка сама по себе ведет к наращиванию и социального, и индивидуальных интеллектов, не говоря уже о совершающейся благодаря этому общей рационализации всей общественной жизни.

В постиндустриальном обществе господствующую роль играет уже не столько частная в чистом виде, сколько корпоративная и институциональная собственность на средства производства. Акционирование большинства сколько-нибудь крупных предприятий, тенденция которого наметилась еще во времена Маркса, в зрелом индустриальном обществе приобретает решающее значение. Акции, символизирующие отношения собственности, становясь ценными бумагами, существенно интенсифицируют общий процесс обращения капитала.

Однако основным признаком постиндустриального общества его теоретики считают перенос центра тяжести с отношений собственности как того стержня, вокруг которого складывались все общественные отношения в предшествующие эпохи, на знания, информацию⁷⁷. Например, Олвин Тоффлер усматривает здесь основное отличие от той экономической системы, которая господствовала в индустриальном обществе, в способе создания общественного богатства. "Новый способ принципиально отличается от всех предыдущих и в этом смысле является переломным моментом социальной жизни"⁷⁸ . Одновременно складывается суперсимволическая система создания общественного богатства, основанная на использовании информационных технологий, т.е. на использовании интеллектуальных способностей человека, а не его физической силы. Понятно, что в такой экономической системе способ производства должен быть основан, прежде всего, на знаниях.

По мере развития сервисного и информационного секторов экономики, богатство утрачивает то материальное воплощение, которое в аграрной цивилизации ему придавала земля, а в индустриальной (хотя и в несколько трансформированной форме) — капитал. Интересно, что, по мнению того же Тоффлера, возникновение в постиндустриальной цивилизации новой — символической — формы капитала "подтверждает идеи Маркса и классической политэкономии, предвещавшие конец традиционного капитала"⁷⁹ .

Основной единицей обмена становятся уже не только и не столько деньги — металлические или бумажные, наличные или безналичные, — сколько информация. "Бумажные деньги, этот артефакт индустриальной эпохи, отживают свой век, их место занимают кредитные карточки. Некогда бывшие символом формировавшегося среднего класса, кредитные карточки теперь распространены повсеместно. На сегодняшний день (начало 90-х гг. — В.А.) в мире насчитывается около 187 млн. их владельцев"⁸⁰ . Экспансия электронных денег в мировой экономике начинает оказывать все более серьезное влияние на давно установившиеся взаимосвязи — в условиях конкуренции со стороны частных компаний, оказывающих услуги по предоставлению кредита, начинает колебаться незыблемая прежде власть банков.

· Общий характер организационно-технологического уровня. Жизнь примитивного общества вплоть до аграрной революции зиждется на добывании средств к жизни практически непосредственно из природы. Главные, если не исключительные занятия членов общества — это собирательство пригодных в пищу растений, плодов и кореньев, а также охота и рыбная ловля. Поэтому основными продуктами труда являются применяемые в этих промыслах орудия. Понятно, что орудия эти, равно как и инструменты для их изготовления, столь же примитивны, как и вся жизнь общества.

Кооперация членов общества проявляется, главным образом, в совместных действиях, в виде простого сложения физических сил, в крайнем случае — в элементарном распределении обязанностей (например, при загонной охоте). В одном из подстрочных примечаний в "Капитале" имеется ссылка на французского историка и экономиста Симона Ленге, который называет охоту первой формой кооперации, а охоту на людей (войну) — одной из первых форм охоты. При этом, как констатирует Маркс,

" Та форма кооперации в процессе труда, которую мы находим на начальных ступенях человеческой культуры, например, у охотничьих народов или в земледельческих общинах Индии, покоятся, с одной стороны, на общественной собственности на условия производства, с другой стороны — на том, что отдельный индивидуум еще столь же крепко привязан к роду или общине, как отдельная пчела к пчелиному улью" ⁸¹.

Бесспорно, разнообразие орудий труда в традиционных обществах, особенно на достаточно зрелых стадиях развития, неизмеримо шире, а уровень технологий неизмеримо выше. Искусство ремесленников здесь иногда отличается такими достижениями, которые не всегда удается повторить даже с помощью современных технических средств. Однако, как мы уже говорили, социология, будучи "генерализирующей" наукой, проявляет интерес, прежде всего, к общим чертам, характерным для традиционной эпохи в целом. В контексте рассматриваемого вопроса таких общих моментов можно было бы отметить два.

Во-первых, следует отметить, что одной из причин существования отмеченного Уолтом Ростоу пределов увеличения выработки продукции на душу населения традиционного общества является использование в производительном процессе в качестве источника энергии исключительно или главным образом мускульной силы человека и животных. Можно было бы буквально по пальцам перечислить те сферы, где применяются неодушевленные источники энергии: энергия падающей воды (для вращения мельничного колеса), ветра (движение парусных судов или вращение того же мельничного вала).

Во-вторых, в качестве основной хозяйственной единицы на всем протяжении традиционной эпохи выступает, как мы уже упоминали, семья, домашнее предприятие⁸². В феодальном сельскохозяйственном производстве во главе группы домашних хозяйств стоял помещик, его отношения с домашними слугами и с крестьянами строились на принципах патернализма, по патриархальной модели. Далее по иерархии шли члены его семьи, управляющие хозяйством, слуги, затем — крестьяне. Наиболее распространенной первичной ячейкой производства была крестьянская семья во главе с крестьянином и состоявшая из его чад и домочадцев, которые, как уже упоминалось, находились в той или иной степени зависимости от главы семейства, а все семейства общины — от помещика, владельца земли и сельскохозяйственных угодий. При этом поле их деятельности (в прямом смысле) находилось, так или иначе, в непосредственной близости от жилища.

И в ремесленном производстве во главе мастерской находился мастер-ремесленник; непосредственными работниками выступали, как правило, члены его семьи — жена и дети, неженатые ученики и подмастерья, вольнонаемные (тоже чаще всего неженатые) ремесленники. Обычно почти все они жили под одной крышей, как правило, той же самой, под которой работали, именно на правах членов семьи. Можно было буквально по пальцам пересчитать профессии, представители которых трудились вдали от дома — моряки, рыбаки, рудокопы, извозчики.

Положение коренным образом изменяется в индустриальном обществе. Здесь вступают в действие два взаимосвязанных фактора. (1) Господство машинного производства, на основе механизации, которая означает, прежде всего, приложение неодушевленных источников энергии к механизации производства — паровых двигателей на первых этапах индустриализации, электричества и двигателей внутреннего сгорания на последующих. Возможности наращивания мощности при этом практически не ограничены. Кроме того, процесс индустриализации оказывается тесно связанным с постоянным внедрением в производство технических и технологических инноваций и быстрым моральным устареванием (которое все чаще опережает чисто физический износ) действующих станков, механизмов, оборудования и производственных технологий. В результате все участники производительного процесса, вне зависимости от своего желания, должны постоянно осваивать все новые и новые виды техники и технологий — так проявляет свое действие упоминавшийся выше закон перемены труда. Это, в свою очередь, требует от них постоянно повышать свой интеллектуальный уровень, а многих — в значительно большей степени и в большем числе, нежели в традиционном обществе, — побуждает заниматься и техническим творчеством.

(2) Реорганизация производства на фабричной основе. Она тесно связана с общим процессом нарастания концентрации капитала и отражает ее. Множество людей, машин и механизмов концентрируется на пространственно ограниченных площадях. Создается плотность контактов и обмена информацией (причем, информацией специальной, носящей в значительной степени научно-технический характер), совершенно немыслимая в прежнем традиционном обществе с его преимущественно сельскохозяйственным производством и внутрисемейной или внутрицеховой замкнутостью в производстве ремесленном.

Резкое снижение роли того, что в современной терминологии именуется "малым семейным бизнесом", ведет к тому, что лишь очень узкий круг профессий позволяет зарабатывать средства к жизни, оставаясь в пределах своего дома — независимые фермеры, мелкие торговцы, писатели, художники. Место работы всех остальных расположено в большей или меньшей удаленности от их жилищ, поскольку характер современного производства требует концентрации техники и рабочей силы в довольно ограниченно локализованном пространстве. Даже труд ученых сегодня невозможен вне библиотек и технически оснащенных лабораторий, сосредоточенных в университетах и исследовательских центрах.

Все эти изменившиеся социальные условия в колоссальном объеме увеличивают плотность профессиональных и личностных контактов и непосредственных взаимодействий, в которые теперь приходится вступать между собою людям в течение рабочего дня и всей жизни. Причем, эти контакты в абсолютном большинстве носят отнюдь не родственный характер. По некоторым данным, общее число такого рода контактов, приходящееся сегодня на одного "среднестатистического" члена общества в течение одного календарного года, примерно равно их объему за целую жизнь сто лет назад. Ясно, что соответствующим образом возрастает и общий объем циркулирующей в обществе информации, в том числе (и, может быть, даже особым образом) носящей научный характер.

В постиндустриальном обществе намечаются новые тенденции. Большинство его теоретиков (Д. Белл, З. Бжезинский) считают признаком новой системы резкое сокращение численности "синих" и рост численности "белых" воротничков. Тоффлер же утверждает, что расширение сферы офисной деятельности есть не что иное, как прямое продолжение индустриализма. "Офисы функционируют по образцу фабрик со значительной степенью разделения труда, монотонного, оглупляющего и унижающего"⁸³. В постиндустриальном же обществе (которое О. Тоффлер называет "третьей волной"), напротив, наблюдается возрастание количества и разнообразия организационных форм. Громоздкие и тяжеловесные бюрократические структуры все чаще замещаются небольшими, мобильными и временными иерархическими союзами. Информационные технологии уничтожают прежние принципы разделения труда и способствуют возникновению новых союзов владельцев общей информации.

Одним из примеров таких "гибких" форм может служить возвращение на новый виток "спирали" прогресса малого семейного бизнеса. "Децентрализация и деурбанизация производства, изменение характера труда позволяют возвратиться к домашней индустрии на основе современной электронной техники"⁸⁴. Тоффлер считает, что "электронный коттедж" — надомная работа с использованием компьютерной техники, мультимедиа и телекоммуникационных систем будет играть в трудовом процессе постиндустриального общества ведущую роль. Он утверждает также, что домашний труд в современных условиях имеет целый ряд преимуществ: (1) Экономические. Стимулирование развития одних отраслей (электроника, коммуникации) и сокращение других (нефтяная, бумажная). Экономия транспортных расходов, стоимость которых превышает стоимость установки телекоммуникаций на дому. (2) Социально-политические. Усиление стабильности в обществе. Сокращение вынужденной географической мобильности. Укрепление семьи и соседской общины (neighbourhood). Оживление участия людей в общественной жизни. (3) Экологические. Создание стимулов к экономии энергии и использованию дешевых альтернативных источников ее. (4) Психологические. Преодоление монотонного, чрезмерно специализированного труда. Повышение личностных моментов в трудовом процессе.

· Структура занятости. Примитивное общество характеризуется элементарным половозрастным разделением труда. Большинство из мужчин — членов первобытных общин, в зависимости от природных условий своего ареала обитания, занято по преимуществу каким-то одним из промыслов — либо охотой, либо рыбной ловлей, либо собирательством (хотя, вероятно, по мере развития их, они занимаются всем понемногу). Говорить о сколько-нибудь глубокой специализации членов общин по родам занятости не приходится — как по причине их малочисленности, так и в силу низкого уровня развития производительных сил. Практическое отсутствие прибавочного продукта служит самым серьезным барьером на пути общественного разделения труда. Люди примитивного социума универсальны и всесторонни в меру накопленных в общине знаний, умений и навыков и в силу необходимости поддерживать условия своего существования, на что уходит практически все время, которого не остается больше ни на что. На рубеже, отделяющем примитивное общество от традиционного, происходит первое крупное общественное разделение труда — "выделение пастушеских племен из остальной массы варваров"⁸⁵. Появляется первый сектор занятости — аграрный, который на долгое время сохраняет ведущее место среди остальных.

Чем определяется структура занятости в традиционном обществе после того, как там произошла аграрная революция? Тем же уровнем производительности и долей прибавочного труда в общем объеме труда. Скорее всего, на ранних этапах его развития разделение труда носит еще не очень значительный характер. Вначале имеет место "второе крупное разделение труда — ремесло отделилось от земледелия"⁸⁶. Это означает появление второго сектора занятости — ремесленного, которому еще не скоро предстоит перерасти в индустриальный. Затем возникает "производство непосредственно для обмена — товарное производство, а вместе с ним и торговля, причем, не только внутри племени, но уже и с заморскими странами⁸⁷; это кладет начало будущему сервисному сектору занятости. Наконец, профессионализируется управленческая деятельность, за нею — деятельность по отправлению религиозного культа; и та и другая принадлежат к информационному сектору, который объединяет в себе все профессиональные занятия, связанные с обработкой и накоплением социальной информации. К информационному сектору здесь и далее мы причисляем всех тех, "кто производит, обрабатывает и распространяет информацию в качестве основного занятия, а также кто создает и поддерживает функционирование информационной инфраструктуры"⁸⁸.

Вероятно, складывающийся, в конечном счете, характер распределения членов традиционного общества по различным секторам занятости может существенно отличаться от одного конкретного общества к другому в зависимости от общего уровня развития, этнических, культурных, географических и иных условий, однако имеются здесь и общие закономерности. Во-первых, в силу определенного разнообразия общественных потребностей (которое, конечно же, возрастает по мере развития общества) постепенно заполняются все четыре основных сектора. Во-вторых, подавляющая доля членов общества занята в аграрном секторе, который должен "прокормить", т.е. обеспечить продуктами питания не только собственных работников, но и представителей других секторов. Учитывая крайне низкую производительность сельскохозяйственного труда в эти эпохи, следует предположить, что к аграрному сектору относились более половины трудоспособных членов традиционных обществ⁸⁹.

Характерной особенностью индустриальных обществ следует считать падение доли населения, занятого в сельскохозяйственном производстве, и соответственно — возрастание доли промышленного пролетариата и вообще всех работников, занятых в индустриальном секторе. Начало этого процесса в Англии, на родине индустриальной революции, было весьма драматичным и тесно связанным с так называемой политикой "огораживания". Начавшись еще в ХV веке, она получила резкий всплеск в прямой связи с начавшейся индустриальной революцией. Лавинообразно возраставшие объемы производства в текстильной промышленности взвинтили цены на его исходное сырье — шерсть. Землевладельцы — лендлорды и сквайры — лихорадочно бросились в овцеводство, сулившее невиданное прежде стремительное обогащение. Арендаторов гнали прочь, и они, лишенные главного средства производства — земли, превращались большей частью в бродяг и нищих. По распространенному в тот период выражению, "овцы съели людей". А так называемые парламентские (т.е. разрешенные законодательными актами) "огораживания" привели в Англии к фактическому исчезновению крестьянства как класса.

Куда устремлялась вся эта обездоленная масса в поисках средств к жизни? Разумеется, в города, где происходил в это время настоящий экономический бум. Вновь создававшиеся фабрики и заводы обладали практически неограниченной (для своего времени) емкостью рынка труда. Упрощение процесса труда, сводившееся иногда к нескольким простым манипуляциям с машиной, не требовало особой специальной подготовки, которая при прежнем ремесленном производстве могла занимать годы. Платили за работу гроши, активно использовали детский труд, предприниматели не несли практически никаких затрат на социальную сферу. Однако выбирать было не из чего. Здесь слились воедино несколько процессов, в частности, рост городов и реструктуризация системы занятости, нашедшая свое выражение, прежде всего, в росте числа занятых в промышленности и снижении доли занятых в сельском хозяйстве. Эту реструктуризацию мы попытались условно изобразить на диаграмме (рис.5.5).

Рис. 5.5. Реструктуризация занятости в обществах

различного типа⁹⁰

Еще в 1800 г. в сельском хозяйстве США было занято 73 % самодеятельного населения. В 1960 г. эта доля уменьшилась до 6,3%, а в 1980-х гг. сократилась еще более чем вдвое. Вообще этот показатель — доля населения, занятого в сельском хозяйстве, — служит для многих социологов важным показателем уровня индустриального развития. К примеру, американский социолог Р.Бендикс считает современным такое общество, где сельскохозяйственным трудом занято менее половины наличного населения; при этом индустриальные общества, причисляемые к "современным", могут по данному критерию весьма существенно различаться. Так, если к началу 70-х годов нынешнего века в аграрном секторе экономики Великобритании было занято около 5% населения, США — менее 6%, то для СССР и Японии эти цифры составляли соответственно 45 и 49%⁹¹.

Разумеется, существенное снижение удельного веса работников аграрного сектора, сопровождаемое переливом человеческих ресурсов из аграрного сектора в другие, в современных обществах становится возможным лишь благодаря чрезвычайно высокой, немыслимой для традиционного общества производительности труда в земледелии и животноводстве. Эффективность сельскохозяйственного производства в традиционном обществе была такова, что от 2 до 4 работников-аграриев могли, помимо себя и своей семьи, накормить производимым ими продуктом не более одного человека вне сельскохозяйственной сферы. Этот условный "один человек" охватывал и всех тех, кто был занят в сфере государственного управления (включая армию и полицейские силы), и духовенство, и работников ремесленного производства, и купцов (относящихся к сервисному сектору), и работников информационного сектора (наука, образование, искусство), и просто паразитирующие социальные слои.

Сегодня в экономически развитых странах, где наиболее отчетливо проявляются тенденции постиндустриального общества, один работник, занятый непосредственно в сельском хозяйстве, в состоянии обеспечить продовольствием уже до 50 и более человек, занятых в других секторах. (Хотя, конечно, такая эффективность не может быть достигнута усилиями одних только аграриев, на каждого из которых работает, по сути, несколько человек в других отраслях экономики, обеспечивающих его машинами, энергией, удобрениями, передовыми агрономическими технологиями, принимающих от него сырую сельскохозяйственную продукцию и перерабатывающих ее в готовый к употреблению продукт).

Обратимся еще раз к тенденциям изменений в различных секторах занятости, отраженным на диаграмме рис.5.4. При переходе от одной цивилизации к другой наблюдается последовательный и весьма существенный отток занятых из аграрного сектора, которые, разумеется, перераспределяются по другим секторам. (Сегодня в развивающихся обществах эти процессы, вероятно, все же менее драматичны и болезненны, нежели в Европе на заре индустриальной революции). Кроме того, наблюдается не менее последовательный и устойчивый рост таких секторов, как сервисный и информационный. И лишь индустриальный сектор, достигавший максимума своей численности в развитых странах к 50-м годам нынешнего века, в постиндустриальном обществе заметно идет на убыль⁹².

· Характер поселений. На протяжении значительного по продолжительности периода существования примитивного общества большинство родов и племен ведут кочевой образ жизни, переселяясь вслед за мигрирующими источниками пищи — рыбой и дичью. Первые зачатки локализованных поселений деревнями Морган (а следом за ним и Энгельс) относит еще к высшей ступени дикости⁹³. Первые же городские поселения возникают, по всей вероятности, на исходе высшей ступени варварства и на заре цивилизации (в моргановском понимании), т.е. с переходом к традиционному обществу.

" Город, окружающий своими каменными стенами, башнями и зубчатыми парапетами каменные или кирпичные дома, сделался средоточием племени или союза племен — показатель огромного прогресса в строительном искусстве, но вместе с тем и признак увеличивавшейся опасности и потребности в защите" ⁹⁴ .

Города становятся центрами обитания членов общества, принадлежащих ко второму и третьему секторам занятости — торговцев и ремесленников, а следом за этим — и четвертого, информационного. Каменные стены, защитная сила которых становится фактором, привлекающим многих из представителей этих сословий, чтобы избрать место поселения внутри них или хотя бы в непосредственной близости от них, окружают не только дома вождей племенных союзов (а затем и государств), но и монастырей. Поэтому здесь сосредоточивается вся политическая, промышленная (точнее, ремесленная), а также интеллектуальная жизнь традиционных обществ.

Однако лишь с началом индустриальной эпохи стремительно разворачивается процесс, именуемый урбанизацией — значительное повышение роли крупных городских поселений в жизни общества. Это становится естественным следствием целого ряда различных сторон индустриализации, рассмотренных выше. В начале XIX века в городах мира проживало 29,3 млн. человек (3% населения Земли), к 1900 — 224,4 млн. (13,6%), к 1950 — 706,4 млн. (38,6%)⁹⁵. Хотя города и в традиционных обществах играли важную роль в социальной, политической и экономической жизни общества, однако в индустриализировавшихся западных обществах этот процесс на протяжении XIX века стал особенно быстрым: если, например, в Великобритании 1800 года, на родине индустриальной революции, насчитывалось около 24 процентов городского населения, то в 1900 году в городах проживало уже 77 процентов англичан⁹⁶.

Если считать, что урбанизация - это не просто повышение доли городского населения, а населения сверхкрупных городов, тех, что именуют в буквальном смысле мегаполисами⁹⁷, то можно было бы обратиться к данным о темпах урбанизации, которые приводит в своей работе "Футурошок" Олвин Тоффлер: "В 1850 г. только 4 города имели население более 1 млн. человек, в 1900 — 19, в 1960 — 141... В 1970 г. прирост городского населения составил 6,5%"⁹⁸.

Рост урбанистических популяций в XIX веке протекал, как и пополнение неаграрных секторов занятости, в значительной степени за счет миграции из сельской местности. Однако в современных развивающихся обществах, которые урбанизируются даже более быстрыми темпами, это увеличение, как считают некоторые исследователи, идет, скорее, за счет эффекта "демографического перехода" (по мере улучшения общих условий жизни, питания, жилища, а также совершенствования здравоохранения и медицинского обслуживания прирост популяции совершается за счет увеличения разрыва между снижающимся индексом смертности и сохраняющимся показателем рождаемости) и иногда имеет тенденцию к значительной концентрации в единственном городе — главном для данной страны.

В целом периоды усиленной урбанизации неразрывно связаны с индустриализацией. Однако существуют некоторые разногласия по поводу природы этой связи и о той роли, которую играет в этой связи капитализм. Урбанизация имеет противоречивые последствия для экономического роста, поскольку она снижает стоимость услуг здравоохранения и образования, в то время как стоимость труда возрастает, поскольку она не может уже получать "добавок" за счет недорогой сельскохозяйственной продукции, как это было на ранних этапах европейской индустриализации.

Тенденция урбанизации, однако, претерпевает серьезные изменения при переходе к постиндустриальному обществу. Почти во всех развитых обществах развитие урбанизации следовало S-образной кривой, создаваясь очень медленно, распространяясь очень быстро, а затем замедляясь, а затем плавно развиваясь (иногда даже более интенсивно, нежели предшествующий период урбанизации) в обратном направлении — субурбанистического⁹⁹ развития.

Телекоммуникация и компьютеризация, а также широкое внедрение компьютерных сетей дают возможность все большему числу тех, кто занят в отраслях, связанных с производством и обработкой информации, "ходить на работу, не выходя из дому". Они могут общаться со своими работодателями (получая задания, отчитываясь за их выполнение и даже производя расчеты за выполненную работу) и клиентами по компьютерным сетям. В американском учебнике "The Office: Procedures and Technology" описана довольно типичная ситуация:

" Молодой человек нанимается на работу в большую компанию, расположенную в крупном городе, однако жить он хотел бы в сельской местности в 45 милях от города. Его принимают на работу в качестве специалиста по обработке текстов, и он может выполнять служебные задания, не выходя из дома. Компания обеспечивает его необходимым для работы оборудованием, включая то, которое требуется для электронной передачи готовой продукции в офис компании. Теперь этот молодой работник выполняет свои служебные функции в домашнем офисе, любуясь открывающимся из окна видом на стада, мирно пасущиеся в живописной долине. Письма и отчеты, подготовленные им в этой уединенной деревне, немедленно получают те, кому они предназначены, в какой бы точке земного шара они ни находились" ¹⁰⁰.

Отметим, что такой образ жизни, вероятно, доступен лишь тем членам общества, чья профессиональная деятельность носит интеллектуальный характер. Однако мы не раз отмечали выше, удельный вес этой категории населения в постиндустриальных обществах неуклонно возрастает.

· Уровень и масштабы образования. В примитивном обществе формирование социального и индивидуального интеллекта (точнее, его предпосылок) было окрашено целым рядом важных специфических особенностей. Накопление знаний и передача их последующим поколениям осуществлялись изустно и в индивидуальном порядке. В этом процессе особая роль принадлежала старикам, которые в этом обществе выступали хранителями, блюстителями и даже в необходимых случаях реформаторами установленных от века нравов, обычаев и всего комплекса знаний, составлявших существо материальной и духовной жизни. Старики были "аккумуляторами" социального интеллекта и в какой-то степени считались его воплощением. Понятно, что уважение, которое питали к ним остальные члены общества, носило не столько моральный, сколько в значительной степени рациональный характер.

" Они, старики, выступали носителями трудовых навыков, овладение которыми требовало многолетних упражнений и поэтому было доступно только людям их возраста. Старики персонифицировали в себе коллективную волю рода или племени, а также ученость того времени. За свою жизнь они овладевали несколькими диалектами, необходимыми для общения с другими кровнородственными объединениями; знали те наполненные таинственным смыслом обряды и предания, которые должны были храниться в глубоком секрете. Они регулировали осуществление кровной мести, на них лежала почетная обязанность наречения именем и т.д. ... Поэтому необычайный почет и уважение, оказываемые старикам в первобытную эпоху, ни в коем случае нельзя истолковывать как разновидность социальной филантропии, благотворительности" ¹⁰¹.

Если принять во внимание среднюю продолжительность жизни, которая была вдвое, а то и втрое меньшей, нежели в современных обществах, то станет ясно, что и удельный вес стариков в популяциях был в ту пору гораздо ниже, чем ныне. Хотя следует отметить, что даже в примитивных племенах (например, у австралийских аборигенов), как отмечает А. Гусейнов, проводится различие между просто дряхлыми стариками и теми стариками (старейшинами), которые продолжают принимать активное и творческое участие в жизни общины.

Так или иначе, появление образования как особого социального института происходит уже в традиционном обществе. В предыдущий период отсутствие материальных носителей информации не позволяло надежно сохранять, накапливать и систематизировать знания, а также избежать многочисленных, как при "испорченном телефоне", искажений (включая неизбежную нормативную и ценностную окраску) в процессе изустной передачи их. В то же время в течение длительного периода образование было уделом довольно тонкого социального слоя. Потенциальная возможность материальных основ роста массовой грамотности возникает лишь к концу традиционной эпохи, после изобретения книгопечатания. Тем не менее, печатные книжные и появившиеся позднее периодические издания, особенно светского содержания, в течение достаточно длительного времени остаются достоянием только элитной части общества. Отчасти это, вероятно, связано с дороговизной печатных изданий, обусловленной их небольшими тиражами. Проспер Мериме в своей новелле "Таманго" упоминает любопытный факт из жизни одного из ее героев — Леду — в бытность его помощником капитана на каперском судне: "Деньги, вырученные за добычу, взятую с нескольких неприятельских кораблей, дали ему возможность купить книги и заняться теорией мореплавания"¹⁰². А ведь это уже эпоха наполеоновских войн — по сути, начало индустриальной революции во Франции.

Однако главным препятствием к росту числа образованных людей является, по-видимому, отсутствие у подавляющего большинства членов общества потребностей и серьезных побудительных мотивов к получению какого-либо образования: их повседневная трудовая деятельность чаще всего не требует никакой новой информации, никаких новых знаний сверх того, что было получено от первых наставников и приобретено опытом; кроме того, сама работа, изнурительная и продолжающаяся половину суток и более, почти не оставляет для дополнительных интеллектуальных занятий ни времени, ни сил; продвижение вверх по социальной лестнице в обществе, разделенном довольно прочными сословными перегородками (а именно такова социальная структура большинства традиционных обществ), также сравнительно слабо связано с получением образования. Сказанное относится к трем из четырех выделенных нами выше секторов занятости, за исключением информационного, где и в тот период само содержание труда, как правило, требовало гораздо большего объема знаний, получить которые можно лишь с помощью систематического образования. Однако в традиционном обществе удельный вес занятых в этом секторе все же ничтожно мал по сравнению со всеми остальными и не может оказать серьезного влияния на повышение роли образования для успешной профессиональной деятельности.

Все эти моменты коренным образом изменяются в индустриальном обществе, одной из наиболее характерных черт которого становится массовая грамотность. Издательская деятельность, подобно всем другим отраслям, вышедшим на уровень промышленного производства, испытывает на себе воздействие закона экономии времени: рынок все активнее заполняется огромными объемами сравнительно недорогой книгопечатной продукции. Усложнение техники и технологии создает все больше стимулов к получению образования и у работников, и у нанимающих их работодателей — в полном соответствии с законом перемены труда. Повышение квалификации как условие получения более высокого дохода и социального статуса все сильнее зависит от уровня полученного образования (в том числе и чисто формального). Хотя в реальной практике, во всяком случае, на микроуровне, эта связь проявляется не столь однозначно и прямолинейно. Тем не менее, получение начального, а затем и среднего образования все чаще становится постоянным и необходимым требованием даже для неквалифицированных работников.

И в качестве отклика на эту вновь возникшую социальную потребность во всех развитых обществах создаются обширные и разветвленные системы образования — учреждается огромное число школ, колледжей, университетов. Учредителями и основателями их выступают как государство, так и частные лица. Многие из промышленников учреждают училища для профессиональной подготовки своих работников. Число членов общества, получивших формальное образование и продолжающих его в течение едва ли не всей своей профессиональной жизни, школьников и студентов различных уровней увеличивается во много крат в течение весьма непродолжительного исторического периода и продолжает расти. По данным Р. Коллинза, в США число выпускников средних школ, приведенное к общей численности населения в возрасте до 17 лет, в период с 1869 по 1963 гг. возросло в 38 раз, а аналогичное соотношение для выпускников местных колледжей (которые, подобно нашим техникумам, в значительной мере берут на себя функции подготовки технических специалистов среднего уровня) — более чем в 22 раза¹⁰³. Существенно, хотя и не в такой степени, возросло число бакалавров, магистров и докторов наук.

Однако в постиндустриальном обществе проблема массовой грамотности населения возникает вновь и при этом приобретает угрожающие тенденции. Дело в том, что при достижении обществом определенного — хотя и достаточно высокого — уровня развития, превышающего индустриальную зрелость, перед ним во весь рост встает вопрос об ином качестве этой грамотности, нежели то, которое диктовали требования индустриального общества. Во всяком случае, в постиндустриальных обществах (которые все чаще именуются "информационными") все настойчивее дает о себе знать проблема функциональной грамотности, то есть массовой грамотности уже на качественно ином уровне.

· Характер развития научных знаний. Как было сказано в предыдущем разделе, в примитивном обществе накопление знаний и передача их последующим поколениям осуществлялись изустно и в индивидуальном порядке. Понятно, что в таких условиях аккумуляции и систематизации накопленных знаний, что и составляет необходимое условие развития науки, не происходит. Можно считать, что из четырех типов знания, которые мы выделили в первой главе, запас сведений социума об окружающем мире ограничивается лишь знанием здравого смысла и мифологией (на элементарном уровне); и лишь отчасти и на элементарном уровне — "идеологическими" (в той мере, в к