Культура и власть. Философские заметки

Московский государственный университет
им. М.В. Ломоносова

 

 

Центр общественных наук

Философско-экономическое ученое собрание

Учебно-научный центр проблем интеграции и системного анализа Европейского союза

Л.А. Асланов

Культура

и

власть

 

Философские заметки

Книга первая

Москва
2001

ББК 63.3(0)

А 90

 

Асланов Л.А.

А 90 Культура и власть. Философские заметки. Кн. 1. — М.: Изд-во ИТРК, 2001. — 496.

ISBN

 

В работе рассматриваются исторические условия формирования и развития североморской культуры в Нидерландах и Англии, которые сопоставляются с процессом формирования культуры Португалии. Североморская культура характеризуется как капиталистическая, а португальская — как земледельческая. В качестве теоретической основы анализа используются культурология, культурно-историческая психология и синергетика. Особое внимание уделяется власти как важному элементу культуры народа.

Для учащихся и работников вузов и всех интересующихся проблемами общественного устройства.

 

 

ISBN ББК 63.3(0)

© Асланов Л.А., 2001 г.

 

Вместо предисловия

Мы живем в необычное время, которое лучше всего определяется такими словами, как развал, смута, кризис, а то и попросту — бездна, т. е. мы живем среди безвременья, причем не только в какой-то безысходной неупорядоченности, но и в наполненной суетой пустоте. Кто-то кинулся с головой в омут буржуазного накопления, кто-то незатейливо ворует, кто-то стоически выживает, а кто-то откровенно радуется своему мещански-потребительскому существованию. Есть довольные, есть и недовольные. Есть бодрые и сникшие. Есть и страдающие. Есть и уходящие. Строптивое и безжалостное безвременье, обозначенное наступлением на высокое, на благородное, на доброе. Сколько унижения культуры, мировоззренческого образования, науки.

Но безвременье наше отличается парадоксальным взлетом человеческой мысли, желанием лучших умов разобраться в происходящем, понять представший перед изумленным человеком мир, наконец, сохранить и приумножить знание, поддерживающее и освещающее человека и его жизнь.

Наука теснима, она многое теряет, но не исчезла. Не исчезли и люди науки — в самом простом, но и в самом знаменательном смысле. Наука жива. Более того, она энергично (и самокритично — для гуманитарной, обществоведческой науки) ищет новые подходы и решения. Идет новое осмысление нового мира. Под тяжестью безвременья бьется острая научная мысль, это безвременье преодолевая.

Живой пример — представляемая читателю книга. Книга обществоведческая, гуманитарная, культурологическая, однако сделанная ученым-естественником. Да, она написана не в традиционном для гуманитариев ключе — это действительно работа ученого-естественника, но с каким уважением к гуманитарному знанию она выполнена, не говоря уже о скрупулезности и добросовестности, проявленных автором при исследовании непривычного, но ставшего ему дорогим предмета. Как пришла ученому-химику идея заняться изучением цивилизаций, по-видимому, — тайна, хотя сам автор, конечно же, увлеченно рассказывает о своих наблюдениях за жизнью Нидерландов и Англии, где ему пришлось находиться по своим профессиональным делам, но все-таки само обращение к социальной теме, наверное, зов судьбы.

Л.А. Асланов успешно справился с поставленной перед собой задачей. Я с большим интересом знакомился с рукописью книги, поддерживая автора в его нелегком труде и воздерживаясь благоразумно от всяческих «гуманитарных советов». Работа, на мой взгляд, должна максимально сохранять авторский рисунок — она вполне оригинальна и хороша как раз тем ,что выполнена ученым-естественником.

Я узнал о работе, когда она уже была в основном выполнена. Начальное удивление сменилось конечным удовлетворением. Книга получилась. Но не только книга. Думаю, что любой ученый-обществовед должен с огромным вниманием отнестись к утверждаемой автором версии развития европейских цивилизаций (я не оговорился — именно цивилзаций), как и к обоснованию им зарождения развития экономических (товарообменных, денежных) отношений, на базе которых и из которых в конечном итоге сформировалась современная экономическая цивилизация (термин мой. — Ю.О.). Уверен, что ученым, размышляющим над природой экономики, как и того же капитализма, а вместе с этим и социализма, как и ученым, думающим над возможностью «третьего» пути, есть, что взять из настоящей книги, возможно, сопряженной и с крупным научным открытием. Немало полезного найдет читатель и для компаративного осмысления российской цивилизации, ее исторических путей, актуального состояния, будущих тенденций. В книге, повторяю, много всего интересного и важного, часто просто неожиданного. Такую книгу нужно знать, она воистину просвещает — неназойливо, но верно.

В заключение мне хотелось бы лично поздравить Л.А. Асланова с замечательной книгой. На это у меня есть нетривиальное право: когда-то, в далекие сороковые и пятидесятые годы, мы учились с Леонидом Александровичем в одной московской школе (№588, что у церкви Николая Чудотворца в Хамовниках, ныне в начале Комсомольского проспекта), но не были тогда знакомы (я был в младших классах, а Леонид Александрович — в старших). Познакомились и подружились мы уже в Московском университете. О своей школе (до 1954 г. — мужской) мы сохранили самые добрые воспоминания. Любопытно, что школа за всю свою историю, а была она открыта в 1938 г., знает всего двух директоров, что, безусловно, свидетельствует о ее уровне и стабильности (кстати, это была тогда — в те времена — обыкновенная городская школа, а не какой-нибудь лицей, да еще и платный).

Л.А. Асланов — активный член президиума Философско-экономического собрания, член Научного совета Центра общественных наук при МГУ, член редакционно-издательского совета журнала «Философия хозяйства». Пользуясь случаем, я выражаю Леониду Александровичу искреннюю признательность не только за монографию, но и за участие в нашей общей научной и организационной деятельности.

 

Директор

Центра общественных наук при МГУ Ю.М. Осипов

Введение............................................................................... 11 … Часть I. Фрагменты теории................................................. 14

Рема Викторовича Хохлова

Введение

Процессы, происходящие в российском обществе с конца 80-х гг., поставили перед десятками миллионов россиян вопросы о внутренних причинах периодических крушений России, о ее перспективах и путях к устойчивому развитию. Появилось множество публикаций, в которых авторы излагают свое видение проблем и способы их решений. Однако в большинстве из них выводы делаются на основе анализа развития России за относительно короткий исторический период, сопоставления с процессами развития других народов мимолетны, и нередко политическая вкусовщина застилает авторам глаза.

Крах России в конце XX в. — не первый в ее истории, и поэтому целесообразно вспомнить, что считала нужным делать в подобной ситуации русская интеллектуальная элита, скажем, в 20-х гг. Вот как обобщил мысли своего поколения высланный в 1922 г. из Советской России философ И.А. Ильин: «Современный русский политик, к какому бы возрасту он ни принадлежал и в какой бы стране он ни находился, должен продумать до конца трагический опыт русского крушения и затем обратиться к истории. Он должен отыскать в истории человечества живые и здоровые основы всякой государственности, основные аксиомы права и государственного здоровья и проследить их развитие и судьбу русской истории. Тогда ему откроется судьба русского государства — источники его силы (чем держалась и крепла Россия?), ход его великодержавия (рост России вопреки всем затруднениям и препятствиям) и причины его периодических крушений... И пусть он всмотрится в современное положение России и пусть попытается представить себе ее грядущие очертания... И тогда — пусть он выскажет публично то, что он увидит» [1, 151].

Но российские политики не вняли этому совету. Реформы 90-х гг. дали образцы слепого копирования опыта других народов, приоритета политики над экономикой, причем такой политики, за которой отчетливо видны корыстные интересы самих политиков. Стало очевидным, что неоправданные ожидания, связываемые с иллюзией неограниченных возможностей управления обществом, порождают в который раз в истории России излишнюю самоуверенность, наносящую обществу огромный вред. «Что же касается самих управляющих, то, когда речь заходит об управлении людьми и о политике в особенности, им вновь представляется практически все возможным вопреки математически строго доказанным утверждениям о том, что заданная цель управления достижима не при любых начальных условиях и существуют принципиальные ограничения на возможности управления» [2, 22].

Выявление основных тенденций общественного развития — процесс сложный в силу многогранности этого явления. Нами выбрана одна из самых важных и острых тем — власть и сопровождающая ее коррупция. На Руси с последней сжились и, зная все ее омерзительные проявления (см. напр.: [3; 4]), считают неизбежным злом.

Коррупция — продажность должностных лиц — это не изолированное от культуры народа явление, поэтому изучение условий формирования культур народов является главной задачей книги. В работе в качестве научно-теоретической основы выбраны культурология, культурно-историческая психология и синергетика (см. ниже), которые взаимно дополняют и уточняют друг друга. Основные положения этих наук в минимально необходимом для понимания текста книги объеме будут рассмотрены в первой части.

Изучение причин коррупции — деликатнейшая тема. Она не может быть решена с наскока, поэтому первая книга и первые части второй посвящены путям формирования культур разных народов, и только потом будут сделаны обобщения, касающиеся власти и коррупции.

Рем Викторович Хохлов в конце 1975 г. поставил перед собой и автором этой книги задачу, связанную с коренным улучшением научных исследований в области обществоведения в Московском университете, и тем самым вовлек автора в круг обществоведческих проблем. 15-летнее общение с ведущими учеными Московского университета дало возможность автору выработать собственный взгляд на проблемы обществоведения, который получил отражение в этой книге.

Книга написана не для узкого круга профессионалов, а для широкого круга читателей. У многих из них могут возникнуть сомнения, нужно ли было в издании, рассчитанном на такую аудиторию, использовать многочисленные исторически обусловленные термины. К сожалению, этого нельзя избежать, так как за каждым из них стоит строго определенное социально-историческое содержание. Поэтому словарь иностранных слов может оказаться полезным при чтении данной книги, несмотря на то, что все термины при первом их употреблении в тексте определены.

Ссылки на литературу в тексте приведены в квадратных скобках. Первое число ссылки означает номер в списке литературы, второе и последующие числа, отделенные от первого запятыми, — страницы в указанном литературном источнике. Число, выделенное жирным шрифтом, означает номер тома. Разные источники внутри одной ссылки разделены точкой с запятой.

Автор приносит благодарность профессорам Московского университета Юрию Михайловичу Осипову за доброжелательное и внимательное отношение к работе над данной книгой и помощь в ее публикации и Леониду Ивановичу Глухареву за дружеское расположение и поддержку, оказавшиеся очень важными для завершения начатой рукописи, португальскому философу и журналисту Динишу Онофре за неоценимую помощь в уточнении третьей части книги, профессору Амстердамского университета Хендрику Схенку за чрезвычайно полезную литературу и интерес к работе.

Литература

1. Ильин И.А. О грядущей России. Избранные статьи / Под ред. Н.П. Полторацкого. М.: Воениздат, 1993.

2. Шабров О.Ф. Политическое управление: проблемы стабильности и развития. М.: Интеллект, 1997.

3. Литовкин В. Генералы растратили миллиарды // Известия. 1996. 3 апр.

4. Филиппов В. Дорожный обман // Известия. 1997. 11 янв.

Часть I Фрагменты теории

Глава 1. Культурология

В 1947 г. произошло знаменательное событие — Индия, великая страна с древней культурой, обрела независимость. Считалось, что, сбросив колониализм, тормозивший экономическое развитие, она начнет быстро наверстывать упущенное время, однако к 10-летнему юбилею страна пришла с относительно скромными достижениями. Изучить этот неожиданный феномен Организация Объединенных Наций поручила своему эксперту, шведскому экономисту, впоследствии лауреату Нобелевской премии по экономике[1], Гуннару Мюрдалю, который в своей трехтомной книге «Азиатская драма» пришел, казалось бы, к неожиданному для экономиста выводу: причиной медленного экономического развития независимой Индии является культура народа.

Вот что Гуннар Мюрдаль пишет в самом начале своей книги: «Теоретики-экономисты... в течение длительного периода времени были склонны к тому, чтобы сформулировать общие положения, а затем постулировать их как имеющие силу для любого периода и любой страны. В современной экономической теории существует тенденция точно следовать этому направлению. Для такой самонадеянности при конструировании экономических выводов нет никакого практического оправдания. Но даже отвлекаясь от недавно возникшей тенденции, следует помнить, что мы унаследовали от классической экономической науки теоретические ценности, которые всегда претендовали на придание им более общего значения без достаточного на то основания. Сама идея, использованная при их построении, исходит из всеобщей применимости, которой эти теории фактически не обладают. До тех пор пока использование таких теорий ограничивается западными странами, их претензия на всеобъемлемость не может причинить большого вреда. Но когда теории и идеи, соответствующие конкретным условиям западного мира и, таким образом, содержащие реальные представления лишь об определенной социальной действительности, используются для исследования совершенно иных процессов в слаборазвитых странах Южной Азии, последствия становятся весьма серьезными» [1, 87—88]. И далее: «социальная и экономическая структура стран Южной Азии в своей основе радикально отличается от структуры, существующей в развитых странах Запада. В социологии редко делается упор на создание всеобъемлющей системы теории и концепций. Это, очевидно, можно объяснить тем, что явления, от которых абстрагируются при экономическом анализе, — взгляды, правовые и другие институты, обычаи, жизненный уровень и в широком смысле слова — культура — значительно труднее охватить в систематизированном анализе, чем так называемые экономические факторы. В странах Южной Азии «экономические факторы» нельзя изучать изолированно от окружающей социальной действительности» [1, 93—95].

Книга Мюрдаля — образцовое культурологическое произведение, примечательное во многих отношениях. В частности, ее автор обращает внимание читателя на необходимость деликатного отношения к проблемам культуры, а также осмотрительной их постановки внутри национальной среды. Желательность изменения взглядов и обычаев в странах Южной Азии хотя и признается в самой общей форме, обычно не выставляется на передний план в публичных выступлениях. Публичные дискуссии почти никогда не выливаются в форму требования проводить особые политические мероприятия, направленные непосредственно на изменение взглядов и обычаев. Этот вопрос замалчивается даже при формулировании политики в области образования.

Будучи иностранцем, Мюрдаль обсуждает культуру не отдельного народа, а стран Южной Азии, тем самым избегая упреков в оскорблении национальных чувств индийцев, но в силу неизбежности обращения к индийской культуре он опирается на авторитет национальных лидеров и напоминает, что Дж. Неру писал об Индии: «Мы вынуждены иметь дело с имеющей вековую историю практикой, образом мышления, образом действия. Мы должны отказаться от многих из этих традиционных образов мышления, традиционных методов, традиционных способов производства, традиционных систем распределения и потребления. Мы должны отказаться от всего этого ради того, что можно назвать более современным способом действия. Пробным камнем прогресса страны является то, как далеко мы оказались в использовании современной техники. Современная техника следует за современным мышлением. Вы не можете овладеть новой техникой на базе отсталого мышления. Она не будет работать» [1, 117]. По-видимому, считая одну ссылку недостаточной, Мюрдаль цитирует слова высшего духовного авторитета Индии ХХ в. Махатмы Ганди: «Молодые индийцы должны прийти к рациональному и объективному пониманию материальных достижений. Они должны найти в себе силы и желание разорвать семейные связи; попрать обычаи и традиции; поставить экономическое благосостояние выше преклонения перед коровой, мыслить категориями ферм и производства, а не категориями золотых и серебряных украшений; работать вместе с представителями низшей касты, нежели умирать с голоду в рядах представителей высшей касты; думать о будущем, а не о прошлом; сосредоточиваться на материальных достижениях, а не на предопределении. Это чрезвычайно трудные изменения, которые надо рассматривать в индийской социальной структуре и идеях. Но их, вероятно, нельзя и избежать» [1, 121].

Прежде чем анализировать в деталях особенности культуры народов Южной Азии, Мюрдаль обсуждает ныне общепризнанную цель социальной революции, без которой невозможен подъем экономики —создание «нового», или «современного человека», и приводит краткое и ясно сформулированное (пусть и не совсем полное) описание черт такого человека:

«1) производительность;

2) трудолюбие;

3) аккуратность;

4) точность;

5) бережливость;

6) скрупулезная честность (которая в конечном счете окупается и является условием повышения эффективности во всех социальный и экономических отношениях);

7) рациональность в принятии решений (освобождение от привычки полагаться на неизменные обычаи, от групповых интересов и фаворитизма, от религиозных предрассудков и предубеждений, приближение к рационально рассчитывающему «экономическому человеку» западной либеральной идеологии);

8) готовность к переменам (для экспериментирования в новых областях и для динамичности в смысле географическом, экономическом и социальном);

9) способность использовать возможности по мере того, как они возникают в изменяющемся мире;

10) энергичная предприимчивость;

11) прямота и уверенность в своих силах;

12) сотрудничество (не ограничивающее, а по-иному направляющее эгоистические стремления в социально благоприятные каналы; принятие ответственности за благоденствие общины и нации);

13) готовность к определению перспективы (отказ от мелкой спекуляции; предпочтение капиталовложений спекуляции; производственной деятельности — торговле, финансам и т. д.)» [1, 120—121]. Эта характеристика современного человека нам еще неоднократно понадобится, поэтому она воспроизведена полностью.

Будучи проницательным и эрудированным исследователем, Мюрдаль начинает анализ причин застойности обществ стран Южной Азии с религии, считая ее ритуализованным и стратифицированным комплексом высокоэмоциональных убеждений и оценок, которые санкционируют святость, запреты и неизменность унаследованных общественных институтов и порядков, образ жизни, взгляды и обычаи. Религия действует как огромная сила социальной инерции, считает Мюрдаль [1, 149—150].

Вслед за независимостью в Южной Азии распространились «идеалы модернизации». Они стали «официальным кредо», почти национальной религией и являются одной из самых главных черт «нового национализма» [1, 114]. Для национальной элиты, пытающейся вырвать страну из застоя, укрепление национализма — это средство преодоления сдерживающих факторов прогрессивного развития [1, 161]. Это еще одно наблюдение Мюрдаля, справедливое не только для Южной Азии, но и для Японии, Южной Кореи, Тайваня, Сингапура, Гонконга, Таиланда и ряда других стран, сделавших рывок в развитии во второй половине ХХ в.

Третий вывод Мюрдаля касается государственного планирования, которое было воспринято в Южной Азии как неотложная необходимость. «Этот вывод неизбежен, — пишет Мюрдаль, — так как в Южной Азии ощущается очевидный недостаток частной инициативы как в промышленности, так и в сельском хозяйстве; здесь слаб предпринимательский средний класс, который сыграл такую важную роль в развитии Запада; существует много других социальных и экономических условий, которые являются тормозом развития. Поэтому общепризнано, что страны этого района должны полагаться на государство, уповая на его инициативу, капиталовложения, предприимчивость, руководство и всеобъемлющее планирование. Частный бизнес и правительства Запада, вступая в отношения с правительством Южной Азии, также заинтересованы в наличии всеобъемлющего плана, который включает согласованные проекты, гарантирует их осуществление. В полном противоречии со своей идеологической позицией во внутренней политике все западные правительства и бизнесмены поддерживают государственное планирование в Южной Азии. Международный банк реконструкции и развития (МБРР) проявлял готовность направить своих экспертов для оказания помощи в разработке планов тем странам, которые в ней нуждались, например, на Цейлон, в Бирму и Таиланд. Межгосударственные организации, правительства, частные фонды и университеты посылают во все страны этого района своих специалистов по планированию» [1, 175—176].

«Массы стран Южной Азии приучены ждать или требовать, представлять требования правительству, не проявляя при этом особой готовности изменить привычный уклад своей жизни. А это не способствует экономическому развитию, так как цель планирования в отсталой и бедной стране состоит в том, чтобы добиться от народа рационализации привычного образа жизни и, в частности, побудить его к более упорному и целеустремленному труду для улучшения своей собственной судьбы» [1, 176].

Планирование в Южной Азии стало средством принуждения населения к интенсивной и регулярной работе. Однако государственное планирование, хотя и положительно повлияло на развитие Южной Азии, все же не смогло совершить чуда и быстро преобразовать общество.

Государственное планирование в странах Южной Азии было необходимостью и по другой причине — в культурах народов важное место занимает эгалитаризм, который закреплен в конституциях этих стран.

В классических индийских философских системах человеческое «я» оказывалось обусловленным реальностью сверхличного духа, по отношению к которому телесное «я» — временное и преходящее явление. К тому же вера в карму как череду переселения души делает бытие каждого индивида условным, лишает его самостоятельной ценности. «В восточных культурах человек осознает себя и воспринимается во многом в зависимости от той среды, в которой он действует. Человек рассматривается как совокупность партикулярных обязательств и ответственности, вытекающих из его принадлежности к семье, общине, клану, религиозной общине, государству» [2, 247, 248].

Это коренным образом отличает общества Южной Азии от Западной Европы. Если в странах Западной Европы рост неравенства (социального и экономического) был двигателем прогресса, то в Южной Азии, наоборот, ликвидация неравенства ускоряет прогресс [1, 185]. Экономическое неравенство приводит, например, к тому, что преуспевающая часть общества вкладывает деньги не в производство, а в средства роскоши, поэтому единственным путем расширения производства остается консервация всего населения в одинаково бедном состоянии и использование национального дохода для развития производства, инфраструктуры, образования и т. д. И Мюрдаль делает вывод: «Вне всякого сомнения, такое рассмотрение проблемы равенства должно привести к радикальным политическим выводам. Ссылки на западный опыт, не учитывающие условий, характерных для Южной Азии, приводят к довольно консервативным выводам» [1, 186].

Однако эгалитаризм соседствует в культуре Индии со своей противоположностью. «В Индии веками скрупулезно соблюдаются классовые и имущественные различия, а личные отношения характеризуются бессердечностью, поражающей иностранного наблюдателя. Многие из тех, кто искренне выступает за радикальные эгалитарные реформы, проявляют грубость и подчас бессмысленную жестокость, когда сталкиваются с представителями низших слоев населения не как с общественной группой, а как с отдельными индивидуумами. Не удивительно, что в стране с такими устоявшимися взглядами и привычками шумные требования экономической и социальной революции имеют чаще всего показной характер. За этим стоят интересы могущественного крупного капитала, выделяющего необходимые средства для политической деятельности. Большой опыт подсказал им, что радикальные заявления могут служить успокоением для "радикалов" и подменять реальные действия.

Индия управляется избранной группой людей из высших слоев населения, которые используют политическую власть для защиты своего привилегированного положения. Большинство членов парламента и законодательных собраний, избранных в результате всеобщих выборов, принадлежит к привилегированным классам. Они, не мешкая, голосуют за высокие оклады для себя и строительство домов с удобствами гораздо выше среднего уровня. Награждая себя политическими постами, присваивая привилегии, прибегая к различным видам коррупции, они часто извлекают еще больше выгод из своего положения как представителей народа. Естественно, эти политики не хотят принимать реформ, которые могли бы эффективно урезать власть и богатство высших слоев общества. Им противостоят массы, которые чрезвычайно бедны, забиты и безгласны, разъединены кастовой системой, обременены общинными узами. Они не организованы в такой мере, чтобы предъявить высшим слоям общества требования о более справедливом обращении. Они даже не представляют достаточно ясно свое бедственное положение и считают, что их тяжелая судьба предопределена небесами» [1, 192—193].

Самым актуальным в странах Южной Азии являются преобразования, направленные на повышение эффективности сельского хозяйства, в котором занята очень большая часть населения. В противовес западным странам, считает Мюрдаль, в условиях Южной Азии успехи на пути к достижению социально-экономического равенства являются предпосылкой значительного и устойчивого увеличения производства. Политика проведения земельных реформ, в которой проблема неравноправия обходится, вряд ли приведет к существенным, а тем более прочным результатам [1, 527].

Мюрдаль приходит к выводу о том, что в сложившейся веками практике землепользования в странах Южной Азии из всех предложений о земельной реформе национализация земельных владений могла бы показаться более благоприятной альтернативой. В этом случае можно было бы преодолеть фрагментацию и распыление мелких участков, ввести рациональные методы землепользования и планирования, более продуктивно использовать технические возможности ирригации и достичь большей экономии, которую дает рациональное использование источников электроэнергии. Все эти преимущества убедительно говорят в пользу предложений о широких мерах по объединению существующих земельных владений в более крупные коммерческие хозяйства [1, 532].

Если же к национализации земли не прибегать из-за отсутствия у государства подготовленных кадров, то, согласно обобщенным Мюрдалем заключениям экспертов, возможно было бы радикальное перераспределение земли, находящейся в частной собственности, но для того, чтобы радикальное перераспределение земли стало постоянным фактором, способствующим подъему сельского хозяйства, его необходимо дополнить не менее решительной ликвидацией старых долгов ростовщикам и запретом брать у них взаймы, а также законодательством, не разрешающим закладывать и продавать землю. Ясно, что такие действия сделали бы радикальную земельную реформу политически еще менее приемлемой. С учетом перечисленных трудностей создается впечатление, что радикальное перераспределение земли — несмотря на его большие преимущества как меры, которая сразу же разрешила бы проблему статуса и достоинства неимущих слоев населения, — даже в теории не может считаться удовлетворительной альтернативой нынешнему положению [1, 532].

Анализ всех вариантов привел Мюрдаля к выводу о целесообразности капиталистического способа ведения хозяйства, но при условии принятия ряда законов, в том числе налоговых, которые были бы направлены на искоренение существующего сочетания самых отрицательных черт капиталистического и феодального укладов экономики. «Не подлежит сомнению, — заключает Мюрдаль, — что добиться устойчивого подъема сельского хозяйства в Южной Азии удастся только в том случае, если традиционное отвращение к упорному физическому труду, и в особенности труду в качестве наемного работника, будет выкорчевано из экономической системы и из сознания людей». Вряд ли стоит повторять, что традиционное отношение к труду нельзя быстро изменить.

Существенным тормозом социально-экономических преобразований в странах Южной Азии является безграмотность или малограмотность большей части населения. «За исключением отчасти Англии, все ныне высокоразвитые западные страны, будучи еще на пороге индустриализации, обладали большим преимуществом почти сплошной грамотности. В некоторых случаях такой уровень образования был достигнут на десятилетия или даже на целые поколения раньше начала индустриализации. Значение этого для адаптации индустриальных рабочих, для приобретения квалификации и привычки к дисциплине было очень велико. Южноазиатские страны лишены такого преимущества» [1, 400]. «Южноазиатские страны нуждаются в такой программе, которая одновременно воздействовала бы на множество факторов, сдерживающих их развитие, и координировала все изменения с целью ускорить экономическое развитие — именно в этом состоит основная задача планирования» [1, 406].

В странах Южной Азии не существует такого понятия, как «резервная армия труда». В отличие от стран Западной Европы, где безработица была важным фактором развития производства за счет полученных сверхприбылей, вкладывавшихся в новые средства производства и оборотный капитал, в странах Южной Азии любая попытка рассматривать неиспользуемую рабочую силу как резерв рабочей силы логически должна предполагать проведение определенной политики. Величина этого резерва есть функция намечаемых политических мероприятий. Ее нельзя определить и измерить «объективно», как независимый от них факт. Таковы особенности культуры народов этого региона.

Основы культуры народов Южной Азии зарождались и веками поддерживались в общине, осуществлявшей «распределение, размещение и использование основного источника существования — земли. Право принимать решения по этим вопросам принадлежало сельской общине (или племени) либо как единому целому, либо через лицо, возглавляющее ее. Община могла перераспределить землю между своими членами, если увеличивалось население или случались стихийные бедствия. В пределах общины каждая семья имела право возделывать землю для своих нужд; ее можно было согнать с занимаемого ею земельного участка только по приговору сельской общины или от ее имени.

За исключением доли, выплачиваемой в виде дани племенному вождю, каждая семья могла свободно распоряжаться собранным урожаем. Но земледелец не имел права свободно передавать землю, которой он пользовался. Право распоряжаться землей оставалось исключительно за сельской общиной или ее главой. Власть общины распространялась не только на фактически обрабатываемые участки. Она могла распоряжаться всеми землями, окружающими деревню или поселок, независимо от того, возделывались они или нет. Таким образом, невозделанные земли представляли собой резерв, который можно было использовать в случае роста населения или для замены истощенных участков» [1, 283].

Часто утверждают или допускают, не имея на то достаточно веских оснований, что низкий коэффициент использования рабочей силы можно объяснить одним лишь недостатком капитала. Оказывается, это не главная проблема. «Ученые, в особенности в Индии, постоянно подчеркивали, что экономическое развитие невозможно без коренного изменения отношения к труду. Особенно откровенно высказывался по этому поводу Неру. Реже подчеркивался тот факт, что изменение отношения к труду предполагает радикальное изменение общественных институтов, в частности роли общины» [1, 364].

«Пытаясь установить систему политической демократии, основанной на опыте и институтах Запада, страны Южной Азии сталкиваются с огромными трудностями. Поэтому, возможно, есть смысл задать вопрос, не следовало бы им вместо этого попытаться повторить ту более раннюю стадию политического развития, через которую прошли западноевропейские страны. Не могли бы они попытаться установить надежное правление высших слоев, характерное для западных стран в период их индустриализации? Не стало ли бы это лучшим отправным пунктом для достижения политической демократии, чем их теперешнее государство? Краткий ответ состоит в том, что колесо истории нельзя повернуть вспять, чтобы дать возможность государствам этого района пройти ту политическую эволюцию, которую совершили западные страны». Таково мнение Мюрдаля, эксперта экстракласса.

Итак, из вышеизложенного видно, что книга Г. Мюрдаля, появившаяся в самом начале 60-х гг., находилась в сильнейшем диссонансе с безраздельно господствовавшей в то время теорией модернизации развивающихся стран. На протяжении 50-х — начала 70-х гг. теория модернизации в целом разрабатывалась в рамках концепции «вестернизации», основанной на идее универсальности западного либерализма, полагавшего, что все страны и народы в своем развитии проходят одни и те же «стадии роста» по мере увеличения ВНП, совокупного дохода и накоплений. Инициатором стал Запад, который кроил модернизацию по своим меркам.

Многочисленные и тяжелые провалы курсов на интенсивную «вестернизацию» в странах Азии и Африки, острая реакция общества на ее пагубные последствия заставили пересмотреть саму идею модернизации. Впрочем, это сделано только серьезной наукой, а в публицистике по-прежнему бытуют призывы «войти в мировую цивилизацию», под которой подразумевается прежде всего американский образ жизни.

Стали проводиться сравнительные исследования процессов развития. Первостепенное внимание стало уделяться сопоставлению социокультурных систем, прежде всего религии как фактора, формирующего такие системы. В результате были сделаны следующие выводы.

1. В прямолинейном виде политика модернизации ведет к дезорганизации, разрушению и хаосу в обществе, социальным потрясениям, срыву и отказу от реформ.

2. В процессах модернизации особую роль играют сложившиеся в обществе духовные ценности, трудовые ориентации, менталитет, «символические структуры» и тип сложившихся элит.

3. Модернизация сопровождается оживлением прежнего духовного состояния, имеющего жизненно важное значение для сохранения стабильности общества [2, 2, 122—125].

«Азиатская драма» дала сильный толчок развитию культурологии [2]. Пересказ основ культурологии здесь неуместен, однако определение понятия необходимо. Во избежание недоразумений, причина которых кроется в многозначности слова «культура», нужно сделать несколько пояснений, прежде чем использовать основы культурологии для анализа исторических путей развития народов.

«Словарь русского языка» дает толкования семи значений слова «культура» [3, 2, 148], а «Словарь иностранных слов и выражений» — пяти, из которых первое, самое общее, покрывает все остальные: культура — это «исторически определенный уровень развития общества, творческих сил и способностей человека, выраженный в типах и формах организации жизни и деятельности людей, в их взаимоотношениях, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях» [4]. Другими словами, культура — это все то, что знает, умеет и чем обладает человечество. Культура — это материальное и духовное наследие людей. Ни один человек не может объять всю культуру человечества даже в духовной ее части. Специализация, как форма разделения труда, неизбежна для общественного прогресса. В этих условиях каждому человеку необходимо знать, кроме профессии, и ту часть человеческой культуры, которая определяет функционирование человеческого общества. Без этих знаний человек живет по воле случая, а не по своей воле.

Одним из самых удачных определений, полно раскрывающих глубокое содержание понятия «культура», является то, которое будет использоваться в данной книге и которое сформулировано социальными психологами М.-А. Робером и Ф. Тильманом: «Культура — это образ жизни, присущий группе. Это система нормальных реакций, которые можно ожидать от любого члена группы в той или иной жизненной ситуации. Культура включает в себя общий способ производства, поведения, самовыражения, систему и иерархию ценностей; она включает ту или иную мораль, те или иные обычаи, тот или иной язык. Она является совокупностью действий, взглядов и мыслей, санкционированных обществом и сложившихся в группах» [5, 31]. Кратко говоря, культура включает в себя неписаные правила человеческого общежития.

Очень часто под культурой понимают искусство и литературу, несмотря на то, что в упомянутые выше толкования семи значений слова «культура» ни то, ни другое не входит [3, 2, 148]. Согласно приведенному определению понятия «культура», искусство и литература несут культуру, являясь ее частью, и существуют как специфические формы общественного сознания.

К определению понятия культуры, данному Робером и Тильманом, по сути своей близко понимание смысла культуры, характерное для отечественной историографии. В.О. Ключевский так определил культуру, описывая два главных предмета исторического изучения — историю культуры и историческую социологию: это степень накопления опыта, знаний, привычек, с одной стороны, улучшающих частную жизнь отдельного человека, а с другой — устанавливающих и совершенствующих общественные отношения между людьми, — словом, выработка человека и человеческого общежития [6, 1, 34]. Ключевский особо подчеркивал социальную природу культуры: «Успехи людского общежития, приобретения культуры, которыми пользуются в большей или меньшей степени отдельные народы, не суть плоды только их деятельности, а созданы совместными или преемственными усилиями всех культурных народов, и ход их накопления не может быть изображен в тесных рамках какой-либо местной истории, которая может только указать связь местной культуры с общечеловеческой, участи отдельного народа в общей культурной работе человечества или, по крайней мере, в плодах этой работы» [6, 1, 35—36]. Такое осмысление культуры и истории, роли деятельности народа в процессе формирования культуры сделало труды профессора Московского университета В.О. Ключевского самыми предпочтительными для изучения исторических условий формирования русской культуры, и именно они легли в основу соответствующей части этого исследования.

Существуют и другие определения культуры, которые не вошли в словари русского языка и иностранных слов. Например, Б.С. Ерасов пишет: «В самом общем и сжатом виде культура — это процесс и продукт духовного производства как системы по созданию, хранению, распространению и потреблению духовных ценностей, знаний, представлений, значений, символов» [2, 1, 88]. Это определение не включает способ материального производства. Обычно при узком определении понятия «культура» самое широкое понятие называют не культурой, а цивилизацией, но и термин «цивилизация» имеет, согласно тому же словарю, четыре существенно различных толкования. Термин «цивилизация» появился в середине XVIII в. сначала во французском, затем в английском, а потом в немецком языках [7] и изначально был антонимом слова «варварство». Со временем этот термин приобрел множественное толкование (см., напр.: [4]), а в последние десятилетия понятие «цивилизация» вводится в категориальный аппарат философии [8], и даже делаются попытки построить новую науку — цивилиографию [9].

В этой запутанной ситуации необходимо выбрать теоретическую основу для собственного исследования. Начнем с признания профессионала очень высокой квалификации: «Отсутствие общепринятого понятия цивилизации, поскольку каждая школа без оговорок вкладывает свое содержание в эту категорию, делает невозможным его научный анализ, а оперирование этой категорией допустимо лишь при четком разъяснении, что под ней подразумевается» [9, 14]. Остается лишь добавить то, что все сказанное относится и к понятию «культура», а поэтому и предмет культурологии как науки до сих пор плохо определен, если только в каждой из работ по культурологии не дается определения понятия «культура».

Чем же определяется выбор для данного исследования определения термина «культура», данное Робером и Тильманом и процитированное выше, и почему не будет использоваться понятие «цивилизация»? В современных трудах по культурологии несправедливо и в ущерб делу обходится молчанием взаимосвязь культуры и психики людей, культура — часть психики, передаваемая из поколения в поколение в процессе культурации индивидов [10, 24—31], та часть, которую иногда психологи называют консервативной частью психики. Поэтому основные закономерности культурологии надо связывать с психологией для более полного их понимания. Психология же термин «цивилизация» вообще не использует, по этой причине он не будет использоваться и ниже. А выбор определения термина «культура», предложенного Робером и Тильманом, вызван не только ясностью формы, но главным образом тем, что авторы, являясь социальными психологами, настолько точно отразили взаимосвязь культуры и психики людей, насколько это возможно в рамках короткой дефиниции.

Таким образом, признавая потребность в культурологии при анализе общественного развития, приходится искать наиболее эффективные решения в области психологии с целью их использования для изучения закономерностей общественного развития.

Глава 2. Психология

Культура как социально-психическое явление

Наука располагает многочисленными достоверными фактами, доказывающими, что дети, с самого раннего детства изолированные от общества, остаются на… Все эти научно зарегистрированные факты свидетельствуют о том, что… Процесс усвоения человеком культуры, в том числе языка, мышления, трудовых навыков, правил человеческого общежития и…

Глава 3. Синергетика

В название этой главы вынесено слово, которое еще не вошло в словари русского языка или иностранных слов и выражений, за исключением «Словаря новых иностранных слов» Н.Г. Комлева [16]. Но и у этого слова существуют как минимум три толкования; два из них приведены в вышеназванном словаре [16, 102], а третье широко используется в естественнонаучной литературе: синергетика — это наука о самоорганизации. Именно в этом смысле слово «синергетика» будет употребляться в этой книге.

О синергетике написано уже немало философских книг, в которых делается попытка обобщить главные закономерности сложных систем, выявленные в естественных науках, применить их для анализа общественного развития [17—23]. Речь пока идет об осмыслении принципов синергетики по отношению к проблемам обществоведения, но делаются и первые попытки математического моделирования социальных явлений. Пока что результаты скромные, но это лишь начало пути, который, судя по всему, будет чрезвычайно плодотворным.

Для поставленных в этой книге проблем важным является то обстоятельство, что проблемы психологии человека относятся к классу задач, решаемых синергетикой [24, 6], и поэтому применение принципов синергетики в настоящем исследовании необходимо настолько, насколько это сейчас возможно.

Синергетика изучает системы, состоящие из огромного множества взаимодействующих частиц (слово «частицы» здесь использовано в обобщающем смысле и может быть заменено по желанию на «объекты», «индивиды», «субъекты рынка» и т. д. и т. п.). Основы этой науки были заложены применительно к физической химии профессором Свободного университета в Брюсселе Ильей Романовичем Пригожиным, награжденным за полученные им результаты Нобелевской премией. Он назвал эту науку наукой о самоорганизации, или наукой о сложном. Позже немецкий физик Г. Хакен успешно применил те же принципы к исследованию явлений в квантовых генераторах и предложил ныне широко используемое название «синергетика». Синергетика появилась не сразу, не в силу озарения. С начала ХХ в. стало расти осознание того, что весь окружающий мир не может быть описан законами только классической механики. Люди в практической деятельности сталкивались с явлениями, которые не могли быть описаны в рамках известных на тот период теорий, построенных для детерминированных систем, например, небесной механики. Оказалось, что необходимо знать законы стохастических процессов, в частности, развитие радиосвязи и телефонных сетей потребовало развития теории нелинейных систем.

С процессами самоорганизации в химических системах, их математическими моделями в рамках кинетического подхода можно познакомиться в книгах И.Р. Пригожина и ученых его школы (напр.: [25; 26]) или прочитать о них в компактной и информативной книге И.К. Кудрявцева [27]. На примере химических и отчасти физических систем ниже будет рассмотрен категориальный аппарат синергетики, будут раскрыты основные понятия и представления синергетики, точнее, те из них, которые кажутся необходимыми для философского осмысления процессов общественного развития.

Множество взаимодействующих частиц приобретает способность к самоорганизации в том случае, если это множество образует так называемую открытую систему, способную обмениваться энергией, массой и информацией с окружающей средой. Если система, обладающая названными свойствами, способна эволюционировать, то ее называют диссипативной системой. Иногда такую систему называют нелинейной. Термин «нелинейность» систем заимствован из математики. Он означает определенный вид математических уравнений, которые используются в математических моделях открытых систем, находящихся вдали от равновесия. Такие уравнения содержат неизвестные величины в степенях, больших, чем единица, или коэффициенты, зависящие от свойств среды. Нелинейные уравнения могут иметь несколько качественно различных решений. Этому множеству решений соответствует множество путей эволюции системы, моделируемой нелинейными уравнениями [19, 21]. Допустим для примера, что диссипативной системой является жидкость, а нас интересует гидродинамическое поведение этой жидкости. Каждая молекула системы имеет определенные координаты и импульс, меняющиеся со временем. Было предложено строить для таких систем фазовые пространства, т. е. такие абстрактные математические пространства, в которых изменения координат и импульсов частиц отражаются траекториями или точками.

Множество неподвижных точек и траекторий в фазовом пространстве образуют фазовый портрет динамической системы. Наличие точек и траекторий (линий) позволяет говорить о структуре фазового портрета каждой конкретной системы. Кроме того, у фазового портрета существуют ограниченные множества, обладающие своей собственной структурой. Примером таких множеств является замкнутая кривая, называемая предельным циклом и соответствующая в фазовом пространстве периодическому процессу. Точки, к которой траектории в фазовом пространстве направляются по спиралям, называются устойчивыми фокусами. И предельный цикл, и устойчивый фокус Пуанкаре назвал аттракторами. В аттракторах плотность траекторий максимальна. Если система попадает в поле притяжения определенного аттрактора, то она неизбежно начинает эволюционировать к этому устойчивому состоянию, строиться по плану, заложенному в аттракторе, т. е. в текущий момент своего развития система определяется ее будущим конечным видом [19, 143].

Позднее под аттракторами стали пониматься также «реальные структуры в пространстве и времени, на которые выходят процессы самоорганизации в открытых нелинейных средах. Структуры-аттракторы выглядят как цели эволюции. В качестве таких целей могут выступать… различные типы структур, имеющих симметричную, правильную архитектуру и возбуждаемых в среде в некотором смысле резонансно». Возбуждение симметричных структур, маловероятное при случайных флуктуациях, возможно под воздействием информации.

Итак, под аттрактором в синергетике понимают относительно устойчивое состояние системы, которое как бы притягивает к себе все множество траекторий системы, определяемых разными начальными условиями. За аттракторами стоят визуальные образы «воронок», которые свертывают, втягивают в себя множество траекторий, предопределяют ход эволюции системы на участках, даже отдаленных от непосредственного «жерла» такой «воронки» [19, 39—40].

Аттракторы обладают замечательной особенностью: если система, находясь в аттракторе, испытывает внешнее воздействие, выводящее систему из этого состояния, то она спустя некоторое время вновь вернется в аттрактор. Такое свойство системы, находящейся в аттракторе, называется асимптотической устойчивостью.

Переменные состояния систем, состоящих из огромного числа взаимодействующих частиц, представляют собой либо средние значения по мгновенным состояниям на данном временнóм интервале, либо наиболее вероятные значения, которые могут приниматься этими переменными. Поэтому регистрация мгновенных состояний системы показала бы наличие отклонений от средних значений макроскопических переменных состояний. Такие отклонения возникают в системе спонтанно, независимо от внешней среды. Эти внутренние отклонения называются флуктуациями [26, 82].

Всякий процесс эволюционного стихийного развития сопровождается фоном случайностей. Огромное их большинство проходит для эволюции бесследно. Природа пробивает себе дорогу через множество тщетных попыток, пустых проб. Например, количество видов животных и растений, сохранившихся на земле, составляет менее 1% от тех, что на ней были; остальные погибли в ходе эволюции [19, 74].

Диссипативные системы — сильно неравновесные. В них возможны неустойчивые состояния. В таких системах на определенном для каждой системы удалении от состояния равновесия флуктуации вместо того, чтобы затухать (как в равновесных системах), наоборот усиливаются и завладевают всей системой, вынуждая ее эволюционировать к новому режиму. Эти явления возникают в так называемой нелинейной области, в которой свойства системы моделируются нелинейными уравнениями [17, 194—195].

Величины флуктуаций резко увеличиваются вблизи так называемых точек бифуркации (см. ниже) по сравнению с неравновесными состояниями, далекими от точек бифуркаций, и тем более по сравнению с равновесными состояниями. Гигантские флуктуации, чередуясь, создают впечатление хаоса, но на самом деле система прощупывает, какая из флуктуаций наиболее соответствует как состоянию самой системы, так и внешним условиям. Любая из них по стечению обстоятельств, а не в силу детерминированного выбора может стать началом эволюции системы в совершенно неожиданном направлении [17, 56].

На уровне математического описания бифуркация означает разветвление решений нелинейного дифференциального уравнения. Физический смысл бифуркации таков: точка бифуркации — это точка разветвления путей эволюции открытой нелинейной системы [19, 40].

Следует подчеркнуть, что при недостаточной удаленности от равновесия нелинейность процесса сама по себе не может привести к множественным решениям. В сильно неравновесных системах может совершаться переход от беспорядка к порядку. Новые динамические состояния материи — диссипативные структуры — отражают взаимодействие данной системы с окружающей средой.

Диссипативные структуры являются результатом противоборства двух противоположностей: накачки энергии средой в систему и оттока энергии за счет теплопроводности или излучения; притока массы реагирующих веществ и рассеяния их за счет диффузии или стока продуктов реакции. Иными словами, диссипативные структуры возникают на потоке энергии или массы (а также информации).

`

Возникновение диссипативных структур в физических системах очень ясно и просто объяснено в работе Е.Н. Князевой и С.П. Курдюмова: «поведение любой системы может быть представлено бесконечным рядом гармоник (мод) с временным коэффициентом перед каждой. Если в модели линейной системы различные виды гармонических колебаний (гармоник, или мод) независимы, то в модели нелинейной — устанавливается вполне определенная связь между ними. Причем характер этой связи всецело определяется нелинейностью. Дело может обстоять таким образом, что один вид колебаний (одна гармоника) энергетически поддерживается в силу открытости системы, т. е. туда накачивается энергия. В таком случае поступающая энергия перераспределяется — в силу нелинейности — не по всему спектру колебаний (мод), а сугубо избирательно. То есть в нелинейной среде могут поддерживаться, подпитываться энергией лишь определенные виды колебаний, определенные гармоники.

В нелинейной среде избирательность может быть вызвана неравномерным по спектру затуханием процессов, хотя энергия передается по всему спектру гармонических колебаний без пропусков. В любом случае подпитка энергией по спектру и ее восприятие — в комплексе — происходят избирательно…

Рассеивающий (диссипативный) фактор действует, в любой системе. Вообще говоря, все затухает, но не одинаково. В силу нелинейности диссипацией "выжигаются", уничтожаются, гасятся лишь некоторые виды колебаний (гармоник), которые недостаточно поддерживаются энергетически. А остальные виды колебаний (гармоник) "выживают" и усиливаются опять-таки в силу нелинейности. Причем разрушаемые и растущие, подпитываемые гармоники могут достаточно долго сосуществовать, создавая переходный процесс к развитому асимптотическому состоянию, которое определяется всего несколькими гармониками…

Диссипативные процессы и рассеяние являются, по сути дела, макроскопическими проявлениями хаоса на микроуровне. Хаос, стало быть, — не зло, не фактор разрушения, а сила, выводящая на аттрактор, на тенденцию самоструктурирования нелинейной среды» [19, 80—82].

Можно констатировать, что для возникновения эффекта локализации (структуры) в среде (системе) необходимы два фактора. Во-первых, среда (система) должна быть открытой, т. е. в нее должны поступать вещество, энергия или информация, компенсирующие потери на рассеяние, затухание, диссипацию. Во-вторых, необходима нелинейность, обусловливающая определенные связи между гармониками (модами), которые приводят к избирательной чувствительности системы к внешним воздействиям.

В нелинейных системах, образующих диссипативные структуры, механизмы формирования структур на микроуровне имеют положительные обратные связи. В химических системах такой связью является автокаталитическая реакция, входящая в цепь реакций, протекающих в системе. В этой реакции продукт является катализатором, который, вступая в реакцию в этом качестве, не только сохраняется, но и увеличивает свое содержание в системе. Впрочем, нелинейное кинетическое уравнение получается и в цепных разветвленных реакциях, экзотермических реакциях (при ограниченном теплоотводе) из-за повышения температуры системы, в тех сложных реакциях, в одной из стадий которых имеются два или более промежуточных вещества и в ряде других случаев, что означает, что нелинейные химические реакции весьма распространены, причем множество их протекает в организмах человека, животных и растений.

Теперь можно перейти к чрезвычайно важному понятию, определяющему ни много ни мало фазовый портрет системы, но удивительно редко встречающемуся в философской литературе. На эволюцию системы влияет изменение некоторых характерных для данной системы параметров, которые могут произвольно меняться. Эти параметры называются управляющими или контролирующими [26, 71]. «Выбор управляющих параметров порой представляет собой весьма непростую задачу. Он делается, как правило, либо на основе уже имеющейся информации о системе, либо на основе дополнительных исследований. В обоих случаях возможны и ошибки в выборе, поэтому критерии сравнительной степени упорядоченности должны давать и возможность контроля правильности сделанного выбора.

В разных системах управляющими могут служить самые разнообразные параметры. Приведем несколько примеров. В классических и квантовых генераторах роль управляющих параметров играют величина обратной связи или накачки. Возможно, однако, и управление путем внешнего переменного воздействия. Наличие нескольких управляющих параметров открывает возможности поиска наиболее эффективных путей самоорганизации» [20, 112—113].

Впрочем, нередко управляющими параметрами являются не отдельные, казалось бы, сильно влияющие на состояние системы величины, а совокупность нескольких таких величин [27, 112], что лишний раз свидетельствует о том, что выбор управляющих параметров сложен.

В химических системах управляющими параметрами обычно являются концентрации отдельных исходных веществ или продуктов реакции, поддерживаемых окружающей средой на заданном уровне. В колебательных химических реакциях это приводит к режиму, который называется «химические часы».

Обычно в философской литературе уделяется внимание хаосу, аттракторам и соответствующим им диссипативным структурам (порядку), но не упоминается о том, что быть или не быть аттракторам и, если быть, то каким, какому количеству, в каких областях фазового пространства — все это зависит от управляющих параметров. Поэтому правильно выбрать управляющие параметры значит докопаться до корней всех причин состояния системы (хаотического или диссипативно упорядоченного).

К числу важнейших свойств нелинейных систем относится их когерентность. Система ведет себя как единое целое, т. е. так, как если бы между любыми частями системы существовали сколь угодно дальнодействующие связи. Возьмем для примера химическую систему. Несмотря на то, что силы межмолекулярного взаимодействия являются короткодействующими (радиус взаимодействия в 10⁹ — 10¹⁰ раз меньше размеров системы), система структурируется подобно тому, как если бы каждая молекула была захвачена в общий процесс. Благодаря этому свойству химическая реакция в системе протекает либо как колебания концентраций реагентов во времени, и тогда говорят о нарушении временной симметрии, или как пространственные структуры, называемые нарушением пространственной симметрии [17, 229]. При этом надо обратить внимание на различие в поведении одной и той же системы: в равновесном состоянии молекулы всей системы ведут себя независимо друг от друга, и только в диссипативных структурах — когерентно. Форма проявления активности системы зависит от типа ее нелинейности, причем неравновесные переходы, когерентно охватывающие макроскопические области пространства, возникают даже в идеальных системах, в которых можно полностью пренебречь межмолекулярными взаимодействиями [26, 92].

Важным понятием теории самоорганизации (синергетики) является критическая размерность пространства, в котором существует рассматриваемая система. Эта критическая размерность устанавливается исходя из условия близости двух величин: времени выравнивания неоднородностей системы за счет диффузии (это время зависит от размерности пространства, а именно, диффузия замедляется по мере уменьшения размерности пространства) и времени протекания химических процессов, которые вблизи точки бифуркации замедляются, но в силу локального характера процесса это замедление не зависит от размерности системы. При размерности системы, равной или большей критической, когерентность возможна. В противном случае диффузия оказывается не способной коррелировать различные пространственные ячейки системы, и бифуркация не состоится. Конкретная структура системы слабо влияет на критическую размерность. В основном критическую размерность определяет степень доминирующей в данной системе нелинейности и тому подобные, казалось бы, формальные особенности математической модели. Именно поэтому можно дать универсальную классификацию совершенно различных систем, например, химической, биологической и социологической, основываясь на качественно аналогичных особенностях поведения [26, 195].

Наконец, еще одно замечание по поводу когерентности нужно сделать в связи с терминологией. Первоначально это свойство нелинейных систем, далеких от равновесия, было обнаружено в термодинамике и получило название дальнодействующих корреляций, но позже в физике появился другой термин — когерентность, который стал вытеснять первый. Синергетика — междисциплинарная наука, и поэтому некоторый разнобой в терминах существует, но с течением времени он уменьшается.

Равновесному состоянию термодинамической системы соответствует тепловой хаос, в котором частицы системы ведут себя независимо друг от друга. Такой хаос совершенно бесплоден. Источником порядка является неравновесность. Она порождает порядок из так называемого детерминированного хаоса, где частицы ведут себя когерентно.

Чем дальше система уходит от равновесия, тем больше колебательных частот появляется в системе. Взаимодействие колебаний с разными частотами способствует возникновению больших флуктуаций. Область на бифуркационной диаграмме, определяемая значениями параметров, при которых возможны сильные флуктуации, обычно принято называть хаотической. Но это не простой хаос. В нем содержатся те аттракторы, на один из которых система выйдет, образовав диссипативную структуру. Такой хаос чреват порядком, он-то и называется детерминированным хаосом, в отличие от теплового хаоса, который соответствует равновесным состояниям, определяемым в термодинамике принципом максимума энтропии [17, 225].

Для процессов самоорганизации важнейшим состоянием систем является хаотическая динамика. Связанная с разупорядоченностью неустойчивость движения позволяет системе непрерывно прощупывать собственное пространство состояний, выбирая некоторые состояния, создавая тем самым информацию и сложность. Являясь результатом какого-то конкретного механизма, эти состояния выбираются со стопроцентной вероятностью, поэтому проблема выбора конкретной последовательности из очень большого числа априорно равновероятных последовательностей попросту не возникает. Динамическая система в хаотическом состоянии — это своего рода сепаратор, отбрасывающий огромное большинство случайных последовательностей и сохраняющий лишь те из них, которые совместимы с динамическими законами данной системы [26, 224].

Понятие детерминированного хаоса позволяет проиллюстрировать особую важность управляющих параметров. Обычно в философской литературе, так же как и в естественнонаучной, детерминированный хаос рассматривается исключительно как творческое начало. Делается вывод о том, что хаос в общественном развитии необходим для построения лучшего будущего.

Однако детерминированный хаос в точке бифуркации может вести не только к прогрессу, но и к деградации. Все зависит от выбора управляющих параметров, которые задают фазовый портрет. При соответствующем выборе управляющих параметров в фазовом портрете появляются аттракторы самоуничтожения, о чем свидетельствуют массовые самоубийства животных, например, китов. Да и резкий рост самоубийств в такие периоды, как, например, реформы в России, подтверждает этот вывод.

Человек и общество являются самыми сложными из эволюционирующих систем. Обладая интеллектом, они могут делать сознательный выбор постбифуркационного состояния [22, 136]. Ошибка в выборе (случайная или навязанная исподволь со стороны) тоже ведет к деградации и самоуничтожению. Система может прогрессивно развиваться только в том случае, если флуктуации «прощупывают» все без исключения возможности системы и выбирают наилучшую из них. Если же это «прощупывание» не доведено до конца и прервано чьей-то волей, объявившей некую цель единственно верной, то это уже не самоорганизация, а то, что политики называют тоталитаризмом.

В связи с этой темой всплывает еще одна не менее важная. Тип диссипативной структуры в значительной степени зависит от условий ее образования. Например, существенную роль в отборе механизма самоорганизации могут играть внешние поля, в частности, гравитационное или магнитное поля Земли для ряда физических и биологических систем. В сильно неравновесных условиях системы начинают «воспринимать» внешние поля, в результате чего появляется возможность отбора тех конфигураций системы, которые учитывают внешнее воздействие [17, 55, 220]. Человеческое общество каждой страны, будучи открытой системой, испытывает влияние внешней среды, в частности, других обществ, что и есть «внешнее воздействие», являющееся одним из управляющих параметров.

Очень сложные нелинейные системы, такие как человек или общество, могут находиться в состояниях, напоминающих хаотические, но таковыми не являющихся. Есть системы с так называемыми странными аттракторами. Изображение странного аттрактора в фазовом пространстве — не точка и не предельный цикл, как у устойчивых структур, а некоторая область, по которой блуждают параметры системы. Эти системы не являются полностью неустойчивыми, потому что для них возможны не любые состояния, а лишь те, которые находятся внутри ограниченной области фазового пространства, т. е. изменения системы ограничены строго определенными рамками [19, 28—29]. Механизмы возникновения странных аттракторов до сих пор не удалось выяснить настолько, чтобы понимать роль отдельных параметров системы в появлении странных аттракторов. Существуют лишь некоторые качественные модели хаотического поведения [26, 151].

Одним из удивительных свойств эволюционирующих систем является постоянный рост темпов эволюции. Эволюция мира есть не просто создание все усложняющихся структур, но и изменение темпов эволюции. Восходя по ступеням сложности от неживого к живому и от живого к человеку, процессы все более плотно «упаковываются», свертываются, их ход ускоряется [19, 50]. Интервалы между бифуркациями сокращаются, и это наглядно видно на примере развития человеческого общества.

До сих пор рассматривались те основы синергетики, которые характерны для эволюционирующих систем, обменивающихся со средой энергией и массой. При обмене информацией все сказанное сохраняется, но появляются некоторые дополнительные особенности.

Рецепция информации — процесс неравновесный, поскольку рецепция информации означает возникновение определенной упорядоченности в воспринимающей системе (см. гл. 2), следовательно, этот процесс далек от равновесия. Другими словами, рецепторная система — диссипативная, переходящая под влиянием информационного потока в состояние, соответствующее диссипативной структуре [22, 33].

В эволюции человечества начало каждого события — это создание новой информации, а значит, шаг в развитии; далее следует адаптация — этап повышения ценности информации, сопровождающийся потерей ее новизны и увеличением сложности, уходом от равновесия к бифуркации, что приводит к обострению чувствительности систем к внутренним и внешним флуктуациям, разрушающим организацию системы, переводящим ее в хаотическое состояние. Затем снова выход из хаоса из-за нового события-информации, запоминаемого системой [22, 74].

Генерация ценной информации возможна, когда в динамической системе есть так называемый перемешивающий слой. Его особенность по сравнению со странным аттрактором состоит в том, что фазовые траектории как входят, так и выходят из него. Динамический слой обязательно должен быть в информационной системе, так как он обеспечивает возникновение новой информации, которое происходит случайно, независимо от начальных условий системы.

Согласно одной из синергетической моделей, перемешивающий слой возникает в информационной системе в процессе эволюции последней, в ходе которой элементы системы могут перемещаться, т. е. диффундировать. Если исходное состояние системы хаотическое, то на первом этапе образования динамического слоя в системе зарождаются отдельные фрагменты перемешивающего слоя, затем они расширяются, образуя границы друг с другом и заполняя всю систему, число областей начинает уменьшаться за счет их укрупнения, при этом криволинейные границы между областями выпрямляются, и постепенно в процессе поглощения малых областей большими образуется перемешивающий слой.

Такая эволюция системы сопровождается ростом ценности информации вплоть до самых высоких из возможных значений. Причиной роста ценности информации являются антагонистические отношения между первоначальными областями. Эволюционирующая система многократно проходит бифуркации. Ценная информация выживает, менее ценная гибнет. Роль рецептора выполняют возникающие диссипативные структуры, сложность которых увеличивается. Эта общая схема для эволюции Вселенной, Солнечной системы, биологической эволюции, наконец, эволюции языка и культуры в целом [22, 137]. Во всех эволюционирующих системах создание новой информации имеет характер фазового перехода. Конечно, изменчивость информационных систем ненаправленна, но результаты эволюции приводят к росту ценности информации, потому что растущие области системы лежат в области аттрактора, а гибнущие — далеко от него [22, 98—104].

Одна из целей науки — это прогнозирование развития событий. В значительной мере эта цель заявлена и утверждена наукой прошлых эпох. Со времен Лапласа считалось, что будет достигнута такая степень развития науки, начиная с которой можно будет предсказывать будущее. В этой связи представляет интерес уникальное в истории науки публичное извинение президента Международного союза чистой и прикладной математики сэра Джона Лайтхилла, сделанное им от имени своих коллег, за то, «что в течение трех веков образованная публика вводилась в заблуждение апологией детерминизма, основанного на системе Ньютона, тогда как можно считать доказанным, по крайней мере с 1960 года, что этот детерминизм является ошибочной позицией» [20, 237].

Ну а каковы прогностические перспективы синергетики? Г. Николис и И. Пригожин задают этот вопрос и отвечают на него так: «Способна ли эволюция привести систему к глобальному оптимуму или же каждая гуманитарная система представляет собой уникальную реализацию некоторого сложного стохастического процесса, для которого никак нельзя установить правила заранее? Положительный ответ нужно дать на второй вопрос, а не на первый. Опыт прошлого бесполезен для предсказания будущего, он лишь может подсказать, чего надо не допускать во избежание повторения ошибок» [26, 276].

Нелинейные эволюционирующие системы исследуются в самых разных направлениях. В Институте прикладной математики РАН группа исследователей совместно с учеными Московского университета решает задачи, в которых варьируется только характер начального воздействия на одну и ту же систему, причем имеется в виду не изменение интенсивности, а пространственная конфигурация, топология этого воздействия. В результате в системе возникают разные структуры. Это является еще одним примером влияния среды на систему [19, 23].

Там же изучаются «режимы с обострением», т. е. режимы сверхбыстрого (нелинейного) нарастания воздействия источника на нелинейную систему, когда воздействие неограниченно возрастает за конечное время. В этих условиях под неустойчивостью понимаются главным образом режимы сверхбыстрого нарастания процессов с нелинейной положительной обратной связью, а точнее, вероятностный характер распада сложно организованных структур вблизи момента обострения [19, 33].

Энергия, масса, информация проходят потоком через открытую систему, а поэтому в каждой системе есть источники и стоки энергии, но роль первых и последних неравноценна. За счет стоков могут образовываться стационарные неравновесные структуры, исторически они стали исследоваться первыми. Нелинейные источники приводят к возникновению нестационарных (эволюционирующих) неравновесных структур [19, 21].

Важной является идея возможной иерархии сред. Для создания все более сложных структур необходимы среды с возрастающей нелинейностью разных типов. Разным нелинейностям соответствуют разные типы структур. Каждая новая среда с новыми свойствами, со своими нелинейностями обладает своим спектром форм [19, 49].

Теперь перейдем к главному. Что надо выбрать в качестве управляющих параметров, определяющих фазовый портрет развития общества? Самый простой ответ — это деньги, капитальные вложения и т. п. Ответ привлекателен потому, что упомянутый параметр исчисляем и поэтому построение математической модели возможно, а без математической модели синергетика малопродуктивна. Однако деньги — не самый важный управляющий параметр. На основании изложенного в предыдущей главе из культурно-исторической психологии следует, что практическая деятельность людей должна быть важнейшим управляющим параметром. Управляющих параметров у такой системы, как общество, может быть много, причем, напоминаю, в качестве управляющего параметра может быть комбинация простых параметров. С определенностью можно только сказать, что контрольные параметры лежат не в одной лишь экономике, а практическая деятельность является синтетическим управляющим параметром, включающим в себя множество «простых».

Воззрение на законы экономики как на нечто фундаментальное, предопределяющее деятельность общества, зародившееся в XVIII в. в рамках североморской культуры, есть один из аспектов того механистического мышления, того лапласовского детерминизма, за ошибки которого Дж. Лайтхилл принес публичные извинения. Законы синергетики требуют иного рассмотрения общественного устройства, что будет сделано ниже по мере рассмотрения исторических условий формирования культур народов.

Показательно то, что традиционные рамки экономических теорий стали тесными для наиболее дальновидных и вдумчивых экономистов, о чем свидетельствует книга Г. Мюрдаля «Азиатская драма», цитировавшаяся выше. Из отечественных авторов можно выделить книгу Ю.М. Осипова [28], в которой практическая деятельность людей рассматривается не с точки зрения традиционной экономики, учитывающей отношения людей только в пределах производства, распределения, обмена и потребления материальных благ и услуг, а с позиций теории хозяйства. «Производство — феномен культуры. Производство — культура, но производство есть и производство культуры. Производство — общекультурный процесс, организация производства — самоорганизация культуры» [28, 104]. Если в этом отрывке заменить «производство» на «производственная деятельность», что нисколько не исказит его смысла, то содержание отрывка целиком совпадет с содержанием трех глав этой части книги. Более полезным понятием, чем экономика, для понимания нижеизложенного является «хозяйство». Хозяйство, рассматриваемое Ю.М. Осиповым, гораздо шире экономики: «хозяйство — сфера жизнедеятельности человека, его взаимодействия с природой, создания и потребления материальных благ»; «хозяйство — сама жизнь!» [28, 124].

Чрезвычайно важным, целиком совпадающим с представлениями синергетики является характеристика хозяйства и хозяйствования как постоянно обновляющихся процессов: «обновляемость, т. е. возникновение новых состояний, показывает необратимость хозяйственного процесса, невозможность его движения вспять, тем более повторения в обратном порядке уже пройденного. И как бы хозяйствующие субъекты ни пытались предвидеть и определить будущие ситуации, они могут их предусматривать лишь в общих чертах и создавать лишь отчасти. Обновляемость хозяйства — процесс в основе объективный» [28, 153]. В этом отрывке четко описана необратимость эволюции и принципиальная невозможность детерминизма, утверждаемая синергетикой (см. выше).

Можно сопоставить две характеристики сущности хозяйственного механизма, которые дает Ю.М. Осипов.

1. «Определяя хозяйственный механизм, нельзя допускать и такого, близкого к механистическому, его толкования, согласно которому механизм предстает лишь как система поверхностных или "явленческих" элементов производственной организации. Попытки представить хозяйственный механизм лишь как "систему производственных отношений" или как "систему законов" фактически лишают механизм необходимых механизменных признаков: хозяйственный механизм предстает как бы "бестелесным", эфемерным, неким комплексом отношений или свойств, а не социально-материальных элементов, связанных между собой в единый работающий организм. Получается механизм без механизма» [28, 154].

2. «Нет ничего более иллюзорного, чем убеждения, что механизм сам по себе организационно нейтрален, что ему можно предложить какую угодно программу и добиться от него каких угодно результатов. Механизм, бесспорно, воспринимает внешнюю информацию, в том числе и прямые команды, но реагируя на них предлагает и свой вариант исполнения, борется за него. Это естественно: механизм стремится к оптимальному для себя функционированию, а поэтому приспосабливает под себя любые внешние, в том числе и директивные, влияния» [28, 155].

Вторая цитата — суть прекрасное описание асимптотической устойчивости системы, которая, испытав внешнее возмущение, после некоторого переходного периода возвращается в свой аттрактор (см. выше). А первая — это отказ от применения ньютоновского механизма к эволюционирующей системе, каковой является хозяйственный механизм (этот вопрос давно и окончательно решен синергетикой и о нем в этой книге даже не упоминается в силу общеизвестности).

Наконец, абсолютно верно еще одно важное утверждение: «Возникновение нового механизма — отнюдь не простая смена форм и методов хозяйствования, это переделка всего общества, всей культуры. Это переделка людей» [28, 158]. Нет хозяйственного механизма вне культурного контекста. Вырвать хозяйственный механизм из одной культуры и имплантировать в другую совершенно невозможно. Это показали результаты исследований Г. Мюрдаля, упоминавшиеся в гл. 1 этой части книги. Следовательно, важным вопросом является степень сходства или различия культур. Если, например, культуры Индии и Англии существенно различны, то вправе ли россияне сделать вывод о том, что их культура столь близка культурам США или Англии, что перенос хозяйственного механизма этих стран в Россию возможен? Ответ на этот вопрос бегло и убедительно дать нельзя. Необходимо изучить условия формирования культур начиная от глубин веков и до наших дней.

Во многих философских трудах анализируется и подчеркивается совпадение выводов, которые делают культурология и синергетика (см. напр.: [19—23]). Это не удивительно, потому что общество является эволюционирующей системой, культура является квинтэссенцией общества, а поэтому законы синергетики применимы к анализу общественного развития. Но возникает вопрос, а надо ли прибегать к синергетике на столь ранней стадии ее развития, когда она еще не может построить всеобъемлющих математических моделей общественного развития, не ограничиться ли пока одной культурологией? Синергетика вскрыла основные закономерности эволюции общества, показала, что естественным путем общественного развития является эволюция. Этот вывод не результат политических пристрастий, а итог объективного научного анализа открытых нелинейных систем. Социальные революции синергетиками справедливо истолковываются как бифуркации, являющиеся составными звеньями эволюции, однако следует понять, почему некоторые бифуркации выделяются столь сильно, что их принято называть революциями. По-видимому, дело в том, что на общественное развитие и состояние психики людей оказывает особо сильное влияние обмен информацией с внешней средой. Обмен с внешней средой массой и энергией имеет большое значение для физиологического состояния человеческого организма. В естественных науках, наоборот, изучены процессы, где решающее значение имеют обмены массой и энергией, поэтому влияние обмена информацией изучено недостаточно полно для понимания всех особенностей функционирования социальных систем. В частности, по этой причине перенос закономерностей синергетики с материального мира на социум требует большой осмотрительности.

Кроме того, прежде чем дать еще один ответ на поставленный вопрос, надо прояснить другую проблему: что такое теория или закон общественного развития и что называется теорией или законом в естественных науках? Что является доказательством законов или теорий в гуманитарной и естественнонаучной областях знаний?

В естественных науках теории и законы доказываются строго математически или экспериментально, но количественно, а формулы закона или теории (именно формулы, а не формулировки) позволяют каждому убедиться в их справедливости (более того, ни один серьезный ученый-естественник не начинает строить свою теорию или готовить эксперимент, пока сам не перепроверит доказательства справедливости исходных для него посылок). Все аргументы, входящие в доказательство закона или теории, логически количественно (т. е. математически) связаны и самодостаточны. В гуманитарных науках аргументы взаимодополняемы, но как бы много их ни было, никогда нельзя отвергнуть возражение о том, что все они подобраны тенденциозно или их недостаточно в силу ограниченности знаний в данный момент. Даже большое число аргументов в пользу какой-либо точки зрения не стоят их небольшого числа, но связанного в строгое доказательство. Без строгих доказательств при наличии разрозненной, пусть и многочисленной, аргументации теорий и законов быть не может, могут быть только концепции, требующие строгого доказательства.

В силу того, что в синергетике многие положения доказываются строго математически, они более предпочтительны по сравнению с культурологией даже при качественном, предварительном рассмотрении гуманитарных проблем. Из всего сказанного, однако, нельзя сделать вывод о том, будто культурология не нужна. Культурология в понимании, изложенном выше (см. гл. 1.), дает сведения, без которых построение синергетических моделей математиками невозможно. Но этот аспект к данной книге прямого отношения не имеет. Итак, законы синергетики наряду с культурологией будут использоваться в данной книге ради повышения достоверности сделанных здесь выводов.

Уже в конце 70-х гг. стало очевидным, что благодаря синергетике естественные и гуманитарные науки впервые в истории стали образовывать единое целостное мировидение, создавая давно искомую новую методологию познания. За гуманитариями и теперь остается исследование механизмов общественного развития, а за математиками — построение моделей с учетом этих механизмов, поэтому совместная, а значит, взаимопонимаемая и взаимодополняемая работа обществоведов и естественников — это уже не ближайшая перспектива, а требование сегодняшнего дня. Но и сейчас философский анализ позволяет сделать следующее важное заключение. Известно, что в силу асимптотической устойчивости вывести систему из аттрактора невозможно (см. выше). Это может означать, что индивидуалистическая культура капиталистического общества, имеющая свой фазовый портрет, не возникла из другой, предшествовавшей ей феодальной формации (обладавшей своими собственными аттракторами), а всегда существовала и развивалась параллельно другим культурам. Иными словами можно полагать, что формационная теория общественного развития оказывается несправедливой, о чем писал Г. Мюрдаль (см. гл. 1) и многие другие авторы-культурологи. Ниже будет рассмотрено, где зародилась и как распространялась капиталистическая культура. При этом для анализа будет привлекаться лишь культурно-историческая психология. Основные положения синергетики будут использованы только после рассмотрения исторического материала и на его основе, т. е. в конце второй книги, дабы не превратить серьезную науку в легкомысленное манипулирование терминами.

Заключение

В отличие от формационной теории, которая утверждает, будто развитие человеческого общества суть смена одной общественно-экономической формации другой, более прогрессивной (первобытно-общинное общество уступает место рабовладельческому, которое сменяется феодальным, а затем капиталистическим), все изложенное ниже исходит из постулата, что на земном шаре под воздействием среды обитания возникли зародыши разных культур, особенности каждой из которых обусловливались деятельностью, продиктованной спецификой среды обитания каждого народа. В дальнейшем культуры не только развивались самостоятельно, но взаимодействовали между собой, конфликтуя и взаимообогащаясь, и эти процессы составляют суть всемирно-исторического развития.

Под самостоятельным развитием культур подразумеваются те изменения, которые происходят под воздействием меняющейся со временем деятельности народа. Изменение практической деятельности народа означает изменение управляющих параметров системы, что может приводить к изменению фазового портрета (исчезновению одних аттракторов и появлению новых). В этом смысле развитие капиталистической культуры в недрах феодальной есть гетерогенный, медленный, крайне болезненный процесс, охватывающий, как правило, не все общество, а только часть, что приводит к конфликтам внутри общества вплоть до гражданских войн и революций, в результате которых одна часть общества навязывает силой другой части свою культуру. Такой путь прошла, например, Франция.

Во Франции культура народа становилась капиталистической не в результате постепенной и поголовной эволюции населения, а путем возникновения и последующего разрастания части населения, называвшейся гугенотами и исповедовавшей кальвинизм. Борьба двух культур — традиционной феодальной и гугенотской (сходной с североморской) — была кровавой. Гугенотские войны (1562—1594) были отмечены массовой резней гугенотов в Париже в печально знаменитую Варфоломеевскую ночь 1572 г., когда были уничтожены 30 тыс. гугенотов, добивавшихся сближения с Нидерландами и помощи Нидерландам в их борьбе с Испанией, истреблением гугенотов в Васси (1562), повлекшим гугенотские войны и т. д.

Возникновению кальвинизма в католической Франции способствовало ее соседство с Нидерландами и с долиной Рейна, где североморская культура демонстрировала французам свое превосходство, свои возможности быстрого развития и большей эффективности жизнеустройства. Смена французской феодальной культуры на капиталистическую — это не результат имманентного процесса развития, а итог внешнего влияния. Великая французская революция 1789 г. стала возможной только тогда, когда силы той части населения Франции, культура которой была североморского типа, превзошли силы французов с традиционной феодальной культурой. Но вслед за революцией 1789 г. во Франции произошла череда революций и восстаний, отражавших борьбу двух культур — феодальной и североморской. Развитие культуры Франции — это особая, очень большая и поучительная тема для исследования.

В соответствии с поставленной в предисловии задачей, в последующих частях будут рассмотрены исторические условия становления и развития культур (а иногда и их отживания) разных человеческих общностей. Для современного российского массового сознания США (и Англия среди европейских стран) являются образцом для подражания, поэтому общественные процессы в историческом развитии этих стран необходимо рассмотреть в этой книге. Понять историю культуры Англии и даже США в отрыве от Нидерландов и в целом от североморской культуры оказалось невозможным, поэтому Нидерланды тоже включены в рассмотрение. В России очень редко упоминают о североморской культуре, бытует представление о западноевропейской культуре, с которой якобы и следует сравнивать российскую культуру. Оказывается, это ошибочное представление. На крайнем западе Европы, в Португалии, культура гораздо более сходна с российской, чем с английской или нидерландской, и это объясняется тем, что исторические условия формирования культур Португалии и России во многом схожи. Во избежание огульности обобщений португальская культура должна быть рассмотрена столь же внимательно, сколь и североморская.

Для России, государства многонационального, федеративного, очень важно знать все тонкости взаимодействия культур, их взаимообогащения, столкновений и т. д. Прекрасным примером для изучения межкультурных взаимодействий являются США. Здесь произошло столкновение индейской, североморской и африканской культур (точнее, культур народов Западной и Тропической Африки, хотя и не исключительно только этих двух частей континента). Высокий уровень развития науки в США дает достаточное количество надежных источников для относительно полного рассмотрения поставленных в этой книге проблем.

Однако на американском континенте есть еще одна требующая пристального внимания страна — Бразилия. По территории, минеральным ресурсам, благодатному климату, обилию солнца и влаги, количеству населения и т. д. и т. п. Бразилия не уступает, а превосходит США; например, в США нет и не было алмазов, а бразильские алмазы —одна из вех мировой истории. Но различия в социально-экономическом развитии двух стран огромны. Спрашивается: почему? Казалось бы, в Бразилии взаимодействуют те же три культуры, что и в США: индейская, западноевропейская и африканская, причем последняя представлена одними и теми же областями Африки как в США, так и в Бразилии. Главная причина различий социально-экономического развития США и Бразилии заключается в том, что в США так называемая западноевропейская культура представлена североморской культурой, а в Бразилии — португальской.

В этой книге будут рассмотрены исторические условия формирования культур Нидерландов, Англии и Португалии. Вторая книга в продолжение первой будет включать Западную и Тропическую Африку, США, Бразилию и, наконец, Россию. Конечно, для сопоставительного анализа полезно было бы включить в книгу анализ таких важнейших культур, как арабская, индийская, китайская, японская, еврейская и др., но Россия всегда тяготела к европейским культурам, а поэтому тремя западноевропейскими культурами мы и ограничимся. Книга пишется для российского читателя, т. е. с учетом культурных традиций и представлений россиян.

У нетерпеливого читателя может возникнуть сомнение в необходимости сопоставлений культур давно минувших эпох далеких стран для поиска решений российских проблем. Однако без этого нельзя понять суть дела и преодолеть мировоззренческий кризис, возникший в российском обществе. Потеря ориентиров — вот что тревожит людей гораздо сильнее, чем ошибки прошлого, так как отсутствие ориентиров болезненно отзывается в людях. Характерно, что опыт социологических и социально-психологических исследований, организованных в США, показывает, что личность страдает, если она ограничена узкопрагматической ориентацией, если она не понимает исторические перспективы, если она лишена позитивной социальной программы на будущее. Подобное состояние часто переживается личностью как трагедия и оказывается связанным с болезненными явлениями в общественном сознании. Теоретическое осмысление общественного развития, которое включает все ценное, что было выработано всеми науками, — настоятельная необходимость, и эта книга — попытка сделать вклад в общее дело.

Литература

1. Мюрдаль Г. Современные проблемы «третьего мира». М.: Прогресс, 1972; (сокращенный перевод книги Asian Drama. An Introduction into the Poverty of Nations. Vol. 1—3. N.Y.: Pantheon. A division of Random House).

2. Ерасов Б.С. Социальная культурология. Ч. I, II. М.: АО «Аспект Пресс», 1994.

3. Словарь русского языка / Под ред. А.П. Евгеньевой: В 4 т. / АН СССР. Ин-т рус. яз. М.: Русский язык, 1981—1984.

4. Словарь иностранных слов и выражений. М.: Олимп, ООО Изд-во АСТ — ЛТД, 1997.

5. Робер М.-А., Тильман Ф. Психология индивида и группы. М.: Прогресс, 1988.

6. Ключевский В.О. Соч.: В 9 т. М.: Мысль, 1987.

7. Мусорина Н.Г. К вопросу о возникновении понятия «цивилизация». М., 1993. Деп. в ИНИОН РАН №15792 от 23.02.84.

8. Клягин Н.В. Происхождение цивилизации (социально-философский аспект). М.: РАН, Ин-т философии. 1996.

9. Черняк Е.Б. Цивилиография. Наука о цивилизации. М.: РАН, Ин-т всеобщей истории. 1996.

10. Психология: Учеб. / Под ред. А.А. Крылова. М.: Проспект, 1998.

11. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981.

12. Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. М.: Педагогика, 1983.

13. Коул М. Культурно-историческая психология. Наука будущего. М.: Когито-Центр, 1997.

14. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1977.

15. Общая теория управления: Курс лекций. М.: Российская академия управления. Центр Гос. кадров. политики и социального управления, 1994.

16. Комлев Н.Г. Словарь новых иностранных слов. М: Изд-во Моск. ун-та, 1995.

17. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986.

18. Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М.: Ин-т прикладной математики АН СССР, 1990.

19. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М.: Наука, 1994.

20. Самоорганизация и наука: опыт философского осмысления. М.: Ин-т философии РАН, 1994.

21. Волновые процессы в общественном развитии. Новосибирск: Изд-во Новосибирск. ун-та, 1992.

22. Мелик-Гайказян И.В. Информационные процессы и реальность. М.: Наука. Физматлит, 1997.

23. Иванов В.Г. Синергетическая природа социальных модернизаций. Тверь: Тверской гос. техн. ун-т, 1995.

24. Крылов В.Ю., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Психология и синергетика. М.: Ин-т прикладной математики РАН, 1990.

25. Николис Г., Пригожин И. Самоорганизация в неравновесных системах. М.: Мир, 1979.

26. Николис Г., Пригожин И. Познание сложного. Введение. М.: Мир, 1990.

27. Кудрявцев И.К. Химические нестабильности. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987.

28. Осипов Ю.М. Опыт философии хозяйства. Хозяйство как феномен культуры и самоорганизующаяся система. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990.

Часть II Нидерланды

Глава 4. Географическое описание

Предварительное замечание. В научной литературе давно утвердился термин «Нижние страны». Он означает территорию, охватывавающую современные Нидерланды, северо-восточную часть Бельгии, и относится к тому периоду, когда Нидерландов как страны не существовало: еще не был дифференцирован язык, не было устоявшихся границ, налаженных торгово-экономических и культурных связей внутри страны и т. д.

4.1. Строение поверхности[3]

Нидерланды — низменная страна. Кроме 40% всей территории, расположенной ниже уровня моря, еще 30% территории возвышается в пределах 1 м над уровнем моря. Самая высокая точка — 321 м над уровнем моря — находится на крайнем юго-востоке, в районах гестов — древнеледниковых и перигляциальных равнин со средними высотами 40—60 м над уровнем моря.

В рельефе большей части Нидерландов сохранились следы влияния покровных оледенений. Достоверно установлено, что ледниковый покров дважды проникал на территорию Нижних стран в среднем плейстоцене, причем позднее оледенение было максимальным [1, 17]. Ледник, двигаясь, образовал моренную гряду по линии Амстердам — Арнем, местами поднимаясь до 100 м и выше. Особенно значительных размеров достигают гряды в Велюве [1, 17—18]. Моренная гряда перегородила русло Рейна, текшего на север, и с тех пор и по ныне устье Рейна повернуто на запад. Ледник выскоблил дно Северного моря, поэтому оно мелководное и имеет очень пологие берега у континентальной части Европы, начиная с Бельгии на западе и до северной оконечности Ютландского полуострова на северо-востоке [2, 13].

Дальнейшее формирование рельефа древнеледниковой области определялось перигляциальными процессами. Долины заполнялись наносными покровами, спускавшимися со склонов моренных гряд, которые при этом сглаживались. Под влиянием интенсивных процессов выветривания на всей территории Нидерландов накапливались покровные пески, за исключением Южного Лимбурга, где отлагались типичные лессы.

Многие формы рельефа в песчаных местностях, например, продольные дюны на морском берегу оказали большое влияние на раннее заселение Нижних стран. Дюнам предшествовало образование береговых песчаных валов. Это происходило в период послеледниковой, так называемой фландрской трансгрессии (повышенной активности) моря около 8 тыс. лет назад. Береговые валы отгородили от моря низменную в тех местах сушу, и в условиях большого стока пресной воды из рек Шельды, Мааса, Рейна начались процессы заболачивания и торфообразования.

Приблизительно в 2500 г. до н. э. море прорвало дюнный барьер на западе и севере Нидерландов, вторглось в болотистые низины, частично их размыло и нанесло слой глины. Так началось формирование современных маршей. Маршами называется незатопляемая морским приливом прибрежная полоса суши шириной около 50 км, тянущаяся от устья Шельды до северной оконечности Ютландского полуострова. Море в этих местах очень мелководное, и дно, обнажаемое морским отливом, называется ваттами. Марши, ватты, дюны и песчаные валы — все тесно взаимосвязаны друг с другом [1, 19].

С точки зрения геологического строения марши состоят из слоя глины, торфа и располагаются на древнем плейстоценовом песчаном основании. На нем археологические раскопки обнаруживают следы обитателей этих мест эпохи неолита. Слой глины был нанесен на песчаное основание морем, а в море глина веками вместе с илом и торфом выносилась из многочисленных рек: Эйссела, Вехта, Эмса, Везера, Эльбы, не говоря о Рейне, Маасе и Шельде. Образование маршей стало возможным из-за особенностей геологического строения рассматриваемой прибрежной полосы Северного моря. Берег здесь на десятки километров вглубь материка плоский как стол и очень постепенно повышается над уровнем моря по мере продвижения вглубь материка. Дно по мере удаления от берега очень постепенно опускается вниз, поэтому илистые выносы рек здесь легко задерживаются. Во время штормов взмученные глина и ил выплескиваются на берег и остаются на песке. Образовывавшийся травяной покров препятствовал смыву отложений в море последующим штормом и задерживал от уноса новые отложения, приносившиеся морем. Захороненная новыми наносами трава увеличивала содержание гумуса в почве, а свежая поверхность грунтовых отложений вновь зарастала травой. Так постепенно образовался весьма толстый слой плодородной почвы.

Существование ваттов и маршей гидрологически взаимосвязано, причем пологость ваттов тоже имеет значение, так как на обрывистом берегу марши во время отливов быстро обезвоживались бы. Ширина ваттов достигает 30 км при перепаде высот уровня моря в периоды отлива и прилива 2—2,5 м. Такое сочетание гидрогеологических условий редко встречается на земном шаре.

Созданию маршей способствовали не только геологическое строение земной коры, но и ветры в этой части Европы. Часто ветры во время штормов нагоняют воду с моря на сушу на многие километры вглубь континента, временно повышая уровень моря на несколько метров. Поэтому марши имеют ширину около 50 км. Третий фактор, повлиявший на возникновение маршей, тоже геологический. Реки, впадавшие в море, формировали по берегам наносные глиняные валы, препятствовавшие оттоку воды с маршей. Со стороны моря с течением времени образовались песчаные валы и дюны как результат деятельности морского прибоя. Эти валы и дюны тоже мешали оттоку нанесенной штормом и ветром воды, что способствовало заиливанию маршей.

Море имеет две фазы своего состояния — трансгрессии, т. е. активного моря, с множеством жестоких штормов и наводнений, приводивших к формированию и возвышению маршей, и регрессии, в течение которой море спокойно, отложения на маршах постепенно обезвоживаются и обсыхают, но во многих местах вода сохраняется и начинаются процессы торфообразования. Конечно, процесс формирования маршей зависел от локальных особенностей геологического строения, поэтому марши неравномерны, но общей закономерностью является существование торфяных болот в промежутке между маршами и материковой частью суши. В болота стекает вода с материка (с так называемых песчаных грунтов), и они питают многие реки, текущие в море. Наносные береговые валы этих рек являлись естественными проходами сквозь болота с материка на марши как для людей, так и для скота. Примерно в 700 г. до н. э. период трансгрессии перешел в период регрессии и на маршах возникли тучные, хотя и переувлажненные солоноватые луга [3, 398].

Климат

Климат всего побережья морской, мягкий. В его западной части среднегодовая температура +10°С, а января +3°С; дождливых дней — не менее половины в году. Среднегодовое количество осадков 700 мм. В среднем три часа ежедневно идет дождь. Небо часто затянуто облаками, поэтому считают среднегодовое количество солнечных часов, а не дней: их около 1600. Такие климатические условия в сочетании с плодородием почв чрезвычайно благоприятны для сельского хозяйства, но повышенная влажность, а местами заболоченность долгое время делали земледелие невозможным.

Сила ветра быстро уменьшается от побережья вглубь страны — соответственно в среднем за год 30 и 13 м/сек, но и последней вполне достаточно для работы бесчисленных ветряков, откачивающих круглые сутки воду. Однако бывают и туманы, при которых преобладают штили и южные ветры [1, 22—27].

Поверхностные и грунтовые воды

Обильные осадки и их равномерное годовое распределение, в сумме превышающие испарения, теплая бесснежная зима приводят к постоянному и повсеместному…

Грунты. Торфяники

После осушения болота прекращается жизнедеятельность растений-торфообразователей, происходят осадка торфа и его консолидация (уплотнение) в… Особенно разрушительными оказываются применение самотечного осушения и… Правда, в Нидерландах всегда был фактор, который смягчал сработку торфа. Осушение торфяников проходило в таких…

Глава 5. Предыстория

Предыстория Нидерландов тесно переплетена с предысторией всей Западной и Северной Европы. Это связано с географическим положением района. Вся территория, кроме плодородного Лимбурга, была не слишком привлекательной, с точки зрения поселенцев. Основную часть территории составляли густые леса на Арденнах, песчаные почвы и марши, постоянно находившиеся под угрозой катастрофических наводнений. Местность была бедна минеральным сырьем: ни меди, ни олова, ни серебра, ни янтаря — ничего такого, что было известно людям, жившим до нашей эры. Впрочем, железо стало добываться где-то с VIII—IV вв. до н. э., а уголь — лишь начиная со Средних веков. Развитие района началось в Средних веках, а в предысторический период ничего подобного не было.

Однако на этом клочке земли остались отчетливые следы многих культур. Нижние страны находились на западной оконечности большой балтийской равнины, по которой пролегали миграционные пути многих народов. Они располагались в дельте крупнейших рек Западной Европы — Рейна и Мааса, а с запада к их территории прилегала дельта Шельды. По рекам проходила часть миграционных путей. Сообщение с Британскими островами по морю было обычным делом.

Нижние страны — это перекресток дорог Запад—Восток и Север—Юг. На этой территории даже в предысторические времена концентрировалась информация о всей Европе, которую несли мигранты, торговцы и т. д. [5, 13—15].

Заселение лёссов и валов

Жизнь охотников (постоянное скитание по изведанной территории) определяла социальную организацию. Группа охотников, составлявших стойбище, и… Территория обитания людей, говорящих на одном диалекте, называется «социальная… Следы самых ранних земледельцев в Нижних странах, которые удалось обнаружить, датируются примерно 5300 г. до н. э. Они…

Заселение песчаных грунтов

В северо-восточной части Нидерландов открытые места, которые первоначально принимались за пастбища, оказались полями, которые существовали в… Исконное положение крестьян, при котором производился некоторый избыток… Бронза появилась на территории Нидерландов после 2—3-векового периода господства медных предметов. Медь добывалась в…

Крестьянское хозяйство

Доисторическое крестьянское хозяйство состояло из дома, сарая и изгороди, которая удерживала коров внутри участка. Крестьянская семья жила под одной… Зерно всегда было важнейшим злаком в растениеводстве. При неблагоприятных… Предельно важным фактом археологии является отсутствие всяких следов какого-либо места, которое выполняло бы функцию…

Глава 6. Заселение маршей

Когда марши были еще не заселены, крестьяне на прилегавшей к болотам перенаселенной суше страдали из-за ветровой эрозии. Естественно, тучные пастбища маршей со временем крестьяне стали использовать для своих нужд. Сначала стада коров перегонялись вдоль рек с песчаных грунтов на сухие марши на летний период. Приблизительно с 500 г. до н. э. крестьяне стали переселяться с песчаных грунтов на берега рек (точнее, береговые валы) на территории маршей. Жители маршей поддерживали тесные контакты с крестьянами, оставшимися на песчаных грунтах, что имело важные социальные последствия. Дело в том, что на маршах земледелие оказалось рискованным, животноводство же развивалось прекрасно. Это привело к специализации производства и меновой торговле, формировавшим сознание и культуру в большей мере жителей маршей, чем жителей песчаных грунтов, так как у последних было типичное для тех времен натуральное хозяйство [3, 339]. Еще одно немаловажное следствие состояло в том, что в рационе питания жителей маршей было много белка, что было существенно для физиологического развития людей. Наконец, ограниченные возможности заставляли жителей маршей быть очень пытливыми. С годами в результате экспериментов обнаружилось, что некоторые сельскохозяйственные культуры все же могут давать хорошие урожаи на маршах — это лен, вика, ячмень, овес, но те же самые почвы оказались неподходящими для пшеницы или проса. На торфяниках существовали участки, пригодные для овощеводства, — бугры вдоль стариц рек и береговые валы вдоль протоков, но их площадь была слишком мала, чтобы производить достаточное количество продуктов питания. Таким образом, колонисты на маршах зависели от внешнего мира не только в смысле строительного леса, топлива, камня или металла, но и в смысле хлеба. Продукты земледелия доставались им в обмен на сыр и кожи [3, 255].

Терпы

Однако самой главной проблемой жителей маршей были жестокие наводнения, особенно частые в периоды трансгрессии моря, отмеченные в 350—300 гг. до н. э., 250—500 гг. н. э. и 800—900 гг. Первоначально люди селились на первозданных маршах, как таковых, но вскоре для защиты от наводнений себя и своего хозяйства они стали строить искусственные насыпные холмы и располагать на их вершинах свои дома и хозяйственные постройки. Эти холмы, называемые терпами, тянутся от Северной Голландии до Юго-Западной Дании [6, 10]. Строго говоря, слово «terp» на фризском языке означает «поселение, деревня», а сам холм имеет другое название — «wierde», но «terp» во Фрисландии не существовал без «wierde». В X—XI вв. фризы соорудили земляные плотины вокруг всей своей территории, и первоначальное значение терпов отпало, но влияние терпов на формирование особой терпеновой культуры людей было до Х в. огромным, сохранилось оно и впоследствии, так как на основе терпеновой культуры развилась североморская культура.

Терпы были распределены по маршам неравномерно. Они жались к источникам пресной воды и водным путям сообщения — озерам, рекам, протокам [3, 395—397]. Активность моря заставляла одну часть жителей покидать марши, а другую — наращивать терпы. Но в периоды регрессии возникали новые терпы, не говоря о заселении покинутых. Поэтому до того времени, когда марши стали защищать плотинами и шлюзами, сформировались четыре поколения терпов.

Периоды трансгрессии моря длились от полувека и более, и наводнения не были непрерывными, поэтому люди успевали нарастить терпы. Твердо установлено, что все терпы сразу никогда не покидались людьми. Преемственность жизни и терпеновой культуры сохранялась непрерывно.

Терпы были индивидуальные и деревенские. Самый большой имел площадь 10 га и высоту 5 м. Первоначально заселялись самые высокие части маршей. Они привлекали к себе наибольшее количество крестьян, которые селились относительно близко друг к другу из-за ограниченной площади таких привлекательных мест. Это были бестерповые, так называемые флак (vlak)-поселения. Первая же трансгрессия заставила каждого из крестьян подгребать под себя землю, создавая индивидуальный терп. В дальнейшем терпы в таких скоплениях были соединены валами, а еще позже все пространство внутри территории, обнесенной валами, было засыпано землей. Получался терп с круглой или овальной площадкой наверху. На деревенском терпе дома располагались по кругу жилой частью внутрь, а стойла — по краям, которые были наклонными от центра терпа, чтобы отходы от животных стекали за пределы терпа. В центре терпа был пруд с пресной водой, по-видимому, на случай пожара, а в каждом доме — колодец. Хотя марши были засолены, недостатка в пресной грунтовой воде не было [3, 399].

Судя по глиняной посуде, приблизительно в 50 г. до н. э. в эти края пришли новые люди и протофризский период закончился. С тех времен и до наших дней сохранился тип жилых домов, в которых жилая часть и коровник находятся под одной крышей. В отсеках на две коровы животные стоят головой к внешней стене. Так было в давние времена, так есть и сейчас, что свидетельствует о стойкости культурных традиций [5, 155].

Любопытно, что в тот период, когда стали возводиться терпы, т. е. приблизительно в 300—350 гг. до н. э., территория современных провинций Утрехта и Южной Голландии была почти не заселена [5, 149]. Жители терпов, возведенных на маршах от Эйссела до Везера, получили изначально общее этническое название «фризы». Будучи выходцами из германских племен, они сильно отличались от них. Обычная германская марка занималась в те времена переложным подсечно-огневым земледелием, которое было невозможно на маршах из-за отсутствия лесов и часто происходивших морских наводнений. Жизнь на индивидуальных терпах, индивидуальное владение скотом при обилии пастбищ создали предпосылки для формирования особой терпеновой культуры, отличавшейся крайним индивидуализмом.

К востоку от реки Везер на маршах жили саксы, чья культура была очень близка к культуре фризов [6, 53], а на территории нынешней земли ФРГ Шлезвиг-Гольштейн — англы, наконец, к северу от англов на Ютландском полуострове — юты. Эта полоса маршей стала колыбелью североморской, исходно терпеновой культуры.

Глава 7. Романский период

С I в. до н. э. и до начала V в. н. э. Северо-Западная Европа развивалась под воздействием культуры Римской империи, быстро романизируясь. На территории Нидерландов этот процесс проходил к югу от нижней части русла Рейна. Племена, жившие к северу от Рейна, хотя и испытали влияние римской культуры, но все же их экономическое, социальное, политическое развитие пошло в ином направлении.

С I в. до н. э. в западной части Европы очень важное влияние на направление развития оказывала система общественных отношений, называвшаяся патронажем. Суть ее состояла в том, что наиболее зажиточные люди оказывали покровительство и снабжали товарами тех, кто брал на себя обязательство служить патрону, в том числе и в его военных формированиях. Последние назывались клиентелой патрона. Преданность патрону была важной частью системы, но переход от одного патрона к другому не исключался. Довольно часто было так, что клиент был патроном по отношению к другому человеку, однако не все население было вовлечено в систему патронажа. В конце железного периода отношения «патрон — клиентела» в значительной мере обеспечивали вертикальную интеграцию кельтских племен и родов. Через клиентелу осуществлялось влияние на принятие решений родом или племенем, а поэтому, чем больше была клиентела, тем выше было социальное положение патрона в роде или племени. По горизонтали группы и лица были связаны в союзы соглашениями об эквивалентности, соответствовавшими размерам клиентел, а значит, власти лидера. Система патронажа и союзов патронов возникла в кельтских племенах, начиная со II в. до н. э., и была перенята от римлян в силу контактов с ними.

Создание и поддержание системы патронажа и союзов требовали постоянных раздач имущества, которое добывалось внешней торговлей, монополизацией внутренней торговли, грабежами, присвоением военной добычи и платежами клиентов. Патроны перераспределяли продукты, поступавшие от клиентов-аграриев, другим клиентам, например, торговцам, ставя их в зависимость от патронов. Крестьяне, сильно зависевшие от погоды, влиявшей на урожай, становились клиентами в первую очередь. Патронам не удавалось поставить в зависимость только тех из них, которые трудились на особо плодородных землях, каковыми были в основной своей массе почвы на территории Нидерландов. Поэтому на территории Нидерландов к началу новой эры патронажная система была развита гораздо слабее, чем у кельтов, а поэтому клиентелы были малочисленные, слабые, отношения внутри общин и родов более равноправные. Таким общественным отношениям способствовало также местоположение Нидерландов — в стороне от римского влияния, изолированность местожительства болотами. Хотя территория Нидерландов и лежала в непосредственной близости от торговых путей, сами торговые пути не проходили через эту территорию, что тоже предотвращало романизацию племен.

Германские племена к востоку от Эльбы повторили путь развития кельтов посредством патронажной системы, но с отставанием по времени на три века [3, 267—269].

Покорение Галлии

Военные стычки с германскими племенами заставили императора Августа отбросить все договоры и ввести в 16 г. прямое правление римской администрации.… В I в. система оборонных сооружений римлян вдоль Рейна претерпела существенные… Привычные общественные структуры, существовавшие у местных племен до римлян, были использованы для формирования…

Распад империи

Взаимодействие с Римской империей на протяжении многих поколений ускорило социальное расслоение фризов и эльбских германцев. Хотя и в меньшей… Приблизительно в 300 г. император Диоклетиан и его преемники заключили… Западная часть территории Нидерландов в конце III в. была пуста и не только потому, что из-за войн население ушло в…

Социально-экономическое развитие Нижних стран

Марши на западе Нидерландов во II в. н. э. были покинуты людьми из-за избыточного переувлажнения. Марши на севере Нидерландов тоже опустели, хотя на самых больших терпах жизнь продолжалась. Конечно, на миграцию населения маршей сказывались и контакты с Римской империей. В IV и V вв. жители переселились на близлежащие песчаные места, большие их группы искали приюта внутри Римской империи, а также, согласно историческим источникам, искали добычу и новые торговые места [3, 278—279].

Сельское хозяйство и ремесла

В первые века романское присутствие существенно не изменило сельское хозяйство на территории Нидерландов. До конца II в. остались кельтские поля.…

Торговля

Хотя римляне с самого начала создали многочисленные виллы (организации, обязанные производить продукты питания для войск и администрации), их… В пограничной зоне по Рейну существовали три традиционных формы обмена:… На территории Нидерландов торговля шла бойко из-за того, что на малой территории существовали разные природные условия…

Положение в регионе на завершающем этапе римского господства

Со второй половины II и в III в. начался подъем уровня Мирового океана, что сократило посевные площади из-за подъема грунтовых вод на территории… Многие виллы на территории Галлии и собственно Римской империи были покинуты.… Германские провинции Римской империи и Северная Галлия совсем не могли справиться со снабжением армии, поэтому стал…

Романизация германцев

Таким образом, на первоначальном этапе романизацией была затронута мужская часть населения Нижних стран и только в военной сфере. О романизации… Так было в период римской экспансии. Затем наступил период стабилизации, к… К югу от границы экономическая и административная романизация стимулировалась интеграцией местной аграрной системы и…

Глава 8. Германская колонизация Британских островов

Колонизация Британских островов англосаксами была подготовлена Римской империей, и важную роль в этом процессе сыграли фризы, приняв в нем прямое участие.

Фризы. Восхождение

Первые сведения о фризах от римлян зафиксированы в 12 г. до н. э., когда римский полководец Друз переправился через Рейн, достиг устья Везера и,… В 47 г. римляне силой покорили фризов, объявили земли фризов своей… В 69—70 гг. фризы присоединились, наряду с канинефатами, хавками и другими племенами, к восставшим батавам. Но из-за…

Англы и саксы

Полагают, что смешанная англосаксонская культура сформировалась в начале III в. с превалированием черт культуры англов к северу от Эльбы, а саксов —… Англы и саксы служили военными наемниками у римлян на Британских островах. Их… Миграция англов, т. е. переселение с семьями, началась еще в конце IV в. Об этом свидетельствует, в частности, ставшая…

Морское судоходство и торговля

Торговля металлами, осуществлявшаяся через Ла-Манш еще в средний бронзовый век, означает, что мореходство существовало в Северном море задолго до… Суда со скоростью 5 узлов пересекали пролив за один световой день уже в VI в.… Грузы в Римскую Британию в основном поступали по Рейну. Римские морские суда обычно имели водоизмещение 340 т. С…

Глава 9. Темные века и раннее Средневековье

С концом романского периода (V в.) начались темные века в истории Нижних стран. И только в VII в. эта часть Европы появляется на исторической сцене. Из источников IV в. известно о массовом исходе из Нижних стран. В III—IV вв. и, быть может, в V в. большие группы франков и других германцев пересекали границу, проходившую по Рейну, отчасти как мародеры, отчасти как мигранты.

Причины массового исхода многочисленны. Во-первых, тысячи солдат-германцев отправлялись с границы в разные места, в том числе и в Рим. За ними последовали многие от них зависевшие обитатели деревень и городов. Во-вторых, IV—V вв. были периодом великого переселения народов, и племена, шедшие с востока, теснили германцев на запад, за Пиренеи. Так, например, в исторических источниках упоминается о том, что салические франки вступили в борьбу с галлами в Южной Бельгии и Северной Франции для того, чтобы обосновать Франкское королевство, а также о том, что фризы вместе с англами, саксами и ютами переселились в Англию. В-третьих, после распада Римской империи пришлось приспосабливаться к новым условиям тем племенам, которые были поставлены в зависимость от романского рынка.

Морское побережье Нижних стран в III—VI вв. стало малообитаемым из-за роста уровня моря, рек и грунтовых вод, а также ухудшения климата. По-видимому, земледелие переживало в IV—VII вв. трудные времена. Жители восточного и северного берегов Рейна устремились в опустевшие города и виллы Галлии [3, 329—330].

Франки

В V в. предводители франков, считая себя преемниками римской власти, основали в Кельне правительство по принципу Римской империи. Римская рыночная экономика с ее разнообразной специализацией стала основой саморегулируемой системы. Исключениями были король со своими приближенными и епископ с прелатами. В городах упало изготовление традиционных ремесленных изделий, но осталось производство предметов роскоши для короля, знати и церкви: стекла, высококачественной керамики, изделий из меди и бронзы, а также железа для оружия и инструментов. По этой причине население городов сократилось, а оставшиеся горожане занимались земледелием.

Распад Римской империи повлек тяжелые последствия для вилл (крупных ферм, производивших продукты питания и сырье для армии). Некоторые опустели, и их пашни заросли лесом, другие были заняты местными жителями, третьи заселены мигрантами с северного берега Рейна. Слово «вилла» вновь появилось во франкских источниках VI в., согласно которым крестьяне Северной Франции получали часть земли виллы в пользование за арендную плату натурой и барщиной, а в южных Нижних странах землевладелец получал только арендную плату.

Еще в IV в. появились первые епископаты и были заложены епископальные соборы в Кельне и Трире. Таким образом, романизация франков оказалась достаточно устойчивой и обеспечила преемственность власти Римской империи в области основ экономики, управления, религии и т. п. на территории к югу от нижнего течения Рейна.

Одним из важнейших механизмов преемственности культуры Римской империи была церковь, которая хранила прежнюю организацию, управление, латинский язык общения, а также научные труды и связи с Римом. Первым франкским королем был Кловис (Clovis), в русской историографии именуемый Хлодвигом.

К северу от Рейна в V в. большая часть территории стала необитаема. Прежние места обитания заросли лесом. Исключением было морское побережье. Исторические источники в течение всего периода упоминали фризов, а археологические данные убедительно свидетельствуют о том, что область терпов на маршах Северных Нидерландов всегда была обитаема, причем жители придерживались традиций в отношении типов жилых домов, в то время как на песчаных грунтах Дренте тип жилищ полностью поменялся. Это означает, что на терпах культурные традиции не прервались, в других же районах Нидерландов такое случилось.

Район Дренте был непрерывно обитаем с железного периода. Это означает, что полной депопуляции Нижних стран в IV—V вв. не было и непрерывность своих культурных традиций фризами обеспечивалась.

В V в. франкские предводители обосновались в Римских административных центрах. Во второй половине V в. Рим утратил связи с периферией, и на месте отдельных областей империи образовались королевства с центрами в Кельне, Трире, Париже и т. д., в которых сочетались черты как германской, так и римской культур. В начале VI в. Хлодвиг завоевал ранние франкские королевства и основал империю Меровингов, названную так в честь его деда. Важным событием стало крещение Хлодвига в 496 г., которое в дальнейшем стало истолковываться как причина его побед, а это способствовало распространению христианства. Так были изначально связаны в сознании людей государство и церковь.

Отношения королей династии Меровингов со знатью было основано на личном престиже суверена. Он владел казной, которая пополнялась военной добычей и податями. Король привязывал к себе знать раздачей пожалований из казны. Эта система исчерпала себя в VII в., когда казна опустела, и содержание золота во франкских монетах упало. Король объявил себя владельцем всей земли, участки которой давались знати в лен, т. е. король остался собственником земли. Знать не была еще полным владельцем земли; у нее не было аллодов, т. е. землевладений, которыми она могла распоряжаться как собственностью. Ленные владения могли наследоваться знатью, что привело к дифференциации знати по происхождению и родству.

Около 600 г. империя франков легко захватила романизированный юг Нижних стран вплоть до Неймегена, но последующие захваты встречали ожесточенные отпоры местных племен. В 630—640 гг. была подчинена средняя часть Нижних стран вплоть до Утрехта, но франки не смогли одолеть фризов, чьи владения тогда простирались от г. Брюгге (Бельгия) до реки Везер. Средняя часть Нижних стран была окончательно аннексирована в 690 г. Около 720 г. франки подчинили себе фризов на большей части побережья, но на востоке и севере Нидерландов борьба была длительной и кровопролитной. Лишь в 793 г. Карл Великий разбил фризов, затем саксов и дошел до границ Дании в Южной Ютландии. Это событие произошло в эпоху Каролингов.

После завоевания Нижних стран франками стали распространяться религия, язык, технические знания, усложнилась экономическая система, предводители местных племен стали встраиваться в структуру территориального управления франков. Власть короля франков была упрочена крещением племен Нижних стран. Церковь утверждала божественное начало королевской власти и собственности короля. Епископат был основан в Утрехте, так как главной его задачей было обращение фризов в христианство.

Распад империи Каролингов был вызван четырьмя причинами. Во-первых, не было преодолено враждебное отношение покоренных племен к завоевателям. Во-вторых, император (король Карл Великий в 800 г. принял титул императора) ввел сильно децентрализованное управление, построенное, как встарь, на личных контактах со знатью. Такие контакты поддерживались с VI в. посредством объезда королем своих земель. Были построены особые дворцы, которые король регулярно посещал, встречался с местной знатью и принимал решения. С разрастанием империи объехать все ее части стало столь затруднительно, что личные контакты ослабли и местная знать получила возможность действовать независимо. В-третьих, возникла проблема преемственности власти, и борьба за трон разгорелась после 840 г. В результате возникли два осколка империи — немецкий и французский. Слабость центральной власти особенно сильно проявилась во второй половине IX в., когда начались набеги викингов, но император не выполнил свою феодальную обязанность перед вассалами и не пришел на помощь. Это порвало все феодальные узы, связывавшие императора и местную знать.

С тех пор стали создаваться княжества, в которых сосредоточивались средства от платы за пользование землей, пошлин за проезд и рыночные места, чеканки монет. Князья владели той землей, которую когда-то дал им в лен король, но после утраты сильного и полезного феодалам суверена земля стала наследоваться, делиться и переходить из рук в руки посредством заключения браков по всей территории империи. Эту практику князья защищали силой оружия [3, 331—347].

Торговля

В VII—VIII вв. предпочитали торговать дорогими товарами, обладавшими высокой стоимостью, что объяснялось низкой грузоподъемностью судов того… В VII—VIII вв. в бассейне Северного моря и долинах рек, в него впадающих, а… Благодаря своему местоположению Нижние страны играли важную роль в межрегиональной торговле в начале Средневековья. Во…

Сельское хозяйство

Специализация аграрного производства начиналась с приспособления к почвенным условиям (тип почв, влажность и т. п.). На возвышенности Велюве на… В VIII—IX вв. в сельском хозяйстве произошли радикальные изменения. На сухих… Рост количества крестьянских дворов, расширение усредненного крестьянского двора и освоение новых земель стали…

Фризы. Расцвет

Католицизм шел не один, он нес с собой власть франкских феодалов. Эта власть была не просто порабощающей, она была чуждой культуре фризов, а поэтому… Представления фризов о жизнеустройстве были объединены и зафиксированы во… Литы во Фризии имели земельный надел в наследственном пользовании, могли приобретать имущество, им выплачивался…

Торговля

Кроме традиционного ареала Рейн — Северное море, фризские купцы освоили Балтику до острова Готланд, а несколько позже, в 1224 г., один из купцов… В XII—XIII вв. фризская торговля была поглощена общенидерландской торговлей,… Понятие «фризская торговля» относится ко всем формам международного обмена товарами, осуществлявшегося водными путями.…

Глава 10. Нижние страны в X—XIII вв.

В Средние века политического единства в Нижних странах не было. Земли Нижних стран по частям принадлежали разным вассалам Франкской империи, причем каждый из них имел в своем ленном владении и другие земли, но считал земли Нижних стран для себя относительно неважными, периферийными, отделенными от основных частей их ленов топкими болотами и из-за труднодоступности выпадавшими из активного использования. Такое положение защитило исконную народную культуру Нижних стран и прежде всего фризов от культуры феодальной Европы, способствовало становлению уникальной североморской культуры.

Фризы. Общественное устройство

Культура народа (с поправкой на интересы власть имущих) в той ее части, которая затрагивает правила поведения людей в обществе, фиксируется в… Гораздо больший интерес представляют 17 хартий и 24 «областных права»…

Право собственности

Между 1166 и 1196 гг. было записано собрание правовых предписаний, так называемое «Старое шерифское право», в котором право на ферму, крестьянское… В старофризском праве было право имения земли, что является разновидностью… Итак, право собственности признавалось только за свободными фризами.

Свобода фризов

Однако не все те, кто «не сидел» под господином, были свободными фризами. Были люди, не относившиеся ни к свободным, ни к литам, но они и не… Существовало правило, согласно которому измена королю каралась смертной… Интересно была зафиксирована свобода слова в 7-й хартии: все фризы свободны в своих законопослушных помыслах и могут…

Общественная организация

Вся нидерландская Фрисландия делилась на независимые общины во главе с выборными — гритманами. Известно, что одна из функций сельских и городских… Существует средневековый нидерландский свод законов и правил общественного… Общины формировали те обычаи, которые позже стали обычным правом. Суровые условия жизни требовали солидарности членов…

Суды

Выше упоминалось об общинном сельском выборном гритмане. Вообще говоря, гритманы во Фрисландии были не только общинные. Гритман — это самое общее название; у них было множество специализаций: земельный, налоговый, рыночный и др. Гритманы были разных уровней власти.

Гритман земли (земель в XIII в. было две — Остерго и Вестерго — к востоку и западу от реки Боорн соответственно) имел как административные, прежде всего военные, так и юридические функции. Как военный он был предводителем ополчения земли, должен был организовывать защиту от чужих феодалов и преследовать непослушных. Как судья он заседал в земельном суде, в компетенцию которого входили тяжелые преступления и крупные гражданские дела. Он налагал за непослушание денежный штраф в 2 фунта. Суд земли формировался гритманами особых районов земли. Например, в Остерго таких районов было 18. Как правило, земельные суды находились под наблюдением духовенства.

Гритман района не имел никаких военных обязанностей. Он судил за менее крупные преступления и менее важные гражданские дела. Ему помогали два или более судей более низкой ступени. Гритман района должен был также надзирать за соблюдением законов.

Судьи более низкой ступени назывались gagrietman, что можно перевести как пеший гритман (он же atta, или tollegrietman, что означает гритман, крутящийся как волчок). Они судили только за самые незначительные проступки, например, за нарушение клятвы, но при условии, что жалобщик мог подтвердить свою жалобу показаниями свидетеля. Впрочем, в некоторых местах в полномочия гритмана входило наложение штрафа менее, чем 2 фунта. В его функции иногда входил надзор за соблюдением законов.

Земельный суд был форумом для господ, а районные суды — для народа. Деление на господ и народ было отражено и в обязанностях шерифа, чиновника, назначавшегося графом и представлявшего его интересы, который должен был собирать деньги со всего населения на поддержание мира и согласия в равных частях с господ и с народа.

Уставное правило гласило: никто никогда не мог быть дольше одного года в должности гритмана, и по истечении этого срока нужно было передать все дела преемнику [12, 18—21].

Судопроизводство определялось нормами обычного права. С XIII в. римское право также стало применяться, но в общине оставалось только обычное право, которое противостояло навязывавшемуся феодальному праву. Самым низшим судом был деревенский суд, где заседали присяжные, а высшим судом в графский период (1165—1345) был так называемый хофдинг, состоявший из графа и его вассалов. Этот суд принял название суда, существовавшего до графского периода, но изменил правила правосудия на феодальные. В

результате фризы игнорировали хофдинг, заявляя, что такой суд они вершили и без графа. С окончанием графского периода хофдинг был ликвидирован. Графы не добились распространения своей власти на Фрисландию. Земельная аристократия, особенно в Вестерго, успешно сопротивлялась попыткам графов Голландии наладить во Фрисландии феодальную систему и подчинить ей судебную систему. В течение графского периода фризы добились «свободы противостоять» графу, который по европейским представлениям тех времен был сувереном в своем лене [12, 42]. В источниках X—XI вв. постоянно указывается на непокорность и несговорчивость фризов, их нежелание подчиняться голландским феодалам. Стоило назначить в Западной Фрисландии, находившейся в графстве Голландия, балью (чиновника, облеченного судебной властью), который не был сведущ в вопросах самоуправления общин и пренебрегал древними традициями фризов, как в 1274 г. крестьянское ополчение нескольких областей двинулось на Харлем, а оттуда к р. Амстел, уничтожая на своем пути отряды знати и укрепленные замки. Пришлось бедолаге-графу заключить соглашение о нейтралитете с общинным плотинным ведомством и несколькими крестьянскими общинами и дать гарантии фризам в исполнении им их древних обычаев [7, 112]. О фризах говорили: «Фризы склоняются лишь перед Богом». До XIV в. фризы подчинялись местным выборным правителями, сохраняя слой свободных крестьян, существовали традиционная судебная и военная организация и система местного самоуправления [7, 114].

Появление Западной Фрисландии в графстве Голландия требует пояснения. В эпоху римского завоевания на месте залива Зейдерзе был густой лес, окружавший большое озеро Флево. Оно соединялось с Северным морем рекой Фленум. Озеро Флево питали реки Амстел и Эйссел. Когда римляне соединили каналом воды Эйссела с Рейном, озеро стало выходить из берегов и постепенно наступать на лес. Берега превращались в топкие болота, а озеро все больше приближалось к Северному морю. В 1287 г. разбушевавшееся в очередной раз Северное море обрушилось на дюны и прорвало их в нескольких местах, морская вода проникла в «сердце страны», дошла до озера Флево и соединилась с ним, образовав обширный залив Зейдерзе [13, 80—81]. Море разорвало Фрисалндию на две части заливом.

Административное и общественное управление

В 1345 г. произошло важное для истории Фрисландии событие: права голландского графа на включение Фрисландии в его лен были отвергнуты фризами, и…

Права наследования

Эта типичная для феодальной Европы формулировка малозначима для Фрисландии. Во-первых, как изложено выше, феодализм так и не смог укорениться в… Имеются ясные свидетельства того, что землевладение было для фризов важным… Если вдуматься, то торговля и мореплавание на таких утлых суденышках, как когги и хюльки, были рискованными…

Голландия

Сельское хозяйство

Ежегодно уровень пашни от внесения удобрений поднимался на несколько миллиметров, но с течением времени возник слой толщиной от полуметра до метра… Вторым важным нововведением стал колесный плуг. Он позволял точно выдерживать… Итак, в XI—XIII вв. возросла специализация хозяйств. На вересковых пустошах разводили овец, в долинах рек преобладало…

Распашка торфяников

До IX в. Западно-Нидерландская приморская область состояла из череды широких прибрежных валов и дюн, которые прерывались устьями рек. За ними от… — болота, переходящего в долину реки, которая имела береговые валы (со стороны… — залитых водой торфяников, поросших осокой и тростником;

Плотины и польдеры

Наводнения XII в. заставили крестьян защищать свою (собственную!) землю от стихии. Началось повсеместное возведение дамб, ограждавших поля от… Местные органы, координировавшие работу по защите от водной стихии, были… В Нидерландах всегда существовали очень строгие законы по отношению к тем, кто осмеливался нанести ущерб дамбам: им…

Специализация производства

Другая тенденция проявилась в том, что владелец земли полностью бросал сельское хозяйство и начинал заниматься другой, неаграрной деятельностью.… Эти две тенденции — специализация в животноводстве и специализация в… Итак, натуральное хозяйство медленно, но верно вытеснялось рыночной экономикой. В XVI в. произошла полная…

Рост городов

Города на севере Нидерландов возникали не из-за привилегий феодала, на чьей земле находился город, а в результате естественного роста деревень, т.… Деревни богатели рыбной ловлей и торговлей с Англией и Фландрией и быстро… В Нижних странах урбанизация в Средние века имела три фазы. Первая из них была вызвана специализацией производства в…

Глава 11. Нижние страны в XIV—XVI вв. Возникновение Нидерландов

Начиная с XIV в. лидером североморской культуры становится Голландия, принявшая эстафету от Фрисландии. Голландцы как народ сложились на основе саксов, франков и фризов [7, 119], причем первый и последний этнические элементы обеспечили преемственность культуры Североморья.

Голландия, Зеландия, Брабант

В быстро развивавшихся районах, подобных Голландии, жизнь заставляла искать активные формы общественного устройства в борьбе с водой за землю, за… Если от болот или моря отвоевывался новый участок земли, то организация дела… На приморских территориях превалировало старое обычное право. В 1300 г. каждый сельский район Голландии и Зеландии…

Бургундский период

Управление каждой провинцией Нидерландов было делом не одного принца, а главным образом ассамблеи штата. Самым важным фактором процесса объединения… Так, в каждой провинции Нижних стран не стало персонифицированных правителей.… Административная система Бургундийского федеративного государства была копией французской, что не удивительно, если…

Торговля

На новом этапе стала зарождаться и развиваться торговля на Балтике. Она имела для Нидерландов исключительно важное значение. Балтийская торговля… С открытием балтийских рынков и развитием прядения и ткачества во Фландрии… В конце XIV в. начался период нидерландских изобретений. Открытие в 1384 г. способа засола сельди, дававшего…

Реформация церкви и ее предтечи

Задолго до Реформации в Европе зарождались и разрастались ереси. Например, вальденсы (лионские бедняки) были приверженцами ереси, возникшей в… На примере вальденсов видны коренные отличия протестантизма от ересей:… Аморальность католического духовенства и монашества была лишь поводом для Реформации церкви, запалом той бомбы,…

Герард Грооте и братства совместной жизни

Таким образом, Грооте начинал свою жизнь вполне преуспевающим человеком. Но он видел лицемерие монашества и духовенства, их аморальный образ жизни,… В самом конце 1379 г. он получил чин дьякона от епископа Утрехта и начал… Грооте оставался странствующим проповедником до 1383 г. Он снискал громадный авторитет у прихожан, но нажил много…

Школы

Джон Селе был уроженцем Зволле. Он получил степень магистра, по-видимому, в Праге и стал ректором школы в Зволле вскоре после 1374 г. Селе был сподвижником Грооте, и сам Грооте его очень высоко ценил. Селе реформировал школу в Зволле столь удачно, что в ней одновременно учились до 1200 мальчиков, были ученики и из очень отдаленных мест: Кельна, Утрехта, Брабанта, Фландрии, Вестфалии, Голландии, Саксонии, Фризии, Гельдерланда и т. д. Его школа стала прототипом для многих последователей вплоть до начала ХХ в. Селе исключил из обучения всю схоластику и формализм. Тысячи его учеников стали приверженцами принципов движения Христианского возрождения. Селе помогал бедным ученикам. Он много зарабатывал с помощью своей школы и на эти деньги построил прекрасную библиотеку, оснастив ее книгами и организовав туда свободный доступ [17, 91—97]. Джон Селе был ректором школы в Зволле с 1375 по 1417 г. После смерти Селе школы его типа были основаны многими братствами, но главными были школы в Зволле, Девентере и Мюнстере.

Один из выпускников школы в Зволле Александр Хегиус стал самым знаменитым учителем в Северной Европе. Он родился в 1433 г. в Вестфалии. Хегиус был учителем в разных школах, созданных братствами, а в 1483—1489 гг. стал ректором школы в Девентере. Когда он учительствовал в Эммерихе, то познакомился с Агриколой и выучился греческому языку. Настойчиво пропагандируя классическую литературу, философию, он поощрял изучение своими учениками латыни и греческого, не говоря уж о родном языке. Его школа в Девентере разрослась до 2200 учеников, впрочем, в Эммерихе у него было 1500 учеников. К нему ехали из Кельна, Страсбурга, Льежа, Магдебурга и других центров, где образование по тем временам было вполне удовлетворительным. Память о Хегиусе до сих пор сохранилась в городах и весях долины реки Эйссел.

Система образования, взявшая начало от идей Грооте и Селе, до 1455 г. развивалась без влияния итальянского Ренессанса, и только после 1455 г. в образование были привнесены лучшие идеи классики. Идеи итальянского Ренессанса были с энтузиазмом восприняты в Девентере и Зволле, а оттуда они, трансформированные христианским Ренессансом, разошлись не только по Нижним странам, но и по Германии. В частности, в Девентере до 1500 г. было опубликовано более 450 работ классиков.

Одним из наиболее известных гуманистов долины Эйссел был Ортвин Гратиус, высокообразованный человек, прекрасный поэт, знаток латыни, великолепный учитель, он подвергался безудержной травле современных ему мракобесов. Но он, как и другие сторонники Христианского возрождения, обладал незаурядным мужеством, твердостью характера, терпением, трудолюбием, т. е. всем тем, что свойственно культуре народа Нижних стран, позволявшей добиваться успеха, казалось бы, в невыносимых условиях [17, 122—129].

Монастыри

Конгрегация Виндесхайма возникла в 1394 (или 1395 г.) и пользовалась привилегиями Папы Римского и епископа Утрехта. Совместно с братством Девентера… Стремительное развитие конгрегации, которая не имела больших денег и не… К началу XVI в. конгрегация уже прошла период своей активности и устоялась в приобретенных ею формах. Хотя позитивные…

Вессель Гансфорт

Позже Лютер назвал Гансфорта «самым христианским автором». Но если Гансфорт столь великий мыслитель, то почему же он остался почти неизвестным? Вессель Гансфорт родился в 1419 (или 1420 г.) в бедной семье и с детства… В 1449 г. Гансфорт стал студентом университета в Кельне. Уже в 1450 г. он стал бакалавром, а в 1452 г. — магистром. В…

Движение Христианского возрождения

Движение Христианского возрождения было массовым и включало не только членов братств, монахов конгрегации Виндесхайма, учителей и учащихся школ, но… Живя во Фрисландии и будучи носителем ее культуры, Грооте в своем осмыслении… Движение Христианского возрождения стало массовым потому, что оно проповедывало идеалы, корнями уходившие в…

Смена династии

У читателей может возникнуть естественный вопрос: неужели сильные армии Франции, Австрии и других стран Европы не могли подавить малочисленный,… В 1494 г. регентство Максимилиана кончилось, и его сын Филипп стал герцогом… Герцог Филипп женился на третьей дочери Фердинанда Арагонского и Изабеллы из Кастильи. Четыре года спустя все…

Противоборство с Карлом V

Убеждение, что штаты не только представляют, но и есть провинция, было особенно сильным на северо-востоке Нидерландов, вовсе не знавшем феодализма.… Общий фронт, образованный против Карла V, отнюдь не означал союза провинций… Конституционные позиции духовенства были слабыми. Только в провинции Утрехт духовенство было сильно представлено в…

Конец монархии

Король Испании Филипп II родился и получил воспитание в духе превосходства всего испанского над всем остальным и категоричного отрицания иностранных… Вместе с троном Филипп II унаследовал войну с Францией на южной границе Нижних… В войне против Франции Голландия и Зеландия были предоставлены сами себе в борьбе против французской морской блокады,…

Фризы. Упадок

Начиная с XIV в. появились новые господа, которые стали называться хоофделингами (впрочем, хоофделингом мог быть и монастырь). Хоофделинги… Хоофделинги произошли из числа чиновничества, которое исполняло функции…

Заключение

На этом рассмотрение исторических условий возникновения и развития североморской культуры в Нидерландах закончено. О Великой нидерландской революции и последующем развитии этой страны написано множество книг, и нет смысла их переписывать.

Весь XVII в. Англия прилежно изучала у нидерландцев все: кораблестроение, мореходство, сельское хозяйство, промышленное производство, науки, искусство и т. д. Вопреки широко распространенному в России мнению, именно Нидерланды, а не Англия, стали первой капиталистической державой, и Англия была вынуждена догонять. Начиная с XVIII в. Нидерланды уступили лидерство в развитии североморской культуры Англии.

Однако и в XVIII в. и позже Нидерланды продолжали оказывать сильное влияние на дальнейшее развитие и распространение североморской культуры. Яркий пример — Соединенные Штаты Америки, которые, казалось бы, отпочковались от Англии. Американская политическая система совпадает с системой Нидерландской республики и сильно отличается от английской. Например, США в целом и каждый штат имеют письменные конституции, а у Англии ее никогда не было. Палата представителей США избирается на определенных срок и не может быть распущена исполнительной властью, в Англии же палата общин может быть распущена кабинетом министров в любой момент. Сенат США состоит из избираемых представителей штатов, по два от каждого штата, причем одна треть состава обновляется каждые два года, и сенат обладает широкими полномочиями. Палата лордов в Англии до 1999 г. состояла из пожизненно входивших в нее лордов и была ограничена в правах. Тайное голосование было введено в США сразу после достижения независимости в 1776 г., а в Англии — только в 1872 г.

Религиозная свобода в США и Нидерландах существовала всегда, а в Англии отбор в университеты Оксфорда и Кембриджа по религиозному признаку был отменен лишь в 1871 г. В Англии традиционно существовала государственная церковь, а в США таковой не было, так же как не было ее в республиканских Нидерландах. До 1845 г. в Англии существовала цензура печати. За критику коррупции властей можно было по решению суда уплатить штраф и попасть в тюрьму. В Нидерландах же издавна и в США с 1791 г. свобода слова и прессы охраняется законом.

С XVII в. в США сложилась широкая сеть школ, которые поддерживались общественными фондами, причем эта поддержка обеспечивалась законами штатов. В Нидерландах бесплатные школы для детей существуют с XIV в., а обязательное образование — с XVI в. В XVII в. все население Нидерландов умело читать и писать. В Англии система массового школьного образования возникла лишь в 1870 г.

Феминизм американок коренится в традициях Нидерландов. Равноправное положение женщины в семье и нидерландском обществе еще в Средние века вызывали удивление иностранцев: жена и муж были равноправны, в том числе и в бизнесе. В Англии, согласно общему праву, мужу разрешалось бить жену при условии, что палка была не толще пальца, а собственность семьи принадлежала только мужу [20]. В чем особенности развития Англии, приведшие к различиям культур Англии и Нидерландов, двух стран североморской культуры, будет рассмотрено в части 4.

Литература

1. Серебряный Л.Р. Нидерланды. Очерки страноведения. М.: Мысль, 1974.

2. Jenkins A.C. The golden Band. Holland's fight against the sea. N.Y.: Coward-McCann, Inc., 1968.

3. Pre- & Protohistoric van de Lage Landen. Ouder Redache van J.H.F. Bloemers & T. Van Dorp. De Haag: Open Universiteit, 1991.

4. Зайдельман Ф.Р. Мелиорация почв. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996.

5. Laet S.J. de. The Low Countries. N.Y.: Praeger, 1958.

6. Terpen mens en milien. Samenstelling J.W. Boersma. Tweede druk. Groningen: Triangelreeks, 1972.

7. Решина М.И. Фризы. Проблемы этнокультурного развития. М.: РАН, Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, 1996.

8. Dixon P. Barbarian Europe. Oxford: Elsevier Publ., 1976.

9. Maritime Celts, Frisians and Saxons. Papers presented to a conference at Oxford in November 1988 / Ed. S. McGrail. L.: Council for British Archaeology, 1990.

10. Vlekke B.H.M. Evolution of the Dutch Nation. N.Y.: Roy Bubl., 1945.

11. Heidinga H.A. Frisia in the first millennium. An outline. Utrecht: Stichting Matrijs, 1997.

12. Algara N.E. Enkele rechtshistirische aspecten van de grondeigenden in westerlauwers Friesland. Groningen: Noodhoff, 1966.

13. Бусыгин А.В. Побеждающие море. О Голландии и голландцах. М.: Мысль, 1990.

14. Левицкий А.Я. Города и городское ремесло в Англии в X—XII вв. М.: Изд-во АН СССР, 1960.

15. Салическая правда. М.: МГПИ. Ученые записки. Т. 62. 1959.

16. Чистозвонов А.Н. Реформационное движение и классовая борьба в Нидерландах в первой половине 16 в. М.: Наука, 1964.

17. Hyma A. Christian renaissance. A history of the «Devotio Moderna». Grand Rapids, Michigan: The Reformed Press, 1924.

18. Бусыгин А.В. Нидерланды. М.: Мысль, 1986.

19. The Netherlands / Ed. B. Landheer. Berkeley & Los Angeles: Univ. California Press, 1944.

20. Coenen Trorchiana H. A. van. Holland. The birthplace of American political, civic and religions liberty. An Historical Essay. Chicago: James H. Rook company Publishers, 1915.

Часть III Португалия

В 711 г. из Африки на полуостров ворвались арабские войска, и к 713 г. там установилось правление арабских халифатов. Это произошло приблизительно…

Глава 12. Реконкиста

Вначале Реконкиста шла медленно, что было связано с традицией престолонаследия в христианских королевствах Пиренейского полуострова: каждый король делил королевство между своими детьми, одному из которых, самому удачливому, только к концу жизни удавалось вновь объединить королевство ценой междоусобиц. В конце XI в. из Африки накатилась новая волна мусульман — берберские племена, причем более воинственные, чем предыдущие. Постоять за христианскую веру прибыли франкские рыцари и одному из них, Анри Бургундскому, приблизительно в 1096 г. в ленное владение было отдано графство Португальское, часть Леонского королевства. С того времени начинается история Бургундской династии, правителей Португалии, родоначальник которой взял себе имя Энрике. С самого начала Энрике искал пути к усилению своей власти, в частности, привлекал и закреплял население на своей территории. Во все времена и у всех народов высшей ценностью была свобода, и Энрике жаловал городам и даже деревням форалы — документы, в которых были зафиксированы права и привилегии жителей (частичное освобождение от налогов, смягчение повинностей) и отражены правовые отношения населения с центральной властью, например, запрещение въезда во владение всем должностным лицам короля, прямое подчинение королю через его представителей на местах, минуя феодальную аристократию. Вот один из примеров, как Энрике постепенно находил признание в качестве суверена, добиваясь верховной власти над региональными феодалами. В Коимбре вспыхнуло восстание против одного из аристократов, пытавшегося подчинить себе этот город. На сторону восставших встал и Энрике, который с энтузиазмом был встречен жителями Коимбры. В этой обстановке Энрике даровал Коимбре форал, в котором среди прочих свобод в возвышенных выражениях пожаловал местной общине монастырь, а, по представлениям того времени, это мог сделать только король. Форал был принят, а это означало, что население Коимбры приняло его королевское покровительство. В тот период Энрике находился в опале со стороны Леоно-Кастильского и Арагонского королевств, и в знак благодарности за солидарность и поддержку включил в форал, дарованный Коимбре, право иметь свой выборный городской орган самоуправления — консельюш (1111). Это был первый орган городского самоуправления на севере Португалии.

Независимость Португалии

Воинские успехи Афонсу Энрикеша были обусловлены поддержкой населения, которая была получена в ответ на форалы Лиссабону, Сантарену, Визеу и др.… На стыке XII и XIII вв. в Португалии исчезла личная зависимость крестьян… Реконкиста совпала с борьбой против феодальной зависимости от Леоно-Кастильской монархии, где императором с 1135 г.…

Люди и земли

Север страны

Плотность населения была высокой. Юг Португалии по реке Дору был фронтовой зоной в борьбе с маврами. Судя по численности прихожан и количеству… Период правления короля Саншу I (1185—1211) отмечен расчленением сохранившихся… Преимущественно переселялись на ближайшие пустоши в долинах рек Миньо и Дору в районе Порту. Южнее реки Мондегу число…

Юг страны

Экономическая деятельность базировалась на сельском хозяйстве. Производились пшеница, фрукты, оливковое масло, было налажено орошение. Развитыми… На побережье Алгарви была развита морская торговля с отдаленными арабскими… Формально земля принадлежала государству, но фактически она была в руках землевладельцев. Значительная часть земель…

Глава 13. Государственное строительство после Реконкисты

Четыре столетия до Реконкисты Португалия была военным лагерем, готовившимся к отпору захватчикам. Военная структура управления и государственного строительства с королем во главе продолжила свою традицию и после окончания Реконкисты.

Феодальные отношения

Король удерживал за собой часть прав, которые никогда не становились полем деятельности его подданных, пусть даже и от имени короля. Таковыми были… В XIII в. население Португалии не превышало 1 млн человек, и распределялось…

Торговля и ремесла

В 1353 г. португальцы подписали с королем Англии Эдуардом III договор о безопасности торговли сроком на 50 лет, который затем был официально… Другой зоной торговых интересов Португалии были королевства и княжества… Торговля с Италией стала развиваться немного позже, но с 70-х гг. XIII в. генуэзцы, флорентийцы, венецианцы и др.…

Администрация и кортесы

В силу того, что король был и верховным судьей, при дворе с начала XIV в. сформировались три суда — по гражданским, по уголовным делам, а также по… Усложнялась и росла администрация местного управления. В муниципалитетах… Со второй половины XIII в. к алкайдам, представителям короля на местах, добавились новые чиновники, назначенные…

Кризис

До середины XIV в. не было никаких признаков кризиса. В 1340 г. король издал знаменитый закон, в котором говорилось, что аристократия тратила слишком много и вела к разрушению государства. В то же время торговцы и ремесленники процветали. Доходы аристократии от их владений снизились и не могли сравниться с прибылью торговцев и ремесленников. Не будучи способной вложить средства в торговлю или другие прибыльные предприятия, знать мечтала продлить период своего процветания, вызванного Реконкистой. Тот же королевский закон 1340 г. отразил появление наемных рабочих как мобильного слоя населения.

В 1348 г. эпидемия чумы унесла жизни трети населения Португалии, если не больше. Она опустошила прежде всего города. После эпидемии население стало переселяться в города, и в 1350—1370 гг. в Лиссабоне, Порту и Эворе были построены дополнительные крепостные степы. Например, в Лиссабоне в 1373—1375 гг. ими были обнесены 103 га. Новые вспышки чумы (1356, 1384, 1415 и более поздние годы) уничтожали население как на севере, так и на юге страны.

Те, кто переселялся в города в поисках заработка, не имели ничего для торговли или занятий ремеслом, пополняли слой разнорабочих, влача жалкое существование. Известны восстания в 1371, 1383—1385 гг., а также в 1438—1441 и в 1449 гг. В сельской местности не хватало рабочих рук. Многие дома оказались покинутыми. Оставшиеся крестьяне отказывались работать и искали больший заработок. Знать обратилась к королю, который сам столкнулся с такими же трудностями. В результате королевская власть издала законы 1349—1401 гг., которые принуждали работать за прежнюю плату в тех же местах, что и прежде. Была введена паспортная система, и рабочие были распределены среди землевладельцев. Закон 1375 г. привязал рабочих к прежней профессии, запретив свободу выбора работы и зафиксировав низкий уровень зарплаты. Но борьба за свободу трудовой деятельности продолжалась, и столетие спустя все ограничения были отменены.

Недостаток рабочих рук в деревне привел к тому, что сократились посевные площади, но увеличились пастбища и стало развиваться овцеводство, а также в определенной мере разведение крупного рогатого скота. Стало развиваться производство шерсти, и в XIV—XV вв. шерсть стала продаваться во Фландрию.

До середины XIV в. не было нехватки зерна, затем постепенно снабжение зерном стало проблемой. Хлеба не хватало из-за роста городов и ухода населения из сел. Возросло производство вина и оливкового масла, так как оно было менее трудоемким. Для снабжения зерном требовалось развитие морской торговли. Землевладельцы стали отдавать свои ставшие убыточными имения религиозным орденам, церквям, соборам (чьи владения не облагались налогами), желая купить спасение души. Законом это было запрещено, но он нарушался в тот трудный период, когда Страшный суд ожидался каждый день [2, 108—112].

Сразу после эпидемии чумы 1348 г. собственность церкви многократно возросла. Королевские запреты стали бессильны. Но духовенство не было готово использовать такое богатство. Земля не обрабатывалась. Налоги в казну перестали поступать. Церковь стала сдавать землю в аренду на 1—3 жизни в соответствии с обычным правом.

На фоне эпидемий чумы и сельскохозяйственного кризиса население потянулось вслед за феодалами к церкви. Возникли новые монашеские братства и благотворительные общества. По всей Португалии создавались госпитали, приюты, лепрозории и т. п.

К этому сельскохозяйственному кризису добавился финансовый. В Португалии стала ощущаться нехватка золотых и серебряных монет, поэтому торговля часто становилась меновой. В то же время она процветала. Купцы даже стали образовывать свои объединения в Лиссабоне, однако они не могли контролировать местную администрацию, действовавшую от имени короля и находившуюся в руках потомственных рыцарей, которые тоже выиграли от сельскохозяйственного кризиса, потому что освободились от подчинения феодалам.

Крепнувшая в борьбе с аристократией буржуазия получала благосклонность короля, помогая ему добиваться большей централизации и политического контроля. Революция 1383—1385 гг. была отражением всех этих изменений. События второй половины XIV в. и начала XV в. привели к коренным изменениям во внутренней политике королевского двора. Буржуазия убедилась в необходимости ссужать короля деньгами, а королю стала очевидной необходимость постоянного доверия влиятельных слоев общества. На протяжении столетия, от Афонсу IV до Афонсу V, стали созываться кортесы. Король Жуан I был даже избран на кортесах, в которых впервые участвовала буржуазия. Кортесы просили его созывать их ежегодно, однако король этого не сделал, но все же собирал кортесы в конце XIV — начале XV вв. достаточно часто.

В XIV—XV вв. образование приходило в упадок. В попытках как-то справиться с возраставшими проблемами единственный португальский университет переводился королем из Лиссабона в Коимбру и назад в Лиссабон четыре раза за названный период. Жалованье преподавателям уменьшалось, студенты предпочитали учиться за границей, влияние университета на общество было ничтожным.

Уже в начале XIV в. большáя часть Лиссабона была собственностью короля. В дополнение к тому, что было захвачено в ходе Реконкисты, короли поколение за поколением скупали дома, магазины, да так активно, что вызывали ропот жителей. Но в итоге население получило защиту в лице верховной власти, а король, как владелец, — полную поддержку лиссабонцев. Никакого противостояния с органами городского самоуправления, как это традиционно наблюдалось в Лондоне, у короля Португалии не было и в помине [2, 113—119].

По завершении Реконкисты в правление Афонсу III (1245—1279) встал вопрос, что делать с рыцарями, принявшими на себя значительную часть воинских тягот и оставшихся без дела. Особая сложность состояла в том, что множество рыцарей входило в духовно-рыцарские ордена, не просто обладавшие высокой степенью самостоятельности, но и нередко имевшие корни, а то и руководство в Кастилье. Усиление духовно-рыцарских орденов было чревато вмешательством Ватикана во внутренние дела Португалии. Король Диниш (1279—1325) постепенно добился португализации всех орденов и заложил традицию избрания их магистров из членов королевской семьи. Военные традиции в сочетании с навыками торгового мореходства привели к тому, что с легкой руки ордена Сантьяго все ордена принялись прокладывать новые морские пути, завоевывать и осваивать для короны новые заморские земли [1, 29, 39].

Диниш нанял генуэзцев для создания португальского флота. Он создал в 1317 г. орден Иисуса Христа (иезуитов), которому передал собственность ордена тамплиеров. Орден иезуитов стал одним из самых эффективных инструментов короля в борьбе за дальнейшую централизацию страны и надзора за заморскими, особенно бразильскими, владениями короля [2, 122].

Глава 14. Ависская династия

Новая династия, начало которой положил Жуан I (1385—1433), пересмотрела свое отношение к сословиям. Жуан I окружил себя юристами, бюрократами и искал поддержку у купцов, как португальских, так и иностранных. Он возводил на высокие должности не представителей знатных родов, а буржуазию, низшую аристократию и даже ремесленников, т. е. всех тех, кто составлял базу поддержки его восхождения на трон и доказал свою верность. В местных административных органах ремесленники бросили вызов землевладельцам.

Однако концентрация земельной собственности укрепила позиции новой группы земельной аристократии, противостоявшей сильной королевской власти. В ответ на это Жуан I резко повысил доходы своей семьи, сделав своих сыновей герцогами, причем одного из них, Энрикеша Мореплавателя, назначил магистром самого богатого ордена иезуитов, а еще двух — магистрами двух других монашеских орденов, которые тоже обладали большой земельной собственностью. Такие действия короля были вызовом всей аристократии и церкви, но авторитет монарха остался непоколебим. Столь сильна была идея самодержавия в культуре португальцев [2, 128—130].

Начало заморской колонизации и торговли

В начале XIV в. в кораблестроении и навигации Португалии произошли существенные усовершенствования. Например, стал применяться руль на судне,… Но главной проблемой Европы был дефицит такого монетарного материала, как… Кроме прагматичных задач у португальских христиан были две других, которые имели значение для организации экспедиций в…

Всепроникающая королевская власть

Король Жуан II (1481—1495) сокрушил наиболее влиятельных феодалов, вернув себе часть земель, но главное, чего он добился, это лишения всех феодалов… Светских феодалов того времени можно разделить на три группы. Самые крупные… Религиозно-военные ордена были все время постоянной и особо прочной опорой короля с тех пор, как в начале XV в. их…

Радикальные изменения португальского менталитета

Ученые, собиравшиеся вокруг Эрникеша Мореплавателя, ставили перед собой сугубо практические цели и руководствовались совсем иными, чем схоластика,… Так было накануне Великих географических открытий. Однако под влиянием… Гуманизм эпохи Возрождения, сформировавшийся в Португалии в значительной мере под воздействием новых познаний,…

Великие географические открытия и торговля

В 1474 г. дела внешней экспансии Португалии перешли в руки принца Жуана (будущего короля Жуана II). Именно он (или его наставники) впервые создал… В те годы в Лиссабоне и на острове Мадейра жил генуэзец Христофор Колумб. Он… Переговоры с Испанией начались немедленно. Испанцы настаивали на том, чтобы меридиан, проходящий через 100 лиг (около…

Инквизиция

Было и много платных осведомителей. Стать таковым для простого человека означало освободиться от налогов, аристократам полагалась особая награда.… Король назначал главного инквизитора, но только Папа Римский мог отлучить его… Развитие заморской торговли привело к росту португальских купцов, количество которых в Лиссабоне достигло максимума в…

Испанский период

В 14 лет Себастьян возглавил правительство. Его навязчивой идеей было покорение Марокко. В 1578 г. он вывел в африканскую пустыню 15,5 тыс. пехоты и… Португальский трон, согласно правилам наследования, перешел в 1580 г. дяде… После хаоса, который существовал при Себастьяне, правление Филиппа II было воспринято высшими сословиями португальцев…

Глава 15. Браганская династия

Независимость Португалии не изменила ее экономического или международного положения. Из-за многолетней войны с Испанией дела шли от плохого к худшему. Португальцы потеряли контроль за Аравией и Персидским заливом (1650). Победа Кромвеля в Англии втянула Португалию в войну на стороне роялистов, которая закончилась поражением Португалии и договором, согласно которому Португалия открыла доступ англичанам в страну и во все заморские владения и предоставила англичанам возможность руководствоваться британскими интересами в организации перевозок внутри португальской империи.

28 лет Португалия не могла уладить отношения с Папой Римским, обострившиеся из-за жалобы Испании на лиссабонский переворот 1640 г. В 1668 г. 20 из 28 епископств не имели законных прелатов. Это создавало в Португалии сильные трения. Договор с Испанией о мире и нерушимости границ был подписан Португалией в 1668 г. после многолетней изнурительной войны. Жуан IV (1642—1656) избегал жесткого абсолютизма, распределяя свои полномочия среди знати и бюрократии. Его наследник Афонсу VI (1656—1683) был физически и психически не способен к государственному правлению, и аристократия, особенно ее консервативная часть, усилила свои позиции. Неспособная без твердой централизации отстоять свои интересы, Португалия подписала в 1661 г. кабальный договор с Нидерландами в дополнение к тому, который чуть раньше заключила с Англией [2, 329—333].

Когда обременительные для Португалии договоры 1641—1642, 1654 и 1661 гг. вступили в силу, то они оказались убийственными для португальских купцов. Английские, нидерландские, немецкие и французские купцы, поселившись в Лиссабоне, заняли все главные позиции. Инквизиция, действуя беспрепятственно, громила португальских предпринимателей, заподозренных в связях с заграницей. Португальская буржуазия оказалась в безнадежном положении и пошла на убыль.

Договор 1703 г. между Португалией и Британией установил своего рода неоколониальные отношения: Британия согласилась покупать португальские вина, но Португалия стала открытой для британского текстиля, который стоил много дороже вина, и разница покрывалась Португалией бразильским золотом (см. ниже), которое перетекало из Лиссабона в Британию и сыграло немаловажную роль в создании условий для английской промышленной революции [8, 9—10].

В XVII в., когда в Англии цехи ремесленников сошли с исторической сцены, корпорации ремесленников в Португалии только достигли прочного положения. Их деятельность была направлена против всех новаций и тех, кто вопреки корпоративным правилам вводил новые методы производства. Корпорации ремесленников играли в производстве товаров ту же роль, что в другие времена университеты в интеллектуальной жизни португальцев, а инквизиция и иезуиты — в духовной. Ремесленников крепко держали в узде. Их корпорации лишились представительства в кортесах и муниципальных советах, где места были заняты аристократией и духовенством.

Кортесы собирались во второй половине XVI в. только пять раз и еще пять раз в 1641—1668 гг., когда нужно было восстановить независимость Португалии. Абсолютизм набрал силу, и кортесы стали не нужными монарху [2, 294—298].

Правительство пыталось инициировать создание торговых компаний. В 1649 г. была основана компания по торговле с Бразилией. Ей была выдана хартия на 20 лет, но капиталов не хватало, и в 1662 г. компания была национализирована короной, став еще одним государственным департаментом, ответственным за сопровождения караванов коммерческих судов и охрану их от пиратов.

Денег не хватало на самое необходимое, и португальское правительство с 1641 по 1668 г. четырежды уменьшало содержание серебра в монетах, в итоге оно было снижено в два с лишним раза, а содержание золота — почти в 3 раза. Доходы от заморских территорий в XVII в. падали [2, 276—278].

Угасавшую торговлю с Востоком заменил импорт бразильского сахара, что позволило короне спасти свою финансовую систему от полного краха. Но для производства сахара нужны были рабы. Местные индейцы по ряду причин для этого не годились. В 1570—1600 гг. в Бразилию было привезено 50 тыс. африканских рабов, в 1600—1650 гг. — 200 тыс., в 1650—1670 гг. — 150 тыс. Половина рабов погибала в пути или вскоре после прибытия в Бразилию. Работорговля была монополией короны. Каждый работорговец платил королю от 22 до 80 тыс. крузаду ежегодно.

Еще одной статьей экспорта, являвшейся монополией короны, была древесина. Пора табака началась после 1650 г. Табак сменил сахар в качестве главной статьи бразильского экспорта. Наконец, в XVII в. передовые позиции в экспорте Бразилии занял хлопок. Торговля сахаром, табаком, хлопком, и др. была свободной, корона получала только налоги. На все продукты земледелия платился налог ордену иезуитов, которые в Бразилии представляли правительство [2, 361—364].

С 1670 г. конкуренция испанских, французских и английских колоний в Америке сбила цены на сахар, табак и хлопок. Застой в торговле 70-х гг. XVII в. заставил правительство впервые в португальской истории развивать собственные мануфактуры, например, производство шелковых и шерстяных тканей, но результаты были ограниченными, и после 1690 г., когда внешняя торговля вновь начала расти, все попытки стимулировать португальскую промышленность были прекращены. Дело в том, что в конце XVII в. началась добыча золота в Бразилии, и в Лиссабон было доставлено в 1699 г. 725 кг, в 1701 — 1785, в 1714 — 9000, в 1720 — 25 000, в 1725 г. — 20 000 кг. Поток золота гарантировал затяжной наркоз португальской промышленности и застой в развитии крестьянского хозяйства. Дворянство наслаждалось импортом, оплаченным грабежом колоний [5, 400—401]. С началом добычи золота в Бразилии (1693) португальские промышленные товары проиграли импортным в конкурентной борьбе. Политика развития промышленности была отменена, а один из ее авторов покончил жизнь самоубийством.

Дворянство не могло и не хотело быть предприимчивым. В отсутствие инвестиций, крестьяне вели натурально-оброчное хозяйство на землях феодалов, уровень жизни крестьян едва ли превышал прожиточный минимум и мало изменился в XVIII в. со времен Средневековья [5, 402].

С 1725 г. золотой поток из Бразилии стал ослабевать, и в 70-х и 80‑х гг. Португалия получала чуть больше, чем по 1 т золота ежегодно. Общее количество золота, полученного из Бразилии, многократно превысило то, что было вывезено Португалией из Африки и Испанией из Америки в XVI в. Но главным образом золото оседало в Англии, Нидерландах, Генуе и других европейских странах. Оно стимулировало европейскую экономику и особенно английскую. Важно отметить, что и в начале XVIII в. право на золото имела только португальская корона, которая, следовательно, и несла ответственность за нерадивое использование несметного богатства. Однако традиционная ориентация культуры португальцев на абсолютную монархию оставалась незыблемой [2, 389—392].

Вторая попытка развития промышленности была предпринята в Португалии в начале кризисного периода после 1712 г. Французские и английские капиталы, мастера и машины были привлечены для строительства новых мануфактур по производству текстиля и стекла. Была построена большая железоделательная фабрика, приняты меры для развития производства мыла, бумаги, кожи, шелка, пороха, для поддержки судостроения. Но результаты были плохими [2, 383].

В тот период, когда поток золота из Бразилии только начал ослабевать, в Португалию с 1728 г. стали поступать бразильские алмазы, что немного продлило призрачное благополучие страны.

В начале XVIII в. аристократия отчетливо разделилась на две группы. Одна из них — «аристократы шпаги» — состояла из тех, кто был связан с прошлым, ценил свою родословную и кровное родство, защищал отжившие методы руководства и экономической деятельности, подчеркивал роль земельной собственности и сельского хозяйства. Другая — «аристократы мантии» — тех, кто признавал получение титула государственными служащими, образованными людьми и даже буржуазией, заинтересованными в развитии торговли и промышленности, а также в получении доли прибыли. За каждой группой стояла поддержка из-за рубежа: за первыми стояли Франция и Испания, а за вторыми — Англия и Нидерланды. Деятельность определяла сознание.

Жуан V (1706—1750) упрочил положение короны в стране, расширив бюрократию и слой интеллигенции. «Аристократией шпаги» он успешно управлял пожалованиями и подарками и имел власть над нею. Португальский королевский двор состязался в великолепии с двором французского короля. Бразильское золото позволяло это делать не только королю, но и аристократии. Были воздвигнуты величественные дворцы, церкви. Это был век пьянства, обжорства, разврата, оргий и кутежей. Король и многие аристократы имели детей от монахинь, женские монастыри стали публичными домами аристократии, а не религиозными обителями. И даже в разгар этого «веселья» инквизиция продолжала регулировать общественное поведение, смотря сквозь пальцы на «грешки» королевского двора и безжалостно преследуя любые следы религиозной ереси. Инквизиция до ее отмены в 1769 г. многих отправила на плаху, сделав Португалию страной, презираемой просвещенной частью Европы. Вольтер описывал, как монахи и монахини, толпившиеся на улицах Лиссабона, казались часто более многочисленными, чем обычные граждане. Не проходило и получаса без религиозной процессии, перед которой все должны были преклонить колени либо быть арестованными агентами инквизиции [8, 10; 2, 240]. Старая знать стала сходить со сцены и вынуждена была принять вызов от «аристократии мантии» (бюрократии, просвещенных людей, а позже и богатых торговцев). Она удалилась в свои имения и усилила влияние в местных органах власти, особенно на севере [2, 395]. Назревали перемены.

Правление Помбала

В третьей четверти XVIII в. Португалия продолжала жить в основном продажей колониальных товаров стран Европы и торговлей европейскими товарами в… Из Европы в Португалию поступали текстиль (главным образом из Англии),… В первую половину XVIII в. Португалия импортировала больше, чем экспортировала, а дефицит покрывался бразильским…

Конец XVIII в. и бразильский период. Революция 1820 г.

Последний раз кортесы собирались в 1697—1698 гг. по желанию короля для принесения присяги сыну короля как будущему королю. Кортесы не проявили… Другим свидетельством наступления эпохи абсолютизма было отмирание советов… В последние 20 лет XVIII в. значительно возросла доходность торговли. Главной статьей экспорта из Бразилии стал…

От революции к революции

Согласно конституции, исполнительная власть принадлежала королю. Он назначал всех членов правительства. С 1834 г. король стал назначать председателя… Согласно судебной реформе 1832—1835 гг., только судьи самой низшей инстанции,… После ряда изменений законов в 1842 г. сложились новые административное деление и система управления страной.…

Глава 16. Республика

Сформировавшая правительство республиканская партия обвинила католицизм во враждебном отношении к радикализму среднего класса и потребовала полного устранения влияния католицизма на политику Португалии. Протесты церковных иерархов против антирелигиозной политики были отвергнуты правительством. Когда епископ г. Порту стал настаивать на свободе слова и защищать привилегии церкви, то был смещен, так же как и другие высокие церковные сановники. Официально церковь и государство были разделены в апреле 1911 г. Собственность церкви попала под светский контроль. С этого момента не разрешалось завещать или дарить собственность церкви, а треть ее сборов передавалась на светскую благотворительность. Число семинарий было сокращено с 13 до 5, преподавание Закона Божия в школах ликвидировано. Было запрещено носить церковную одежду на публике. Священникам, которые отказывались от сана, правительством предлагалась работа, в результате чего 800 из 6800 священников по всей Португалии покинули свои приходы в первый год республики [5, 559—560]. Однако гонения на церковь не затронули северные сельские районы, где влияние церкви как было, так и осталось по сей день особенно сильным.

Были ликвидированы все титулы и почти все награды. Началось расширение школьного образования. Право на забастовку было легализовано в 1911 г. Была проведена налоговая реформа. Первый республиканский парламент был избран в мае 1911 г. всеобщим голосованием мужчин, а в августе того же года появилась новая конституция, согласно которой парламент избирал президента на четыре года. Парламент был двухпалатным: нижняя палата, ассамблея, избиралась прямым голосованием, а верхняя палата, сенат, — нижней палатой из числа ее членов в количестве трети от численности членов нижней палаты. Оставшиеся две трети нижней палаты образовывали собственно ассамблею. Конституция фиксировала гражданские свободы и право неприкосновенности личности (аналог английского закона о неприкосновенности личности 1679 г. — Habeas Corpus Act). С 1910 по 1926 г. сменилось 44 правительства, произошло 24 восстания и 158 всеобщих забастовок.

Первая республика погибла из-за коррупции чиновников. В крупных масштабах ею было поражено правительство, сформированное лидером демократической партии Силвой. К 1926 г. демократы иссякли политически, так же как к 1910 г. монархисты, и несмотря на большинство в парламенте (более 51% мест), полученное в 1925 г., провалили управление страной. Это был период разгула коррупции, казнокрадства. Самая крупная финансовая афера в истории западного капитализма произошла в Португальском банке именно в 1925 г. Финансовый аферист Артур Виржилио Рейс в частном порядке печатал эскудо, но не как фальшивомонетчик, а через Португальский банк [5, 571; 8, 138].

В мае 1926 г. восставшие войска сместили правительство Силвы — это был 18-й государственный военный переворот после свержения монархии, означавший конец республики. Военные взяли власть и даже провели в марте 1927 г. плебисцит по избранию президентом генерала Ошкара Кармоны, но, обратившись за займом за границу, были крайне удивлены, узнав, что долги Португалии поставили ее на одну доску со странами, платившими контрибуцию по итогам Первой мировой войны. Военным ничего не оставалось делать, как передать финансы страны под управление профессора политэкономии университета Коимбры Антониу де Оливейра Салазара, набожного католика, одного из лидеров движения католической интеллигенции, основанного в 1910 г. в ответ на преследования церкви республиканцами. Он был сторонником доктрин католического корпоративизма папы Льва XIII (1878—1903), избирался в парламент в 1921 г., но после первой же сессии вышел из него в знак протеста против коррупции и бездарности ассамблеи. Салазар входил в первое военное правительство 1926 г., но покинул его из-за отказа предоставить ему право вето на финансовые решения. Такое право ему было дано в 1928 г., и за год он сбалансировал бюджет, по крайней мере, на бумаге. Сделал это он с помощью контроля, улучшения сбора налогов, бухгалтерского учета и уменьшения субсидий на военно-морской флот и (в который раз в истории Португалии!) на народное образование. Армии в бюджете Португалии в 1928—1929 гг. было отдано 23,42% (для сравнения — в бюджете Великобритании этой статье расходов отводилось в то время 10,43%) [8, 48].

28 мая и 30 июля 1930 г. Салазар выступил с программными речами, в которых в общих выражениях высказал предложение построить корпоративную республику, основанную на сильной государственной бюрократической машине и моральных доктринах католического корпоративизма. Под корпорацией подразумевалась группа людей (вплоть до всего населения страны), преследующих общие цели, признающих одного лидера и согласных подчиняться ему, а также принимать его покровительство ради достижения цели. Корпоративизм — это республиканский вариант монархии. Новый лидер предлагал единение государства и церкви, политику самоизоляционизма Португалии. В своих планах Салазар был не оригинален. Первую попытку установить республиканскую диктатуру в период Первой республики, пресечь борьбу корпораций и создать общегосударственную корпорацию сделал Сидониу Паиш, убитый через год после того, как захватил власть в стране посредством военного переворота.

Уже ко второму выступлению Салазара в Португалии были ликвидированы все политические партии, профсоюзы, установлена всеобщая цензура. Португальцам внушались три ценности: Бог, родина и семья [8, 52]. В этой триаде в соответствии с принципом португальского корпоративизма «родина» истолковывалась как бесконтрольное доминирование власти. В июне 1932 г., добившись стабилизации португальской валюты и закончив балансирование бюджета, Салазар становится премьер-министром военно-диктаторского правительства и ставит целью построение «нового государства».

16.1. «Новое государство»

Новая португальская конституция 1933 г. была провозглашена как «первая корпоративная конституция в мире». Согласно ее положениям, президент избирался на 7 лет грамотными мужчинами или теми, кто платил не менее 100 эскудо налогов в год, а также женщинами, имевшими образование не ниже среднего или платившими налоги в размере не менее 200 эскудо ежегодно, т. е. избирательным правом могли воспользоваться 1,2 млн человек из 7 млн жителей. Президент назначал премьер-министра и министров по представлению того же премьер-министра. Правительство формально отвечало перед президентом, а не перед ассамблеей. Ассамблея состояла из 120 депутатов, избиравшихся на 4 года. Законодательной инициативой обладали и правительство, и ассамблея, но последняя носила декоративный характер и не могла принимать решения, которые увеличивали бы расходы или снижали доходы. Руководители 18 провинций назначались центральной исполнительной властью. Была создана корпоративная палата — консультативный орган, избиравшийся культурными и профессиональными ассоциациями, созданные режимом и ему же подконтрольные, а также экономическими группами. В марте 1933 г. в результате плебисцита была утверждена конституция. Официально одобрили конституцию 719 364 человек, 5955 были против, 488 840 голосовавших воздержались (30%), но их голоса были засчитаны как поданные в поддержку. Свобода слова, собраний, прессы в конституцию были включены, но была статья, по которой правительство ограничивало эти свободы «для общей пользы». Точно так же признавалась важность общественного мнения, но тут же правительству вменялось в обязанность его совершенствовать. Конституция предоставила все права исполнительной власти и лишь только иллюзорные полномочия — законодательной ветви [8, 65].

Оливейра Салазар представлял корпоративизм как средство для гармоничного сочетания интересов всех общественных групп. Корпоративизм рекламировался как конец капиталистической эксплуатации. Сгруппированные в корпорации люди вне зависимости от их положения должны были трудиться на общее благо, классовые конфликты должны были прекратиться (в корпоративном государстве, по мнению Салазара, их вообще не могло быть), а производство продукции возрасти. Свобода слова внутри каждой корпорации должна была быть столь эффективной, что корпорации должны были фактически управлять страной.

Принципы организации корпораций были заимствованы Салазаром из средневековых цехов и гильдий. Корпоративизм вновь возник в 1922 г. вместе с итальянским фашизмом. Но португальский диктатор никогда не позволял говорить, будто португальская корпоративная система построена по итальянской модели. Салазар утверждал, что португальский корпоративизм возник из особых и своеобразных португальских традиций. Однако Оливейра Салазар отмечал влияние двух энциклик римских пап Льва XIII Rerum Novarum (1891) и Пия XI Quadragesimo Anno (1931). Обе подчеркивали желательность сотрудничества рабочих и предпринимателей на пользу общества. Эти идеи были положены в основу Национального статута о труде, введенного в действие 23 сентября 1933 г. Согласно этому статуту, забастовка каралась тюрьмой, а позже и концентрационным лагерем Таррафал на тропических островах.

В тот же день другим декретом была введена государственная система организаций, которые стали называться гремиу (gremios). Это были ассоциации работодателей, параллельные профсоюзам, причем гремиу и профсоюзы должны были работать в единстве друг с другом. Такое утверждение противоречило закону о профсоюзах, согласно которому профсоюз мог быть создан только на том предприятии, где число рабочих превышало 100, а в Португалии того времени преобладали мелкие мастерские. Такое противоречие не могло быть случайным. Косвенно оно указывало на твердое желание правительства установить социальный контроль за рабочими или вовсе лишить рабочих представительских органов.

В начале 1934 г. Салазар декретом предоставил право большей предпринимательской самостоятельности корпоративным агентствам; крупнейшие частные предприниматели сохранили свободу действий. Диктатор не применил все провозглашенные им принципы корпоративизма к частным предпринимателям, идя с ними на компромиссы.

Корпоративизм не затронул крестьянства. Во-первых, крестьянство всегда было политически неактивным, и узда в виде корпоративной системы ему была не нужна, в отличие от рабочих. Во-вторых, введение непонятных крестьянам корпоративных порядков могло их возмутить, что стало бы прямо противоположным эффектом тому, к чему стремился Салазар. Правительство ограничилось организацией так называемых народных домов и домов рыбаков в сельских местностях, которые не пользовались у населения популярностью, и даже в 1956 г. едва охватывали 20% крестьян.

В теории корпоративизма все корпорации, объединявшие гремиу и профсоюзы по отраслям (сельское хозяйство, рыболовство, торговля, транспорт, индустрия и т. д.), должны были быть независимыми. После их создания правительственные учреждения, руководившие экономикой, должны были быть расформированы, однако этого не случилось вплоть до 1956 г. Государство полностью централизовало контроль за экономикой и трудовыми отношениями. В 1956 г. корпорации были, наконец, созданы, но это оказалось только лишь пропагандистским приемом, так как государство сохраняло все бразды правления экономикой. Корпоративистская фразеология была ширмой, скрывавшей централизованное государство, и это неудивительно, так как Салазар был убежденным монархистом.

К 1936 г. Салазар был не только премьер-министром, но и министром финансов, иностранных дел и военным министром. За год до этого он заявил, что «есть много дел, которые, кажется, только я могу сделать». За редким исключением его министры были бесцветными фигурами. В первой половине ХХ в. старая аристократия потеряла престиж и экономическое влияние. Но Салазар вытащил некоторых из них на политическую сцену [8, 68—83].

В начале существования «нового государства» мракобесие быстро вернуло ранее утерянные позиции, значительно их усилив, став одной из основных черт режима. Это было наиболее очевидно в области образования. В 30-е гг. ХХ в. 70% населения не умело читать. Однако важные фигуры «нового государства» открыто заявляли о благе безграмотности для бедных, считая, что умение читать заразит низшие слои вредными литературными идеями. По их мнению, все, что должен был знать простой человек, — это три главных достижения Португалии — Реконкисту, Великие географические открытия и восстановление независимости в 1640 г. Но еще большее значение, чем сохранению безграмотности, придавалось религиозному обучению детей, которое должно было способствовать восприятию идейных основ режима. Салазар заявил в 1932 г.: «Я считаю более важным делом создание элиты, чем обучение народа чтению». Это было его убеждением всю жизнь, несмотря на более поздние заявления в пользу образования. Следствием такой позиции диктатора была 40%-ная безграмотность населения в 1950 г. и 15%-ная в 1970 г.

Главным средством, с помощью которого Оливейра Салазар добивался конформизма, подавляя информацию и ценности, враждебные его режиму, была цензура. Даже президент США Джон Кеннеди был в списке запрещенных авторов. Салазар часто делал два разных заявления по одному и тому же поводу — для заграницы и для Португалии [8, 98—101].

Одним из примеров вмешательства Салазара в личную жизнь граждан были два его указа в 1940 г. В одном из них Салазар запрещал офицерам и другим госслужащим гражданские браки и вменял в обязанность венчание в церкви; в католической стране разводы были невозможны, и это делало браки офицеров пожизненными. Однако этот указ был лишь частью целого. Второй указ, запрещавший офицерам жениться на женщинах без университетского образования, требует двух пояснений. Во-первых, университетское образование в такой бедной стране, как Португалия в 1940 г., могли позволить себе лишь состоятельные семьи, особенно для дочерей, во-вторых, у казны не было средств платить офицерам сносное жалование. Это означало во многих случаях женитьбу на постылых женщинах или холостяцкую жизнь; в том и в другом случаях это если и не вело к распутству, то коверкало судьбы людей. И все это на форе конкордата с Ватиканом от 7 мая 1940 г., согласно которому гражданский брак и развод сохранялись.

По конкордату с Ватиканом 1940 г. государство оплачивало 30% строительства церквей, если верующие собирали 70%. Церкви и семинарии освобождались от налогов. От Закона Божия в школах нельзя было уклониться. Правда, по назначению епископов Ватикана предшествовала процедура согласования кандидатур с португальским диктатором. Отделение церкви от государства хотя и сохранялось, но государство восстанавливало почти все привилегии церкви, существовавшие при монархии, включая финансовую поддержку. Церковь оставалась в Португалии очень влиятельной, особенно на севере страны: в 1972 г. 90% католиков регулярно посещали церковь по воскресеньям, а на юге же — только 5—10%. На севере на 1000 католиков приходилось два священника, а на юге — один на 12 тыс. Церковь теряла свое влияние особенно на юге (во время опроса 1972 г. 85% населения объявили себя католиками, а 12% неверующими) из-за того, что она была защитницей режима. Священники, возвышавшие свой голос против бедности и гонений, в салазаровскую эпоху лишались приходов и изолировались от прихожан.

С 1945 г. Португалия вдруг стала именоваться «органической демократией», в которой не было места плюрализму. Впрочем, не только плюрализм оставался под запретом. До конца своих дней Салазар был убежден во вредности всеобщего избирательного права. Он не собирался ничего менять в своем режиме [8, 123—129].

Салазар виновен в стагнации Португалии в послевоенные годы. Он был не только антикоммунистом, но и чрезвычайно узким доктринером. Для него имена Кейнса или Гелбрейта были не более приемлемы, чем Маркса и Ленина. Он не пустил на финансирование экономического развития страны накопленные за время Второй мировой войны золотые запасы (433 млн дол. США в конце войны вместо 93 млн дол. в ее начале). Португалия к концу войны не имела долгов и сохранила колонии. У Салазара была навязчивая идея экономического развития внутри Португальской империи, что сужало рынок, приводило к самоизоляционизму. В конце своего правления он заявил: «Мы одиноки, но горды в своем одиночестве».

Салазар отверг план Маршалла, отказался от кредитов, в то время как остальные страны Европы, пострадавшие от войны, сделали это и быстро не только восстановили экономики своих стран, но и пошли вперед, например, Греция, по всем параметрам, сравнимая с Португалией.

Сельское хозяйство стагнировало при Салазаре еще больше, чем в годы Первой республики. Архаичное землевладение требовало реформ. Владельцы латифундий сохраняли аренду земли фермерами вместо развития крупного машинного производства. Крестьяне покидали деревню, разоряясь, земли пустели, импорт продовольствия рос [8, 137—139]. В конце 40-х гг. относительно низкие цены на продовольствие устанавливались правительством для того, чтобы дать промышленникам возможность сократить до минимума заработную плату рабочих и получить прибыли для инвестирования в промышленность. Тем самым наносился вред сельскохозяйственному производству. Фонды социального страхования использовались также в интересах крупнейших индустриальных монополий [12, 70].

Португалия даже в середине ХХ в. оставалась страной с преимущественно сельским населением. В 1958 г. только 16,4% всех португальцев жили в городах, а остальные — в селениях с количеством жителей менее двух тысяч, тогда как в Испании, например, городское население составляло в то же время 39,8% [5]. Поэтому неудивительно, что стоимость промышленной продукции Португалии в 1934 г. составила 1/5 стоимости сельскохозяйственной продукции [7, 141], и это соотношение мало изменилось до 1960 г., когда продукты сельского хозяйства и лесоводства составили 80% национального дохода и 3/4 экспорта Португалии [7, 118].

В 1945 г. нейтральная Португалия, предоставлявшая во время Второй мировой войны США и Англии Азорские острова для военных баз, с одной стороны, и продававшая вольфрам Германии — с другой, была в более выгодном положении, чем разрушенная Западная Европа. Это был шанс для Португалии наверстать упущенное в своем развитии, но этого не случилось. В 1950 г. валовой национальный продукт Португалии вырос по сравнению с предвоенным 1938 г. на 31%, а во Франции — на 45%.

В 1953 г. португальское правительство вопреки убеждению Салазару приняло свой первый официальный план национального экономического развития на шесть лет (1953—1958), основанный на собственных финансовых ресурсах при условии, что 60% новых инвестиций будут предоставлены национальным капиталом. В 1955 г. были построены целлюлозная фабрика и сахарорафинадный завод. План предусматривал индустриальный рост — 8% ежегодно, но он не был выполнен в сельском хозяйстве. Второй шестилетний план (1959—1964) был направлен на индустриализацию и привлек 25% капиталов из-за границы, обеспечив такие же темпы роста, как и в предыдущие 6 лет. Третий план (1965—1967) был коротким и направленным на увеличение экспорта, а четвертый (1968—1973) опять был нацелен на индустриализацию [5].

Только в апреле 1965 г. Салазар издал декрет, разрешавший иностранные капиталовложения в португальскую экономику, иностранные инвестиции выросли с 1,5% в 1960 г. до 27% в 1970 г. Перелом наступил после того, как начались войны за освобождение колоний и потребовались новые ресурсы для армии, при этом часть прежних колониальных поставок прекратилась [8, 50]. Причиной интереса иностранных инвесторов стала низкая стоимость рабочей силы в Португалии.

К 1972 г. немецкий капитал стал главным инвестором, в отличие от начала века, когда лидировали англичане. За 12 лет Германия увеличила инвестиции в 24 раза. Этому способствовали существовавшие двусторонние связи: например, португальские рабочие отправлялись в Германию на работу, а немцы — в Португалию на отдых. Влияли на инвестирование в португальскую промышленность и политические причины, например, база ВВС в Бежа использовалась для тренировок люфтваффе [7, 150]. Бельгия, Франция, Швеция, Нидерланды и Швейцария инвестировали в португальскую промышленность традиционно; с 70-х гг. стали поступать капиталы из Японии, Канады и США.

Хотя в начале 80-х гг. промышленность занимала 34% активного населения и давала 35% валового внутреннего продукта [7, 148], зависимость от иностранного капитала делала еще неокрепшую португальскую промышленность очень уязвимой и хрупкой [7, 150—153]. В основном развивались черная металлургия и нефтехимия. Внимание уделялось синтетическим волокнам, удобрениям, фармации. Некоторые верфи были переориентированы на очистку супертанкеров, поставлявших нефть в Европу, т. е. иностранные инвестиции шли в экологически вредные отрасли промышленности. Развивались связь, энергетика и инфраструктура (шоссе, железные дороги, мосты), но часто за счет урезания социального обеспечения и образования. Национальный капитал участвовал в развитии новых секторов промышленности, но традиционно главенствовал в текстильной и пищевой промышленности.

По закону, названному Актом контроля за промышленностью, требовалось обязательное разрешение правительства на строительство фабрики, переориентацию существовавшей на новое производство, расширение успешно функционировавшей фабрики. Если кто-то обращался в правительство, то любой другой мог оспорить поданную заявку в целях, например, борьбы с конкурентом. Мелкие предприниматели разорялись. Чиновничеству было раздолье: кумовство, лицензии и штрафы душили страну. Даже для ремонта стены требовалась лицензия [8, 141; 10, 104], а соответственно и связи в чиновных кругах.

В Португалии уже в 30-е гг. образовалась тесная спайка высшей бюрократии и ведущих португальских предпринимательских групп. Наикрупнейшие компании часто нанимали ушедших в отставку министров и других чиновников высокого ранга. Большинство больших частных фирм имели в совете директоров представителей правительства. Все трудовые споры предпринимателей и рабочих разрешались специальными трибуналами, решения которых были окончательными. Забастовки и локауты были запрещены.

Предпринимательство Португалии развивалось в условиях бросовых цен на сырье из колоний, строгого протекционизма внутриимперского рынка, подавления конкуренции, т. е. все противодействовало возникновению среднего класса. Страной правил диктатор при поддержке благодарных ему крупных монополистов. Салазар, отвергая свободную конкуренцию, поощрял возникновение олигархического капитала. Результатом салазаризма был жуткий контраст между малочисленной группой богатых и абсолютным большинством населения, жившим в нищете. На душу населения доход в Португалии в 1960 г. составил 162 дол. — самый низкий уровень в Европе, тогда как в США — 1453 дол. В Британии он был в 5 раз больше, чем в Португалии, но в 1961 г. пять самых богатых людей Португалии были существенно богаче, чем пять самых богатых британцев. В Португалии в это время 55% прибыли доставалось владельцам капитала, а 45% — людям труда, в промышленно же развитых странах 30% — первым и 70% — вторым. В результате в 1960 г. детская смертность в Португалии была самой высокой в Европе (88,6 на 1 тыс. рожденных детей), самая высокая смертность от туберкулеза (51 умерший на 1 тыс. жителей в 1962 г.), который относится к социальным болезням. Первый министр здравоохранения появился в Португалии в 1958 г. [8, 141—143].

В начале сентября 1968 г. Салазар тяжело заболел: кровоизлияние в мозг после падения со сломавшегося под ним стула. На заседании Госсовета 17 сентября 1968 г. было заявлено, что «Салазар должен умереть премьер-министром». И хотя это заявление не нашло поддержки, фактом является то, что на протяжении почти двух лет от уволенного в отставку по болезни Салазара скрывали назначение нового премьер-министра. Это был театр абсурда: в октябре 1969 г. Салазар участвовал в парламентских выборах в качестве премьер-министра, т. е. в больничной палате для экс-диктатора был разыгран спектакль с процедурой голосования, а у его постели проходили фиктивные заседания совета министров. Он даже давал интервью, например, французской газете «Орор», которое цензура запретила перепечатывать в португальских газетах из-за их бредового, с точки зрения португальского читателя, содержания [12, 143—144].

22 сентября 1968 г. страну возглавил Марселу Каэтану. Индустриальный рост продолжался, но сама промышленность сохраняла архаичный характер: большая доля малых предприятий делала экономику низкорентабельной особенно в текстильной и лесообрабатывающей промышленности [7, 150—154].

Серьезные отрицательные социальные и экономические последствия имела политика правительства в области оплаты труда. Низкие зарплаты приводили к низкой покупательной способности португальцев, 18 из которых могли купить столько же, сколько 5 западноевропейцев. Нация не богатела.

Португалия всегда была и сейчас остается страной с низкоэффективным сельским хозяйством: в 1983 г. она импортировала продуктов питания на сумму 899 млн дол., т. е. около 63% всех потребленных. Низкая производительность труда, архаичная агротехника удерживали в сельском хозяйстве большое количество людей, которое хотя и снижалось, но оставалось большим: в начале первой республики, т. е. в 1910 г. в сельском хозяйстве было сосредоточено 50% рабочей силы, в 1960 г. — 42%, в 1970 г. после реформ — 30%, а в начале 80-х гг. — 28% [7, 118].

После того как первая республика ввела сельхозкредиты и кассы взаимопомощи, государство долгое время не поддерживало сельское хозяйство, а все инвестиции направляло в промышленность. И только в 60-е гг. лишь 6% капитала было вложено в аграрный сектор экономики. Нельзя сказать, что рентабельность сельского хозяйства была нулевой, но приоритет отдавался промышленности.

Аграрная структура в Португалии в течение долгого времени была тормозом в развитии сельского хозяйства. Тип собственности и способы хозяйствования оказывали отрицательное воздействие на экономику. Средняя площадь хозяйств в Португалии — 4 га — самая малая в Европейском союзе (ЕС). Но размеры участков на севере и на юге страны сильно различаются. В 1968 г. средний размер участка в районе Эвора на юге был 50 га, а в северной провинции Миньо — 1,5 га. В районе г. Бежа 24 собственника имели свыше 2500 га каждый, а в провинции Миньо 20 тыс. участков были так малы, что не облагались земельным налогом. Несмотря на сильную эмиграцию из провинции Миньо, спрос на землю был велик, и на участке площадью 1 га арендовались десятки наделов. На севере Португалии бытует пословица: «Корова, пасущаяся на лугу, унавоживает участок соседа».

Такое землевладение на севере — препятствие прогрессу: использование техники невозможно, да и нельзя на крохотном участке на нее заработать; по этой же причине нельзя покупать землю и укрупнять участки; севообороты отсутствуют. В результате сельское хозяйство севера страны ориентировано на удовлетворение местного спроса [7, 129—132].

В сельском хозяйстве на юге Португалии имеются крупные хозяйства, но там свои проблемы. Малоплодородные почвы и засушливый климат требуют удобрений и воды (на севере спрос на землю потому и выше, что нет острого дефицита воды). В ХХ в. проблему орошения пытались решить, но из 625 тыс. га орошаемых угодий более 500 тыс. га были орошены за счет многочисленных маленьких емкостей. Часты засухи, и в 1981 г., например, водоемы в Алентежу были пусты. Из-за высокой вероятности засухи мелкие арендаторы не рискуют разводить доходные культуры, как, например, томаты, и ограничиваются менее рентабельными культурами.

Было бы ошибочно полагать, что все сельскохозяйственные угодья архаичны. На землях Бежа и Эворы крупные компании вели капиталистические хозяйства на площади до 17 тыс. га. В 60-х гг. аграрный сектор стал прибыльным при вложении капитала в виноградники и интенсивное животноводство. Другие культуры были отсечены политикой правительства. На орошаемых землях не производились ни подсолнечник, кроме как на корм скоту, ни табак, ни сахарная свекла, так как все эти продукты правительство старалось получить в более благоприятных условиях в своих колониях [7, 124—125].

А в колониях дела шли от плохого к худшему.

В 1954 г. независимая Индия заняла португальские колонии на своей территории в Дадре и Нагархавели. В 1960 г. Салазар добился в Международном суде в Гааге признания прав Португалии на Гоа. Это был его последний успех. В декабре 1961 г. индийские войска захватили Гоа, Даман и Диу.

В том же году начался крупный мятеж в африканских колониях. Введение в 1950 г. обязательных работ в Сан-Томе привело к бунту, который власти подавили. В то же время началось сопротивление в Анголе. В январе 1961 г. патриоты атаковали тюрьмы Луанды, чтобы освободить своих товарищей. На севере Анголы повстанцы начали бои, в результате которых погибло 7 тыс. человек, в основном африканцев. Массивная переброска войск позволила восстановить положение. Правительство арестовало некоторых служителей церкви, протестовавших против войны. Это произошло при молчаливом согласии иерархов и нанесло большой моральный урон колониальной епархии.

В других колониях также стали возникать движения за независимость. В 1960 г. комитет освобождения Сан-Томе и Принсипи стал движением за независимость, базировавшимся в Либревиле (Габон). В 1964 г. настал час Мозамбика, где Фронт освобождения Мозамбика (Фрелимо) воссоединил различные движения, имевшие влияние.

С тех пор Португалия была вовлечена в трудные и многочисленные войны. Срок службы в армии был установлен 4 года. Расходы на войны съедали половину бюджета. Многие военные подвергали сомнению эту авантюру не в силу их либерализма, а из-за трезвой оценки возможностей армии и экономики Португалии. В 1962 г. в отставку был уволен министр обороны. Это означало, что правительство встало на путь войны до победы без учета затрат. В 1974 г. военные силы насчитывали 235 тыс. человек, или 7% активного населения, что было в 10 раз больше численности армии в 1964 г.

Экономика, нацеленная только на войну, саморазрушительна. С 1961 г. увеличилась эмиграция. Однако война долгое время была популярна. Зарплаты в колониях были повышены и рассматривались как благо. Отдельные отрасли промышленности, особенно оружейные, развивались, и рабочие получали повышенные зарплаты. Во время операций против партизан количество погибших в войсках метрополии было около 8 тыс. человек, т. е. в 10 раз меньше, чем в Первую мировую войну.

Если общественное мнение Португалии было заморожено, то во всем мире африканское движение за независимость находил поддержку, особенно в освободившихся от колониализма странах. Были небезразличны к этому и церкви разных конфессий. Протестантстские миссии способствовали идее независимости и пытались найти поддержку у церквей англосаксонского мира. Католическая церковь, казалось бы, старалась дистанцироваться от Лиссабона. Визит Папы в Бомбей (Индия) в 1964 г. воспринимался многими как упрек Португалии, и этот визит рассматривался как знак непризнания политики Салазара. Во время своего визита в ООН Папа поддержал эту организацию, которая с самого начала событий оказывала давление на Португалию, чтобы та изменила свою политику. В июле 1970 г. Павел VI дал аудиенцию многим главам национально-освободительных движений во время их поездки в Рим, в том числе лидерам сопротивлений в португальских колониях. Молчание большинства португальской прессы стало дезинформацией общественного мнения [7, 198—201].

Революция 1974 г.

Некоторые высшие иерархи португальской церкви выступили против колониальных войн Португалии. В церквях проходили молебны, от которых был только шаг… В 70-е гг. колониальные войны становились все более непопулярными. Чтобы… Вся совокупность факторов, действовавших в португальском обществе, привела к тому, что в сентябре 1973 г. возникло…

Заключение

Сопоставляя условия формирования и сущности нидерландской и португальской культур, можно сделать предварительные выводы, которые необходимо будет дополнить и уточнить по мере накопления информации о культурах других народов.

Для нидерландской культуры, как и для североморской в целом, характерна индивидуальная предприимчивость, недоверие власти одному лицу (герцогу, королю и т. п.), избираемость руководства общественными организациями на строго определенные и сравнительно короткие сроки, сменяемость, отчетность и ответственность этого руководства. Тут нет места кумовству или патернализму, обычных для Португалии и России. Португальской же культуре долгое время было присуще не просто послушание монарху, а потребность в нем. В республиканские времена место монарха надолго занял диктатор, полномочия которого каждые четыре года подтверждались избирателями на чисто символических парламентских выборах, а каждые семь лет — на президентских. Особенно отчетливо эти различия двух культур проявились в представлениях о корпоративности в Нидерландах и Португалии.

Вследствие избираемости, сменяемости и подконтрольности властей, а главное, индивидуальной предприимчивости, в североморской культуре коррупция была лишена почвы, каковой являлась для Португалии несменяемая и безответственная власть в сочетании с народной традицией предпочтения несменяемой власти.

На примере Португалии отчетливо видно, что по мере изменения деятельности народа вследствие индустриализации страны, роста образованности и т. п. меняется и сознание португальцев, а с ним и его культура. Однако этот процесс идет очень медленно, и негативные особенности португальской культуры приводят в настоящее время к бегству португальских капиталов (наподобие утечки португальских сокровищ в прошлые века) за границу. Бегство от житейских тягот, порожденных многовековыми обычаями организации человеческого общежития, выражается в эмиграции португальцев. Эмиграция в Португалии существовала веками и не прекращается до сих пор. В Бразилии португальские эмигранты сталкиваются с относительно привычными нормами, но в странах североморской культуры, например, в Канаде, они попадают в тяжелые условия ломки их культуры. Только в Торонто в 1973 г. существовала община, включавшая в себя 75 тыс. португальских эмигрантов, которая была «столь же Португалией, сколь и Канадой». Как этническая группа, так и португальские эмигранты по отдельности «страдают от маргинальности и невежества среды, в которой они жили и которая не являлась ни португальской, ни канадской» [15, 18].

Португальская культура, начиная с XVI в., терпела поражения в соревновании с североморской культурой (сначала нидерландской, а затем английской), но настойчиво искала приемлемые для себя пути развития. Например, еще в начале 50-х гг., вопреки предрассудкам Салазара, началось плановое осуществление индустриализации (планы 1953—1988, 1959—1964, 1965—1967, 1968—1973). В начале 50‑х гг. Гуннар Мюрдаль еще не приступал к своему исследованию стран Южной Азии и не сделал свой вывод о предпочтительности планирования в обществе, где нет культурной традиции индивидуального предпринимательства или она мала (см. ч. I). Благодаря планированию в начале 80-х гг. Португалия имела индустриальный сектор, на который падало более трети производства страны.

Можно считать, что, планируя индустриализацию, Португалия последовала примеру СССР, вышедшему сильным индустриальным государством из сокрушительной Второй мировой войны. Но за этой догадкой скрывается куда более глубокая истина: условия формирования португальской и великоросской культур (именно великоросской), а также сами культуры двух народов поразительно похожи друг на друга. Как португальская, так и великоросская культуры сформировались на границе двух миров — христианского и мусульманского. Оба народа веками копили силы для того, чтобы сбросить чужеземное владычество (мавританское и монголо-татарское соответственно), милитаризируя свое общество, подчиняя всю свою деятельность из поколения в поколение военизированному укладу общественной жизни. У обоих народов были отцы-освободители — Афонсу Энрикеш у португальцев и Иван Калита у московитов. Оба народа прошли через полосы абсолютных монархий, колонизаторских экспансий (что определялось военизированными культурами двух народов), революций 1910 и 1917 гг., хаосов периодов 1910—1926 гг. и февраля—октября 1917 г., диктаторских режимов 1926—1974 и 1917—1991 гг. соответственно, революционных переворотов 1974 и 1991 гг. с последующим развитием культур в сторону ценностей североморской культуры.

Общность португальской и русской культур проявляется даже в отдельных характерных деталях. Например, обеим культурам присуще идея миссионерства. В Португалии традиционный себастьянизм в ХХ в. трансформировался в идею распространения в мире (прежде всего в Бразилии, Анголе, Мозамбике и т. д.) высоких идеалов иберийской культуры (лузотропикализм, идея Пятой империи), а в России мессианство сначала выражалось в христианской идее «Москва — Третий Рим», а позже русская культура взвалила на себя миссию распространения коммунизма во всем мире ради счастья на земле, несмотря на лишения и перенапряжение сил народа. Такого мессианства нет более ни в одной европейской стране.

В соответствии с задачами этой книги все общие черты процессов формирования португальской и великоросской культур, равно как и основных их особенностей, будут рассмотрены после изложения исторических условий формирования русской культуры.

Литература

1. Варьяш О.И., Черных А.П. Португалия: дороги истории. М.: Наука, 1990.

2. Oliveira Marques A.H. History of Portugal. Vol. I. From Lusitania to Empire. N.Y. and L.: Columbia University Press, 1972.

3. Грановский Т.Н. Лекции по истории средневековья. М.: Наука, 1987.

4. Коста К. Обзор истории философии в Бразилии. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1962.

5. Payne S.G. A History of Spain and Portugal. Madison: Univ. of Wisconsin Press, 1973.

6. Помбу Р. История Бразилии. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1962.

7. Marcade J. Le Portugal an XX e Siecle. 1910—1985. P.: Presses Universtaires de France, 1988.

8. Gallagher T. Portugal. A twentieth-century interpretation. Manchester: Manchester Univ. Press, 1983.

9. Автономов А.С., Савин В.А. История государства и права стран Пиринейского полуострова. М.: МГИМО, 1988.

10. Baklanoff E.N. The Economic Tansformation of Spain and Portugal. N.Y.: Praeger Publ., 1978.

11. Saunders A.C. de C.M. Asocial history of black slaves and Freedmen in Portugal 1441—1555. Cambridge etc: Cambridge Univ. Press, 1982.

12. Капланов Р.М. Португалия после второй мировой войны (1945—1974). М.: Наука, 1992.

13. Писарец И.Г. Португалия: в поисках нового пути. М.: Международные отношения, 1986.

14. Хайдрун Р. Португалия. Путеводитель. М.: Дубль В, 1996.

15. Nunes F. Problems and adjustments of the Portuguese immigran family in Canada. Porto: Secretaria de estado das comunidades protuguesas. Centre de estudos, 1986.

16. Decionário de História de Portugal. Dirigido por Joel Serrão. Losboã: Iniciativas Editoriais, 1979. Em 6 tomos.

17. Хазанов А.М. Тайна Васко да Гамы // Новая и новейшая история. 1999. №1.

Часть IV Англия

Из всех составных частей Великобритании для наших целей наиболее важной является Англия. Очень рано в Англии образовались два слоя культуры: верхний — аристократический, феодальный, и нижний — народный, англосаксонский, североморский. Противоборство двух культур, компромиссы между ними и привели к своеобразному феномену английской культуры.

Глава 17. Начало

Территория Англии знала несколько волн колонизации. Сначала на остров переселились кельты (начиная с 700 г. до н.э.) — гелы, бритты и белги, смешавшиеся с местными жителями. С I в. н.э. начинается римская колонизация, опиравшаяся на римских легионеров, размещавшихся в крепостях.

В начале V в. римские колонисты покинули Британию из-за трудностей в самом Риме. После их ухода и истребления романизованной части населения англосаксами страна полностью сохранила кельтскую основу; романизация оказалась поверхностной [1, 13].

От Римской империи на территории Англии остались только дороги. Их строили для военных нужд; толщина насыпи римских дорог в отдельных местах достигала двух метров. Через реки и овраги сооружались мосты. Такие дороги были очень долговечны, и спустя века в их достоинствах можно было легко убедиться. Достоверно известно, что и Х—XII вв. римские дороги, сходившиеся в Лондоне, даже будучи в очень плохом состоянии, все же использовались за отсутствием лучших. Город Нортгемптон в Х в. стал торговым центром потому, что стоял у старой римской дороги Уотлинг [2, 24, 90].

Англосаксы

Все германские племена вплоть до XI в. назывались обобщенно «народ» (teutho). Это слово очень древнее; оно отражало общность германцев, прежде всего… Выделению ингевонов способствовали особенности диалекта. Общегерманский язык… У германских племен, как и у многих других древних народов, основным средством производства, а значит, и условием…

Нормандия

В начале XI в. герцог Нормандии оставался вассалом французского короля, но королевская власть во Франции была чрезвычайно слабой. Король был… В связи с этим отмечается, что еще в 1060 г. герцог Вильгельм принес молодому… Контраст Франции с Англией был огромным. И в этих условиях герцог Нормандии Вильгельм поставил себе цель стать королем…

Завоевание Англии нормандцами

В 1069 г. против Вильгельма восстали северные районы Англии. Положение было столь серьезным, что Вильгельм сам возглавил карательную экспедицию. В… Вильгельм после подавления восстания щедро наделил имениями своих нормандских… В Британии к моменту завоевания в 1066 г. было много свободных землевладельцев, и, кроме того, таких граждан, которые…

Глава 18. Анжуйская династия

Графы Анжуйские ведут свою родословную с VIX в., когда они получили Анжу за отражение нашествия нормандцев и бретонцев. Они сооружали замки, воевали с соседями, присоединив Турень и Мэн, но достигли могущества совсем иным способом. Жоффруа Плантагенет (Плантагенет — прозвище за любовь Жоффруа к цветущему дроку) еще в ранней молодости женился на вдове германского императора Генриха V Матильде, которая была дочерью короля Англии Генриха I. Генрих I, лишившийся своих сыновей из-за крушения корабля, добился не без труда от своих баронов клятвы признать Матильду наследницей престола, но после его смерти Жоффруа и Матильда не получили наследства. Сын одной из дочерей Вильгельма Завоевателя Стефан Блуазский опередил их, надавал обещаний прелатам и баронам Англии и почти обманом добился коронации 22 декабря 1135 г.

Матильда не нашла поддержки у Папы Римского, поскольку Стефан дал чрезвычайно большие авансы церкви и баронам. Он отрекся от всей политики англонормандских королей. При попустительстве Стефана бароны захватили административную и военную власть, верховный суд, стали чеканить монеты, собирать налоги, воздвигли 1115 замков и все более и более презирали Стефана. Первая же попытка короля арестовать одного из баронов за строительство замка без королевского дозволения обратилась для него всеобщим возмущением. Матильда разбила войска Стефана при Линкольне (2 февраля 1141 г.) и заключила соглашение с духовенством Англии, признавшим ее «госпожой Англии и Нормандии». На этом основании Жоффруа Плантагенет присоединил к своим владениям Нормандию, но Англия была поделена между Матильдой и Стефаном. Жоффруа умер в 1151 г., оставив своему сыну Генриху княжество, обширное и могучее, включавшее Анжу, Мэн, Турень и Нормандию. Генрих высадился в Англии с войском в январе 1153 г. и, опираясь на сторонников, в ноябре заключил мир, по которому был признан наследником престола и соправителем Стефана; после смерти Стефана в 1154 г. он стал королем Англии Генрихом II [4, 87—91].

Власть в XII—XIII вв.

Баронская анархия была подавлена Генрихом II почти за год. Но бороться с разгулом вольных лесных стрелков (запечатленных в эпосе о Робин Гуде)… Для восстановления своих ресурсов королевская власть нуждалась в помощи… В начале своего правления Генрих II вынужден был искать опору среди магнатов и раздал много шерифских должностей…

Общественное и экономическое развитие Англии в XII—XIII вв.

Королевский домен, поставлявший до середины XII в. бóльшую часть дохода короля, стал быстро таять: со времен КСС короли раздали 345 маноров,… Забегая вперед, следует отметить, что к концу XIII в. главным источником…

Землевладельцы

Мелкие и средние землевладельцы прибегали к субинфеодации, как к средству уклонения от раздела получаемой ими ренты с вышестоящими сеньорами. Суть… С начала XII в. стало возможным платить налог за отказ от воинской службы, и… В течение XII—XIII вв. светские маноры дробились очень интенсивно. Появлялись и атипические формы маноров, что вполне…

Вилланы

Но эту ломку законов нужно было провести так, чтобы не нарушить данной Вильгельмом Завоевателем при коронации клятвы «сохранить законы короля… В начале XII в. законом Генриха I вилланы были лишены права судить, и с тех… В общем праве Англии XII—XIII вв. существовал принцип «исключение вилланства», означавший исключение их из-под общего…

Города и торговля

Активно торговали и британские купцы. В VIII в. они добирались до Марселя. Уже в VIII в. предметами экспорта из Британии были сукна и одежда,… Первые документы, свидетельствующие о торговле англосаксов, — это… Вследствие плохого состояния дорог торговля вдоль морского побережья Британии получила большее развитие, а Лондон стал…

Законотворчество, суд, парламент

Мальбороский статут 1267 г. запретил баронам принуждать своих свободных держателей являться в их курии, судиться в своих куриях по земельным искам… I Вестминстерский статут 1275 г. запретил баронам привлекать в свои суды тех,… II Вестминстерский статут 1285 г. разрешил шерифам вступать на территорию тех лордов, которые хотя бы раз не выполнили…

XIV век

XIV в. начался с постановления парламента созыва 1310 г. о том, что во время шотландского похода короля управление страной должно быть поручено… Наоборот, ордейнеры не включали в список своих требований к королю те из них,… В 1348—1349 гг. в Англии разразилась эпидемия бубонной чумы. Население Англии, составлявшее около 3,5 млн человек до…

Глава 19. XV век

В начале XV в. крестьяне в основной своей массе были уже фактически свободными. Бывшие вилланы стали копигольдерами — наследными держателями земли по копии протокола, определявшего условия договора с лордом манора. Сохранились фригольдеры — собственники своей земли, были и лизгольдеры — арендовавшие землю на длительный срок за деньги.

В крестьянской среде выделялись йомены — зажиточная часть фригольдеров и коттеры-батраки. Община и все ее традиции сохранялись, но общинные земли были уже захвачены землевладельцами.

После восстания 1381 г. лорды уже не решались повышать ренту. Барщина в начале XV в. отмерла, а свободных денег у лордов не было, поэтому нанимать батраков они не могли и вынуждены были сдавать землю копигольдерам за ренту. Впрочем, сдавали лорды землю в аренду и фригольдерам, и джентри, образовавшимся из рыцарской среды, осевшей на земле и не бравшей в руки оружия, и горожанам, которые имели прочные навыки и деньги для ведения хозяйства на основе наемного труда. Долгосрочная аренда (до конца жизни арендатора) фиксировала ренту, и лорды постепенно разорялись, а арендаторы наживались. Лорды восполняли убытки грабежом, насилием, содержа для этого по несколько сот бандитов в своих замках — так называемые ливрейные свиты.

К концу XV в. джентри и фригольдеры аккумулировали большие средства и стали крупной политической силой. Именно они начали переход к капиталистическому способу хозяйствования, ознаменовавшийся поздними огораживаниями: изгнанием крестьян с пахотных земель и превращением полей в пастбища для овец. Шерсть тогда давала бóльшую прибыль, чем зерно (сравните с XI в., см. выше) [1, 82—83].

Во второй половине XV в. в Англии происходили события, получившие в истории название Войны Алой и Белой розы, суть которой сводилась к борьбе за королевскую власть баронов, группировавшихся вокруг герцога Ланкастерского, имевшего на своем гербе алую розу, и герцога Йоркского — с белой розой на гербе. Постоянные вооруженные стычки и даже битвы за власть привели к почти полному самоистреблению старой знати, что расчистило дорогу поднимавшимся джентри — выходцам из народа, привносившим товарно-денежные отношения в жизнь Англии. Война Алой и Белой Розы, продолжавшаяся с перерывами с 1455 по 1485 г., не только сломала класс феодалов, но и способствовала колоссальному росту казнокрадства.

В эпоху Войны Роз понятие верности короне почти умерло, во всяком случае в среде знати. Бароны были истреблены, их семьи деморализованы, парламент искал мира любой ценой. Самые влиятельные носители феодальной культуры ушли из жизни. Важным фактом было то обстоятельство, что народ Англии остался в стороне от этой войны. Солдатам обеих сторон давались указания щадить в бою солдат противника и уничтожать лордов и рыцарей — виновников войны. Более того, несмотря на все трудности, создававшиеся войной, производство и торговля продолжали развиваться; города придерживались нейтралитета и не пострадали; предприниматели и их интересы войной не были затронуты. Купцы и джентри, занимаясь своими хозяйственными делами и набирая силу и влияние, готовили смену феодальной власти на капиталистическую форму общественного устройства в соответствии с устоями североморской культуры [1, 95—118].

Во второй половине XV в. внешняя торговля стала переходить к английскому купечеству, теснившему немецких, итальянских и других купцов. Мощная корпорация английских купцов-предпринимателей добилась от короля ликвидации привилегий иностранным купцам, а в 1481 г. парламент принял ряд протекционистских мер в пользу английских купцов. Случилось это только после того, как английские купцы нажили большие деньги в результате операций с шерстью и сукном, которые английские купцы вели, установив прямые связи с производителями внутри Англии.

С XV в. начался быстрый рост английского купеческого флота, как количественный, так и качественный; водоизмещение судов со 100 т увеличилось до 900 т. Начиная с Генриха VII (1485—1509) королевская власть стала давать ссуды на постройки судов [1, 145—146].

Корпоративность английских купцов проявилась в организации торговых компаний двух типов: ливрейных и регулируемых. Члены ливрейных компаний были самостоятельны в своей коммерческой деятельности, и принадлежность к одной из ливрейных компаний давала им право заниматься торговлей определенного вида (бакалейщики, суконщики, торговцы шелком, бархатом и т. п.). Объединение в ливрейные компании давало купцам возможность владеть властью в городах.

Члены регулируемых компаний вели дела на свой страх и риск. Индивидуальная инициатива купца никак не ограничивалась, поэтому каждая и регулируемая компания объединяла и суконщиков, и бакалейщиков, и торговцев шелком, бархатом и т. д. Но члены компании имели общие интересы в странах, с которыми вели торговлю, поэтому наждались в общей политике. Для покрытия издержек на проведение общей политики существовали вступительные и ежегодные членские взносы, без уплаты которых внешняя торговля становилась немыслимой. Самыми влиятельными были компании складчиков и купцов-предпринимателей (иногда называемых купцами-авантюристами). Они имели привилегию от короля на монополию внешней торговли, за которую платили королю. Для возникновения компаний купцов существовали и внешние причины. Например, нидерландское правительство предпочитало иметь дело с корпорацией английских купцов, а не с отдельными купцами, с тем чтобы сама корпорация следила за примерным поведением своих членов [18, 256].

XV век, не богатый яркими событиями, заполненный войнами (до 1453 г. длилась Столетняя война с Францией, а с 1455 г. на 30 лет растянулась Война Алой и Белой розы), тем не менее подготовил почву для важнейших событий XVI—XVII вв. В XV в. возникла первая централизованная мануфактура, когда Джон Уинчком поставил под одну крышу 200 ткацких станков и нанял 600 человек [16, 75]. Парламент 1484 г. запретил проводить насильственные поборы с населения, что означало ликвидацию еще одного рудимента феодализма. В 1496 г. появилась первая домна, а в 1486 г. в угольных шахтах стала использоваться первая водяная помпа, что в значительной мере способствовало росту угледобычи. Король Эдуард IV (1461—1483) построил первый королевский военно-морской флот, состоявший из 16 судов, для конвоя купеческих судов. К концу XV в. появились судовладельцы, имевшие до 10 и более судов, построенных на их деньги и ими использовавшиеся. И все это несмотря на высокую смертность от чумы в 20-е, 30-е гг. и от эпидемий других болезней в 70-е гг. [15, 24—31]. Продолжительность жизни в Англии в XV и XVI вв. составляла 35 лет. Два ребенка из 10 рожденных не доживали до года, еще один умирал до 10 лет [18, 21].

На развитии производства и торговли позитивно сказался тот факт, что после 1450 г. перестал ощущаться недостаток рабочих рук, все земли вновь вошли в оборот. После 1470 г. население Англии стало расти, и к 10-м гг. XVI в. стал ощущаться избыток рабочей силы. Впрочем, наибольший вклад в этот процесс внесли огораживания, проводившиеся для увеличения производства шерсти.

Одной из статей английского экспорта была шерстяная одежда. Производство одежды в 1450—1460 гг. снизилось до 30—40 тыс. единиц (с 60 тыс. в 40-е гг.). Прежний уровень был достигнут в 1481—1482 гг., а в 1507—1508 гг. было изготовлено 93 тыс. единиц одежды, в дальнейшем производство одежды росло на 2,4% ежегодно.

Поиск новых рынков натолкнул купечество Бристоля на исследование Атлантики с конца XV в. в поисках мифической страны, которую они называли «Бразилия». Возможно, они достигли Ньюфаундленда раньше, чем Колумб открыл Америку. Немедленного практического результата это не дало, но заложило основы морских успехов Англии в XVI в. [18, 127—130].

В XV в. продолжался бандитизм со стороны вооруженных свит магнатов, продажность и вымогательства королевских судов и даже самого Тайного совета при короле, не говоря о шерифах и прочих чиновниках. На море процветало пиратство, и в портовых городах успехи и неудачи английских пиратов обсуждались так же, как сейчас итоги футбольных матчей. Но появилась и новая тема: как достичь Индии, огибая с юга Африку или пересекая океан в западном направлении [14, 76—77].

Насилие, захлестнувшее страну в период Войны Роз, распространялось на все сферы жизни: даже присяжные в суде боялись за свои жизни. Могущественные лорды и рыцари не только безнаказанно срезали кошельки, но и перерезали людям глотки. В этих условиях далеко не всегда можно было на практике обуздать лорда или его управляющего, однако в соответствии с манориальным обычаем держатели были судьями в манориальных судах, время от времени меняя друг друга, и это обстоятельство в сочетании с процедурой открытого суда позволяло честным труженикам смягчить тяготы жизни, а также было всеобщей школой самоуправления, видом деятельности населения Англии.

И вот на фоне такой ужасающей повседневности в Англии стала быстро расти тяга к образованию. Пожертвования на создание школ с бесплатным образованием начались в XIV в. и стали весьма распространенными в XV в. С 1450 по 1509 г. было основано 53 такие школы, не говоря о поддержке уже существовавших школ. Учителя в таких школах получали зарплату от 4 ф. ст. 6 ш. до 12 ф. ст. 6 ш. в год, т. е. от 86 до 166 ш. в год (для сравнения: столько же получал приходский священник). Обнаружены документы, свидетельствующие о существовании 85 таких школ в период 1450—1499 гг. и 120 школ в последующие три десятилетия.

Тяга к образованию, его поощрение были вызваны потребностями в развитии мореплавания, а следовательно, техники и точных наук — нужны были образованные кадры. Таким образом, развитие образование предшествовало Реформации. Напомним, что торговое мореплавание было не королевским, как в Португалии, а частным предпринимательством, от которого и шли пожертвования на развитие образования. Это показывает, что деятельность многих людей была связана уже в то время с производством и распространением знаний, и этот факт был элементом североморской культуры англичан, он не мог не требовать изменений феодальных форм организации общественной жизни, в том числе и религиозной, привнесенных нормандцами. Реформация стала следствием образования, а не наоборот, как это иногда утверждается.

Конечно, сотня школ не могла обеспечить всеобщего образования, но очевидно,что в XV в. культура англичан подошла к этапу осознанного вложения капитала в подготовку образованных кадров. Все большее число джентри отдавало своих сыновей частным тьюторам, посылала в школы, а затем в университеты и законоведческое подворье в Лондоне (Inns of Court) для получения высшего образования.

Первая библиотека, где можно было взять книги для чтения, была частной. Известно, что она была в Лондоне и ее владелец умер в 1456 г., первая библиотека появилась до того, как в Англии появился первый печатный станок (1477). В конце XV в. существовали церковные библиотеки с литературой в основном религиозного содержания, которые выдавались на 13 недель за «обещание хранить их». Вокруг бушевали страсти Войны Алой и Белой розы, а деловая Англия заботилась об образовании последующих поколений [15, 155—162].

О грамотности населения можно судить и по тому факту, что 40% свидетелей в лондонских судах были грамотными, и это при условиях дороговизны рукописных книг и обучения на латыни [18, 38].

В конце XV в. высшая аристократия состояла из 50—60 человек, а джентри составляли 2—2,5% населения страны. Они становились не только экономической, но и политической силой, организованной в рамках парламента и органов местного управления. Около трети джентри активно работали в правительствах графств, возглавляя офисы и заседая в комиссиях. Это были не самые богатые, но вполне состоятельные люди. Во всяком случае они могли работать на общественных началах, не получая платы от правительства, а следовательно, будучи независимыми от правительства людьми. В Лондоне даже существовал обычай, согласно которому мэр города был обязан содержать за свои средства большой дом мэрии, поэтому мэрами могли быть только очень богатые люди [15, 42—44, 20]. Таким образом, развитие политической культуры англичан имеет материальную основу, издавна существовавшую в качестве одной из сторон их деятельности.

Глава 20. XVI век

В конце XV — начале XVI вв. Англия вступила в период концентрации аграрного капитала и первоначального накопления промышленного, а позже и финансового капитала. Концентрация аграрного капитала выразилась в использовании пашни для пастбищ овец ради получения прибыли от производства шерсти и получила название позднего огораживания. Экономическая целесообразность разведения овец может быть продемонстрирована следующим сопоставлением: годовые доходы в пределах 3—39 ф. ст. имели 32% земледельческого населения Норфолка и Беркшира в 1522 г.; в том же году в овцеводческом районе Баберг такие же доходы имели 48% населения [19, 33, 85]. Рабочих рук в овцеводстве нужно было много меньше, чем в полеводстве (одно из условий высокой прибыли), и среди копигольдеров и лизгольдеров началась массовая безработица. Это, в свою очередь, поломало феодальные отношения в деревне и, создав армию наемного труда, вызвало многочисленные социальные и экономические перемены. В Англии в этот период насчитывалось около 4 млн человек, причем 80% населения жило в деревне.

Хотя титулованная знать (лорды), рыцари и эсквайры были господствующим сословием, стоявшим в социальной иерархии сразу за королем, наиболее массовым слоем общества, участвовавшим в первоначальном накоплении капитала, были сельские джентри и фригольдеры, использовавшие наемный труд для обогащения и рачительно тратившие свои богатства, в частности, для воспитания и образования своих детей.

Итак, в XIII в. были захвачены и огорожены общинные пастбища, луга и т. д., в XV пашни стали выгоном для скота. Процесс первоначального накопления капитала требовал дальнейшего расширения земель для их эксплуатации; ими стали монастырские земли, а несколько позже земли церквей и часовен. Отношение общества к монахам было негативным из-за их праздности и распущенности. На это следует обратить особое внимание: отношение к труду и нормам нравственности стало оправданием секуляризации монастырских земель, а ее причиной — конкурентная борьба. Секуляризация монастырских земель началась в XVI в. и продолжилась в первой половине XVII в. Земли монастырей правительство продавало. Наконец, стали осушаться болота, осваиваться пустоши и неудобья.

Лишенные своих участков земли бывшие копигольдеры и лизгольдеры не находили работы. Толпы нищих заполнили Англию. С конца XV в. стали приниматься законы против бродяжничества. Все началось в 1495 г. с наказаний нищих и продолжилось в 1536 г. утверждением статута о казнях бродяг, обращением их в рабство, выжиганием клейма на груди. Однако впоследствии стало очевидным, что репрессии здесь не помогут, и с 70-х гг. стало вводиться налогообложение в пользу нищих. Для предотвращения скопления нищих в 1589 г. был принят статут, запрещавший жить в одном доме кому бы то ни было кроме одной семьи, а сельскохозяйственным рабочим разрешалось сдавать коттеджи с участком земли не менее, чем в четыре акра. Средства, полученные от налогов для нищих, расходовались на создание работных домов, сооружение коттеджей на пустошах (с 1597 г.). В 1593 г. был отменен статут против огораживаний, и пашня резко сократилась. С 1594 по 1593 г. из-за холодов и дождей не было урожаев, положение нищих стало ужасным. В 1596 г. только в графстве Сомерсет 40 нищих казнили, 35 — заклеймили, 37 — наказали плетьми.

Одновременно с законами о нищих в течение XVI в. неоднократно принимались статуты о рабочих. Закон принуждал к работе, запрещал уход с работы до конца срока найма. Без свидетельства об увольнении нельзя было покинуть место жительства и работы. Был установлен 12-часовой рабочий день, регламентированы условия ученичества, найма, увольнения рабочих, санкции против нарушителей законов, в том числе и против работодателей. Одновременно реальная зарплата понижалась: в 1564 г. рабочий обеспечивал семью продовольствием на год 40-недельным трудом, а в 1593 г. ему не хватало уже и года работы. Голод стал фактом. Законы о нищих и рабочие законы более трех веков (до 1814 г.) определяли деятельность большинства населения Англии (крестьян, ремесленников, рабочих и т. д.) [1, 125—143].

Напряженный квалифицированный труд при низкой его оплате неизбежно вел к низким издержкам производства и высокой конкурентоспособности английских товаров на мировом рынке. Английское купечество не теряло времени даром, расширяя рынки сбыта за пределами Англии и обеспечивая высокий спрос на промышленные товары внутри страны. При этом английские купцы демонстрировали чудеса корпоративизма и предприимчивости. В XVI в. возникли купеческие акционерные компании с объединенными капиталами. Каждый член компании имел свой пай, а совет директоров, избранный на общем собрании акционеров, организовывал экспедиции в заморские страны для освоения новых рынков, сопровождал туда посольства и/или вооруженные отряды. Первой акционерной компанией стала Московская компания (1554), возникновению которой способствовали необычные обстоятельства, а именно, кораблекрушение английских купцов, пытавшихся Северным морским путем пробиться к Китаю и Индии. Прибыли Московской компании достигали 300—400% от акционерного капитала. Таков смысл предпринимательства: прибыль делалась даже при кораблекрушении.

Одновременно возникла Африканская компания. Первая же экспедиция привезла 400 фунтов (около 180 кг) золота и 250 штук слоновых бивней. С 1562 г. Джон Гоукинс продал первую партию (400 человек) рабов-африканцев, за что был возведен королевой Елизаветой в рыцари. С 1588 г. торговля рабами была монополизирована Гвинейской акционерной компанией. В 1600 г. возникла знаменитая Ост-Индская компания.

Акционерные компании пользовались покровительством королевы и ее министров, которые имели паи в них и получали прибыли. Традиционными были также подарки и займы акционерных компаний королеве и казне. Например, Ост-Индская компания часто платила долги королевы.

Регулируемые компании типа Балтийской, Московской и акционерные компании — Ост-Индская, Африканская, а позднее Гудзонова залива — несли всю полноту ответственности за свою деятельность. Они основывались на предприимчивости, самоуправлении, смелости, расчетливости. Их влияние на формирование национальной культуры стало очевидным в эпохи Стюартов и Ганноверов [14, 223].

Особую роль во внешней и внутренней торговле играли лондонские купцы. В Лондоне и вокруг него быстро развиваются капиталистические мануфактуры. Они предлагали более дешевые товары, что было на руку лондонскому купечеству, поощрявшему этот процесс. Традиционные центры ремесленного цехового производства хирели, не выдерживая конкуренции. Английские купцы вывозили из Англии, как правило, промышленные изделия, а не сырье [1, 148—149].

Лондон становился крупнейшим финансовым центром. О его богатстве можно судить по сумме займов — 100 000 ф. ст., — данных ливрейными компаниями Лондона только Елизавете I [20, 185]. Экономическая мощь лондонский компаний росла главным образом благодаря их праву контроля за рабочей силой. Согласно Лондонским хартиям, особенно хартии 1319 г., стать лондонцем можно было, только став членом одной из компаний. Отсюда обилие малооплачиваемых рабочих, но при безработице в других городах, например, в Ковентри, массы искусных мастеров устремлялись в Лондон [20, 185—186]. Богатство, власть и привилегии мэра и горожан с их грозной милицией создали чисто буржуазное общество внутри все еще патриархальной Англии. Ни монархия, ни аристократия не имели никакой опоры в Сити. Пример Лондона был притягательным [14, 165]. Доходы лондонцев были много больше, чем доходы жителей других городов Англии.

В качестве примера можно сравнить доходы горожан в Лондоне и в Ковентри в 1522 г. В Лондоне 0,4% горожан имели годовой доход 1000 ф. ст. и выше, 0,4% — от 500 до 999 ф. ст., 4,2% — от 100 до 499 ф. ст.; средняя прослойка с годовым доходом в интервале 3—39 ф. ст. составляла лишь 12%, зато 80% лондонцев получали ежегодно лишь по 2 ф. ст. Иными словами, при обилии дешевого
квалифицированного труда товары были дешевыми. В Ковентри только 1,5% горожан имело годовые доходы по 100 ф. ст. и выше, причем таких богачей, как в Лондоне, там не было. Средняя прослойка — 3—39 ф. ст. в год составляла 20%, но 54% населения не имело ничего. Город приходил в упадок [19, 62, 65].

Английская торговая экспансия столкнулась с фактом испанского господства в мире. Английское купечество объявило пиратскую войну против Испании, которая оправдывалась еще и защитой Англии от испано-католической опасности, существовавшей в силу династических притязаний испанского короля Филиппа II, мужа английской королевы Марии Тюдор, на господство в протестантской Англии. Дело доходило до того, что испанских дворян, захваченных на море, английские пираты выставляли на аукционах.

Формально борьба с пиратами в Англии велась, их даже иногда вешали, но хороших, опытных, предприимчивых мореходов ценили и берегли. Впрочем, так продолжалось недолго. В конце 60-х гг. XVI в. война с Испанией стала неизбежной, и пираты получили защиту; знаменитого пирата Дрейка королева Елизавета возвела в рыцари. Латентная война с Испанией в 70-х гг. велась на деньги джентльменов, придворных, чиновников и купцов, собиравшиеся по подписке. Их владельцы образовывали акционерные общества. Сама королева Елизавета Тюдор принимала в них негласное участие. Когда готовился поход Дрейка в 1577 г., королева поклялась отрубать голову всякому, кто известит о нем испанцев. Дрейк в 1578—1580 гг. проник через Магелланов пролив в Тихий океан и, ограбив испанские колонии в Чили и Перу, захватил золото инков, серебро и жемчуг. Прибыль акционеров составила 4700%. Открытая война с Испанией стала неизбежной и разразилась в 1585 г.

В XVI в. Англия еще не ставила перед собой задачу захвата колоний, поэтому война с Испанией не носила характера борьбы за земли. Английским купцам и промышленникам нужна была лишь свобода сбыта товаров. Но война с Испанией неизбежно сократила внешнюю торговлю, и с конца 90-х гг. английские купцы столкнулись с таким падением прибыли, которое не могли покрыть никакие пиратские набеги. Более того, пираты стали грабить всех, в том числе и самих англичан. Вот тогда, в начале XVII в., на первый план вышла задача основания колоний и организации колониальной торговли.

Итак, в XV—XVI вв. английские купцы постепенно вытеснили иностранных, прежде всего немецких, купцов из Англии, в значительной мере подавили своих немецких и итальянских конкурентов в Скандинавии, на Ближнем Востоке, ликвидировали испано-португальское владычество на море и добрались до колонизации других континентов. Колонизаци умеренного пояса Северной Америки стала государственной доктриной. Точно так же, как купеческое мореплавание было делом частного предпринимательства, колонизация новых земель стала продолжением этой традиции [14, 217].

Разрыв с Испанией не мог быть полным, так как страны связывала общая церковь. Англия платила большие деньги Папе Римскому, которые затем частично использовались для поддержки католицизма в мире, в том числе и в Испании. Джентри, горожане и купцы, а за ними и все англичане отчетливо сознавали абсурдность такого положения. Но у джентри и горожан были и собственные интересы, затрагивавшие интересы церкви. Церковь в XVI в. была самым крупным феодалом, выжившим в Войне Алой и Белой розы. Это было препятствием на пути развития североморской культуры, так как церковь была крупнейшим феодальным землевладельцем. Эти земли были предметы вожделения богатых людей Англии. Тлевшие в памяти угольки уиклифской ереси, лоллардистких проповедей XIV в. стали разгораться в огонь религиозной протестантской Реформации. За разрывом с Римом последовали закрытие монастырей, захват и продажа короной монастырских земель, ликвидация монашества и слуг монахов, пополнивших толпы бродяг.

С 1532 г. главную роль в управлении государством стал играть Томас Кромвель — ярый сторонник протестантизма. Средневековое дворцовое управление было преобразовано им в бюрократический аппарат централизованного государства. Заседавший с 1529 по 1536 г. парламент принял ряд актов, в том числе «Акт о Верховенстве», в котором король был провозглашен главой английской церкви (1534), а все отношения с Римом были прерваны. Но ни один из католических догматов не был отменен. Вся реформация свелась к тому, что церковь стала идеологическим отделом бюрократического аппарата, а собственность церкви — королевской. Церковь стала официально называться английской. Было закрыто 3 тыс. монастырей, их земли составили четверть всех сельскохозяйственных угодий Англии. Около 5000 монахов, 2000 монахинь и 1600 «ниществующих братьев» (францисканцев и доминиканцев) получили обеспечение и стали мирянами [14, 131], 1/3 спекулятивных земель попала в руки новой светской знати, которой постепенно окружили себя английские короли. Дело в том, что в начале распродажи монастырские земли продавались крупными участками. Но уже в середине 40-х гг. началось перераспределение земель, от которого выиграли только джентри.

Король подчеркивал, что считает себя католиком, он не допускал и мысли о подлинной реформации, широко развернувшейся на континенте. Король запретил читать Библию простому народу. Читать ее для себя могли купцы и богатые йомены, а для себя и для других — только лорды и джентльмены. Этот подход был традиционен для католической церкви. Но все же в народе читали Библию. В 1543 г. парламент попытался запретить ее чтение в низах общества, но было поздно [18, 191].

Реформация явилась идейной основой для консолидации буржуазии в отстаивании своих интересов и для освобождения народа от пережитков чуждой феодальной культуры. Союз короля и буржуазии изначально оказался непрочным, но поддержка короля буржуазией была обеспечена из-за народных восстаний против огораживаний. Опираясь на эту поддержку, Генрих VIII (1509—1547) добил остатки старой феодальной знати, сопровождая казни конфискацией земель казненных. Парламент сдал власть королю, приняв акт (1537), приравнявший указы короля законам парламента. В 1539 г. «кровавый статут» ввел смертную казнь за несоблюдение основ католического учения. С того момента начались казни протестантов за несоблюдение основ католицизма и католиков, не желавших признавать короля главой церкви. В 1540 г. был казнен Томас Кромвель, запретивший иметь одному владельцу более 2400 голов овец. Формально он был казнен за приверженность протестантизму, а на деле за ограничение огораживаний, что ущемляло интересы буржуазии; король не мог лишиться ее поддержки [1, 151—160]. По этой же причине он, абсолютный монарх, тепел парламент.

Судьба Томаса Кромвеля была не уникальной. Его предшественник канцлер Англии кардинал Уолси был отстранен от власти и сразу умер после того, как им были приняты меры против огораживания, т. е. против интересов буржуазии.

Английская буржуазия поддерживала Генриха VIII, несмотря на его исключительное мотовство. От своего отца Генриха VII он получил в наследство 2 млн ф. ст., что равнялось доходам за 15(!) лет. Генрих VIII получил огромные суммы от продажи конфискованных монастырских и церковных земель. И тем не менее, постоянно путаясь в долгах, обусловленных роскошью и расточительностью двора, Генрих VIII практиковал порчу монеты неблагородными металлами. С 1527 по 1551 г. деньги в Англии упали в цене в 7 раз, цены вздулись. Такая расточительность подстегнула протестантов, известных своей бережливостью.

Протестанты вошли в силу после смерти Генриха VIII. Его сын Эдуард VI (1547—1553) был ребенком, а его протектор герцог Сомерсет был ревностным протестантом. Продолжалась конфискация земель и имущества церкви, огораживания затрагивали все большую площадь сельскохозяйственных угодий Англии. Это повлекло народные волнения 1549 г. Герцог Сомерсет, как правитель королевства, попытался ограничить огораживателей и последовал за Уолси и Кромвелем: в 1549 г. джентри и новая знать обвинили Сомерсета в государственной измене и добились его казни.

В общественном сознании англичан к середине XVI в. произошли существенные изменения. Нищенствующие монахи, которые придерживались идеи святого Франциска о посвящении человеческой жизни абсолютной бедности, были объявлены еретиками. Англичане отвергали жизнь в бедности в качестве основополагающей идеи.

Престиж религии упал. Этому способствовал и тот факт, что к середине XVI в. образование священнослужителей стало отставать от светских кругов, в отличие от предыдущих веков, когда духовенство доминировало среди грамотных людей. В 1551 г. епископ Глостерский проэкзаменовал 311 свои собратьев и обнаружил, что 10 из них не смогли повторить «Отче наш», а 39 не нашли эту молитву в Библии. Нужно ли говорить об отношении англичан к таким духовным наставникам [18, 141—142].

Население Англии второй половины XVI в., даже церковнослужители, жили в обстановке, когда религия время от времени менялась — то католическая, то английская, то протестантская. Религия полностью подчинялась практическим задачам, которые вытекали из решений королевской власти и судов. Практицизм и предпринимательство, традиционная народная культура североморского типа определяли духовный мир англичан [14, 196], но все перемены религий были следствием борьбы аристократической феодальной и североморской культур.

Еще более важным обстоятельством был тот факт, что английское духовенство не было едино в своих воззрениях на Евангелие и церковные обряды. Здесь не было четко выраженной оппозиции, но существовал широкий спектр убеждений, антиортодоксальный край которого подвергал сомнению нужность церковной обрядности католицизма, отвергал неразборчивость в средствах при добывании денег, например, при торговле индульгенциями и т. п. Все это давало светским лицам основания для суждения о церкви как институте и подводило англичан к восстанию против засилья церкви в мирских делах.

На умы образованных англичан повлияло гуманистическое учение Эразма Роттердамского, неоднократно бывавшего в Англии и прожившего три года в Кембридже. Эразмусианизм не был ересью, как таковой, он не был монолитным учением и был направлен против лютеранства, но в Англии он расчистил дорогу для восприятия идей Лютера в среде влиятельных интеллектуалов. Во-первых, эразмусианизм, как и протестантство, обращался к истокам религии, а во-вторых, требуя очищения церкви от скверны, он дискредитировал католическую ортодоксальность [1, 148—151].

При Марии Тюдор (1553—1558) началась феодально-католическая реакция: был восстановлен католицизм, достигнуто примирение с Папой Римским, протестантских богословов и церковников стали сжигать на кострах (всего было уничтожено 300 протестантских лидеров). Однако бывшие земли и имущество церкви так и остались в руках буржуазии. В Англии ни у кого не было иллюзий в отношении вопросов реальной и представительной власти — первая была в руках землевладельцев и финансовых кругов, а вторая оставалась за королевой.

Сближение с Римом неизбежно повлекло за собой и сближение с Испанией, вплоть до брака Марии Тюдор с королем Испании Филиппом. Это нарушало планы и интересы купцов, а также делало нестабильным владение бывшей церковной землей новой знатью, джентри и другими истинными хозяевами Англии. Назревал конфликт между монархией и буржуазией, который был предотвращен смертью Марии Тюдор. Елизавета I (1558—1603) сразу после коронации еще раз изменила все английское церковное устройство: восстановила английскую церковь, сохранив ее католические основы. Стремясь пресечь любые попытки республиканизации Англии с помощью протестантизма, Елизавета и ее правительство отвергали выборы пасторов и церковных старейшин верующими и другие проявления кальвинизма. С 1560 г. последовательных протестантов стали называть пуританами, к их числу относились наиболее образованные и влиятельные представители духовенства, буржуазия. Часть пуритан стремилась все-таки, несмотря на гонения, к созданию такой церковной организации, в которой главную роль играли бы не епископы, подчиненные королю, а пресвитеры (церковные старейшины, избранные из наиболее богатых и влиятельных членов общины). Их называли пресвитерианами. Но и у них было крайнее течение, индепендентов, члены которого требовали полного разрыва с англиканской церковью и полной независимости общин верующих. В этом проявилось стремление буржуазии выйти из-под опеки монархии [1, 161—164].

Надо признать, что английская Реформация сильно отличалась от континентальной и имела свои корни. Влияние Лютера пришло в Англию рано, но было очень ограниченным. Публикации Лютера стали поступать в 1520—1521 гг. Его идеи увлекли некоторых молодых университетских работников в Кембридже, они стали собираться в таверне «Белая лошадь», и из их числа впоследствии вышел ряд реформаторов.

Теперь ясно, что лоллардизм помог пустить корни новой гетеродоксии за пределами академических кругов. Кроме того, протестантская Реформация с самого начала получила поддержку тех ремесленников и фермеров, которые тайно после работы читали спрятанные от кюре и архидиаконов трактаты Уиклифа и Библию в его переводе. Лоллардизм и лютеранство идейно имели много общего, поэтому с момента появления лютеранского учения усилились гонения на последователей лоллардизма в Англии: в 1521 г. вновь участились сожжения на кострах и другие преследования [21, 74]. Впрочем, правительство преследовало пуритан всех оттенков. Оно видело в пуританизме большую опасность для монархии, и в 1593 г. был принят статут, по которому пуритане подлежали смертной казне, однако к тому моменту пуританизм уже стал духовной опорой нараставшей буржуазной оппозиции.

Реформация церкви была социальной, а не только религиозной или политической революцией. Джентри, юристы, купцы и йомены тянулись к протестантизму, отражавшему их интересы, их многовековую культуру. Протестантское учение освящало религией деловую жизнь. Протестантским идеалом была религия домашнего очага. Протестантизм идеализировал труд, посвящая Богу свои дела в торговле и в сельском хозяйстве [13, 124].

Во многих частях Европы первая волна протестантизма откатилась. Протестантизм изначально закрепился только в Северной и Центральной Германии, в Скандинавии, частично в Швейцарии и в независимом городе Женеве. Но вскоре вторая волна протестантизма захлестнула Европу. Обращение в протестантизм и секуляризация в Англии окончательно победили после пуританского мятежа и революции вигов-ториев [14, 118—124].

Католики подвергались еще большим преследованиям, чем протестанты на всем протяжении царствования Елизаветы. Развитие событий вело к войне с Испанией за рынки, и католики рассматривались как пятая колонна в Англии. Иезуитов четвертовывали живыми на эшафотах [14, 161]. Война с Испанией началась в 1585 г. — в Нидерланды, восставшие против испанского владычества, были посланы английские войска. В конце мая 1588 г. испанская армада, состоявшая из 134 кораблей с командой 8766 моряков и 2088 галерных рабов, вышла к берегам Англии с 21 855 солдатами на борту. Последние были нужны для традиционной со времен Древней Греции и Рима войны на море — абордажного боя. На кораблях располагались 300 монахов, священников и инквизиторов, которые должны были обратить англичан в католицизм.

Англия была не готова к войне. В 1587 г. был плохой урожай, цены на хлеб были высокие, купечество терпело убытки от войны с Испанией, иностранные банкиры в силу неопределенности ситуации отказали в займах английской королеве. Английский военно-морской флот состоял из 34 кораблей с общей численностью моряков чуть более 6 тыс. человек. Казалось бы, положение Англии было критическим, однако английская буржуазия превратила оборону Англии в общенациональное дело, снарядив и послав на государственную службу более ста кораблей. Моряки порой голодали, но упорно готовились к защите своего отечества.

Разгром армады предрешили военная техника и новая тактика морского боя: англичане в то время перестали строить высокие неповоротливые корабли, удобные для абордажного боя, и стали создавать низкие, маневренные суда, выполнявшие роль плавучих артиллерийских батарей, которые расстреливали испанские суда из пушек. Опешившее от неожиданного течения боя испанское командование не рискнуло укрыться от разразившейся бури в гавани, в которую отошел английский флот. Буря докончила разгром армады. Только 34 корабля добрались до Испании. Это было концом испанского и началом английского господства на море [1, 165—167].

Техническое и военно-тактическое превосходство — это специфические области культуры, не имеющие прямого отношения к историческому процессу формирования общественных отношений. Но и то и другое есть прямое следствие индивидуальной предприимчивости, характерной для североморской культуры, т. е. того качества, которое было слабо представлено в культуре феодального испанского общества, культуре, гораздо более близкой к португальской, чем к английской.

Война с Испанией завершилась в 1605 г. полным поражением феодальной Испании. Частный интерес английской буржуазии и купечества к разделу испанских владений удесятерял силы англичан. Феодальные стимулы испанцев не могли противостоять частному интересу англичан.

Анализируя причины успехов Англии в международных делах, следует прежде всего отметить тот факт, что в Англии в XVI в. устанавливалась власть землевладельцев-предпринимателей вместо феодальной знати и духовенства Средневековья, причем капитализм начинался с вложения капиталов в земледелие и куплю-продажу земли. В XVI в. общество переходило от системы широкого распределения земли среди крестьян при низкой ренте, установившейся во время недостатка рабочих рук в XIV и XV вв., к постепенному отмиранию крестьянских держаний и к их превращению в большие капиталистические фермы с высокой арендой платой. Это означало сокращение натурального хозяйства и расширение производства для рынка.

Английское общество зиждилось не на равенстве, а на свободе ловить удачу. Вторая половина XVI в. была великим веком для джентри. После самоистребления родовой знати в Войне Алой и Белой розы джентри стали не только богатым и независимым, но и влиятельным слоем населения Англии. Они теперь управляли графствами, были судьями, став частью общего механизма деятельного общества. В число джентри вовлекались купцы, юристы, йомены и др., но из их семей младшие сыновья устремлялись встречным потоком. Разрыва между городом и деревней из-за постоянного взаимообмена наиболее деятельными людьми не было. Отличительной чертой джентри был обычай отсылать из господского дома младших сыновей искать счастья, обычно в города в качестве учеников у купцов, ремесленников. Старший сын наследовал землю и большую часть денег, а младшие зарабатывали деньги торговлей, юриспруденцией и т. д., но не пристраивались к королевскому двору или к духовенству, как в Португалии. Они несли культуру высшего слоя общества в низы и усваивали их культуру, будучи в ученической среде. Этот процесс стал одной из причин победы североморской культуры английских низов над феодальной культурой французских верхов.

Различия капиталистической и феодальной культур сказывались даже на море: английский джентльмен-валонтер был обязан тянуть канат вместе с командой, тогда как испанский аристократ не расставался со своим высокородным чванством даже при спасении своего гибнущего корабля.

В XVI в. сделался многочисленнее и богаче слой йоменов, который охватывал фригольдеров, фермеров капиталистического толка, арендовавших землю и сдававших их в субаренду, и крестьян, трудившихся на арендованных участках с фиксированной на длительный срок рентой.

Во второй половине XVI в. большую роль стали играть прерогативные суды — звездная палата, советы Уэльса и Севера, канцелярский суд и церковный суд высокой комиссии. Позже во времена Стюартов все они, кроме последнего, были уничтожены, потому что стали соперниками судов обычного права и стали угрожать личной свободе из-за откровенного пристрастия к решениям в пользу королевской власти.

Однако во времена Тюдоров прерогативные суды понадобились для пресечения террора судов присяжных вооруженными свитами местных магнатов и бандами деклассированных элементов. Более того, средневековое общее право — в основном законы о свободах и личных правах — было сохранено, дополнено, обновлено и расширено прерогативными судами и тайным советом, поэтому старая правовая и судебная системы, средневековый парламент как социальные институты перешли в новую эпоху обновленными, в отличие от многих других стран Европы, в которых феодальное право было заменено на римское право без остатка.

В период Тюдоров, совпавший с периодом преобразования феодального общества в капиталистическое (в результате очередных побед североморской культуры над феодальной), местная власть сохранялась, а воля центральной власти на местную распространялась посредством мировых судей, а не королевских чиновников. Мировые судьи были вовлечены в решение множества вопросов и проблем. Все законы в Англии проводились в жизнь местными властями, но под надзором мировых судей, а за ними надзирал Тайный совет. Мировые судьи стали самыми влиятельными людьми Англии. Их часто выбирали в парламент. Они служили государству, но от него не зависели, так как мировыми судьями были только обеспеченные люди, которые не получали плату за судейскую деятельность. И в случае конфликта королевской и местной властей мировой судья был единственным арбитром. Будучи местными джентри, мировые судьи пользовались гораздо большим влиянием и доверием населения, чем присланные из Лондона чиновники.

Во второй половине XVI в. промышленность, торговля и социальная система Англии регулировались государством, а не муниципалитетами, как прежде. Государственное регулирование зарплаты и цен осуществлялось мировыми судьями. Были ликвидированы остатки гильдий, феодальных привилегий лордов и прочие средневековые пережитки, что соответствовало интересам мужавшего капитала, предпринимателей. Проводилась также политика экономического национализма, предоставлявшая свободу предпринимателю любой национальности, в том числе и переселенцам с континента, и ограждавшая его от того недоброжелательства остатков местных гильдий, которое лежало в основе муниципальной деятельности. Так, беженцы-протестанты приносили с собой знания и навыки новых производственных процессов. Во времена испанского владычества нидерландцы переселялись на Британские острова, селились на заболоченных землях восточного побережья, рыли каналы, строили дамбы, налаживали производство оконного стекла, булавок и иголок, шляп, перчаток, фурнитуры, кружев, стали в Шеффилде, гобеленов, бритв, фланели, шелка. Они приносили навыки земледелия, садоводства, рыболовства, животноводства. Королева Елизавета требовала, чтобы каждая семья нидерландского умельца брала себе английского ученика. Лондон и Норвич, где было наибольшее число нидерландских поселенцев, стали центрами английского пуританизма.

В елизаветинские времена увеличилась добыча руд меди, олова, свинца, железа, угля. Этому способствовали германские рудокопы, древесного топлива уже тогда не хватало.

Рыболовы и их промысел были особой заботой короны, так как ими пополнялся военно-морской флот: пятница и иногда среда в Англии были рыбными днями, не говоря о Великом посте. «Рыбные законы» были обязательны для всех, и любой ослушник наказывался, например, выставлялся к позорному столбу [14, 135—218].

Стапели на Темзе в 1510—1515 гг. были загружены работой по строительству 18 новых королевских судов, еще 11 были куплены за границей. Получив в наследство 5 военных кораблей, Генрих VIII создал военно-морской флот, оснащенный пушками. Он воздвиг военно-морские базы в устье Темзы, модернизировал базу в Портсмуте и укрепил много гаваней. Военно-морские силы увеличились с 5 кораблей в 1509 г. до 45 в 1547, были приняты меры для укрепления дисциплины на флоте и для обеспечения его матросами.

С 1555 г. начинается новый период интенсивного строительства военно-морских кораблей. В 1559 г. 600 рабочих работали на стапелях королевского военно-морского флота [18, 157—310]. Флот создавался в интересах английского купечества, а следовательно, английских производителей, как сельских, так и промышленных. Наконец, заинтересованная в росте налогов и особенно таможенных сборов корона развивала военно-морской флот ради собственной выгоды. Таков был механизм деятельности английского общества, основанный на личном интересе каждого.

В XVI в. Англию аристократически неизменных обычаев и незыблемых прав сменила Англия североморского смелого предпринимательства и конкуренции. В 1552 г. закон еще запрещал ростовщичество, но в 1571 г. он был уже отменен, хотя и был определен предел дохода заимодавцев в 10%. В 1563 г. вся каботажная торговля, экспорт, а также импорт рыбы и вин были переданы английским судовладельцам [14, 144—146]. Производство одежды возросло в 1532—1533 гг. до отметки 100 тыс. штук, а в 1549—1550 — 147 тыс. Началась регулярная доставка каменного угля в Лондон из Тайнсайда, выросло производство железа для артиллерии [18, 255], первая железная пушка была отлита в 1509 г.

Из этих примеров видно, что несмотря ни на какие превратности, в частности, эпидемии, английский капитал делал нужное ему дело, набирая силу, и к концу XVI в. начался закат абсолютной английской монархии. Например, с интересами буржуазии вошел в конфликт один из источников пополнения королевской казны — выдача короной патентов на монополию в конкретных областях торговли или промышленного производства. В 1601 г. парламент потребовал рассмотрения вопроса о монополиях, так как они мешали свободе частного предпринимательства и конкуренции — основе рыночной экономики. Королева уступила. Другой пример: реформация состоялась по решению парламента, и этот факт создал прецедент, расширивший полномочия парламента. Когда Елизавета I попыталась воспрепятствовать парламентской дискуссии по вопросам религии, ей закономерно отказали, сославшись на прецедент, созданный ее отцом [18, 231]. Такого еще во времена Марии Тюдор, предшественницы Елизаветы I, не было, несмотря на частые и острые дебаты в парламенте [22, 173—235].

К середине 90-х гг. XVI в. война с Испанией укрепила и обогатила английскую буржуазию, которая стала уже тяготиться королевской властью. Ей нужна была полная свобода. Особенностью этого исторического периода является отсутствие в Англии королевской регулярной армии (в отличие от военно-морского королевского флота и монополии на артиллерию), способной подавить внутренние выступления против короны.

В дни Елизаветы, когда Англии угрожала сильная католическая реакция, поддерживаемая из-за границы, Реформация устояла благодаря тому, что интересы джентри были связаны с бывшими монастырскими землями, ставшими их собственностью. Реформация соответствовала также интересам йоменов — основы английской армии, мобилизуемой для отражения внешней угрозы. Подавить эти общественные силы ради утверждения абсолютной монархии у короны не было сил [14, 138, 145].

В конце XVI в. недовольство монархией порождалось в значительной мере тем, что корона не располагала послушным бюрократическим аппаратом. Процветали взяточничество и казнокрадство. Местные власти из числа новой аристократии исполняли указы короля настолько, насколько находили их для себя выгодными. Даже внешнюю политику такие чиновники, как Рэли и Эссекс, вели самостоятельно, не оглядываясь на корону. Последние годы царствования Елизаветы стал процветать фаворитизм — зависимость высшей власти от сановников. Абсолютизм стал клониться к упадку.

Справедливости ради надо признать, что многие явления прошлого, являющиеся с современной точки зрения коррупцией, в те далекие времена обществом как коррупция не воспринимались. Содержание понятия «коррупция» менялось с течением времени [23, 137—196]. Но и с учетом этой оговорки коррупция в конце XVI в. была очень высокой.

Елизавета умерла в 1603 г., назначив преемником Якова, сына казненной ею Марии Стюарт. Это означало объединение Англии и Шотландии, конец династии Тюдоров и начало династии Стюартов. В XVI в. абсолютная монархия как порождение феодальной культуры, унаследованной от нормандской аристократии, прекратила сопротивление североморской культуре англосаксов, но аристократическая культура, постепенно угасая, еще долго конфликтовала с набиравшей силу в Англии англосаксонской (североморской) культурой индивидуального предпринимательства.

Глава 21. XVII век

XVII в. в истории Англии был отмечен острой борьбой двух культур — аристократической, феодальной, и североморской, народной. В этот период была совершена последняя попытка установить государственное устройство на основе абсолютной монархии и государственной автократической церкви, но англичане в сложной борьбе сумели отстоять свои традиционные демократические институты.

Предреволюционный период (до 1640 г.)

Экономическое развитие

Однако за развитием экономики стоит новаторская деятельность людей, формирующая их сознание, и этот аспект для целей данной книги является особенно… Столетие до 1640 г. было отмечено бурным промышленным развитием. Добыча… На основе привозного сырья из восточного Средиземноморья и Кипра возникла хлопчатобумажная промышленность. Ее центром…

Социальное развитие

В начале XVII в. английское дворянство было разделено на две группы — новое, купившее земли, и старое феодальное, державшее земли от короля.… Из среды фригольдеров вербовали местных должностных лиц — констеблей, старост.… Быстро шло имущественное расслоение общества: выделялась небольшая часть разбогатевших арендаторов из числа дворян,…

Власть

Яков I, вступивший на престол в 1603 г., постоянно заявлял, что король не обязан подчиняться законам, что он, король, «является верховным властителем над всей страной, господином над всяким лицом, которое в ней обитает», и имеет «право жизни и смерти над каждым из обитателей». Англиканская церковь и феодалы в силу своих интересов поддерживали короля, но к концу 30-х гг. парламент, судебные органы и даже милиция и флот высказывали недовольство политикой правительства [26, 30,31]. Так носитель шотландской культуры (в значительной мере общинной, клановой, феодальной) пришел в противоречие с культурой англичан.

В 1604 г. Яков I заключил мирный договор с Испанией после гибели армады и ряда поражений испанцев на суше, но правительство не включило статью о праве англичан торговать с испанскими колониями, что вызвало сильное раздражение купечества и производителей товаров [26, 34].

Английский абсолютизм XVI—XVII вв. имел ряд отличий от французского или португальского: сохранялся парламент, отсутствовала постоянная армия, были сильны органы местного управления при известной слабости центрального бюрократического аппарата, что, впрочем, шло на пользу англичанам, не знавшим пресса самодержавия. Отсутствие армии объясняется островным положением Англии, которое вынуждало тратить средства на королевский флот, в отличие от Франции или Португалии, нуждавшихся в сухопутных армиях [26, 29].

В XVII в. церковные суды, бывшие столь влиятельными в Средние века, утратили свою силу. Оставались мировые судьи. Яков I и его сын смещали тех судей, которые были слишком независимыми по отношению к королевской воле. Понадобился без малого целый век борьбы для изменения такого положения. После 1701 г. судьи могли быть смещены только решением обеих палат парламента [25, 2—3].

Средством для пополнения казны у Стюартов была раздача монополий на торговлю и производство товаров. В 1621 г., например, было выдано 700 монополий; они давали казне 100 000 ф. ст. в год. Концентрация торговли в руках малого числа купцов была выгодна королевской власти из-за возможности контроля за деятельностью торговых компаний. Либерализация торговли была выгодна всем торговцам.

В 1624 г. парламент заявил, что монополии противоречат фундаментальным законам страны. Это был выпад против монархии. Существовали три возражения против монополий: во-первых, они ограничивали производство; во-вторых, не достигали поставленных перед ними целей, интересы потребителей и наемных рабочих не были защищены, спекулянты же быстро наживались; в-третьих, вред экономике страны, наносимый монополиями, не покрывался поступлениями в казну.

Хотя правительство и выдавало монополии на новые технологические процессы ради получения доходов в казну, оно было настроено враждебно к индустриальным переменам или, по крайней мере, безразлично к ним, подозрительно наблюдая за обогащением капиталистов, за переменами в обществе, социальной мобильностью и опасаясь колебаний рынка, уровня безработицы и т. д. [25, 22—29].

Парламент в XVII в. состоял почти исключительно из собственников. Лорды назначались в высшую палату парламента королем и были ему лояльны. Выборы в палату общин проводились на основе закона 1430 г., предоставлявшего избирательные права в графствах мужчинам старше 21 года и получавших 40 ш. годового дохода от земельной собственности. Права голоса не имели 80—90% сельского населения. Но и мелкие собственники голосовали поднятием руки под взорами крупных лендлордов так, как им вменяли в обязанность последние.

Городское население в палате общин было представлено «свободными» людьми. Слово «свободными» взято в кавычки потому, что в Средние века латинское слово «libertas» имело смысл обладания преимуществами перед другими людьми, например, правом распоряжения наследством, правом собственности. Свободы палаты общин — это привилегии, подобные праву неприкосновенности, бесцензурных дебатов и т. п. «Наши привилегии и свободы, — заявила палата общин Якову I в 1604 г., — есть наше истинное право, нами наследуемое не в меньшей мере, чем наши земли и товары» [25, 36—37].

Оппозиция в парламенте нарастала по мере роста недовольства нового дворянства и буржуазии правительством. Даже судьи, занимавшие свои места по принципу «пока это угодно королю», стали проявлять оппозиционность [26, 32].

В начале XVII в. министры правительства были неподотчетны парламенту, однако парламент применял к неугодным министрам процедуру импичмента, зародившуюся еще в XV в.

В начале XVII в. спикер палаты общин был ставленником короля, которому вменялось в обязанность направлять дебаты в пользу правительства, а в 1642 г., когда Карл I явился арестовывать пятерых членов парламента, спикер палаты общин заявил ему: «Я — слуга палаты общин». До того момента парламентариями была проделана огромная инициативная работа. Например, был сформирован комитет всей палаты, председатель которой, избираемый парламентариями, был противопоставлен спикеру, а затем его вытеснил; парламентарии научились владеть инициативой, а не ждать смиренно воли монарха [25, 50—51].

В 1625 г. палата общин совершила беспрецедентный шаг: вотировала Карлу I таможенные сборы не на всю жизнь, как бывало прежде, а лишь на один года. Король распустил парламент до утверждения билля и стал собирать пошлины без санкции парламента. Тем самым было положено начало процессу, который привел к Петиции о правах. К нему подтолкнули и конфликты на другой почве. Парламенты 1625 и 1626 гг. были распущены королем до вотирования налога на ведение войны, и король решил собирать налог без парламентского разрешения. Всех непокорных сажали в тюрьмы.

В 1628 г. появилась Петиция о правах. Она требовала от короля подтверждения ранее существовавших прав и свобод, а не получения новых. Король стал настаивать на «королевской прерогативе» и т. п., завязался тугой узел противоречий [25, 41—44].

Карл I отстаивал свое желание быть абсолютным монархом, плохо ориентируясь в реалиях своего времени. Например, он предоставил монополии на торговлю внутри Англии разным придворным, но нарушил монополию Ост-Индской компании, частного предприятия, покрывавшего все свои расходы из собственных средств. Карл I создал для торговли с Индией компанию Уильяма Кортина, которая своей недобросовестностью почти разорила всю английскую торговлю на Дальнем Востоке. Монополии внутри Англии сковывали конкуренцию, а вместе с ней и производство. Таким образом, Карл I, копируя приемы правления государства во времена давно прошедшие, довел английскую торговую, промышленную и аграрную буржуазию до революции. Распустив последний парламент в 1629 г., он решил править сам, что и предрешило его гибель. В начале 30-х гг. были монополизированы производство и продажа почти всех товаров, вплоть до пуговиц, булавок и игральных карт. Это не только уничтожило свободную конкуренцию, но и привело к росту коррупции: кроме платежей в казну, за монополии давали большие взятки придворным. Деятельность большинства предпринимателей стала незаконной. Такие порядки, введенные Стюартами, вели к экономическому усилению феодальной знати и разорению буржуазии. Начались и народные волнения, так как в отсутствие конкуренции повысились цены [26, 47—50].

Карл I, так же как и Яков I, продолжал пренебрегать интересами торгового капитала. Военно-морской флот пришел в упадок, в морском ведомстве царило казнокрадство [26, 35]. В 1635 г. в целях пополнения казны стал использоваться старый закон о корабельной подати. Первоначально налог на портовые города для королевского военно-морского флота налагался нерегулярно, но в 1635 г. эти поборы были распространены на все города страны. Так как этот налог не санкционировался парламентом, то в 1636 г. некто Хампден отказался платить корабельные деньги. Он был богатым джентльменом Бэкингемшира, связанным с парламентской оппозицией. Наряду с ним отказались платить и другие состоятельные люди, но король избрал именно его для показательного судебного преследования. Из 12 судей семеро признали Хампдена виновным, но другие пять — не признали, причем двое из них в категоричной форме по существу дела, а трое других со ссылкой на техническую казуистику. Такое решение суда было расценено в Англии как поражение короля. В 1636 г. было собрано лишь 7 тыс. ф. ст. корабельной подати вместо полагавшихся 196 тыс. ф. ст. [25, 46]. В 1638 и 1639 гг. корабельные деньги собирались с большим трудом, а в 1640 г. для короля наступили совсем тяжелые времена [24, 83].

Корабельные деньги были самыми большими расходами казны. Но не расходы были главной причиной отказа платить корабельный налог. В основе действий англичан лежала политика: если королю дозволено собирать корабельный налог без разрешения парламента, то фундаментальное конституционное право (сбор налогов) имеет прецедент для решения вопроса о сборе налогов в пользу короля и против парламента. Весь класс собственников ополчился против корабельного налога [25, 46]. Начавшийся в конце 30-х гг. экономический застой, вызванный сокращением внешней торговли из-за войн на континенте, был последним толчком к проявлению всеобщего недовольства.

Восстание началось с Шотландии, родины Стюартов, которые стали распространять англиканизм в Шотландии, юг которой был протестантским, а бóльшая часть католической.

Для борьбы с восставшими нужны были большие средства, и Карл I вынужден был после одиннадцатилетнего перерыва созвать английский парламент. В 1640 г. собрался так называемый Короткий парламент, который отказался рассматривать предложения короля без ликвидации всех допущенных им злоупотреблений. Он консолидировал оппозицию и вскоре был распущен королем.

Король двинулся на шотландцев с кое-как сколоченной армией, но шотландцы блокировали эти немощные попытки, встретив королевские войска на территории Англии, и потребовали выплаты контрибуции и решения всех своих проблем не с королем, а с английским парламентом. Делать было нечего, и 3 ноября 1640 г. состоялось открытие Долгого парламента [26, 52—57].

Слово о констеблях

В конце XVI — начале XVII вв. констебли были главными представителями власти в деревнях и церковных приходах городов. Слово «констебль» имеет воинское происхождение. Оно возникло в XIII в., когда… В Средние века функции констеблей разрастались; они были исполнителями поручений более высокопоставленных должностных…

Колонизация Америки

В 1606 г. группа людей в Плимуте получила хартию на колонизацию Северной Америки от границ нынешней Канады по Атлантическому побережью до нынешнего… В 1607 г. была создана акционерная компания «Виргиния», основавшая город… Компания «Виргиния» прекратила свое существование в 1624 г. К тому времени внимание было сконцентрировано на Новой…

Слово о пуританах

Традиционно в исторических исследованиях религиозные разногласия XVI—XVII вв. связываются с влиянием лоллардов на английскую Реформацию. Однако в… Лоллардизм был ранним стихийным, плохо осознанным протестом — реакцией… Считается, что популярность протестантизма связана с поисками деловыми людьми дешевой церкви. В этом есть доля истины.…

Революция. Республика. Протекторат

В апреле 1641 г. парламент издал специальный закон (Bill of Attainder) о парламентском осуждении виновного в государственной измене «за попытку… В мае королю пришлось утвердить билль, запрещавший роспуск парламента без… События в Лондоне подстегнули недовольство населения Ирландии колониальным режимом, установленным в этой стране…

Слово о квакерах

Квакеризм означал персональное возрождение через силу Духа, совершающего в человеке гигантские моральные преобразования, через которые, считали… Годы междуцарствия отмечены высокой активностью в издательской деятельности в… Среди пуритан можно выделить сикеров, которые идейно стояли у истоков возникновения квакеризма. Сикеры не были сектой…

Реставрация

Новому правительству достались огромные долги — в сумме 5,5 млн ф. ст. — и задолженность по зарплате перед армией, которую надо было погасить до ее… А тем временем гонения на пуритан разрастались. С 1663 до 1696 г. в Англии… Противостояние правительству в парламенте выразилось в образовании в конце 60 гг. двух парламентских партий —…

Глава 22. XVIII век

Период 1689—1763 гг. ознаменовался установлением конституционной монархии, двухпартийной системы и упрочением власти правительства. Это был период господства партии вигов. Аристократия, наконец, признала буржуазию частью господствующего слоя общества и стала связывать успехи Англии с успешной деятельностью всех тех, кто развивал рыночную экономику.

Формально буржуазия не получила прямого доступа к власти, но земельная аристократия стала перестраивать свое хозяйство на капиталистический лад в соответствии с обстановкой, созданной революцией. Английская революция — это еще один этап эволюции английской культуры. Носители аристократической культуры не были уничтожены, но были поставлены в такие условия, что перед ними встал выбор — либо конкурентоспособно по-капиталистически хозяйствовать, либо потерпеть поражение в конкуренции. События XVI—XVII вв. подготовили английскую аристократию к такому обороту дел: аристократия Англии XVIII в. в основном была не родовой, хранившей заветы феодальной культуры, а пришедшей ей на смену частью наиболее богатых джентри, выходцев из масс с североморской культурой, оставивших себе в наследство от культуры родовой аристократии лишь показную роскошь, обилие слуг, развлечения типа охоты на лис или благородного оленя, т. е. все то, что было связано с атрибутами аристократизма, но сохранивших в качестве основы североморскую культуру с ее индивидуальной предприимчивостью. Быстро стал расти экспорт хлеба. Полученные землевладельцами прибыли в соответствии с законами капитализма не тратились на знаки феодальной знатности, монастыри и турниры, а вкладывались в производство. Быстро стали внедряться новые методы агротехники, которые в совокупности получили название аграрной революции XVIII в.

Социальные перемены

Социальная дифференциация имела и политические последствия; йомен, как землевладелец, имел право быть избирателем, а батрак без собственности — нет.… Некоторые муниципалитеты продавали места в парламент почти по правилам… К началу XIX в. передел земли в Англии завершился. Повышение производительности труда в сельском хозяйстве…

Виги

Уже в конце XVII в. вигам удалось внести важное изменение в судебную практику по делам о государственной измене — обвиняемые получили право знакомиться с обвинительным заключением до суда, приглашать защитника, вызывать свидетелей. Все это было сделано для ограничения произвола королевской власти в расправах с ее политическими противниками.

Виги, будучи у власти, провели в 1701 г. акт об имущественном цензе для депутатов парламента: членом парламента от графства мог стать тот, кто имел 600 ф. ст. годового дохода, а от города — 300 ф. ст. после уплаты налогов. Это привело к тому, что избирать депутатов можно было из 1,5 тыс. дворян и 2 тыс. купцов. Это было сделано потому, что самые богатые люди королевства в основном поддерживали вигов [26, 233—248].

Виги осуществляли концентрацию власти в руках наиболее богатых людей не только в парламенте, но и на местах. В 1744 г. ценз для занятия должности мирового судьи был повышен с 20 ф. ст. годового дохода до 100 ф. ст. со свободной земельной собственности; ценз для членов жюри присяжных — с 40 до 16 ф. ст. [26, 254]. Власть и функции мировых судей охватывали все стороны жизни графств. Например, они должны были следить за состоянием дорог и мостов, работных домов, взимать налоги в графстве и давать разрешения на открытие трактиров и т. д. Однако мировые судьи не имели никакого чиновничьего аппарата. Существовал тип продажных мировых судей, известных под названием «торгующие судьи». Но в целом зажиточные сквайры, преследуя свои интересы, выдвигали из своей среды на бесплатную работу мировыми судьями достаточно обеспеченных и самолюбивых людей, которые выполняли свои функции, дорожа репутацией.

Английское правосудие, несмотря на многочисленные недостатки, имело два принципиальных достоинства: обвиняемый в политическом преступлении имел реальную возможность защищаться от правительства; пытки не допускались ни при каких обстоятельствах. В XVIII в. закон для англичан был выше воли правителей. Этот приоритет был закреплен введением института несменяемых судей, независимых от воли короля. Судьи стали арбитрами между короной и ее подданными. Одновременно началось движение в самой юриспруденции. Законы перестали рассматриваться как раз и навсегда данные и универсальные, наподобие законов природы. К началу XIX в. все было подготовлено к тому, чтобы закон изменялся в соответствии с обстановкой и потребностями общества. Сельские районы Англии в XVIII в. управлялись властью мировых судей. Судьи, номинально назначаемые правительством, в действительности назначались лордом-наместником графства под влиянием местного дворянства. Правительство не руководило ими так же, как при Тюдорах и первых Стюартах. Революция 1688 г. освободила этих неоплачиваемых местных чиновников от контроля со стороны Тайного совета. Более того, мировые судьи контролировали центральное правительство посредством больших национальных квартальных сессий парламента [14, 365—368].

Долги правительства росли, несмотря на постоянно увеличивавшиеся налоги. В 1694 г. правительство объявило, что те лица, которые примут участие в предоставлении правительству займа на 1200 тыс. ф. ст., получат право объединиться в особую корпорацию с правом монопольного выпуска банкнот. Дело было сделано за 10 дней, и на свет появился Английский банк. Его создание имело большое значение для дальнейшего развития Англии. Правительство вышло из финансовых затруднений. В Английский банк, отличавшийся особой надежностью и низким процентом кредита, стали стекаться капиталы. Банк обеспечил выпуск бумажных денег и стал постоянным кредитором английского правительства, а это было очень выгодным делом — в 1716 г. банк получил от правительства 3 млн ф. ст. только в качестве платы процентов по государственному займу, а в начале 60-х гг. стал получать ежегодно по 5 млн ф. ст. [26, 260].

Колониальная политика

Французские колонисты появились в Америке раньше английских. Земли французских колоний были собственностью французского короля и от его имени… Английские колонисты прибывали в Америку как свободные предприниматели. У них… В 1759 г. отряды английских колонистов взяли Квебек, а в 1760 г. Монреаль. В 1763 г. был заключен Парижский мир, по…

Промышленность и транспорт

В 1760—1780 г. начался массовый переход от мануфактуры к фабричной промышленности, сделавший Англию первой промышленной страной мира. Впервые в… Промышленный переворот в Англии стал следствием капитализации сельского… Очень медленно развивалась дорожная сеть. Каждый приход, через который проходила дорога, должен был поддерживать ее в…

Радикализм

Существовало, как минимум, три разновидности радикализма: массовое движение, возглавлявшееся Дж. Уилксом и его сторонниками; йоркширская ассоциация… Радикализм как политическое движение берет свое начало с февраля 1769 г.,… После возвращения из Франции Уилкс 28 марта 1768 г. был избран в парламент, но, желая соблюсти законность, отдал себя…

Новые тори

Новые тори, следуя интересам промышленников, снизили таможенные пошлины для развития торговли и увеличили поступления в казну в силу роста торговли… Громадную роль в английской экономике XVIII в. играла работорговля. Для… Высокая доходность работорговли объяснялась ее вовлеченностью в «торговый треугольник»: промышленные товары из Англии…

Корреспондентские общества и права человека

В 1795 г. правительство приняло законы против корреспондентских обществ, но их деятельность не прекратилась. В 1798 г. руководство Лондонского… В этой связи следует отметить, что простые англичане еще в конце XVIII в.… Правительство увидело опасность в желании простых англичан пользоваться правами человека и перешло к репрессиям. За…

Международное положение Англии

После завоевания независимости США стали закупать сахар во французских, а не в английских колониях. Заниматься работорговлей ради укрепления тех и… Англия чрезвычайно широко трактовала право осмотра кораблей в целях борьбы с… В апреле 1812 г. США захватили все английские корабли, находившиеся в американских портах, а 18 июня 1812 г. объявили…

Религия и нравственность

Все религиозные секты Англии в то время принадлежали двум направлениям: веротерпимому и методистскому. Приверженцы первого стояли за веротерпимость… Тот образ жизни, который стал называться методизмом, возник раньше своего… Англичане использовали благотворительность для того, чтобы восполнить недостатки государственной системы. Например, в…

Глава 23. XIX век

Одержав победу над наполеоновскими войсками, Англия по мирному договору в 1815 г. получила заморские владения Франции, в частности, территории в Вест-Индии, бывшие в то время крупнейшими поставщиками сахара, сосредоточила рафинирование сахара на Британских островах и превратилась в монопольного поставщика сахара в Европу, получая большие деньги. Англия также получила от Франции, а ранее от Голландии многие опорные точки во всем мире и закрепила свое господство на море [39, 3—4].

Промышленность

Экспорт возрос с 48 млн ф. ст. в 1820 г. до 56 млн ф. ст. в 1825, а импорт с 32 млн ф. ст. до 44 млн ф. ст. Крупная промышленность продолжала… Успехи машиностроения были впечатляющими, но еще не полными. В 1830 г.… Продолжился рост городов. Например, население машиностроительного Манчестера за 1801—1821 гг. выросло на 67%, а к 1841…

Парламентская реформа

В 1816 г. в палате общин из общего числа 658 депутатов 487 человек, т. е. почти 3/4 состава парламента, представляли «гнилые» и «карманные… В 10-е гг. XIX в. промышленники выражали недовольство таможенными пошлинами,… В начале 1817 г. правительство приостановило действие Закона о неприкосновенности личности (Habeas Corpus Act) и ввело…

Чартизм

По всей стране начались митинги в поддержку хартии. В них участвовали десятки и даже сотни тысяч человек. Например, на митинге в Глазго 28 мая 1838… Преследование чартистов властями быстро усиливалось. Митинги, стачки, стычки с… Противостояние чартистов с властью, цели их движения окончательно оттолкнули все слои населения кроме рабочих. Поэтому…

Хлебные законы

Отмена хлебных законов привела не к падению цен на хлеб, чего боялись землевладельцы, а к некоторому их росту так как импорт пшеницы из Леванта… В сельском хозяйстве росли посевные площади, вводились технические… Отмена хлебных законов расколола партию тори, и на смену ей в парламент пришли виги, продолжившие политику свободной…

Экономика в середине века

Железнодорожное строительство привело к росту экспорта капитала и технических изделий, так как Англия стала строить дороги во многих странах мира. К… Спустя почти полвека после удачных экспериментов Роберта Оуэна парламент в… В 1847 г. в результате очередного циклического кризиса остановились половина доменных печей, страны, четверть…

Слово о тред-юнионах

В дружественные общества вступали ради взаимопомощи в периоды болезни, безработицы, смерти и других несчастий. Число дружественных обществ в 1801 г.… Актом 1875 г. были легализованы уставы, которые к тому времени возникли в… 24 октября 1844 г. на основе акта о дружественных обществах была зарегистрирована первая организация потребительской…

Эмиграция

В 1833 г. правительство ликвидировало торговые привилегии Ост-Индской компании, прекратило раздачу аристократии земли в колониях, заменив ее… Развивался и морской пароходный транспорт, позволивший Англии избежать проблем… Но распределение национального богатства было неравномерным: в 30-х гг. 40 тыс. человек (0,2% населения страны)…

Экономическое развитие во второй половине XIX в.

В этот период впервые обнаружилась тенденция к превышению импорта над экспортом, но дефицит во внешней торговле покрывался доходами от колоний,… Несмотря на огромную эмиграцию население Англии продолжало расти. В 1851 г.… В последние три десятилетия XIX в. промышленность Англии продолжала расти: добыча каменного угля возросла более чем…

Самоорганизация трудящихся.

В 1859 г. забастовали строители Лондона, потребовавшие 9-часового рабочего дня вместо работы целый световой день. Предприниматели объявили локаут и… Помощь тред-юниону строителей была организована Лондонским профсоветом,… Согласно парламентской реформе 1832 г., только 6% рабочих имели право голоса. В 1865 г. была создана Лига реформы за…

Государственное регулирование. Образование

Несмотря на то, что Великобритания со второй четверти XIX в. была страной, в которой господствовал принцип laissez faire, правительство вмешивалось… Были приняты законы, касавшиеся санитарии в городах и на фабриках после… Государственной системы образования в начале XIX в. не существовало. Она возникла в конце XIX в., и хотя и была…

Нравственность как средство борьбы за власть

Дело в том, что аристократия, следуя многовековым традициям, не заботилась о нравственности: подкуп, вероломство, шантаж, силовое давление и т. п.… В викторианскую эпоху (1837—1901) существовала система идеалов, охватывавшая… Правительства вигов (либералов) придали морали еще больше значения, введя гражданскую службу. Если государственная…

Глава 24. ХХ век

Начало века

Однако промышленность США или Германии развивалась гораздо быстрее. Кроме упоминавшихся выше причин (экспорт капитала, отставание технологий), надо… По мере роста конкуренции на мировом рынке сопротивление свободной торговле в… Проблемы английской промышленности повлекли за собой появление хронической безработицы и снижение реальной заплаты…

Между двумя мировыми войнами

В 1920 г. разразился финансовый кризис, количество банкротств возросло по сравнению с тем же периодом в докризисные времена почти в 4 раза.… В этой обстановке усилилась борьба ирландцев за независимость. На выборах в… В октябре 1920 г. был принят закон о чрезвычайных полномочиях, предусматривавший объявление королем чрезвычайного…

Вторая мировая война

В этих условиях самоорганизация англичан приняла иные формы, например, возник самодеятельный Комитет бдительности, который выдвинул идею созыва… Война ускорила и монополизацию экономики. Усилился процесс подчинения… Закон о чрезвычайных полномочиях от 22 мая 1940 г. позволил мобилизовывать население не только в армии, но и для…

Период восстановления

21 августа 1945 г. совершенно неожиданно для Англии правительство США заявило о прекращении поставок по ленд-лизу. В декабре 1945 г. было подписано… Канада согласилась аннулировать задолженность, которую Англия имела перед этой… Оба займа были израсходованы за один год. 15 июля 1947 г. английское правительство ввело свободный обмен фунта на…

Консерватизм конца века

Консерваторы под руководством премьер-министра Хита ликвидировали корпорацию по реорганизации промышленности, национальное управление по доходам и… 5 августа 1971 г. был принят закон «Об отношениях в промышленности», который… В январе—феврале 1972 г. 250 тыс. шахтеров в течение семи недель бастовали, добиваясь увеличения заплаты, выплат за…

Заключение

Подводя итоги рассмотрению исторических условий формирования культуры англичан, целесообразно начать с упоминания о книге Э. Макфарлейна «Культура капитализма» [57]. В ней автор сравнивает английское общество с рядом других, названных им традиционно крестьянскими, а именно, с обществами России, Индии, Китая, Латинской Америки, стран Восточной Европы.

Макфарлейн справедливо утверждает, что в последней четверти ХХ в. становится все более ясно, что Англия и часть Северо-Западной Европы всегда имели черты, которые отличали эту часть мира от других классических крестьянских обществ, известных науке [57, 3].

Историки и социологи обычно считают, что Англия была страной с преобладающим сельским населением, а значит, и крестьянским обществом. Более того, «те, кто изучает современные изменения в странах "третьего мира", рассматривают Англию как наилучшим образом документированный случай перехода от крестьянского к индустриальному обществу. Такая точка зрения все еще влиятельна, но некорректна и мифична» [57, 1]. Современная же точка зрения, появившаяся после 1975 г., состоит в том, что между Средневековьем и ранним современным периодом существует непрерывная связь, и особенности Англии не есть результат революционных преобразований XVII в.

Определение крестьянства Макфарлейн заимствует у А.В. Чаянова [58, 194—442]. Важной чертой крестьянства, считает Макфарлейн, является специфичность производственной единицы — домашнее хозяйство крестьянской семьи, которое является социоэкономической единицей, выращивающее урожай за счет физических усилий членов семьи. Главным направлением деятельности крестьянского домашнего хозяйства является обработка своей собственной земли, полосы или надела. В крестьянской экономике половина или более урожая производится такими крестьянскими домашними хозяйствами.

Чаянов указывал, что первейшей фундаментальной характеристикой фермерского хозяйства крестьян является семейная экономика. Ее организация определяется составом и размером крестьянской семьи и зависимостью потребительских запросов от числа рабочих рук. По этой причине смысл выгоды в крестьянской экономике отличается от такового в капиталистической экономике. Поэтому и капиталисти­ческая концепция выгоды не приложима к крестьянской экономике [57, 4—5]. В табл. 2 представлены общие черты крестьянских обществ России, Китая, Индии, стран Восточной и Южной Европы и Латин­
ской Америки, с одной стороны, и английского общества XVI—XVII вв. — с другой. Очевидно, что в XVI—XVII вв. Англия сильно отличалась от обычных крестьянских обществ [57, 7]. В главном точка зрения Макфарлейна правильна: культура англичан — это культура капитализма и она не претерпевала революционных преобразований в XVII в., так как перехода от феодальной формации к капиталистической не было. Переходы от монархии к республике, проректорату, опять к республике и вновь к монархии — это не явление формационной природы, а конфликт двух культур. Пояснить суть этого конфликта необходимо после ряда уточнений и дальнейшего развития идей, изложенных Макфарлейном. Начнем с определения понятий. Во-первых, название «традиционное крестьянское хозяйство», используемое Макфарлейном, неточно. На маршах Североморья тоже существовали крестьянские хозяйства, но в силу природных условий эти хозяйства были связаны только со скотоводством, а земледелие имело очень небольшое значение. Те хозяйства России, которые рассматривал Чаянов, а Макфарлейн называл «традиционно крестьянскими», были земледельческими; скотоводство у них было вспомогательным видом деятельности, позволявшим создать само­достаточное натуральное хозяйство. Таких земледельческих хозяйств действительно было много в Европе, Азии и в Латинской Америке. В этой книге вместо термина «крестьянское хозяйство» будет поэтому ис­пользоваться термин «земледельческое хозяйство», как более точный.
Во-вторых, излагая идеи Чаянова, Макфарейн допускает существенную неточность. В России крестьянин во все века не имел собственной земли. Даже в первые годы советской власти земля в России была общинная, а это существенно меняло условия хозяйствования, т. е. той практической деятельности, которая формирует сознание, а с ним и культуру народа. Общинную землю нельзя было купить-продать, она перераспределялась общиной. О России речь пойдет во второй книге, а здесь необходимо отметить, что даже в тех странах, где господствовало земледельческое крестьянское хозяйство и земля покупалась и продавалась феодалами, не было того главного, что отличает капиталистическое общество от феодального, а именно, рынка земельной собственности для тех, кто землю обрабатывал.

Теперь можно изложить ряд принципиально важных положений.

Земледельческое хозяйство требовало защиты земли-кормилицы от нашествия врагов. В одиночку каждый крестьянин защитить свой надел физически не мог, таких крестьян уничтожали (так же, как первых переселенцев англосаксов в Британии VI в. уничтожали кельты), и в результате естественного отбора выжили только те люди, в культуре которых коллективная защита земли была жесткой нормой. Община была не нужна для земледелия, так как хозяйство велось каждым крестьянским хозяйством на своем наделе, но защита земли неизбежно была коллективной.

Военная организация весьма специфична: может побеждать только дисциплинированная, слаженная, подчиненная единому руководству воинская рать. Защита земли, наряду с хозяйственной деятельностью, была обязательным и жизненно важным видом деятельности земледельческих крестьянских хозяйств, формировавшим сознание людей и культуру народа. Рассмотрим это положение на примере Португалии.

Португальцы в течение четырех веков (VIII—XII вв.) после вторжения мавров жили как сжатая пружина, загнанные на крохотный участок на севере современной Португалии. Все четыре века мысль о возврате исконных земель не оставляла людей, но осуществить желаемое не удавалось из-за феодальной раздробленности и удельных междоусобиц. Португалия жила как военный лагерь в ожидании полководца, роль которого исполнил Афонсу Энрикеш. Главные последствия Реконкисты не столько в возврате португальцами исконных земель, сколько в закреплении сильного военного элемента в культуре португальцев. Военизация культуры выразилась прежде всего в том, что после окончания Реконкисты рыцарско-монашеским орденам, умевшим воевать и желавшим заниматься привычным делом во славу Португалии и короля, их полководца, нужно было найти приемлемое занятие. Выше было показано, что таким занятием стала для них торгово-колониальная экспансия, ставшая частью культуры народа.

Кроме того, военная практика требует единоначалия. Успешная Реконкиста закрепила в культуре народа полное подчинение королю, т. е. военную норму. В военном отряде действовать без команды командира смертельно опасно, поэтому в культуре португальцев элемент ожидания инициатив власти очень силен. В военном отряде дисциплина поддерживается в целях самосохранения не столько командиром, сколько самими бойцами — они контролируют друг друга, заставляют ждать команды командира, а не проявлять инициативу, которая может привести к гибели всех. Португальская культура закрепила этот элемент, доставшийся ей со времен борьбы за освобождение.

Таблица 2

Черты, характерные для крестьянского общества в Англии XVI—XVII вв.

Переменные	Крестьянское общество	Англия
Общая структура семьи	Большая семья, состоявшая из многих поколений	Нуклеарная семья
Основная производственная единица	Большая семья	Манор
Основная потребительская единица	Большая семья	Нуклеарная семья
Связь между землей и семьей	Очень сильная	Слабая (за исключением джентри)
Самодостаточность деревни	Почти полная	Далека от самодостаточности
Производство	Для собственного использования (в основном)	Для обмена
Владельцы ресурсов	Деревенская семья	Индивиды
Индивидуальное наследование земли	Нет	Да
Дети	В большинстве случаев остаются дома	Большинство покидают дом
Возраст женщин при первом замужестве	Вскоре после половой зрелости	Десять и более лет после половой зрелости
Дети рассматриваются как экономическое имущество	Да	Нет
Усыновление широко распространено	Да	Нет
Степень географической мобильности	Мала	Высока
Сила общинных связей	Велика	Мала
Вступление в брак	Устраивается родом	Личный выбор
Патриархальная авторитарность	Велика	Мала

 

Военная деятельность накапливает и хранит в своем арсенале разные приемы, позволяющие добиться успеха и сохранить жизнь и свободу. Это не обязательно оружие. В истории Португалии Ватикан неоднократно помогал ей, объявляя западные крестовые походы и не допуская португальских рыцарей участвовать в восточных. Основной освободительной силой были рыцарско-монашеские ордена. Поэтому католическая религия в крайне ортодоксальной форме (инквизиция, иезуиты) стала нормой культуры португальцев. Все изложенное можно развить и дополнить, но это целесообразно сделать при анализе исторических условий формирования великоросской культуры, которые, как и сама великоросская культура, удивительно похожи на португальские. Здесь же целесообразно сопоставить португальскую культуру и условия ее формирования с североморской культурой. На маршах Североморья крестьянское хозяйство отличалось от земледельческих хозяйств не только животноводческим профилем производства, но и рядом других особенностей. Напомним, что жить приходилось на терпах, что изначально обусловило индивидуалистический характер культуры. Кроме того, изобилие животноводческих продуктов не могло заменить хлеб или материалы для строительства и т. п., поэтому всем жителям терпов нужен был обмен при сохранении специализации производства. От обмена до торговли — один шаг, а торговля, индивидуальная и поголовная, закрепляла индивидуализм как тип культуры. Торговли без прибыли не бывает, а значит, в культуре торговой деятельности формировалась и закреплялась предприимчивость.

Военная деятельность у жителей маршей была не развита: не нашлось желающих завоевать эти гиблые, болотистые, заливаемые морем места. Римляне после ряда попыток почли за благо не связываться с фризами; франкские короли формально покорили фризов и ушли, а их вассалы предпочитали обходиться без земли на маршах; викинги совершали набеги, но фризы реорганизовали торговлю и тем самым избавились от грабителей; испанские войска были уничтожены морем после того, как голландцы преднамеренно разрушили плотины; французские войска при подобной перспективе предпочли в Нижние страны не вступать. Все это не значит, что фризы были слабыми воинами. Купец на море мог защитить себя и свое добро только в одиночку. Как было показано выше, ополчение фризов было грозной силой. Но защита земли с оружием в руках была второстепенной функцией, защищать землю нужно было от моря, и эта борьба выработала в сознании и культуре фризов, а затем и голландцев, железные правила корпоративности. Фризская община с португальской общиной или русской VIII—XII вв. не имеет ничего общего.

В Нижних странах уже существовала частная собственность на землю и сложился рынок земельной собственности, а в Португалии была известна только освященная церковью феодальная собственность.

Культура Нижних стран всегда столь радикально отличалась от культуры земледельческих народов, что все догматы католической церкви, не знавшей ничего, кроме феодальных отношений, служившей королям и прочим феодалам Европы и бывшей крупным феодалом, были отвергнуты, и в христианскую оболочку было вложено содержание, свойственное североморской культуре и названное протестантизмом. Успех жителей маршей из века в век был столь притягателен, что народы североморского бассейна и долины Рейна ассимилировали культуру побережья Нижних стран, привнеся в нее свои особенности, но сохранив то главное, что позволяет говорить о существовании североморской (исходно терпеновой) культуры.

В Англии терпеновая культура англосаксов изначально подвергалась воздействию христианизации, совершившейся на два века раньше, чем у фризов, а затем влияние стал оказывать переход к земледельческому хозяйству. Еще более сильное влияние феодализма англосаксы испытали после разгрома Вильгельмом Завоевателем восстания англосаксов в северной части нынешней Англии. После этого в течение веков англосаксы считались нижним общественным слоем, а аристократами стали пришельцы с континента, обладавшие феодальной культурой. Борьба двух культур протекала веками, но народная культура англосаксов постепенно брала свое. Этот процесс усилился после Войны Алой и Белой розы и в XVII в. вылился в острый конфликт двух культур, в котором англосаксонская (североморская) культура взяла верх. Сохранение монархии было рудиментом феодальной культуры. Гораздо большее влияние феодальная культура оказывала на английское общество через аристократические традиции, сохранявшиеся в высшем слое английского общества. Это влияние ослабло в XIX в. из-за перехода власти от традиционной землевладельческой аристократии к промышленной буржуазии, вышедшей из народных низов. Однако аристократические традиции до сих пор являются частью субкультуры английской элиты, что сказывается на особенностях жизни страны.

Коррупция, очень сильная в Португалии, издавна слабая в Нидерландах и потерпевшая крупное поражение вместе с аристократами в Англии в XIX в., является вездесущим явлением, но несоизмеримо более ярко выраженным в аристократических, феодальных культурах земледельческих народов. Если же история страны отягощена долгой битвой за землю, как, например, в Португалии, то мощная коррупция как наследие феодализма является частью культуры народа по той причине, что битва за землю требует профессионализма, поэтому происходит разделение населения на военную и земледельческую части. В Португалии военной частью стали рыцарско-монашеские ордена, в Киевской Руси — дружина князя, в Московском царстве — пищальщики, а затем стрельцы и т. д. В исторических условиях, подобных португальским, благодарение полководцу, командиру и бойцам за обретенную землю и сохраненные жизни, возданные крестьянами, со временем трансформируется в традицию, имя которой — коррупция. Корни коррупции — не в плохом начальстве, а в народной традиции ублажать начальство. Плохое начальство — это следствие такой нормы народной культуры. В условиях жизни на маршах Североморья индивидуалист благодарить мог только себя и судьбу, а воздавать благодарения кому-то за что-то у него не было причин. В Нижних странах и в Англии профессиональных армий, как во Франции, у королей (графов, герцогов) не было. Землю защищали ополчения, а позже в Англии деньги на наемников вотировал парламент, а не король. В индивидуалистической североморской культуре не было механизма возникновения коррупции. Коррупция в общество североморской культуры привносилась со стороны, как это было отмечено у фризских хоофделингов под влиянием франкской феодальной аристократии или в культуре англосаксов под воздействием правившего аристократического слоя, бравшего свои истоки от феодалов-нормандцев.

Общность так называемой западноевропейской культуры для всех стран Западной Европы — это заблуждение обыденного сознания. Возвращаясь к утверждению Э. Макфарлейна об особом капиталистическом характере английской культуры, следует добавить, что возникла она не на Британских островах, а на терпах, и привнесена в Британию переселенцами с маршей Североморья. У фризов этот тип культуры выработался под влиянием главного вида их деятельности — торговли. Голландцы добавили к торговле капиталистическое ведение многопрофильного сельского хозяйства, включая земледелие, так как тому способствовали природные условия. Англичане к торговле и сельскому хозяйству добавили крупное промышленное производство, потому что Британские острова имели уголь и руды металлов. Какая же силища у этой североморской культуры: зародившись на терпах, она утвердила себя в США, Великобритании, Канаде, Австралии, Германии, Нидерландах, Франции, Бельгии, Люксембурге, Скандинавских странах и Финляндии, Швейцарии, Австрии, Италии, Чехии, Венгрии, Ирландии, Новой Зеландии либо колонизацией, либо диффузией. Некоторые детали этих процессов мы проследим в следующей книге.

Литература

1. Штокмар В.В. История Англии в средние века. Л.: Изд-во Ленинград. ун-та, 1973.

2. Левицкий Я.А. Города и городское ремесло в Англии в X—XII вв. М.: Изд-во АН СССР, 1960.

3. Шервуд Е.А. От англосаксов к англичанам. М.: Наука, 1988.

4. Пти-Дютайи Ш. Феодальная монархия во Франции и в Англии X—XIII веков. М.: Гос. соц. экон. изд., 1953.

5. Vlekke B.H.M. Evolution of the Dutch Nation. N.Y.: Roy Publ., 1945.

6. Hollister C.W. Monarchy, Magnates and Institutions in the Anglo-Norman World. London & Ronceverte: the Hanbledon Press, 1986.

7. Mc Donald J. & G.D. Snooks. Domesday Economy. Oxford: Clarendon Press, 1986.

8. Lennard R. Rural England 1086—1135. A study of Social and Agrarian Conditions. Oxford: Clarendon Press, 1959.

9. Stenton D.M. English Society in the Early Middle Ages (1066—1307). Harmondsworth: Penguin books, 1969.

10. Гутнова Е.В. Возникновение английского парламента. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1960.

11. Hudson J. Land, law and lordship in Anglo-Norman England. Oxford: Clarendon Press, 1994.

12. Барг М.А. Исследования по истории английского феодализма в XI—XIII вв. М.: Изд-во АН СССР, 1962.

13. Левицкий Я.А. Город и феодализм в Англии. М.: Наука, 1987.

14. Тревельян Дж.М. Социальная история Англии. М.: Изд-во иностр. лит., 1959.

15. Lander J.R. Government and Community. England 1450—1509. L.: Edward Arnold., 1980.

16. Репина Л.П. Сословие горожан и феодальное государство в Англии XIV в. М.: Наука, 1979.

17. McNiven P. Heresy and Politics in the Reign of Henry IV. The Burning of John Badby. Woodbridge & Wolfeboro: Boydell Press., 1987.

18. Davies C.S.L. Peace, Print and Protestantism. 1450—1508. L.: Hart-Davis, Macgibbon, 1976.

19. Cornwall J.C.K. Wealth and Society in early sixteenth century England. L.: Routledge & Kegan Paul, 1988.

20. Rappaport S. World within worlds: structures of life in sixteenth century. L., Cambridge etc.: Cambidge univ. press, 1989.

21. Elton C.R. Reform & Reformation England, 1509—1558. Cambridge (Mass.): Harvard univ. press, 1977.

22. Loach J. Parliament and the Crown in The Rign of Mary Tudor. Oxford: Clarendon Press, 1986.

23. Hurstfield А. Freedom, Corruption and Government in Elizabethan England. Cambridge (Mass.): Harvard univ. press, 1973.

24. Aylmer G.E. The Struggle for the constitution 1603—1689. England in the seventeenth century. L.: Granada, 1963.

25. Hill G. The century of Revolution 1603—1714. Molly Millasse Lane, Wokingham, Berkshire, England: Van Nostrand Reingold (UK) Co Ltd, 1988.

26. Татаринова К.Н. Очерки по истории Англии, 1640—1815 гг. М.: Изд-во ИМО, 1958.

27. Ashton R. Reformation and revolution 1558—1660. L.: Granada, 1984.

28. Kent J.R. The English village constable 1580—1642. A social and administrative study. Oxford: Clarendon Press, 1986.

29. Coenen Torchiana H.A. van Holland. The birthplace of American political civic and religions liberty. An historical Essay. Second Ed. Chicago: James H. Book Company Publ, 1915.

30. Acheson R.J. Radical Puritans in England 1550—1660. L.: Longman, 1990.

31. Barbour H. The Quakers in Puritan England. New Haven, L.: Yale univ. press, 1964.

32. Breslow M.A. A mirror of England. English puritan views of foreign Nations. 1618—1640. Cambridge (Mass): Harvard Univ. Press, 1970.

33. Федоров С.Е. Пуританизм и общество стюартовской Англии (позднее индепендентство). СПб.: Образование, 1993.

34. Павлова Т.А. Вторая английская республика. М.: Наука, 1974.

35. Coward B. Social change and continuity in early modern England 1550—1750. L., N.Y.: Longman, 1988.

36. Ерофеев Н.А. Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских. 1825—1853 г. М.: Наука, 1982.

37. Ерофеев Н.А. Народная эмиграция и классовая борьба в Англии в 1825—1850 гг. М.: Изд-во АН СССР, 1962.

38. Семенов С.Б. Политические взгляды английских радикалов XVIII в. Самара: Изд-во СамГПУ, 1995.

39. Ерофеев Н.А. Очерки по истории Англии 1815—1917 гг. М.: Изд-во ИМО, 1959.

40. Gragg P.A. Social and economic history of Britain 1760—1972. L.: Harrap, 1974.

41. Arnstein W.L. Britain yesterday and today 1830 to the Present. Lexington (Mass.), Toronto: D.C. Heath and Co, 1983.

42. Мортон А.Л. История Англии. М.: Изд-во иностр. лит., 1950.

43. Sampson A. The new anatomy of Britain. N.Y.: Stein and Day, 1972.

44. Searle G.R. Corruption in British politics 1895—1930. Oxford: Clarendon Press; N.Y.: Oxford university press, 1987.

45. Трухановский В.Г. Новейшая история Англии. М.: Изд-во соц. эк. лит., 1958.

46. Жигалов И.И. Современная история Великобритании (1945—1975 гг.). М.: Высшая школа, 1978.

47. Степанова Н.М. Британский неоконсерватизм и трудящиеся. 70-е — 80-е годы. М.: Наука, 1987.

48. Wiener M.J. English culture and the decline of the industrial spirit, 1850—1980. Cambridge etc.: Cambridge univ. press, 1981.

49. Попов В.И. Меняется страна традиций. М.: Международные отношения, 1991.

50. Britain since 1945. Ed. T. Gourvich. A. O. Day. L., Basingstoke: Macmillan, 1991.

51. Гелбрейт Дж.К. Новое индустриальное общество. М.: Прогресс, 1969.

52. Васлиьчук Ю.А. Эпоха НТР: масштабы перемен // Политические исследования. 1991. 1.

53. Developments in British Politics. L.: Macmillan, 1993.

54. Kingdom J. No such thing as society? Individualism and Community. L.: Open university press, 1992.

55. Letwin S.R. The Anatomy of Thatcherism. L.: Fontana, 1992.

56. Sampson A. The Essential Anatomy of Britain. Democracy in Crisis. London etc. Nodder & Stoughton, 1992.

57. Macfarlane A. The Culture of Capitalism. Oxford, N.Y.: Blackwell, 1987.

58. Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство. М.: Экономика, 1989.

Конец первой книги

Научное издание

Леонид Александрович Асланов

Культура и власть. Философские заметки

Книга первая

Редактор Т.Г. Трубицына

[2] В ходе своего развития эта теория имела разные названия, из которых последнее используется в данной книге. [3] Казалось бы, какое отношение рельеф имеет к культуре народа. Пожалуйста,… [4] Интересно сообщение, относящееся к 936 г. — эпохе викингов — о том, что во время набегов на фризские земли викинги…