Процессы контактирования языков: заимствование, двуязычие (причины возникновения двуязычия), интерференция как вид контактирования языков.

ЗАИМСТВОВАНИЕ, процесс, в результате которого в языке появляется и закрепляется некоторый иноязычный элемент (прежде всего, слово или полнозначная морфема); также сам такой иноязычный элемент. Заимствование — неотъемлемая составляющая процесса функционирования и исторического изменения языка, один из основных источников пополнения словарного запаса. Заимствованная лексика отражает факты этнических контактов, социальные, экономические и культурные связи между языковыми коллективами. Так, в германских языках имеется обширный пласт древнейших латинских заимствований, относящихся к различным предметным сферам, в славянских языках древнейшие заимствования — из германских и иранских языков. Например, немецкое слово Arzt "врач" произошло из латинского archiater (из греческого , букв. "главный врач"), Kreuz "крест" из лат. crucem, Tafel — из лат. tabula, schreiben из лат. scribere и т.д. Из древнейших заимствований в русском языке можно назвать слово князь (из др.-германского kuningaz), шлем (из др.-герм. helmaz); из иранских языков — например, слово собака. Заимствования бывают прямыми или опосредованными. Так, многие европейские слова были заимствованы русским языком через посредство польского, например музыка (слово греческого происхождения, пришедшее в русский язык через Европу и Польшу, о чем свидетельствует звук ы вместо и и изначальное ударение музка), слово рынок (из польского rynek с тем же значением, возникшего, в свою очередь, из немецкого Ring "кольцо, круг") и др. Есть заимствованные слова с очень долгой и сложной историей, например слово лак: в русский язык оно пришло из немецкого или голландского, в эти языки — из итальянского, итальянцы же заимствовали его, скорее всего, у арабов, к которым оно попало через Иран из Индии. История таких "странствующих" слов воспроизводит историю соответствующих реалий.

При заимствовании значение слова часто сдвигается. Так, французское слово chance означает "удача" (Tu a de la chance! — "Тебе повезло!"), в то время как русское слово шанс означает лишь "возможность удачи". Русское слово азарт происходит из французского hazard "случай"; семантический переход произошел за счет словосочетания jeu d’hazard — "азартная игра", букв. "игра случая". Иногда значение слова меняется до неузнаваемости. Например, русское слово идиот произошло из греческого "частное лицо"; слово сарай восходит к персидскому слову со значением "дворец" (в русский язык оно вошло через тюркское посредство). Бывает и так, что заимствованное слово возвращается в своем новом значении обратно в тот язык, из которого оно пришло. Такова, по-видимому, история слово бистро, пришедшего в русский язык из французского, где оно возникло после войны 1812, когда части русских войск оказались на территории Франции — вероятно, как передача реплики "Быстро!"

Вообще говоря, у языка, оказавшегося перед лицом иностранного слова, обозначающего некоторое отсутствующее в нем нужное понятие (это может быть как новый "предмет", так и новая "идея"), имеется три возможности: 1) заимствовать само это слово: таким образом в языке появляются заимствования в узком смысле, например русское ярмарка является заимствованием нем. Jahrmarkt, хор — др.-греч. , кворум из лат. quorum, идиллия из нем. Idylle, поэзия из франц. poésie, кайф из араб. kejf, дизайн из англ. design и т.д.; 2) создать новое слово из своих морфем по образцу иностранного: таким образом в языке появляются словообразовательные кальки: напр., русское слово языкознание создано по образцу немецкого Sprachwissenschaft, кислород — по образцу латинского oxygenium, предмет - по образцу objectum и т.п.; 3) использовать для выражения нужного значения уже имеющееся слово, придав ему новое значение по образцу иностранного слова, имеющего ту же полисемию или ту же внутреннюю форму (это называется семантическим калькированием); например, русский глагол трогать приобрел переносное значение "волновать чувства" под влиянием французского toucher, имеющего оба значения (прямое и переносное); русские слова влияние и вдохновение приобрели современное "абстрактное" значение под влиянием франц. influence и inspiration. Слова и значения, созданные по второй и третьей модели, называют заимствованиями в широком смысле. При заимствовании происходит адаптация слова к фонологической системе заимствующего языка, т. е. отсутствующие в ней звуки заменяются на наиболее близкие. Эта адаптация может происходить постепенно: иногда иноязычные слова в течение некоторого времени сохраняют в своем произношении звуки, в данном языке отсутствующие, — как, например, в заимствованных из "престижного" французского языка немецких словах Chance, Restorant (оба слова произносится "на французский манер" с носовым гласным). В заимствованном из того же французского русском слове жюри также произносится отсутствующий в русском языке звук — мягкое ж. В слове резюме перед конечным орфографическим е произносится согласный звук, промежуточный между твердым и мягким (так называемое 3-е смягчение). Еще недавно аналогичный звук произносился, например, в слове кафе; сейчас в этом слове, как и в многих других, пришедших из французского ранее (пенсне, кашне и т.п.), произносится твердый согласный. Таким образом происходит адаптация к фонологической системе заимствующего языка. Следующий этап этого процесса освоения иностранного слова состоит в замене твердых согласных перед орфографическим е на мягкие. С твердым согласным произносятся, например, слова декольте, фонема, тембр, темп и т.п.; с мягким — более "освоенные" русским языком слова тема, декрет, рейс, театр, телефон, сейф и т.п. Многие слова допускают колебания в произношении (т.е. находятся "на полпути"): компьютер, декан, майонез, тент и т.п.

Интерференция. В речи билингва происходит взаимовлияние языков, которыми он пользуется. Это взаимовлияние касается как речи, так и языка и может проявляться в любых языковых подсистемах: в фонетике, в грамматике, в лексике. Всякое воздействие одного языка билингва на другой, а также результат этого воздействия называется интерференцией. Обычно под интерференцией понимают только неконтролируемые процессы, а сознательные заимствования к ней не относят.

Направление интерференции может быть различным. Наиболее частой является интерференция родного языка второй, однако если второй язык становится основным, и он может воздействовать на родной. Это легко заметить по русской речи эмигрантов из России, проживших в ино­язычной среде несколько лет.

Проницаемость разных подсистем языка различна и связана с направлением интерференции. В фонетической области интонация основного языка легко воздействует на интонацию родного дополнительного, а в системе фонем и фонотактике, как правило, ведущим оказывается влияние системы родного языка на вторые языки.

Фонологическая интерференция проявляется в трех аспектах.

1. Недоразличение фонем (например, снятие про­тивопоставления по мягкости в парах типа рад/ряд в бело­русском этнолекте русского языка).

2. Сверхразличение фо­нем (француз, например, может различать открытое и за­крытое [е/е] в русском).

3. Реинтерпретация фонологиче­ских различий (например, немцы склонны интерпретиро­вать русское противопоставление глухих и звонких соглас­ных как противопоставление сильных/слабых).

В области фонотактики наиболее сильно воздействует на второй язык тип редукции родного языка. Русские и немцы с трудом осваивают произношение конечных звон­ких согласных в английском. Лица с родным украинским языком, наоборот, переносят на русский привычную мо­дель, сохраняющую звонкость согласного в конце слова и в середине перед глухим: по[д]писать, са[д] и т. п., в резуль­тате чего появляются минимальные пары типа дедка/детка, дужка/душка. Сходным образом во втором языке проявля­йся и свойственный родному языку тип редукции гласных, веские часто склонны редуцировать безударные о-образные гласные во вторых языках, а "кавказский" акцент харак­теризуется, в частности, произнесением гласного а полно­го образования на месте русских безударных о я а. Болгар­ский бизнесмен, отвечая в телеинтервью на вопрос, с чего начал свое дело, сообщил, что для начала он накупил денег, имея в виду накопил. Говоря по-русски вполне свободно, он сохранял тип редукции безударных гласных, свой» венный его родному языку: если в русском фонема <о> редуцируется в сторону с-образных звуков, то в болгарском в сторону у-образных.

В грамматической области интерференция часто связана с невольной интерпретацией грамматических катего­рий второго языка через призму родного: приписывание русским существительным боль, мозоль, собака мужского рода в соответствии с нормой родного белорусского, употреблением глагольного вида во втором польском языке в соот­ветствии с нормой родного русского, использованием опре­деленного или неопределенного артикля во втором английском языке в соответствии с нормой родного французского и т. п.

Интерференция может проявляться и в синтаксисе. Несмотря на относительную свободу грузинского порядка слов, позиция некоторых членов предложения жестко за­креплена. В частности, в противоположность русскому, уп­равляемое слово в норме предшествует управляющему и глагол-сказуемое оказывается на последнем месте. Этот по­рядок слов сильно интерферирует в русскую речь грузин. Предложения типа Был вечер, когда в Барихасо поднялись; Мы вошли в первую же классную комнату, где третьекласс­ники оказались; Обрадовались, когда знакомых увидели; В го­рах расположенное трехэтажное здание школы-интерната радовало сердца посетителей [Кевлишвили 1990], с точки зрения нормативного русского языка выглядящие в разной степени девиантными, вполне укладываются в локальный стандарт русского языка Грузии и могут порождаться мест­ными русскими монолингвами. То же касается и использо­вания русского что в функции грузинской частицы ра, выражающей настойчивую просьбу в побудительных предло­жениях: Приходи, что ко мне! Дай, что книгу.

Воздействие второго доминирующего языка на родной в грамматической сфере сильнее всего проявляется в моде­лях управления.

Чем больше различие между языками, тем теоретиче­ски больше потенциальных возможностей для интерферен­ции, но в родственных языках она менее заметна самому го­ворящему. Поэтому у билингвов, свободно владеющих и по­стоянно пользующихся близкородственными языками, ин­терференция становится почти неизбежной. Прекрасным подтверждением этому служит русский перевод классиче­ской монографии У. Вайнрайха по языковым контактам [Вайнрайх 1979], в значительной части посвященной как раз проблемам интерференции. Перевод издан в Киеве и содержит немало фактов интерференции украинского язы­ка в русский, ср.: мы можем показать <...> на следующей таблице; приток заимствований с французского; <...> когда они [дети] стают взрослыми; межзубной [звук] [Вайнрайх 1979: 136, 152, 181, 203]. Последний пример особенно инте­ресен; по-русски прилагательные зубной и межзубный оформляются по-разному, но первое из них несопоставимо частотнее, по-украински в обоих случаях окончания одина­ковые: (м1ж)зубний. Ориентация на более частотное русское слово и отталкивание от украинского привели переводчика к конструированию гиперкорректной формы межзубной.

Интерференция-это явление, свойственное индивиду, но при массовом двуязычии однотипные интерференци­онные процессы характеризуют речь многих лиц, и, закрепившись в идиолектных языковых системах, они начинают воздействовать также и на языковую компетенцию монолингвов, что приводит к языковым изменениям. Как только интерференция получает признание в языке (становится частью стандарта определенного языкового кода), она не ощущается в этом коде как нечто чужеродное, т. е. переста­ет быть таковой для всех, кроме лингвистов.