Билингвизм и диглоссия.

Естественные языки принципиально неоднородны: они существуют во многих своих разновидностях, формирование и функционирование которых обусловлено определенной социальной дифференцированностью общества и разнообразием его коммуникативных потребностей.

Некоторые из этих разновидностей имеют своих носителей, т.е. совокупности говорящих, которые владеют только данной подсистемой национального языка (территориальным диалектом, просторечием). Другие разновидности служат не единственным, а дополнительным средством общения: например, студент пользуется студенческим жаргоном главным образом в «своей» среде, в общении с себе подобными, а в остальных ситуациях прибегает к средствам литературного языка. То же верно в отношении профессиональных жаргонов: программисты и операторы ЭВМ используют компьютерный жаргон в непринужденном общении на профессиональные темы, а выходя за пределы своей профессиональной среды, они употребляют слова и конструкции общелитературного языка.

Подобное владение разными подсистемами одного национального языка и использование их в зависимости от ситуации или сферы общения называется внутриязыковой диглоссией (от греч. "дву-" и "язык"; буквально – "двуязычие"). Простейший вариант языкового состояния — это случай, когда индивид или языковая общность владеет лишь одной формой существования языка. Это моноглоссия. Ей про­тивопоставлена диглоссия — пользование двумя и более формами существования данного языка (эти термины введены Ч. Фергюсоном).

Моноглоссия в чистом виде встречается редко. Ее можно видеть там, где единственным средством общения выступает территориальный диалект, креольский язык, койне, языки без функциональных вариантов (племенные, одноаульные). По мнению В. А. Аврорина, моноглоссия характерна для начальных этапов развития языка, когда каждый человек пользовался одним языком, еще не имевшим диалектного дробления; встречается моноглоссия и на значительно более поздних этапах, когда имеет место владение одним диалектом. Основной формой состояния языка обычно служит диглоссия, поскольку каждый индивид (социальная группа) «сопринадлежит одновременно нескольким и разным по охвату коллекти­вам» (Б. А. Ларин) и может пользоваться разными языковыми подсистемами.

При диглоссии одна из форм существования языка высту­пает как главная, доминирующая, а вторая — как дополне­ние к ней. Схемы сочетаемости разных форм существования языка довольно разнообразны. Назовем их, а затем отметим типичные, наиболее распространенные в русском языке.

1-й вариант диглоссии: литературный язык — народно-разговорный язык. Пример: чешский литературный язык и чешский обиходно-разговорный язык.

2-й вариант диглоссии: литературный язык — наддиалектное койне. Примеры: русский литературный язык националь­ного досоциалистического периода и городские койне; совре­менный аварский литературный язык и болмац — интердиа­лект, возникший на базе северных диалектов аварского язы­ка;

3-й вариант диглоссии: литературный язык — просторечие. Это довольно редкое сочетание, однако оно все же встречается, так как в некоторых ситуациях владеющие литературной нор­мой могут переходить на заведомо сниженную, ненормирован­ную речь (иногда преследуя стилистические цели);

4-й вариант: литературный язык — пиджин, возникший на его основе. Тоже редкий случай, однако теоретически до­пустимый, например переход на пиджин (или кяхтинское на­речие) лиц, владеющих литературным языком (английским, русским).

5-й вариант диглоссии: литературный язык — креольский язык; примером может служить усвоение носителями литера­турных языков (английского, испанского, португальского, французского) негритянско-английского, негритянско-испанского, негритянско-французского и других креольских язы­ков в Африке, а также в районе Карибского моря, на островах Атлантического и Индийского океанов;

6-й вариант диглоссии: литературный язык — террито­риальный диалект; довольно частый случай, заключающийся в том, что носитель литературного языка, находясь длительное время в условиях диалектного окружения, усваивает местный говор и пользуется им в разговоре с односельчанами. Этот вариант диглоссии может возникнуть и иначе: выходец из де­ревни полностью освоил литературный язык, но не забыл и свой родной диалект;

7-й вариант диглоссии: литературный язык — социальный диалект (одного или нескольких его типов). Это случай, когда носители литературного языка, например учащиеся, студенты, солдаты, пользуются «молодежным жаргоном»;

8-й вариант диглоссии: народно-разговорный язык — ли­тературный язык;

9-й вариант диглоссии: народно-разговорный язык — наддиалектное койне;

10-й вариант диглоссии: народно-разговорный язык — просторечие;

11-й вариант диглоссии: народно-разговорный язык — пид­жин;

12-й вариант диглоссии: народно-разговорный язык — креольский язык;

13-й вариант диглоссии: народно-разговорный язык — территориальный диалект;

14-й вариант диглоссии: народно-разговорный язык — со­циальный диалект;

15-й — 21-й варианты диглоссии: койне (наддиалектный язык) в сочетании с литературным языком, народно-разговор­ной формой, просторечием, пиджином, креольским языком, территориальными диалектами, социальными диалектами.

Следующие варианты диглоссии (не менее 30) получаются при сочетании просторечия с прочими вариантами языка, пиджина — с другими вариантами языка, креольского язы­ка—с некоторыми другими формами, территориального диа­лекта - с другим территориальным диалектом, а также дру­гими социально-функциональными вариантами языка. Что касается социальных диалектов, то они в роли основных форм общения не выступают.

Мы не перечислили всех встречающихся в языках мира форм существования языка (опущены в нашем перечне ри­туальные языки, половые, половозрастные, варианты лите­ратурных языков, варианты, противопоставляемые как «ста­рый» и «новый» язык и др.) и тем самым не дали исчерпываю­щего перечня диглоссных комбинаций.

В каждом конкретно взятом языке на определенном синх­ронном срезе действуют разные варианты диглоссий, и задача исследователя заключается в их выявлении и определении объемов общественных функций, выполняемых каждым из членов оппозиционной пары.

Для современного русского языка наиболее актуальны следующие виды диглоссии: литературный язык — просторе­чие; литературный язык — территориальный диалект; лите­ратурный язык — социальный диалект (профессиональный «подъязык», групповой жаргон); народно-разговорный язык — литературный язык; народно-разговорный язык — террито­риальный диалект; народно-разговорный язык — социальный диалект (профессиональный говор, жаргон, арго); террито­риальный диалект — литературный язык; территориальный диалект — территориальный диалект другого типа; террито­риальный диалект — социальный диалект (профессиональный говор, арго, групповой жаргон). Например, территориальный диалект и литературный язык как два члена диглоссной оппо­зиции характерны для контингентов носителей русского язы­ка, родившихся в сельской местности и с детства пользовав­шихся диалектом, но затем с получением среднего (и высшего) образования усвоивших нормы литературного языка. Функ­ционально диалект и литературный язык «разведены»: первый используется при посещении родной деревни (в разговоре с родителями, друзьями детства), второй — во всех остальных случаях (на работе, в общественной жизни, в условиях города).

Оппозиция «территориальный диалект — социальный диа­лект» сложна, поскольку включает один или два из четырех социальных диалектов. Чаще всего носители территориаль­ного варианта русского языка (одного из севернорусских, южнорусских или среднерусских говоров) владеют профессио­нальным говором (знают ремесленно-промысловую лексику (терминологию) одного из таких народных промыслов, как рыболовство, охота, пастушество, пчеловодство, льнообработка, прядение и ткачество, изготовление и ремонт валяных са­пог, лесозаготовка и первичная обработка леса, лесосплав, смолокурение и выгонка дегтя, углежжение, заготовка живи­цы и др.), и условным языком (арго), в частности владимирские торговцы (офени), костромские и горьковские шерстобиты (жгоны), пензенские шерстобиты, жестянщики и портные, орловские шорники, калужские глинотопы-печники и другие ремесленники-отходники.

В заключение затронем два вопроса, имеющих прямое от­ношение к понятиям «состояние языка» и «диглоссия».

Первый вопрос — о разговорной речи (РР), второй — о функциональных стилях литературного языка ². Разговорную речь, включаемую в литературный язык, но противопостав­ляемую его кодифицированной разновидности (КЛЯ), обычно не признают особой формой существования языка. Не относят к категории форм существования языка и функциональные стили. Между тем своеобразие и разговорной речи, и каждого из функциональных стилей (с распределением сфер их приме­нения) столь существенно, что некоторые авторы считают воз­можным включать их в диглоссные оппозиции в пределах ли­тературного языка. «Существует еще один тип диглоссии, ко­торый характеризуется сосуществованием различных подси­стем полифункционального литературного языка... Наиболее распространенным видом этой диглоссии является взаимодей­ствие кодифицированного литературного языка и разговор­ной речи. Другой разновидностью этого же функционального типа является владение несколькими функциональными стиля­ми литературного языка. Диапазон функциональных стилей, которыми владеет говорящий, зависит от его социального происхождения, положения, уровня образования, профес­сии» ³. Функциональные стили, как они понимаются в линг­востилистике и как их представляет себе Г. В. Степанов (на­пример, в приведенном выше определении «состояния языка»), не должны приравниваться к формам существования языка и, следовательно, не дают диглоссии при переходе с одного стиля на другой — с официально-делового на научный, с научного на публицистический, на обиходно-разговорный и т. д. Однако в социолингвистике некоторые авторы в термин «функциональ­ный стиль» вкладывают иное содержание, здесь он — катего­рия социально-функциональная и включает в себя другой набор разновидностей (официальный, неофициальный, про­фессиональный, ритуальный, или культовый, стили). В этом новом, социолингвистическом содержании функциональный стиль можно рассматривать как компонент диглоссии.

Помимо этого термин «диглоссия» может обозначать и владение разными языками и попеременное их использование в зависимости от ситуации общения; в этом случае термин употребляется без определения «внутриязыковая».

Понятие диглоссии ввел в научный оборот американский исследователь Ч.Фергюсон в 1959. До этого в лингвистике использовался (и продолжает использоваться сейчас) термин «двуязычие» – как русский перевод интернационального термина «билингвизм». А для ситуаций, в которых возможно функционирование нескольких языков, принят термин «многоязычие» (англ. multilingualism, франц. plurilinguisme).

Двуязычие и многоязычие, как следует из буквального значения этих терминов, – это наличие и функционирование в пределах одного общества (обычно – государства) двух или нескольких языков. Многие современные страны дву- или многоязычны: Россия (ср. существование на ее территории, наряду с русским, таких языков, как башкирский, татарский, якутский, бурятский, осетинский и мн. др.), страны Африки, юго-восточной Азии, Индия и др.

О двуязычии и многоязычии можно говорить также применительно к одному человеку, если он владеет не одним, а несколькими языками.

В отличие от двуязычия и многоязычия, диглоссия обозначает такую форму владения двумя самостоятельными языками или подсистемами одного языка, при которой эти языки и подсистемы функционально распределены: например, в официальных ситуациях – законотворчестве, делопроизводстве, переписке между государственными учреждениями и т.п. – используется официальный (или государственный) язык, если речь идет о многоязычном обществе, или литературная форма национального языка (в одноязычных обществах), а в ситуациях бытовых, повседневных, в семейном общении – другие языки, не имеющие статуса официальных или государственных, иные языковые подсистемы – диалект, просторечие, жаргон.

Важным условием при диглоссии является то обстоятельство, что говорящие делают сознательный выбор между разными коммуникативными средствами и используют то из них, которое наилучшим образом способно обеспечить успех коммуникации.

Билингвизм — это двуязычие, т. е. сосуществование у человека или у всего на­рода двух языков, обычно первого — родного, и второго — приобретенного. Если знание двух языков свойственно отдель­ным членам социума, то это индивидуальный би­лингвизм, если большим контингентам говорящих, то это массовый билингвизм.

Массовый билингвизм может охватывать население одного из регионов страны (административно-территориальную об­ласть или экономический район), а может — всю нацию (на­циональность). В первом случае говорят о региональ­ном двуязычии, во втором — о национальном двуязычии (билингвизме). Если билингвизм свойствен всем без исключения социально-культурным группам народа, то такой билингвизм называют полным или сплошным, если он характерен лишь для отдельных социальных слоев (торговцев, транспортников, мореходов, научных работ­ников и др.), то его называют частичным или груп­повым.

Не при всяком билингвизме налицо взаимодействие между сосуществующими языками. Если билингв (носитель двух языков) свободно переводит с одного языка на другой, т. е. если в его сознании одному понятию соответствует два слова, то имеет место смешанное двуязычие (по Л. В. Щербе — «смешанный язык с двумя терминами»), если этого нет и языки функционируют как две автономные знаковые систе­мы, то здесь так называемое чистое двуязычие (оно бывает очень редко — лишь как исключение).

Билингвизм — явление многостороннее и может изучаться в разных аспектах. Наиболее рельефно выделяется три аспек­та изучения билингвизма: 1) лингвистический (социолингви­стический), 2) психологический, 3) педагогический. Методо­логической основой исследования двуязычия во всех назван­ных аспектах должно быть ленинское учение о нациях,'о на­ционально-языковой политике, о языковом строительстве в условиях многонационального и многоязычного государства. Теория и практика национально-языкового строительства в СССР дали мощный стимул для разработки теории билинг­визма.

В социолингвистическом аспекте важен вопрос о функцио­нальной нагруженности второго языка — о сферах его исполь­зования (в сопоставлении с первым языком), о степени свобо­ды владения им (здесь различают несколько стадий — началь­ную, переходную, высшую), о конкретном наборе используе­мых социально-функциональных компонентов второго языка, т. е. его форм существования (литературный язык, койне, диалект и др.), о распределении коммуникативных функций между первым и вторым языками (включая все наличные фор- мы их существования), о контингентах, охваченных двуязы­чием, о широте использования второго языка и его восприя­тии (например, о принятии русского языка в качестве второго родного языка), об оценке двуязычия как социально-лингви­стического феномена.

Касаясь последнего пункта, сразу подчеркнем, что в со­ветской науке билингвизм признается положительным явле­нием. «В условиях советской действительности высшая цель развития двуязычия (и прежде всего основного типа двуязычия в нашей стране — национально-русского) — всемерно спо­собствовать тесному сближению народов, взаимообогащению их культур, овладению всеми народами Советского Союза выс­шими достижениями культуры, науки и техники. Этому спо­собствует овладение русским языком — одним из наиболее развитых языков международного и межнационального обще­ния»,— говорится в предисловии к монографии, изданной Ин­ститутом языкознания АН СССР, «Развитие национально-рус­ского двуязычия».

Русский язык выступает в качестве компонента многих разновидностей двуязычия: украинско-русского, белорусско-русского, узбекско-русского и т. д. Практически им владеют все нации и народности СССР, и потому он является всеобщим для народов нашей страны, или межнациональным, языком. Однако в качестве средства общения представителей разных наций и народностей могут выступать и региональные языки, обслуживающие лишь часть народов в определенных регио­нах страны. Так, коми-языком, кроме самих коми, пользуют­ся и ненцы, живущие в Коми АССР, якутским языком — эвен­ки, эвены и юкагиры, проживающие в Якутии, грузинским языком — осетины, абхазы и курды, живущие в Грузии, азер­байджанским языком — дагестанцы, армяне и лезгины, про­живающие в Азербайджанской ССР. Кроме региональных общих языков связь между представителями разных народ­ностей и наций на территории союзных и автономных респуб­лик осуществляется и на русском языке. Следовательно, на­родам отдельных регионов нашей страны свойственно мно­гоязычие, или полилингвизм.

Подобно тому, как сочетание форм существования языка в пределах «языкового состояния» дает различные варианты диглоссии, сосуществование функционально разных языков дает разные варианты билингвизма, формирующие различные языковые ситуации.

Среди вариантов билингвизма отмечают: 1) билингвизм, возникающий при использовании двух местных языков (чаще всего их территориальных диалектов). Обычно он бывает дву­сторонним, например таджикско-узбекское и узбекско-таджикское двуязычие и т. п.; 2) билингвизм, возникающий при использовании родного местного языка и языка регионального общения, например в городах Африки (в Кении наряду с ме­стными, этническими языками широкое хождение имеет суа­хили как региональное средство межэтнического общения); 3) билингвизм, возникающий при использовании местного языка и языка-макропосредника (межнационального языка); здесь складываются принципиально разные ситуации: а) в об­ществах антагонистических (социально неоднородных), где язык-макропосредник, зачастую импортированный, навязы­вается местному населению и может привести к вытеснению родных местных языков, б) в обществах неантагонистических (социально однородных), где язык-макропосредник, например русский язык, и малые языки страны юридически равноправ­ны и имеет место гармоническое национально-русское двуязы­чие; 4) билингвизм, состоящий в использовании регионального языка и языка-макропосредника, например языка коренного населения союзных республик (в Азербайджане — азербайд­жанского, в Узбекистане — узбекского и т. д.) и русского языка как общего языка всех народов нашей страны; 5) би­лингвизм, состоящий в знании национального языка и профессионального языка (языка ритуального — типа санскрита, языка науки — типа латинского, классического арабского и др., языка-пиджина, условного языка, например мордовские ремесленники с. Селикса близ города Пензы кроме своего род­ного языка использовали арго («ионатский язык»), полученный ими от русских ремесленников-отходников с. Чемодановка Пензенской обл.).