ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ

Безответственная любовь - это уловка эго. Если вы любите человечество, но не можете войти в положение реальных кошек и цыплят - вы любите из своего контейнера. Ответственность любви - это суть дела.

Э.Берн.

В свое время, работая в средней школе, автор этих строк исповедовал деление всех семей школьников, с которыми ему, как организатору внеклассной и внешкольной воспитательной работы, приходилось иметь дело, на три основные категории. Есть семьи, которые хотят и могут воспитывать своих детей. Эти семьи, в общем, социально благополучны, их ошибки в этой области носят скорее частный характер. Поэтому им относительно легко помочь. Есть, в отличие от них, семьи, которые хотели бы воспитывать собственных детей, но это у них не получается, так как они дезорганизованы, озабочены внутренними конфликтами, отношение внутри таких семей отличаются напряженностью. Цели воспитания родителям в этих семьях представляются весьма расплывчато, средства чаще всего неясны или не могут быть использованы. Взрослые в таких семьях совершают самые различные, самые основательные ошибки и промахи. Помочь им трудно прежде всего потому, что корни своих ошибок взрослым неочевидны и нередко скрыты в подсознании. И, наконец, самую сложную в педагогическом отношении ситуацию представляют так называемые проблемные семьи, семьи, где конфликтная зона находится между семьей и обществом. Поэтому такая семья асоциальна или даже антисоциальна, как система. Соответственно она не может полноценно воспитывать своих детей, ориентируя их на ценности, которых сама не разделяет. Быть последовательным и ориентировать своих детей на свои истинные цели старшее поколение в таких случаях чаще всего не решается. Поэтому фальшь и лицемерие пронизывают все бытие этих людей и это, рано или поздно, улавливается детьми. Совсем не случайно дети в большинстве высокопоставленных семей сталинской эпохи не стали предметом гордости своих родителей: чаще всего их психика была надломлена социальными противоречиями, в которых ключевую роль играло старшее поколение.

Как бы там ни было, семья, действительно, играет огромную роль в формировании личности растущего в ней ребенка, причем нередко это происходит независимо от воли и даже сознания родителей, которые, в сущности, уже своим поведением способны программировать поведение ребенка на годы вперед. Э.Берн по этому поводу пишет: "С первых месяцев жизни ребенка учат не только что делать, но также и что видеть, слышать, трогать, думать и чувствовать. И кроме всего этого ему также говорят, будет ли он победителем или неудачником и как кончится его жизнь. И эти инструкции программируют его цель и его мозг так же жестко, как карточки - работу компьютера. То, что в более позднем возрасте человек считает своей независимостью - это просто свобода выбирать определенные компьютерные карточки, дырочки же по большей части остаются там, где они были пробиты с самого начала. (...) В любом случае каждый человек послушно кончает к пяти или шести годам - да, к пяти или шести, - формирование скрипта ("сценария" - О.Л.) или жизненного плана, в значительной степени продиктованного его родителями. В этом плане указано, как он собирается провести свою жизнь, как он ее кончит... Если ты не позаботишься о себе, никто другой о тебе не позаботится, но (1) нет, нет, не трогай, или (2) убери лапы от моих денег, или (3) ты что, вором хочешь вырасти?

Ну-ка, дай ему сдачи! Задай ему хорошенько! Извинись сейчас же. Смотри у меня! Ты у меня поплачешь, маленькое чудовище. Позлись, позлись. И тебе не стыдно? Да кто же так делает?! Ты что, пришибленный? Я научу тебя, как думать и что чувствовать. Не думай такого. Обдумай это хорошенько, пока не будешь смотреть на это, как я. К тому же я покажу тебе, как это делать. (...) Если не вмешается какая-нибудь решительная сила, скрипт будет доведен до своего счастливого или горького конца. Есть три такие силы. Величайшие разбиватели скриптов - крупные массовые события, безжалостно обрубающие пути истории: войны, голод, эпидемии, угнетение, которые сминают всех на своем пути, как космические паровые катки, всех, кроме тех, кому дано взобраться в кабинку и использовать их, как средство своего продвижения. Вторая сила - психотерапия... В редких случаях побеждает третья сила - скрипт разрушается собственным решением или пере-решением самого человека" [128].

В другом месте Э.Берн пишет: "Главным вопросом, который должен задать себе сценарный аналитик, считается такой: "Как родитель желает своему ребенку жить с позиции времени?" Он может выражать это буквально: "Желать сто лет жизни", произнося торжественный тост, или во время молитвы (?). Он может, обозлившись, выругаться: "Чтоб ты помер!" Трудно даже вообразить силу подобных материнских слов по отношению к ребенку... Возможно, в этом голосе не было злобы, а вырвалось отчаяние, но в памяти человека это осталось навсегда. Чаще всего решение за ребенка принимает мать - ведь ее желания он впитывает с первого дня своего рождения. Отец подключается позже: либо он поддерживает материнские решения или проклятия своим авторитетом, либо смягчает их. (...) В жизни человека сценарный итог предрекается, предписывается родителями, однако он будет недействительным до тех пор, пока не будет принят ребенком. (...) Многие впечатления впитываются человеком в детском возрасте и чаще всего сохраняются навсегда... (...) В раннем возрасте поощрение быть неудачником может выглядеть так: "Он у нас дурачок, ха-ха" или "Она у нас грязнуля, ха- ха". Затем приходит время более конкретных подкалываний и поддразниваний: "Он когда стукнется, то всегда головой, ха-ха" или "Она всегда теряет штанишки, ха-ха"" [129].

Мы полагаем, что проблема "скриптов" - это в первую очередь проблема семей, не отдающих себе отчета в целях своего воспитательного воздействия. Родителям, на наш взгляд, важнее всего внести для себя ясность в то, каким они хотят видеть своего сына или дочь - ориентированного на пользу прежде всего для себя, или - для своих близких, или - ощущающего свою социальную ответственность перед знакомыми и незнакомыми людьми. Хотят ли они видеть его альтруистом или эгоистом, манипулятором или актуализатором (по Э.Шострому). Для ясности - актуализатор, как тип личности, склонен относиться к другому человеку, как к самому себе. Э.Шостром в своих исследованиях обнаружил у таких людей честность и искренность в отношениях с другими людьми, устойчиво проявляемый интерес к последним, самостоятельность и открытость в выражении своей позиции, веру в себя и в тех, с кем они общались.

Другой распространенный тип личности - манипулятор, склонен относиться к людям, как к вещам, и старается манипулировать ими. Отсюда - фальшь при контактах с людьми, имитация переживаний при фактическом равнодушии, намеренная расчетливость в подборе средств воздействия на людей и тщательно скрываемый цинизм. Не отрицая "смешанных" вариантов поведения в зависимости от ситуации, Шостром полагает, что ярко выраженные актуализаторы, как правило, цельны и самобытны, в то время, как манипуляторы вынуждены прятать свою самобытность под масками различных поведенческих моделей. Это - или откровенно силовая манера поведения, или кажущаяся бесконечной игра в поддавки, или холодная расчетливость, или имитация беззащитности, или беззастенчивый террор, личина "своего парня", обвинительная позиция и так далее, и тому подобное [130].

Решить, каким Вы хотите видеть своего ребенка, не совсем просто. Во-первых, исходить приходится из того, каковы Вы сами (а это нередко еще предстоит понять самому). Во-вторых, многим родителям свойственно быть заинтересованными, чтобы ребенок "нес не из дома, а в дом"; чтобы он в первую очередь был заинтересован в благе себя самого и своих близких, а уж потом лез "не в свои дела". Здесь скрывается один из самых коварных "подводных рифов" для не слишком дальновидных отцов и матерей, для их родительской будущности. Дело в том, что родителям обычно кажется, что их семья вечно будет такой же, как теперь, ребенок всегда будет при них, и они останутся навечно самыми близкими для него людьми. Может быть, сто, двести лет назад это было и справедливо, во времена больших патриархальных кланов. Но сегодня отношения поколений меняются быстро. Проходит какие-нибудь восемнадцать, двадцать лет и "уходят сыновья, задрав хвосты, и дочери томятся, дома сидя" (Игорь Губерман). Сыновья обычно отрываются от дома, отслужив в армии, дочери - выходя замуж. Со временем наиболее близкими для них людьми станут мужья (жены), затем - дети. А родители постепенно отодвигаются все дальше и дальше. Настает время, когда они, собственно, не нужны, и только доброта и ответственность помогут детям заботиться о старшем поколении, если только оно, это старшее поколение, своими руками когда-то, много лет назад, не заложило "сценарий": "не трать время на ненужных людей... что ты с этого будешь иметь?". Бывает, что молодые и не тратят в такой ситуации ни времени, ни денег... Что посеяли...

Поняв свою родительскую задачу, отцам и матерям легче вести себя педагогически целенаправленно. Правда, для этого нужно еще и "чувствовать" ребенка, не втискивать его в удобную для взрослых схему, беречь дружеские и доверительные отношения с ним и не срываться от нехватки своего, взрослого терпения из-за того, что ребенок не такой, как нам хочется.

В предудыщих разделах этой книги мы старались убедить читателя, что ни на одном из этапов детства и юности ребенок не равен нам, взрослым: в каждом из возрастных периодов ему сопутствует свое, особое видение мира, свое, ведущее отношение к нему, свои, только этому возрасту присущие потребности, своя, оправданная возрастом, деятельность. На это возрастное своеобразие накладывается индивидуальное, присущее личности, характерологическое.

"Сколько удивительно похожих историй! - пишет психолог Н.В.Жутикова. - Они и в моих рабочих протоколах психологических обследований, и в груде писем, полученных за последние полгода. Различие - в незначительных деталях...

Как только старшие начинают все чаще натыкаться на неудобное своеобразие подростка, которому труднее других, на него же и сыплются удары со всех сторон. У старших вокруг него не хватает ни терпения, ни милосердия, не говоря уже о любви. Таких любить трудно, что и говорить! Именно они и нуждаются в человечности, но им-то в ней чаще всего и отказывают - не только сверстники, но и взрослые. (...) Нам так хочется, чтобы подросток был для нас (стал бы сию минуту!) вполне удобен! Мы не хотим видеть рядом с собой никого, кто не соответствует нашим понятиям о норме, нашему эталону, нашим вкусам. А неудобного - либо гоним от себя, либо пытаемся исправить, но как: упреками, замечаниями, разоблачениями, лишениями - болью!

И самое ужасное, что и видя абсолютную бесполезность и вред своих воздействий, старшие опять же обрушиваются на этих колючих, взвинченных, взрывающихся бедолаг. И возмущаются - ими же! Обижают и возмущаются, когда показываешь им эту бесполезность, этот вред, и требуют: укажите выход! А когда указываешь на необходимость терпения и спокойную доброжелательность, обычно взрываются в негодовании:

- Да какого терпения?! Какого терпения! Тут никакого терпения не хватит! И иногда продолжают преследовать ребенка до тех пор, пока не загонят его в психиатрическую больницу, в колонию, в петлю..." [131].

Психологами Э.Г.Эйдемиллером и В.В.Юстицким разработана система выявления наиболее типичных родительских ошибок семейного воспитания [132]. Они пишут: "Наиболее частым источником психотравматизации оказалась модель взаимоотношений с подростками, которую можно было бы назвать "близорукой". Она представляет собой педагогическую разновидность "стимульного" семейного представления. Характерная черта этого представления родителей... - склонность учитывать особенности сиюминутной ситуации при построении своих взаимоотношений с подростком. При взаимоотношении, строящемся на "близоруком" представлении, родитель учитывает только непосредственные, сиюминутные последствия своих поступков по отношению к подростку и не задумывается над более отдаленными" . С этой моделью отношений связан так называемый "эффект самоусиления нарушения", когда на сопротивление родителей подросток отвечает усилением характерологических отклонений. Эпилептоид отвечает агрессивным взрывом, истероид идет на усиление демонстраций, неустойчивый подросток окончательно уходит из-под контроля.

По сходному поводу Э.Шостром пишет: "Встречная агрессия, которая неизбежно возникает у ребенка в момент наказания, провоцирует его на дальнейшие проступки, а значит - на дальнейшие наказания. Круг, как видите, замкнулся и ужесточением воспитательных мер его не разорвать. В конце концов наказание порождает чувство неуверенности, неадекватности. Наказанный ребенок чувствует себя лишенным родительского благоволения и склонен чувствовать еще большую неуверенность. Он чувствует себя плохим, неспособным, нестоящим и поневоле начинает действовать в терминах такого представления о самом себе. То есть родители своим "воспитанием" добиваются прямо противоположного эффекта. (...) Истина же состоит в том, что наказание не только не предотвращает и не останавливает антисоциальное поведение, но и усиливает причину такого поведения" [133].

Одним из характерных нарушений семейных отношений психологи считают "патологизирующие роли", которые возникают в системе семейных отношений, чаще всего под влиянием одного из членов семьи, имеющего нервно-психическое расстройство и компенсирующего его ценой нарушения психического здоровья остальных ее членов. Как правило, потребности, удовлетворяемые "патологизирующей ролью", несовместимы с нравственными представлениями их носителей. Одна из таких ролей носит название "расширение сферы родительских чувств". Ее вызывает к жизни нарушение взаимоотношений между супругами (развод, смерть, несоответствие характеров). Нередко при этом - чаще мать, реже отец - подсознательно возлагают на ребенка часть потребностей, которые в нормальной семье удовлетворяются в психологических отношениях супругов. Это может быть потребность во взаимной исключительной привязанности, частично - эротические потребности. Появляется стремление отдать подростку - чаще противоположного пола - "все чувства", "всю любовь". В детстве поощрятеся эротическое отношение к родителям - ревность, детская влюбленность. Мать нередко отказывается от вполне реальной возможности вторично выйти замуж. Когда ребенок достигает возраста подростка, у родителя возникает страх перед его самостоятельностью и возрастным "суверенитетом"; родитель пытается удержать ребенка с помощью потворствующей или доминирующей гиперпротекции (гиперопеки). Описанная роль, как правило, в сознание родителя не допускается. Ее можно уловить в основном косвенно, по высказываниям матери, что ей никто не нужен, кроме сына, в характерном противопоставлении идеализированных отношений с сыном - отношениям с мужем, в ревнивых придирках матери к подругам сына и прочее.

"Поначалу эта картина выглядит идиллично. Нежный хрупкий ангелоподобный малыш льнет к своей маме. И мама, будто сошедшая с плаката "Материнство", сильным, но нежным объятием защищает свое сокровище от этого безумного, безумного, безумного мира. Дальше - больше. Малыш растет и крепнет, но и объятия, которые, казалось бы, по мере его роста должны ослабнуть, тоже крепнут.

- Он без меня ни шагу! - хвастается такая мать своим подругам. - Куда я - туда и он. Вот даже в уборную зайду, а он уже: "Мама! Где ты?" А я... я вообще без него не живу. Отвезу в субботу к бабушке, а сама на стенку лезу. Вся жизнь в нем...

Казалось бы, так трогательно: ребенок не может без матери, мать обожает ребенка... Но что-то невольно настораживает. Пока лишь на уровне лексики: "Я без него не живу... На стенку лезу... Вся жизнь в нем..."

Вам не кажется, что эти выражения гораздо более уместны в устах пылкой, страстной любовницы, а вовсе не любящей матери?

Приглядевшись повнимательней, почти всегда убеждаешься в неслучайности своего первого впечатления. Женщины бывают самые разные, да и дети далеко не всегда хрупкие и ангелоподобные (встречаются, наоборот, крепкие грубоватые "маленькие мужички"). Общее тут одно: несчастливая женская судьба. И совсем необязательно, чтобы женщина была одинокой. Бывают и замужние. Такие ищут и обретают в ребенке то, чего им не хватает в мужчине. Кто-то - тонкую и понимающую душу, а кто-то - да-да, не удивляйтесь! - деспотичную мужскую власть. Второе, между прочим, встречается даже чаще, чем первое" [134].

Другая распространенная родительская "патологизирующая роль" носит название "предпочтение в подростке детских качеств", связанное с гиперпротекцией (гиперопекой), когда родители стремятся игнорировать взросление ребенка и стремятся сохранить у них типично детские качества: непосредственность, наивность, игривость. Иногда родители открыто признаются, что маленькие дети им нравятся больше, что с большими "не так интересно". Неприятие повзросления ребенка может быть связано с деталями биографии родителя, боязнью "внешних" опасностей. Результатом оказывается психический инфантилизм воспитанника. "... Этого пятилетнего мальчика, будто наследного принца, окружала толпа придворных: бабушка, дедушка и двоюродная бабушка (сестра дедушки). Они предупреждали каждое его движение, каждый шаг, каждый помысел. Они были его руками, ногами и головой. Как и положено верным царедворцам, они его обожали. (...) Нам так хотелось, чтобы он хоть разок покапризничал, похулиганил - короче, пусть негативно, но проявил свою волю. Увы, Миша был идеально послушен. Скажешь "иди" - идет. Скажешь "садись" - садится. А не скажешь - так и будет стоять столбом. Самое ужасное, что его бабушек и дедушек это нисколько не настораживало. Наоборот, именно от этого они и были в полном восторге. Их беспокоило только одно (с этим-то они к нам и обратились): Миша заикался. Иногда слегка, а иногда очень заметно. Маленькая досадная поломка в таком чудесном, таком отлаженном кукольном механизме. Требовался ремонт.

Когда мы это поняли, нас перестала умилять горячая любовь Мишиных родственников. Она опутывала мальчика, словно паутина. Без подсказки он не отвечал даже, как его зовут и сколько ему лет. Правда, ему никто и не давал ответить самому. (...) Но поскольку к нам все-таки обратились за помощью, а мы уже поняли, что речевые "сбои" в данном случае - лишь отражение гораздо более серьезной "поломки" - полностью подавленной воли, - мы попытались хоть немного ослабить давление со стороны бабушек-дедушек.

- Что вы! - ужаснулись родственники. - Мы его никогда никуда не отпустим одного.

- Но ему скоро в школу.

- Ну и что? Слава Богу, его маму мы и в школу, и в институт водили за руку.

(...) Надо заметить, что с жалобами на детские страхи... часто обращаются именно те родители, которые ни на шаг не отпускают ребенка от себя. А детской ленью, как правило, обеспокоены те, кто делает с ребенком уроки даже по пению. И никому из них (во всяком случае в нашей практике) не приходило в голову менять что-то не в ребенке, а в своем отношении к нему.

У гиперопеки есть и более отдаленные печальные последствия. Впрочем, и не такие уж отдаленные. Например, необдуманно ранние браки лишь бы поскорее выпорхнуть из-под душного родительского крыла. Но это еще не самое худшее. Давно известно, что именно маменькины сынки и дочки при первой возможности пускаются во все тяжкие. Ну, а другие - вроде Миши... остаются "до старости щенками", обреченными на рабскую зависимость сперва от родителей, а потом от жены или мужа. (...) Неумение выбрать правильный путь в жизни, хронические личные трагедии, заброшенные дети, психические срывы, неудовлетворенность своей судьбой... Так что гиперопека, если заглянуть в будущее, и с эгоистической точки зрения не очень-то целесообразна" [135].

"Проекция на подростка собственных нежелаемых качеств" - еще один вариант "патологизирующей роли", порождающий для подростка эмоциональное отвержение его родителями, иногда - жестокое их с ним обращение. Причиной этому служит болезненное угадывание (отцом чаще, матерью реже) в ребенке своих, полуосознанных и непринятых им самим качеств. Это могут быть агрессивность, склонность к лени, влечение к алкоголю, негативизм, вспыльчивость, несдержанность, неаккуратность и пр. Превращая воспитание в борьбу с такими, иногда истинно существующими, но чаще мнимыми качествами личности подростка, родитель извлекает из ситуации эмоциональную выгоду для себя. Во-первых, он убеждает окружающих и прежде всего - самого себя в том, что сам-то уж он в этих чертах личности не грешен. Во- вторых, он демонстрирует свою к ним непримиримость, атакуя "неисправимого" подростка в навязанной тому роли "хулигана", "психа", "недотепы", "лентяя". Такие родители много и охотно говорят об этой своей борьбе, о мерах и наказаниях, используемых ими, и о том, что это все безрезультатно из-за "порочной натуры" ребенка. Нередки инквизиторские интонации при разговоре о подростке с характерным стремлением в любом поступке выявить "ядовитое зерно порока". Если было бы возможно возразить сторонникам такого подхода к воспитанию, было бы наиболее справедливо отметить, что работая с детьми и помогая им справляться с разного рода психологическими трудностями, нельзя стараться искоренить недостаток. Это просто опасно, поскольку предполагает грубое вмешательство в сверхсложную систему личности без учета близких и отдаленных последствий такого вторжения. "Не искоренять нужно, а корректировать, преображать и, в конечном итоге, обращать недостаток в достоинство! И тогда упрямец станет упорным, выскочка - лидером, а жадный - бережливым" [136]. Для этого необходимо осознать психофизиологическую конституцию ребенка и - прежде всего - принять его таким, каков он есть, со всеми главными, определяющими чертами его характера. "Озорник, сколько его ни ругай и ни наказывай, все равно не превратится в паиньку. Но от вас зависит, вырастет он хулиганом, а то и уголовником, или станет предприимчивым организатором нового дела, а на досуге - душой компании. Застенчивый же человек душой компании, как ни старайся, все равно не будет, но опять же от вас зависит, вырастет ли он букой и мизантропом или все-таки научится общаться с людьми и никто про него не скажет: "Пыльным мешком стукнутый" [137].

В семейных взаимоотношениях психологам среди других нарушений наиболее часто встречаются два. Это "неразвитость родительских чувств" и "вынесение конфликта между супругами в сферу воспитания". Первое нарушение нередко бывает связано с шизоидными чертами родителей или отсутствием у одного из них или у обоих опыта восприятия родительского тепла в детстве. Иногда причинами становится инфантилизм родителей, их молодость, высокий эгоцентризм. Внешне все это проявляется в нежелании иметь дело с ребенком, в раздражении от общения с ним, в постоянных критических замечаниях в его адрес. Для таких родителей характерны постоянные жалобы на утомление от выполнения родительских обязанностей, сожаление, что эти обязанности отрывают их от чего-то более важного, нужного и интересного, может быть стремление "устроить свою жизнь". В таких семьях нередки признаки эмоционального отвержения, иногда "воспитания повышенной моральной ответственности" или, наконец, раздражительно-враждебного отношения к ребенку.

"Вынесение конфликта между супругами в сферу воспитания" несет с собой резкое противоречие: при потворствующей гиперопеке со стороны одного из родителей - эмоциональное отвержение или доминирующая гиперопека другого родителя.

Поле воспитания в этих условиях превращается в поле битвы. На деле обоих родителей интересует не столько ребенок, сколько неправота партнера. В "поисках справедливости" к арбитру чаще всего обращается "строгая сторона".

Следует отметить еще нередко встречающуюся "воспитательную неуверенность" родителей, связанную с потворствующей гиперопекой, пониженным уровнем требований к ребенку. Такие родители охотно признают совершенную ими в отношении детей массу ошибок, очень боятся упрямства младшего поколения, его сопротивления. "Слабым местом" родителей в личностном плане нередко оказывается психастения - нервно-психическая слабость, повышенная утомляемость и истощаемость, неустойчивость настроения, нарушения сна. Весьма нередко психологическими истоками этой ситуации оказывается детский опыт родителей, испытавших в свое время давление собственных эгоцентричных, властных и требовательных "предков". Привыкнув к своей роли "неоплатного должника", полученной в детстве, отцы и матери готовы перенести на своих детей опыт собственного бессилия в детстве перед лицом старших. Младшее поколение принимает условия игры, в ходе которой складывается позиция бойкого, уверенного в себе ребенка, смело предъявляющего требования и нерешительного, склонного обвинять себя во всех неудачах родителя. Дети в таких семьях быстро становятся требовательны и эгоцентричны.

К сходным результатам может привести "фобия утраты ребенка": повышенный и постоянный страх потерять его. Может быть, в семье долго ждали появление малыша на свет, может быть, он долго болел, его с большим трудом удалось выходить. Результатом оказывается потворствующая или доминирующая гиперопека родителей, тревожно прислушивающихся к любому желанию ребенка или мелочно опекающих его. Типичны высказывания таких родителей, содержащие живые и острые воспоминания о своих переживаниях по поводу здоровья своего наследника.

Сдвиг в установках относительно пола ребенка означает предпочтение мужских или женских качеств его личности. Возможные последствия: потворствующая гиперопека или же, наоборот, эмоциональное отвержение. Истоки этого отношения чаще всего в неосознаваемом неприятии тем или иным родителем своего сына или дочери. В случае "предпочтения женских качеств" отец может быть "без ума" от собственной дочери и находить массу недостатков у ее младшего брата. Возможна также "антифеминистская" установка отца в отношении дочери и ее матери - своей жены.

Возможна также непоследовательность в отношениях родителей к своему ребенку: ситуация, когда характер восприятия его колеблется от потворствующей гиперопеки до эмоционального отвержения. Эти черты чаще возникают при истероидном стиле воспитания и нередко носят демонстративный характер (например, демонстрация заботы на людях и холодность при отсутствии свидетелей).

Неустойчивый стиль воспитания связан с гиперопекой, низкой степенью удовлетворения потребностей ребенка, невниманием к нему и в то же время - с недостатком требовательности. Ему противостоит не менее ошибочный эпилептоидный стиль семейных отношений, жесткий, с преобладанием доминирования и нередко сопутствующим ему эмоциональным отвержением.

Нередким испытанием для атмосферы семьи становится рождение младшего братишки или сестренки. Эта ситуация может породить либо волну заботы у старших детей, либо вспышку ревности, чувство отверженности и эгоизма. С момента появления в семье младенца все внимание и ласка принадлежат ему, как бы противопоставляя его старшему ребенку, которого "отодвигают". Исключение - лишь там, где культивируется совместная деятельность, сотрудничество детей и взрослых, а родившийся младенец - один из объектов такой заботы. Таким путем вырабатывается семейная педагогика сотрудничества. Можно предложить поуровневую схему кооперативных семейных отношений, иллюстрирующую самую общую и далеко не новую идею такого сотрудничества. На низком уровне кооперативных отношений между детьми и взрослыми господствуют отношения принуждения к семейному труду. Иногда это принуждение уравновешивается соображениями мелкой выгоды (вынеси ведро - дам денежку). На среднем уровне кооперативных отношений обстоятельства диктуют сотрудничество детей и взрослых, но оно вынужденное, за ним стоит стойкое предпочтение собственных интересов. Возможно устойчивое разделение труда в семье, причем "чужую работу" друг за друга стараются не делать. Пример - традиционное семейное разделение труда в деревне. На высоком уровне семейную группу объединяет общая цель, равно значимая и для детей, и для взрослых. Она порождает и рост ответственности, и товарищескую сплоченность, ориентацию на общественное мнение семейной группы. Например, семья горожан решает организовать в дачном поселке небольшую лавочку для жителей с продажей разной бытовой мелочи. Решение принято на семейном совете с воодушевлением, особенно детьми-школьниками. Занятие по нашим временам вполне уважаемое, требует внимания и, худо-бедно, пополняет семейный бюджет. Вполне вероятно, что оно на длительное время объединит усилия и время всей семьи, заметно повысив ее сплоченность. Слабой стороной этого уровня кооперации остается возможная (хотя и не обязательно) замкнутость системы, работа ее прежде всего "на себя", на интересы семьи. Иными словами, существует возможность корпоративной замкнутости семейной группы. И только на высшем уровне кооперации сплачивающая семью идея отличается гуманистической ориентацией, когда совместная деятельность не ограничена сугубо семейными интересами и рамками. Здесь сплочению не грозит замкнутость, ответственности - излишняя жесткость требований друг к другу, общественному мнению - безапелляционность и непримиримость позиций. Примером такой ситуации семейной жизни в глазах автора стала семья Б.П. и Л.Н.Никитиных. Парадоксальным образом "сугубо семейные" проблемы развития детей стали как бы общественно заданной идеей для всех ее членов от родителей до самых младших детей. Семья стала социально открытой системой, где сотрудничество, взаимопомощь и самовоспитание перестали быть только личным делом каждого. Они органически вошли в субкультуру семьи. Уровень совместной деятельности этой семейной группы, по всей видимости, оказался бы не ниже коллективного группового УСД.

Родителям, отдающим себе отчет в том, какую личность они хотели бы заложить в своем детище, мало, конечно, избегать всех тех драматических ошибок, о которых шла речь выше. Позитивная программа может быть основана только на представлении об особенностях ведущего отношения ребенка к миру на каждом из возрастных этапов его развития, на содержании и, главное, смысле деятельности, которая ему необходима на этих этапах, и, что особенно важно, на отношениях, связывающих старшее и младшее поколения на важнейших отрезках жизненного пути ребенка. Понимая всю необходимость родительской защиты для младенца, развития в нем уверенности, что мать всегда явится на зов, поможет избежать неприятностей, понимая, что чем больше дискомфорт (болезнь, неприятные ощущения), тем более необходимо для ребенка присутствие взрослого спасителя, необходимо ориентироваться не только на сегодняшний, но уже и на завтрашний день. А это значит - обеспечить наибольшую свободу движений малышу, отказываясь от тугих пеленок уже в первые недели жизни. Движение - путь к высокой энергетике, к активности, к постановке цели. Цель появляется у ребенка, по мере его включения в простейшую игру: доставание игрушки. Но уже здесь надо создавать достаточно трудные условия ее достижения. "Трудные" - это значит в среднем 50% успеха, "фифти- фифти". Усложняется игра по мере развития - усложняются и цели, и снова успех не обязателен, при всех усилиях ребенка - "пятьдесят на пятьдесят", причем следите за тем, чтобы именно рост активности вел к успеху, а не родительская жалость. Эта стратегия закладывает в первом году жизни малыша тот фундамент, на котором, по И.А.Аршавскому, поднимается энергичный характер, способность не сдаваться при неудачах и бороться с судьбой "до последнего". Это - содержание деятельности, а содержание общения? Исследования многих ученых показали, что еще задолго до овладения речью ребенок ориентируется на проявление человеческих эмоций, и отвечает на них своим поведением. Поэтому для ребенка важно не только то, что говорят и делают окружающие его люди, но прежде всего - как они это делают. Т.Шибутани, ссылаясь на Салливена, указывает, что "истоки многих личностных расстройств могут быть прослежены до раннего детства, когда беспокойство матери передавалось ребенку посредством... экспрессивных движений". Ниже тот же автор пишет: "...взаимоотношения, в которых оказывается ребенок в младенчестве, имеют решающее значение для развития его личности. В это время формируются ориентации, которые нелегко изменить впоследствии. То, как поступает мать по отношению к своему ребенку, зависит от ее чувства к нему; если по какой-то причине она испытывает обиду или ее чувства амбивалентны, это будет отражаться на обращении с ним, даже если такие склонности будут вытеснены из ее сознания. Многие значения, включая невротические тенденции, фиксируются в ранний период жизни, когда родители... ненамеренно проявляют подавленные импульсы" [139].

Следующий шаг в психическом развитии "я" - это подражание тем, кто нравится прежде всего в семье и бессознательное копирование их шаблонов поведения - их манер, диалекта, привычек, даже поз и жестов. Отсюда одна ступень к принятию роли, точнее к освоению сразу нескольких ролей. Изучение детей от трех до семи лет показало, что они очень рано (?) начинают различать роли родителей, - сообщает Т.Шибутани, - отец рассматривается, как добытчик, а мать - как домохозяйка. Приспосабливаясь к авторитетным фигурам, ребенок научается действовать с точки зрения одной, а затем и другой стороны. Путем наблюдений и подражания каждому из этих людей он приходит к пониманию их интересов и ожиданий [140].

По-видимому, родители окажутся мудрыми, если, во-первых, их поведение в быту не будет противоречить тем ценностям, которые им хочется передать своим детям, во-вторых, если они не пожалеют сил и времени для полуигрового включения ребенка в повседневные семейные заботы и, в-третьих, если они, опять-таки, не пожалеют сил и времени для участия в ролевых играх своих малышей. Участие - это не только сама игра, но и прежде всего расширение сферы впечатлений, на которых игра может строиться. В старину эту роль играли бабушкины сказки и дедова "бывальщина", сегодня немалую роль играют мультфильмы ТВ. Однако невозможно переоценить роль семейного чтения и не только "сугубо детского". Книги полнее и лучше вводят ребенка в мир человеческой культуры, чем любое ТВ. Благодаря своей избирательности, чтение вслух незаменимо, если Вы хотите рассказать своему сыну или дочери о наиболее дорогих для Вас сюжетах мироздания.

Приближение "школьных чудесных лет" ставит перед родительским корпусом новые проблемы. Важнейшая из них, на наш взгляд, - это включение в жизненную сферу ребенка нового мощного канала воздействия, далеко не всегда благотворного с точки зрения развития личности. Школа несет знание - это несомненно. Однако одновременно "перегрузка учащихся учебным материалом, классов - учащимися, учителей - работой и дополнительными нагрузками - все это порождает напряженность и способствует возникновению конфликтов. На каком бы уровне не возникал конфликт, он прямо или косвенно бьет по детям" . Одна из таких проблем - система оценки успеваемости и поведения ученика, легко становящаяся в реальной обстановке в глазах самих школьников оценкой их личности. Быть "отличником" или "троечником" - это уже личностная характеристика. За первой из них может стоять действительное умение самостоятельно мыслить, но и нередко - способность идельно соответствовать привычкам и требованиям данного учителя или группы учителей при отсутствии собственных интересов, высокая исполнительность и послушание при отсутствии инициативы. Немалую роль играет, особенно в начальной школе, и репутация ученика, далеко не всегда объективно соответствующая уровню его способностей и развитию его личности. Репутация эта может целиком зависеть от впечатления, которое ученик поначалу произвел на своего учителя и которое, так сказать, обжалованию не подлежит. Добавим сюда еще и атмосферу класса, совсем не обязательно проникнутую добротой и дружелюбием, и поймем всю сложность позиции родителя. К нему, родителю, обращается за пониманием и сочувствием ребенок, ощущая себя задетым или несправедливо оцененным. К нему же, родителю, апеллирует учитель, требуя "оказать воздействие" на нерадивого или недисциплинированного ученика. Специальной психолого- педагогической подготовки родитель не получил, впрочем, чаще всего ее в достаточной мере не получил и учитель. Но учитель требует, и для родителя естественно объединиться с ним в своем требовании к ребенку. Вот тут-то и кроется ошибка. На деле позиция родителей прежде всего обеспечивает ребенку чувство безопасности, уверенность в том, что он нужен близким и уже на фоне этих эмоций можно ставить и решать любые проблемы. Ни двойка ("Опять двойка!"), ни грозная запись в дневнике не должны повергать родителей в панику и толкать их к наказаниям. "Наказания, - пишет по этому поводу Э.Шостром, - всегда вызывают тревогу и порождают нервозность, а зачастую и подавленность. Не говоря уже о том, что самое невинное наказание... может породить ненависть к родителям, как к тому, кто наказывает, так и к тому, кто не препятствует этому" . Далее Э.Шостром отмечает, что родитель, понимающий чувства своего ребенка, исходит из этого понимания и отделяет человека от его действия. "Мать и отец могут быть неприятно поражены тем, что сделал их ребенок (то есть они могут быть недовольны его действием), но их чувства к нему как к личности не должны от этого меняться. "Да, нам не нравится этот поступок, но мы любим тебя и верим, что этого больше не повторится" [141]. Возможно, что за жалобой ребенка на учителей не стоит ничего, кроме потребности выговориться, высказать свое отношение. Родительский юмор достойно завершит диалог. А может быть в его словах проглянет небезопасное намерение. Тогда уместным будет спокойное, даже сочувственное обсуждение ситуации и четкое деловое выражение здравой позиции. Помните, выше мы обсуждали возможные трансакции по Э.Берну. Так вот, во всех случаях необходима трансакция "Взрослый-Взрослый". Как альтернативу, приведем классическую зарисовку:

"В этой большой комнате, выходящей окнами на улицу, творила Ксения мужниным ремнем расправу над провинившимся сыном. (...)

- Учительница жаловаться приходила! - закричала она, потрясая ремнем. - Тимка учиться не хочет, зараза, запорю! - резко обернулась она к Тимофею. - Я буду не я, коли учительница еще раз придет! Понял ли, нет?

- Понял! - плаксиво протянул Тимофей, потирая зад и болезненно кривя лицо" [142].

Здесь беспомощность учительницы, умноженная на беспомощность родителей, творят новое зло: ненависть ребенка к школе, учебе, книге, в конце концов. "Ложь во спасении" станет для него необходимостью, а за нею стоит потеря ребенком совести.

В книге Э.Шострома приведены семь принципов, которые могут очень помочь вам в дисциплинировании своего ребенка без риска потерять контакт с ним и испортить отношения.

1. Отделите чувства от действий. Не судите самого ребенка, даже если его действия достойны осуждения. Ребенок непременно должен понимать, что его самого любят, но что его действия неприемлемы и должны быть улучшены. Любые действия являются результатом чувств. Чтобы изменить поступки, прежде всего нужно понять чувства и научиться с ними обращаться.

2. Внимательно изучите ребенка и определите - нормальный ребенок перед вами или невротический. Действия ребенка в состоянии нервного расстройства должны рассматриваться родителями, как симптом более глубоких эмоциональных затруднений, вызванных критикой, обвинением или наказанием. Наказать ребенка в такой ситуации означало бы еще больше выбить его из равновесия.

3. Ответьте на чувства ребенка. Создайте такие условия, чтобы ребенок мог выговориться, "выпустить пар", дать выход своим эмоциям. То есть освободиться от враждебных чувств, которые он пытался подавить.

4. Если необходимо наказание, пусть ребенок сам его выберет. Практика показывает, что дети обычно выбирают более строгое наказание, чем хотели предложить родители. Но - что очень важно - они уже не считают его жестоким и несправедливым.

5. Наказывая ребенка, убедитесь, что он понимает, за что. Что он винит в этом себя, а не тех, кто наказывает. Помогите ему понять, что правилам группового поведения следует повиноваться так же неукоснительно, как правилам спортивной игры.

6. Сделайте так, чтобы дисциплинарные проблемы были не вашими, взрослыми проблемами, а общими с детьми. Дайте ребенку знать, что вы чувствуете их как взаимные проблемы. Это поможет вам как самим отделиться от проблемы, так и отделить ее от ребенка. Тогда вы сможете поместить ее в некоторое отдаление и вместе исследовать ее, работать над ней. Поняв, что у проблемы есть внешняя точка отсчета, ребенок не станет превращать дисциплинарную ситуацию в межличностный конфликт.

7. Наложите ограничения на опасные и разрушительные действия. Помогите ребенку направить свои действия по другим, дозволенным каналам. Это и есть основная формула динамического подхода к дисциплине [143].

С приближением подросткового возраста у родителей возникают новые проблемы. Важнейшая из них - появление у ребенка новой для него (и для родителей) референтной группы сверстников. В младшем подростковом возрасте это еще не слишком заметно, но вполне достаточно, чтобы неподготовленная к переменам семья ощутила некоторую тревогу. Повод для нее очевиден - у сына (дочери) появились люди, более значимые для него, чем родители. Появились отношения с этими людьми, тревоги и радости, в которые совершенно не обязательно посвящать старших. Возникло острое желание выглядеть перед товарищами в достойном виде, обостренное самолюбие, нежелание слыть "ребенком". Взрослые - родители, учителя по-прежнему еще много значат для младшего подростка, но некоторое отдаление уже наметилось, определились требования к взрослым, среди которых основное: требование уважения, отношений по взрослому варианту трансакций. Если родители ко всему этому не готовы, появляется целый ряд поводов к конфликтам. Готовность родителей предполагает их способность к пониманию и принятию правоты новой позиции ребенка, умение свести к минимуму конфликты из-за "нестыковки интересов" и умение придти подростку на помощь, когда это необходимо.

Э.Шостром пишет: "Помочь подростку избежать опасного поведения можно двумя путями: удовлетворять те интересы подростка, которые приемлемы (походы, рыбная ловля, футбольные матчи, клубы гонщиков, охота), и помогать ему объяснять, называть свои негативные чувства. Кроме того, подростки должны четко знать, что есть три момента, ограничивающие их деятельность. Они обязаны сдержать себя, если:

- 1) этого требует безопасность и есть угроза здоровью;

- 2) это угрожает их или родительской собственности;

- 3) этого требует закон и порядок социальной приемлемости" [144].

На наш взгляд, совет справедлив, но недостаточен. Родители ребенка, вступающего в младший подростковый возраст, значительно выиграют, если друзья их сына или дочери станут добрыми знакомыми в их доме, и если они найдут силы и время превратить дружескую компанию в дружную группу, занятую интересным и полезным делом. Это могут быть совместные - взрослых и их младших товарищей - походы и экскурсии, встречи и интересные знакомства. Взрослые, участвуя в этих занятиях, имеют шанс избежать собачьей старости, подстерегающей рядового русского обывателя. Самое основное - они станут объектом искреннего уважения сверстников своего ребенка и, уже рикошетом, укрепят свои с ним эмоциональные связи, получат в свое распоряжение мощные, хотя и непрямые, каналы влияния через совместную деятельность и через общественное мнение разновозрастной группы. Высшей наградой решительным родителям будет, пожалуй, сознание, что, благодаря их усилиям, ребенок и группа его сверстников остаются на рубеже подросткового возраста в сфере влияния социально положительной деятельности.Это тем более важно, что в это время формируются интересы подростка. Исследования Г.К.Тулягановой показали, что так называемых "трудновоспитуемых" подростков отличает от "благополучных" в психологическом плане прежде всего существенная разница в структуре сферы их интересов. "Трудновоспитуемых" (стоящих на учете в правоохранительных органах) отличает прежде всего слабая выраженность всех интересов, концентрирующихся в немногих областях знания. Это прежде всего спорт, техника, зрелища (кино, эстрада и цирк), рок-музыка, мода, танцы и, естественно, сфера общения. Беседы психолога с этими подростками показали, что в большинстве случаев "престижный интерес" носит не столько познавательный, сколько сугубо прикладной характер. Это прежде всего средство произвести впечатление на других членов "референтной группы", особо значимой для подростка, прослыть "своим", осведомленным и причастным к уважаемым всеми областям жизни.

Интересы "благополучных" школьников, во-первых, значительно более выражены (вдвое-вчетверо интенсивнее в баллах) и, во-вторых, отличаются более широким спектром. Наряду с уже упоминавшимися выше направлениями здесь представлены и чтение, легкая и серьезная музыка, туризм, музеи, театр, история, география, трудовые занятия, политика и учебные занятия, а также любовь к живым существам. Определенная концентрация интересов в некоторых направлениях представлена и здесь, но, во-первых, они более разнообразны и, во- вторых, носят выраженный познавательный характер. Исследования Г.К.Тулягановой показали, что сфера интересов подростков формируется, начиная с младшего школьного возраста и вполне возможно, что именно специфическая структура этой сферы у части подростков может быть оценена, как предпосылка девиантного развития личности. Можно сделать вывод, что внимание семьи к развитию широких и разносторонних интересов ребенка (не позднее вспышки познавательных потребностей в младшем школьном возрасте) - это одно из самых надежных средств формирования нормально развивающейся полноценной личности. Практически это означает, что ребенку с ранних лет надо рассказывать, читать и показывать как можно более интересного из самых разных областей знания. Неважно, что он половину из того, что узнал, вроде бы и не запомнит и не задержится здесь вниманием надолго. Память ребенка цепка, и кто знает, в какой день и час жизнь подведет его к запомнившимся с детства областям знания как к достойным интереса и подробного изучения? Вспоминается фраза, приписываемая Наполеону: "Когда вы попадаете в незнакомый город, вы не скучайте, а изучайте этот город. Откуда вы знаете, не придется ли вам когда-нибудь его брать?".

Однако и более близкая перспектива может стать решающей с точки зрения развития личности ребенка - это старший подростковый возраст со всеми его особенностями. Среди этих особенностей есть и такая - группировка подростков 13-15 лет по интересам. В отличие от младших своих товарищей, чьи настроения переменчивы и непостоянны, а симпатии строятся в основном на эмоциональной основе, эти ребята уже определились в своих пристрастиях и ищут друг в друге компаньонов по общим увлечениям. Значит, от уровня сформированности сферы интересов Вашего ребенка зависит, с кем ему будет интересно в 13-16 лет и, следовательно, кто может оказать наибольшее влияние на развитие его личности в эти годы. Ведь не секрет, что именно свободная группа сверстников наиболее значима для старшего подростка. Для рядовой семьи, не искушенной в возрастной психологии, внезапно для них возникающий негативизм старшего подростка выглядит чуть ли не катастрофой и уж заведомо обрекает ее на непрекращающиеся конфликты и нервотрепку. Причина, как правило, тривиальна: родители слишком привыкли к послушанию своих детей и к своему праву манипулировать их поведением. В старшем подростковом, между 13 и 15-16 годами, потребность в суверенитете личности так обостряется, что становится самоцелью и готова подтвердиться бунтом. В известной мере - это первое испытание отношений в семье: способны ли дети и родители настолько проникнуться уважением и доверием друг к другу, чтобы соблюсти дистанцию и без необходимости не вмешиваться в личные дела каждого. Наихудший вариант в этом случае - силовые приемы с обоих сторон, когда семейные отношения превращаются в поле боя или борцовский ковер. В этом случае у подростка включается мощная система психологической защиты, направленная в первую очередь на сохранение представления о самом себе, особенно необходимое для подростка. Понятие о формах такой защиты родителям иметь полезно, чтобы у них не накапливался опыт непонимания в острой ситуации подросткового бунта. Среди этих форм психологи выделяют, во-первых, защиту на уровне восприятия информации, когда человек не воспринимает того, что способно вызвать у него душевную боль, создать внутренний конфликт.Он не видит собственной вины, не видит промахов собственного поведения, не замечает молчаливого недовольства или намеков близких, искренне считая, что отношения благополучны и его поведение безукоризненно. В этом состоянии подросток может пропускать "мимо ушей" упреки и замечания родителей, а тем более - их нравоучения. Результатом может быть скандал, который учиняют "доведенные до крайности" родители, скандал, встреченный подростком даже с некоторой долей удивления: "Чего это они?".

Другой механизм так называемой рационализации состоит в таком неосознанном изменении отношения к болезненной ситуации, при которой снимается ее эмоциональная значимость, она становится однозначной и потому исключающей внутренний конфликт. В реальности подросток может уйти из дома, отодвигая от себя мысль о беспокойстве родителей тем, что убеждает себя в их плохом к нему отношении; их привязанность как бы обесценивается. Возможно, в состоянии конфликта подростка с родителями, он свое собственное раздражение приписывает им, сказанным в запале ссоры словам придает абсолютное значение. Тем самым конфликт из внутреннего переводится во внешний, чувство раздвоенности стирается, и отношение к родителям становится однозначно враждебным. Психологический смысл происходящего состоит в том, что внутренний конфликт личностно опаснее, он угрожает неврозом; внешний конфликт упрощает ситуацию, позволяя сохранить выгодное представление о себе - искателе свободы и прав.

Наконец, существует и третий механизм психологической защиты - вытеснение из сознания одного из конкурирующих мотивов. Подросток, искренне любящий своих родителей, не в силах противостоять их властной гиперопеке, исключающей всякую самостоятельность. Потребность в самостоятельности, самоуважении, в суверенной позиции вытесняется в подсознание и все, что с ней связано, уходит туда же. Происходит как бы отказ от поиска выхода из создавшегося положения. Однако и вытесненный мотив требует удовлетворения. Возникает внутреннее напряжение, способное разразиться психическим срывом. В нашей практике был случай, когда подобная ситуация привела старшеклассницу в психиатрическую клинику.

Поскольку старший подростковый возраст конфликтен по своей природе, он нередко сопровождается неясной тревогой невротического характера. Причины этой тревоги самому человеку неясны, хотя могут им самим каким-то образом интерпретироваться. Однако поиск причин тревоги при неврозе направлен не столько на действительные причины и проблемы, сколько на снятие тревожного состояния любым способом. Основная же проблема чаще всего оказывается вытесненной в подсознание.

Для профилактики состояний, подобных тем, о которых говорилось выше, американские психологи настоятельно советуют родителям подростков применять следующие способы переключения негативных чувств своих детей на социально приемлемые действия:(?)

1. Дать возможность выговориться и тем самым превратить недовольство в душе в слова.

2. Четко обозначить словами свои негативные чувства. После такого пристального наблюдения они обыно исчезают.

3. Смоделировать выход из ситуации" [145].

Четвертый способ снятия напряжения в семейных отношениях в американском варианте (теннис, гольф, шахматы) для нашей культуры вряд ли применим. Но идея хорошая: в игровом противостоянии хорошо снимается агрессия. Может быть, городки попробовать... или пинг-понг?

В целом родителям страших подростков можно посоветовать взрослый уровень отношений друг к другу на основе взаимного уважения и доверия в разумных принципиальных пределах (поскольку ответственность за проблемы подростка лежит все-таки на родителях). При всей сложности "подростковой эпохи" в жизни семьи, она все-таки дело преходящее, и из нее семья может выйти, сохранив со своими детьми дружеские отношения понимания и доверия, а может изломать на крутых поворотах все, что их связывало и впоследствии только терпеть друг друга.

В заключение хочется привести особенности хотя и "бунтующего", но благополучного с психологической точки зрения подростка по мнению Э.Шострома. Их три: во-первых, протест выражается не внешними символами (одежда, прическа, макияж для девочек), а реальной целью, смыслом деятельности, жизненными задачами. Во-вторых, подросток понимает не только чувства своих сверстников, но с пониманием относится к своим родителям, старается не задевать их привычек и самолюбия. В-третьих, такой подросток, не отрицая ни прошлого, ни будущего, стремится испытать всю полноту сегодняшней жизни и сегодняшних переживаний. Радость бытия не делает его ни самовлюбленным эгоцентриком, ни безбрежным идеалистом "не от мира сего". Благополучно "переплыв" старший подростковый возраст, семья, сохранившая в своих рядах дружеские отношения, как правило, их уже не теряет. Проблемы, конечно, возможны и в более старшем возрасте детей, но открытые, прямые и честные отношения поколений, коль скоро они уже состоялись, могут найти достойный выход в самых сложных житейских коллизиях. Остается только признать друг для друга право на риск и право на ошибку - при условии, что за риск и за ошибку расплачивается сам рискующий, хотя, конечно, семья готова помочь ему в беде.

В самом общем плане "родительское счастье" рисуется нам как возможность увидеть в своих детях людей, близких по системе ценностных ориентаций, по направленности личности, т.е. в основной системе нравственных координат. Говорят, что каждое поколение больше похоже на свое время, чем на своих родителей. Может быть, это и так, если судить в пределах моральных понятий. Но нравственные критерии - понятие более глубокое и всеобъемлющее, поскольку охватывают не государство, не данное общество, но все человечество. Через них каждый человек соотносится со всеми людьми на земле и определяет свое поведение в единой для всех системе координат. Поэтому они основательнее всего объединяют людей одной нравственной категории, единой направленности. Можно быть людьми разных культур, общественных группировок, даже разных эпох - но "рыбак рыбака видит издалека". Объединение происходит на основании общих "смысловых полей", так как у этих людей единое понимание "плохого" и "хорошего", добра и зла. И, напротив, сложнее всего понять друг друга в прямом общении, скажем, гуманисту и эгоцентрику. В системе "значений" они, скорее всего, договорятся, в системе "смыслов" едва ли, поскольку для них полюса "добра" и "зла" взаимно противоположны. С этой точки зрения влияние семьи может быть важнее, чем влияние эпохи - ибо главным образом через семью наследуются нравственные координаты, направленность личности. И в этом ее непреходящее значение. Если, конечно, она способна его нести, что бывает далеко не всегда.