ТО, ЧЕГО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ

 

 

[Виола]

 

— Слезьте с меня!

Она залепляет мне рот рукой и давит, придавливает меня к земле всем своим весом.

— Перестань орать, — шипит она.

Я кусаю ее за руку.

Она кривится от боли, она рассержена, но меня не отпускает, молча сносит укус.

— Орать и сопротивляться будешь позже, дитя мое, — говорит госпожа Койл, — но через две секунды здесь будет толпа солдат. По-твоему, они поверят, что ты просто проходила мимо?

Она молча ждет ответа. Я сверлю ее злобным взглядом, но в конце концов киваю. Она отнимает руку.

— Никогда не называйте меня «дитя»! — тихо, но яростно заявляю я. — Не смейте так меня называть!

 

Я бегу за ней по пологому склону, поскальзываясь на мокрых от росы листьях. Перепрыгиваю через упавшие деревья и корни. Мешок с лекарствами оттягивает плечи, точно каменный.

У меня нет выбора: только идти за ней.

Если я вернусь в город, меня схватят, и тогда… бог знает что тогда.

Другого выбора меня лишила госпожа Койл.

Она подходит к густым зарослям кустарника у подножия склона, тут же ныряет в них и манит меня за собой. Я прыгаю следом, едва дыша, а она шепчет:

— Что бы ни случилось, молчи.

Не успеваю я и рта раскрыть, как она выбирается из кустов. Ветви смыкаются за ее спиной, и дальше я продираюсь сама. Все еще размахивая руками, я вываливаюсь наружу.

На дорогу.

Два солдата стоят рядом с телегой, на которой сидит фермер. Все они смотрят на нас с госпожой Койл.

 

Солдаты скорее удивлены, чем рассержены, но Шума у них нет, так что толком не поймешь.

Зато у них есть винтовки.

И они целятся в нас.

— Это еще кто?! — рявкает один, бритый наголо и со шрамом на подбородке.

— Не стрелять! — приказывает ему госпожа Койл, подняв руку.

— Мы слышали взрыв, — говорит второй солдат, совсем молодой, примерно моего возраста, со светлыми волосами по плечи.

Тогда второй солдат выдает нечто совершенно неожиданное:

— Вы опоздали.

— Хватит, Магнус, — говорит госпожа Койл, опуская руки и делая шаг к телеге. — И опустите винтовки, она со мной.

— Что?! — Я стою как вкопанная, не в силах шевельнуться.

— Трассирующая бомба подвела, — отчитывается перед ней блондин. — Мы даже не поняли, куда она в итоге упала.

— Я же говорил, они слишком старые, — с укором произносит Магнус.

— Свою задачу она выполнила, куда бы ни упала, — отвечает госпожа Койл, торопясь к телеге.

— Эй! Что тут происходит? — вопрошаю я.

А потом вдруг слышу: «Хильди?»

Госпожа Койл замирает на месте, и оба солдата тоже. Они не сводят глаз с крестьянина в телеге.

— Ты, штоли? — спрашивает он, глядя на меня. — Хильди, которая Виола!

У меня в голове была такая каша, я так сосредоточилась на солдатах, что на крестьянина и не взглянула. Лицо почти без всякого выражения, знакомая одежда, шляпа, голос, пустой и мирный Шум, точно ясное небо на горизонте…

— Уилф! — охаю я.

Теперь все взгляды обращены на меня, а госпожа Койл так вскинула брови, что они, кажется, вот-вот заползут ей в волосы.

— Дарова! — радостно приветствует меня Уилф.

— Дарова! — отвечаю я, от потрясения не в силах вымолвить ничего другого.

Он подносит пальцы к полам шляпы и салютует:

— Так тебе удалось сбежать! Радость-то какая!

Губы госпожи Койл шевелятся, но секунду-другую с них не срывается ни единого звука.

— Потом поговорим. — Она наконец обретает дар речи. — Мы должны ехать. Немедленно!

— А для двоих там место найдется? — спрашивает молодой солдат.

— Что-нибудь придумаем.

Госпожа Койл залезает под телегу и снимает со дна деревянную крышку.

— Залезай, — велит она мне.

— Куда? — Я нагибаюсь и вижу над задней осью узкий потайной отсек.

— Мешок туда не влезет, — говорит Уилф, показывая на мою поклажу. — Давай сюда, я довезу.

Я снимаю мешок и отдаю ему:

— Спасибо, Уилф!

— Живо, Виола! — подгоняет меня госпожа Койл.

Я напоследок киваю Уилфу, ныряю под телегу и кое-как заползаю в отсек, пока не упираюсь головой в заднюю стенку. Госпожа Койл тут же залезает следом. Молодой солдат был прав: места для двоих недостаточно. Мы с целительницей вплотную прижаты друг к другу, ее коленки упираются мне в ляжки, между носами — не больше сантиметра. Едва она успевает втянуть ноги, как солдаты ставят деревянную крышку на место, и мы оказываемся в полной темноте.

— Где мы… — начинаю я, но она тут же шикает.

Снаружи доносится топот марширующих солдат и цоканье конских копыт по дороге.

 

— Доложите! — кричит один из них, останавливаясь рядом с телегой.

Этот голос…

Высокий, визгливый, да и ржание лошади я уже где-то слышала…

Но этот голос…

— Услышали выстрел, сэр, — отвечает один из солдат. — Этот человек говорит, что видел женщину, пробежавшую мимо него к реке. Примерно час назад.

Настоящий солдат сплевывает:

— Стервы.

Наконец я узнаю голос.

Это сержант Хаммар.

— Из какой вы части? — спрашивает он.

— Из первой, сэр, — отвечает молоденький, промедлив всего долю секунды. — Командир О’Хара.

— А… эта тряпка , — презрительно фыркает сержант Хаммар. — Хотите узнать, что такое настоящая служба, переводитесь в четвертую. Я вам покажу, что к чему.

— Да, сэр, — отвечает Магнус. Голос у него дрожит чуть сильнее, чем хотелось бы.

Я слышу Шум солдат из отряда Хаммара. Они думают о телеге. И о взрывах. И о стрельбе по женщинам.

Но у сержанта Хаммара Шума нет.

— Арестуйте его, — наконец произносит Хаммар.

— Этим мы и занимались, сэр.

— Стервы, — повторяет Хаммар и пришпоривает коня (Покорись, говорит тот). Солдаты спешно удаляются следом за ним.

Я выдыхаю — похоже, все это время я пролежала затаив дыхание.

— Его даже не наказали! — шепчу я скорее себе, чем госпоже Койл.

— Все потом, — шепчет та в ответ.

Уилф щелкает поводьями, и телега медленно трогается с места.

Выходит, мэр мне лгал. С самого начала.

Ну конечно, балда!

Убийца Мэдди на свободе и готов убивать дальше — Шума у него нет.

А я лежу рядом с женщиной, уничтожившей мой единственный шанс связаться с людьми, которые могли нас спасти.

И Тодд где-то далеко. Не рядом. Я его бросила.

Никогда в жизни мне не было так одиноко.

 

В тайном отсеке адски тесно. Мы дышим воздухом друг друга, локти и плечи все в синяках от тряской дороги, одежда пропиталась потом.

Мы не разговариваем.

Время идет. Минута за минутой. Минута за минутой. Я постепенно проваливаюсь в какое-то забытье: жар и духота высасывают из меня жизнь. Все мои тревоги растворяются в покачивании телеги, и я закрываю глаза.

Меня будит стук Магнуса. Я подаю голос — неужели приехали? Но Магнус только предупреждает:

— Сейчас потрясет немного. Держитесь.

— За что? — спрашиваю я, но больше ничего сказать не успеваю: телегу как будто сбрасывают с обрыва.

Лоб госпожи Койл врезается мне в нос, сразу же начинает пахнуть кровью. Она охает: локтем я бью ее в горло. Телега продолжает трястись и прыгать на ухабах, и я, стиснув зубы, терплю боль.

Но тут госпожа Койл крепко прижимает меня к своей груди, а свободной рукой и одной ногой упирается в стенки отсека. Я сопротивляюсь — не нужны мне утешения! Но тут же понимаю, что она обнимает меня неспроста: мы перестали биться друг о друга, хотя телега по-прежнему едет по ухабам.

Так последний отрезок моего пути проходит в объятиях госпожи Койл. И именно в ее объятиях я попадаю в лагерь «Ответа».

Телега останавливается, почти в тот же миг с отсека снимают крышку.

— Приехали, — говорит молодой солдат — тот, что белобрысый. — Все целы?

— А ты как думал? — бурчит госпожа Койл, отстраняясь от меня и выбираясь наружу. Она протягивает мне руку, но я не принимаю помощи — вылезаю сама и оглядываюсь по сторонам.

Мы спустились по крутой скалистой тропе — удивительно, как телега вообще могла по такой проехать, — и очутились в своего рода расселине среди скал. Со всех сторон нас укрывают деревья, а прямо впереди они растут ровным рядком.

Наверно, за ними — океан. Либо я спала дольше, чем мне показалось, либо госпожа Койл мне соврала и океан гораздо ближе.

Что ничуть бы меня не удивило.

Увидев наши лица, белобрысый солдат присвистывает. Я и сама чувствую, что под носом у меня запеклась кровь.

— Давайте я сбегаю, принесу что-нибудь… — предлагает солдат.

— Она же целительница, сама справится, — отвечает за меня госпожа Койл.

— Меня зовут Ли, — говорит солдат, широко улыбаясь.

На короткий миг я с ужасом сознаю, как страшно выгляжу с расквашенным носом и в этих лохмотьях.

— А меня — Виола, — говорю я в землю.

— Вот твоя сумка! — Рядом внезапно оказывается Уилф, протягивающий мне мешок с лекарствами и перевязочными материалами.

Секунду я молча смотрю на него, а потом бросаюсь к нему в объятия, крепко-крепко прижимая к себе его большую надежную тушу.

— Рад тя видеть, Хильди, — говорит он.

— И я тебя! — чуть не плача, восклицаю я, и только тут забираю у него мешок.

— Коринн собрала? — спрашивает госпожа Койл.

Я достаю вату и начинаю стирать кровь со своего лица:

— А вам не все равно?

— Меня во многом можно обвинить, — отвечает госпожа Койл. — Но только не в том, что мне все равно, дитя мое.

— Я же говорила, — гневно шепчу я, — не смейте так меня называть!

Госпожа Койл облизывает губы. Она бросает быстрый взгляд на Магнуса и Ли, те без разговоров скрываются за деревьями.

— Ты тоже, Уилф.

Он смотрит на меня:

— Все нормально?

— Надеюсь, Уилф. — Я сглатываю. — Но далеко лучше не уходи.

Он кивает, снова салютует на прощание и уходит за солдатами. Мы провожаем его взглядом.

— Ну, хорошо, — говорит госпожа Койл, скрещивая руки на груди. — Теперь я готова тебя выслушать.

 

Я смотрю на нее, на ее взгляд, бросающий мне вызов, — и чувствую, как дыхание мое убыстряется, а гнев так быстро и так легко наполняет всю меня, что я, кажется, вот-вот лопну.

— Как вы посмели…

Она тут же меня осаживает:

— У того, кто первым свяжется с кораблями, будет неоценимое преимущество. Мэр, конечно, расскажет переселенцам о мелкой террористической группировке, с которой он никак не может совладать: не помогут ли они выследить преступников и стереть их с лица Нового света?

— Да, но если бы мы…

— Если бы мы вышли на связь первыми, конечно, мы бы рассказали им о местном жестоком тиране, вот только этому не бывать.

— Мы могли попытаться…

— Где была твоя голова, когда ты бросилась к этой башне? Ты хоть понимала, что делаешь?

Я стискиваю кулаки:

— Нет, но я могла хотя бы…

— Хотя бы что? — Она сверлит меня гневным взглядом. — Послать сообщение по координатам, которых так давно ждет президент? Ты не подумала, что он только об этом мечтает? Иначе как вышло, что ты до сих пор на свободе?

Я так крепко сжимаю кулаки, что ногти впиваются в ладони. Главное — не слушать ее.

— Время шло, — говорит она. — И мы приняли решение: раз мы сами не можем выйти на связь с переселенцами, надо хотя бы помешать мэру это сделать.

— А что будет, когда они прилетят? На этот счет у вас тоже разработан блестящий план?

— Что ж… — Опустив руки, госпожа Койл шагает мне навстречу. — Если нам не удастся его свергнуть, то мы хотя бы можем поучаствовать в гонке — кто первым доберется до кораблей. И на сей раз битва будет справедливой.

Я трясу головой:

— Вы не имели права!

— Это война.

— Которую вы же и развязали!

— Ее развязал он , дитя мое.

— А вы подлили масла в огонь.

— Иногда всем приходится принимать непростые решения.

— И кто же дал вам на это право?

— А кто дал ему право держать взаперти половину населения этой планеты?

— Правильно, лучше их взрывать!

— Мы не хотели, так вышло. И мы очень скорбим.

Теперь моя очередь делать шаг ей навстречу.

— Именно так сказал бы и он!

Госпожа Койл всплескивает руками. Будь у нее Шум, он бы уже снес мне голову.

— Ты когда-нибудь видела женские тюрьмы, дитя? Да твоим невежеством можно наполнить кратер…

— Госпожа Койл! — доносится голос из-за деревьев. К нам снова подходит Ли. — Только что пришло срочное донесение.

— Какое? — спрашивает она.

Ли переводит взгляд с нее на меня. Я опускаю голову.

— По дороге вдоль реки марширует три дивизии солдат. Они двигаются в сторону океана.

 

Я резко поднимаю глаза:

— Они идут сюда?!

Госпожа Койл и Ли дружно смотрят на меня.

— Нет, — отвечает Ли, — я же сказал: к океану.

Я удивленно моргаю и перевожу взгляд с него на госпожу:

— Но мы разве не…

— Разумеется нет, — насмешливо отрезает госпожа Койл. — С чего ты это взяла? И с чего это взял президент?

Несмотря на яркое солнце, меня пробивает озноб. Под дурацкой толстой кофтой я вся трясусь.

Она меня испытывала.

Как будто я могла сказать мэру…

— Да как вы смеете… — начинаю я.

Но гнев внезапно отступает — так же быстро, как накатил.

— Тодд… — шепчу я.

Слово «океан» было всюду в его Шуме.

Он обещал его скрыть.

И я знала, что он сдержит обещание…

Если сможет.

(о боже, Тодд, неужели он?..)

(ты?..)

Нет, нет!

— Мне надо назад, — говорю я. — Я должна спасти его…

Госпожа Койл уже качает головой:

— Сейчас мы ничем не можем ему помочь…

— Он убьет его!

Она смотрит на меня — не без сострадания.

— Вероятно, он уже умер, дитя.

Мне спирает грудь, но я борюсь со слезами.

— Вы не можете знать наверняка!

— А если он жив, значит, добровольно признался мэру. — Она вскидывает голову. — Тебе какой вариант больше нравится?

— Нет. — Я трясу головой. — Нет, нет!

— Сочувствую, дитя. — Голос у нее стал чуть спокойней и мягче, но он по-прежнему властный. — Я искренне тебе сочувствую, однако на кону стоят тысячи жизней. И, нравится тебе это или нет, ты уже выбрала сторону. — Она переводит взгляд на Ли. — Так почему бы тебе не познакомиться со своей армией?