ПОРАЖЕНИЕ

 

 

[Виола]

 

Я слышу, как Тодд входит в зал — впереди летит его Шум, — но головы не поднимаю.

— Виола? — говорит он.

Я не смотрю на него.

Все кончено.

Мы проиграли.

Я чувствую его пальцы на своем запястье, он тянет веревку, наконец развязывает ее, но моя рука так затекла, что опускать ее ужасно больно.

Мэр Прентисс победил. Госпожа Койл хотела принести меня в жертву. Ли — в тюрьме, если только мэр снова мне не наврал и не убил его сразу. Мэдди умерла зря. Коринн умерла зря.

А Тодд…

Он встает передо мной и начинает развязывать вторую руку. Я падаю прямо на него, он ловит меня и осторожно опускается на колени.

— Виола? — говорит он, прижимая меня к себе, мою голову к своей груди. Я вся мокрая, вода пропитывает его пыльную форму, а руки меня не слушаются и безвольно висят, кожа под железным обручем пульсирует от боли.

Я поднимаю глаза и вижу серебряную «В» у него на рукаве.

— Пусти, — говорю я.

Но он не отпускает, держит меня.

— Пусти!

— Не пущу.

Я пытаюсь оттолкнуть его бессильными руками, но я слишком устала, и поделать больше ничего нельзя… Все кончено.

Он меня обнимает.

И я опять начинаю плакать, он сжимает меня все крепче, и я плачу все громче, а когда силы немного возвращаются к рукам, я обвиваю ими Тодда и заливаюсь еще более горькими слезами, потому что чувствую его, вдыхаю его запах, слышу его Шум, полный тревоги, заботы, ласки, тоски…

До сих пор я не понимала, насколько по нему соскучилась.

Но он проболтался мэру…

Он проболтался…

Я снова пытаюсь его оттолкнуть, хотя душа моя этому противится…

— Ты ему сказал, — задыхаясь, говорю я.

— Прости, прости! — В его широко распахнутых глазах чистый ужас. — Он тебя топил, и я не мог, просто не мог ина…

Я смотрю на него, и вижу себя в его Шуме, как мистер Хаммар опускает меня в воду, а он барабанит кулаками по стеклу и истошно вопит, но что еще хуже, я вижу его чувства в ту минуту, его безнадежную ярость.

И у него такое лицо…

— Виола, прошу тебя, — взмаливается он. — Пожалуйста…

— Он их убьет, — говорю я. — Всех до единого. А там ведь Уилф, Тодд. Уилф.

Он в ужасе смотрит на меня:

— Уилф?!

— И Джейн. И многие другие. Он всех убьет, всех уничтожит. И тогда наступит конец. Конец всему. Тодд.

Его Шум чернеет и пустеет, Тодд съеживается на полу в лужице воды, собравшейся под нами.

— Нет, — выдавливает он. — О нет…

Я не хочу это говорить, но мои губы сами произносят слова:

— Ты сделал все в точности так, как он задумал. Он знал, как на тебя надавить.

Тодд поднимает на меня глаза:

— А что мне оставалось?

— Ты должен был молчать! Пусть бы меня убили!

Он смотрит мне в глаза, и я вижу в его Шуме, что он ищет меня, ищет настоящую Виолу, которая прячется где-то за страхом и болью, все ищет…

И на долю секунды мне хочется, чтобы он не нашел.

— Пусть бы меня убили, — тихо повторяю я.

 

Но он не мог так поступить, верно?

Поступить так и остаться собой.

Остаться Тоддом Хьюиттом.

Мальчиком, который не умеет убивать.

Мужчиной, который не умеет убивать.

Мы сами творим свою судьбу.

 

— Надо их предупредить, — говорю я, стыдясь и пряча от него глаза. — Если сможем. — Я хватаюсь за край бочки с водой и пытаюсь подняться. Лодыжки простреливает резкая боль. Я вскрикиваю и падаю обратно на пол.

И он снова меня ловит.

— Ноги…

Мы оба опускаем глаза на мои босые ноги, распухшие и наливающиеся жутким синевато-черным цветом.

— Отнесу тебя к целительнице. — Он обхватывает меня одной рукой, чтобы поднять.

— Нет! — останавливаю я его. — Надо предупредить «Ответ». Это самое главное.

— Виола…

— Их жизни важнее мо…

— Она пыталась тебя убить, Виола. Хотела тебя взорвать.

Я тяжело дышу, пытаясь не чувствовать боли в ногах.

— Ты ничего ей не должна.

Но я чувствую на себе его руки и понимаю, что все не так уж невозможно. Тодд касается меня, и во мне поднимается гнев, но не на него. Охнув и опираясь на него, я встаю на ноги.

— Нет, кое-что все-таки должна, — говорю я. — Я должна посмотреть ей в глаза, когда она увидит меня живой.

Я пытаюсь сделать крошечный шаг вперед, но это невыносимо. Я снова кричу.

— У меня есть лошадь, — говорит Тодд. — Я могу посадить тебя в седло.

— Он не даст нам уйти, — говорю я. — Он же сказал, что нас отведет стража.

— Ага. Это мы еще посмотрим.

Тодд одной рукой обхватывает мои плечи и нагибается, чтобы другой взять меня под коленки.

И вот я у него на руках.

Случайно шевельнув ногой, я снова кричу, но Тодд несет меня вперед, как тогда, на холме возле Хейвена…

Он тоже это вспоминает. Я вижу картинку в его Шуме.

Обвиваю рукой его шею. Он пытается улыбнуться.

Улыбка, как всегда, получается кривой.

— Видно, мы так и будем все время друг друга спасать, — говорит Тодд. — Интересно, счет когда-нибудь сравняется?

— Надеюсь, нет.

Он снова хмурится, и в его Шуме сгущаются тучи.

— Прости, — тихо говорит он.

Я хватаю воротник его рубашки и крепко стискиваю:

— Ты тоже меня прости.

— Значит, мир? — Кривая улыбка опять озаряет его лицо. — Снова?

И я заглядываю ему в глаза, глубоко-глубоко в душу, потому что хочу, чтобы он услышал не только мои слова, но и чувства.

— И навсегда, — говорю я. — Так будет всегда.

 

Тодд сажает меня на стул, а сам подходит к двери и начинает в нее стучать.

— Открывайте! — кричит он.

— Это ведь кое-что значит, Тодд, — говорю я, стараясь делать как можно более частые и неглубокие вдохи, иначе они отдаются болью в ногах. — С этого дня мы должны помнить о самом главном.

— В смысле? — Он снова бьет в дверь кулаком и охает, потому что кулаки у него разбиты.

— Мэр знает твое слабое место, — говорю я. — Угрожая мне, он может вынудить тебя на что угодно.

— Да уж, — говорит Тодд, не глядя на меня. — Это я и так знал.

— Он и дальше будет пытаться тобой манипулировать.

Тодд резко оборачивается и стискивает кулаки:

— Он больше никогда тебя не увидит! Я ему не позволю!

— Нет. — Я качаю головой и тут же кривлюсь от боли. — Так нельзя, Тодд. Его нужно остановить.

— Ну, это не обязательно должны делать мы.

— Кто-то должен. — Я выгибаю спину так, чтобы на ноги приходилось как можно меньше веса. — Нельзя отдать ему победу.

Тодд начинает пинать дверь:

— Тогда пусть это делает твоя госпожа! Мы доберемся до «Ответа», предупредим их, а потом сбежим отсюда.

— Куда сбежим?

— Не знаю. — Он начинает искать глазами какой-нибудь тяжелый предмет, чтобы вышибить дверь. — В какую-нибудь заброшенную деревню. Дождемся там прилета твоих кораблей.

— Он убьет госпожу Койл и первым доберется до переселенцев. — Я поворачиваю голову, чтобы не выпустить из вида Тодда, и тихонько охаю от боли. — На кораблях бодрствуют лишь несколько хранителей, все остальные спят, Тодд! Он может убить хранителей и поддерживать сон остальных сколько душе угодно. А может вообще их не будить!

Тодд замирает на месте:

— Правда?

Я киваю.

— Когда «Ответ» уничтожат, кто сможет ему помешать?

Он стискивает и разжимает кулаки:

— Придется нам.

— Сперва надо найти «Ответ», — говорю я, пытаясь выпрямиться. — Предупредим их…

— И расскажем, что за человек их госпожа.

Я вздыхаю.

— Получается, мы должны остановить обоих…

— Ну, госпожу-то несложно остановить, — говорит Тодд. — Мы просто расскажем, какая она на самом деле, и кто-нибудь другой займет ее место. — Он пытливо смотрит на меня. — Может, ты.

— Или ты . — Я пытаюсь перевести дыхание. Это не так-то просто. — В любом случае, надо их найти.

И тут дверь внезапно открывается.

На пороге стоит солдат с винтовкой.

— Мне приказано отвести вас в собор, — говорит он.

Кажется, я его узнаю.

 

— Иван, — говорит Тодд.

— Лейтенант, — кивает Иван, — у меня приказ.

— Вы же из Фарбранча! — вскрикиваю я, но солдат, не мигая, смотрит на Тодда.

В его Шуме слышится что-то…

— Лейтенант , — с упором повторяет он, как будто хочет что-то этим сказать.

Я перевожу взгляд на Тодда:

— Что это значит?

— Приказ, рядовой Фарроу? — говорит Тодд, пристально глядя на Ивана. Между их Шумами быстро мелькает что-то размытое.

— Так точно, сэр, — отвечает Иван, встав навытяжку. — Непосредственный приказ от вышестоящего по званию.

Тодд косится на меня. Я слышу работу его мысли.

— Что происходит?

В Шуме Тодда появляется Ли.

— Рядовой Фарроу, здесь есть еще один заключенный? Юноша? Со светлыми лохматыми волосами?

— Есть, сэр.

— Если я прикажу вам отвести нас к нему, вы выполните приказ?

— Вы же вышестоящий по званию, лейтенант , — говорит Иван, также пристально глядя на Тодда. — Я обязан выполнять любые ваши приказы.

— Тодд?.. — Кажется, я начинаю понимать, что происходит.

— Я уже давно пытаюсь вам это сказать, лейтенант, — с легким нетерпением в голосе говорит Иван.

— На данный момент в министерстве есть офицеры выше меня рангом? — спрашивает Тодд.

— Нет, сэр. Тут только я и стражники. Всех остальных забрали на войну.

— Сколько стражников?

— Шестнадцать, сэр.

Тодд облизывает губы, соображая.

— Они тоже сочтут меня начальником, рядовой?

Иван впервые отводит взгляд, быстро озирается по сторонам и уже тише отвечает:

— У нас тут небольшие разногласия насчет того, кто будет за главного. Думаю, их можно уговорить.

Тодд расправляет плечи и одергивает полы форменной куртки. Я снова замечаю, какой он стал высокий — намного выше, чем когда мы виделись в последний раз, — и лицо у него больше не детское, а голос стал ниже и глубже.

Я смотрю на него и вижу мужчину.

Он откашливается и вытягивает руки по швам.

— Рядовой, отведите меня к заключенному по имени Ли!

— Хотя мне приказано отвести вас прямиком к президенту, — официальным тоном чеканит Иван, — я не могу вас ослушаться, сэр.

Он выходит наружу и ждет нас в коридоре. Тодд подходит к моему стулу и встает передо мной на колени.

— Что ты задумал? — спрашиваю я, пытаясь читать его Шум, но мысли в нем вертятся так быстро, что я не успеваю ничего разобрать.

— Ты говоришь, что мы должны остановить мэра, потому что больше некому, — говорит он, еще сильней растягивая губы в кривой усмешке. — Я, кажется, придумал способ.