Язык откровения: современное значение и перспективы

Однако, даже если отвлечься от основного нуминозно-религиозного значения, религия сохраняет важный, например, для когнитивных наук эвристический аспект – как тысячелетиями создававшаяся «методология взаимодействия с неизвестностью». И чем меньше остаётся действующих символов в языке религии, тем больше накапливается ошибок в этой «методологии».

Разработка феноменологии и текстологии религиозного откровения легко осуществима, например, при изучении мифологического мышления носителей фольклорных и обрядовых форм в современных традиционных культурах. На стыке с этими, казалось бы, чисто религиоведческими областями, могут изучаться такие «тёмные проблемы» как: методология научного поиска в проблемных ситуациях, динамика допроблемной ситуации, феноменология и методология рождения нового знания, эвристические и интуитивные механизмы научного познания, «логика открытия» и пр. Согласно нашей гипотезе, в условиях поиска в ситуации неизвестности действуют «эволюционно более ранние», архаичные, видимо, во многом бессознательные когнитивные механизмы – структуры и сценарии мифологического мышления.

Когнитивные аспекты мифа, казалось бы, изучены очень хорошо. Однако, при анализе концепций мифологического мышления, выясняется, что большинство их, в соответствии с установкой классической методологии, отождествляют мифологическое мышление и познание с операциями над элементами наличного знания. То есть мифологические (религиозные) знания предстают как теоретические, логические (например, в структурализме Кл. Леви-Строса) или, в лучшем случае, в статусе развивающегося гипотетического знания. Постпозитивистская методология науки уже более полувека исследует знание в его открытых формах (неизвестность, допроблемная и проблемная ситуации, проблемы, аномалии и т.д.), но в методологии религиозного и мифологического знания до сих пор преобладают средства буквального анализа наличных, а подчас и жёстко канонизируемых, текстов. Вместе с тем, именно мифологическое знание наиболее богато «открытыми формами», во многом это инструментальное знание о действиях человека в неизвестности.

«Лейтмотив» концепций классической методологии мифа примерно таков:

«Наличное знание в мифомышлении – наличное знание в современной рациональности».

То есть, например, вопрос ставится следующим образом: «Как из мифологических способов обращения со знанием выросли современные когнитивные действия?» И при этом рассматривают когнитивные действия по отношению к наличному (теоретическому) знанию.

«Лейтмотив» концепций «неклассической методологии» мифа:

«Проблемная ситуация в мифомышлении – проблемная ситуация в современной рациональности»

При этом изучается не все формы мифологического (религиозного) знания, а мифознание в стадии проблемы, проблемной ситуации (когнитивные действия на границе с незнанием).

Изучается не весь когнитивный аспект мифа (иначе бы пришлось изучать все знаниевые формы и их переходы, что малообозримо), а только когнитивный аспект проблемной ситуации в мифе. Исследуются и моделируются не все механизмы мифомышления (ведь мало возможно объять все теории по механизмам и современного мышления!), а механизмы мифомышления, «работающие» в проблемных ситуациях, т.е. в ситуациях действия на границе с неизвестностью и в ситуациях порождения «зачатков» (праформ) нового знания.

Элементы «постпозитивистской, неклассической» методологии мифологического знания содержатся в концепциях Л. Леви-Брюля (прелогический характер мифомышления), К.Г. Юнга и его последователей (динамика архетипов как языка и структур религиозного и мифологического сознания), С. Лангер (динамика форм недискурсивного (презентативного) символизма) и т.д. Эти концепции проясняют различные аспекты и механизмы нуминозного опыта.