Подходов

Еще в древности люди заметили, что | в обществе существуют две неравновесные группы: относительно самостоятельное и привилегированное меньшинство, которое властвует и управляет, и большинство, которое является объектом власти и управления. Что касается правящего меньшинства, то длительное время оно изучалось по описаниям жизни государей, вождей и других выдающихся личностей, находящихся в политике в центре внимания. И лишь в последние столетия характеристика этого слоя стала концептуально связываться со строением и характером организации политической власти и государства. С этой целью стал использоваться и термин «элита», который еще в XVII в. обозначал товары высшего качества, а впоследствии стал применяться для обозначения высшей знати общества.

Самостоятельные элитистские концепции возникли лишь в конце XIX столетия, в борьбе с, условно говоря, антиэлитистскимитеориями и идеями. Например, сторонники французского просветителя Ж.Ж. Руссо, исходя из неделимости народного суверенитета, считали, что сама передача гражданами даже части своих прав представителям во власти ведет к разрушению системы народовластия, отрицая таким образом целесообразность разделения функций управляющих и управляемых.

Серьезными оппонентами элитистов были ученые и мыслители, отказывавшие правящим слоям в каком-либо моральном оправдании их деятельности. Например, сторонники толстовства как социально-этического учения находились в резкой нравственной оппозиции ко всем власть предержащим. Сам Л.Н. Толстой в произведениях «В чем моя вера», «Закон насилия» и некоторых других неоднократно сурово порицал систему светского правления, полагая, что «государственная власть всегда принадлежит худшим и злым», государственные властители «большей частью подкупленные насильники», а сенаторы, монархи и министры – «хуже и гаже палачей», ибо прикрывают зло, наносимое людям, лицемерием.

Несколько иные аргументы в пользу отрицания этических оснований существования правящего класса в России приводил известный правовед и философ И. Ильин. По его мнению, невозможность эффективного осуществления правящим меньшинством своих функций обусловлена нравственным состоянием сознания большинства населения. Эта нравственно и политически неразвитая часть общества – или «чернь» – напрочь лишена должного правосознания и потому «не ищет лучших людей и не хочет передавать им власть», но, даже «посадив свою власть... не умеет ей дать ни уважения, ни доверия, ни поддержки; она начинает подозревать ее, проникается ненавистью к ней». Понятно, что в таких условиях ни власть, ни государство не могут эффективно осуществляться даже профессионалами.

Характерно, что антиэлитистские подходы сохранились в политической мысли и в значительно более поздний период. Так, в первой трети XX в. испанский философ X. Ортега-и-Гасет в работе «Восстание масс» (1930), тоже отмечая идейно-культурное разобщение высших и низших слоев общества, выдвинул идею, согласно которой в формирующемся «массовом обществе» широкие слои населения начинают перехватывать управленческие функции правящих кругов, лишая последних их привычных обязанностей.

Однако наиболее серьезным теоретическим оппонентом элитистов стало марксистское учение, в ответ на ряд положений которого, собственно, и сложились подобного рода концепции. Маркс и его сторонники, признавая, что обществом правит меньшинство (владельцы или представители владельцев средств производства), высказывали уверенность в том, что на определенных этапах истории, в частности, при переходе от социализма к коммунизму, такое положение сменится иной формой управления обществом, при которой каждый человек начнет осуществлять определенные управленческие функции, в результате чего большинство общества возьмет в свои руки функции социальной власти и управления, а государство, как аппарат, стоящий над обществом, постепенно сойдет на нет, «отомрет».

Приверженцы же становящихся элитистских подходов обосновывают свою позицию тем, что история не знает исключений и потому власть меньшинства над большинством постоянна. Причем положение правящих групп отнюдь не всегда связано с их материальным положением. С их точки зрения, исторический опыт всех цивилизаций – от первых до современных – как сложноорганизованных обществ показывает, что правящее меньшинство постоянно концентрирует в своих руках политическую власть, управляя большинством населения и обеспечивая политическое развитие государства и общества. Основоположниками данного теоретического направления стали итальянские экономисты и социологи В. Парето и Г. Моска.

В. Парето (1848-1923) в своих основных трудах «Социальные системы» (1902) и «Трактат общей социологии» (1916) сформулировал концепцию, согласно которой равновесие и динамика любой социальной системы детерминируются правящим меньшинством – элитой, проходящей определенные циклы своего развития. Элиты – это то лучшее, что создается в недрах общества; они возникают из его низших слоев, в ходе борьбы поднимаются в высшие круги, расцветают там, а впоследствии вырождаются и исчезают. Им на смену приходят так называемые контрэлиты, которые проходят те же фазы развития и упадка, а затем тоже сменяются новыми элитарными образованиями. При этом смена элит, как правило, знаменует собой чередование у власти разных типов элит, в частности, «лис» (изворотливых, хитрых и беспринципных) и «львов» (обладающих чувством преданности государству, консервативно настроенных и не боящихся применять силу), использующих различные методы управления и властвования.

В целом элиты имеют тенденцию к упадку, а приходящие им на смену контрэлиты – к производству потенциально элитарных элементов. Этот кругооборот, циркуляцию элит Парето назвал «универсальным законом истории», который позволяет обществу накапливать и использовать все лучшее, что развилось в нем, ради собственного благополучия. Прекращение циркуляции неизбежно ведет к полному вырождению правящей элиты и накоплению в ней негативных для общества элементов, которые препятствуют переходу в элитарные слои лучших представителей общества, а также развитию последнего.

Формулируя свою концепцию, Парето исходил из того, что самым важным основанием выделения элитарных групп являются принадлежащие ее представителям определенные психологические тенденции, личностные чувства и компоненты («резидуи»), которые, собственно, и отличают их от остальной массы населения. Таким образом, Парето концептуально оформил многочисленные идеи Платона, Ф. Ницше, Т. Карлейля и других мыслителей, которые указывали на наличие определенных человеческих качеств,выражающих (естественное) неравенство людей и разделяющих высшие и низшие слои общества. В этом смысле элита понималась как своеобразная меритократия, т.е. группа лучших людей, обладавших особыми социальными качествами, независимо от того, унаследовали они или приобрели их в процессе своего развития.

Интересно, что этим особым, разделяющим людей свойствам впоследствии стали придавать не только положительное значение. Еще в XVIII столетии русский писатель П. Боборыкин (а впоследствии М. Бакунин) описал особый тип людей – так называемое «отребье», т.е. тех социальных аутсайдеров, которые занимают особую общественную позицию. А в 60-х гг. XX в. французские мыслители Ж.П. Сартр, М. Дебре и особенно Г. Маркузе развили целое учение о лидирующей политической роли в индустриальном обществе представителей «социального дна», которые в силу своего специфического и уникального опыта только и могут считаться подлинной элитой общества.

Таким образом, акцент на индивидуальных качествах лиц, обладающих интеллектуальным, нравственным или любым другим превосходством над остальными и на этом основании принадлежащих к элитарным группам, позволяет считать В. Парето основоположником так называемого аристократическогонаправления в элитологии. Качественно иной подход предложил еще один великий итальянец Г. Моска (1858–1941), заложивший в своих важнейших работах («Теория управления и парламентское правление», 1884 и «Элементы политической науки», 1896) основы, условно говоря, функциональногонаправления, рассматривавшего элиту как группу управляющих, выполняющих определенные социальные обязанности.

Правда, вместо понятия «элита» Моска больше оперировал категорией «правящий класс», которая демонстрировала, что наряду со свойствами, отличавшими его представителей от остальных, в частности, богатством, военной доблестью, происхождением или владением искусством управления, главной причиной его властного могущества являлась высокая степень внутренней организованности и сплоченности данной группы. Именно это свойство и позволяет элите концентрировать в своих руках руководство обществом и государством, объединяя население в процессе перехода от одной исторической эпохи к другой.

Главная задача элиты как особого политического класса состоит прежде всего в укреплении своего господства, и даже не столько de jure, сколько de facto. Организованность правящего меньшинства непосредственно отражает так называемая «политическая формула», означающая совокупность юридических и моральных средств и методов укрепления им своей власти и положения. В то же время основной функцией государства, воплощающего эту формулу, является поддержание баланса как в отношениях управляющих и управляемых, так и внутри правящего класса. Отсутствие такого баланса Моска считал причиной формирования режимов, узурпирующих престиж легитимной власти.

Согласно представлениям итальянского политолога, в силу своей организованности политический класс по сути дела монополизирует власть, контролируя все действия большинства, в том числе избирательные кампании, которые при таких условиях не в состоянии навязать волю населения правящим группам. Вместе с тем ради сохранения искомого политического баланса высшие слои общества вынуждены оправдывать свое господство в глазах общественного мнения с помощью абстрактных и рационально не доказуемых политических образов «народа-суверена», доминирующей общей «воли народа» и т.д.

Пристальное внимание Моска уделил и процессам изменения состава и преемственности в развитии правящего класса. В частности, выделив демократическую и аристократическую тенденции в его развитии, он подчеркнул, что преобладание последней, выражающей стремление группы управляющих так или иначе стать наследственной и несменяемой, ведет к «закрытию и кристаллизации», а затем – к вырождению элиты.

Параллельно с Моской такие же подходы развивал и немецкий ученый Р. Михельс (1876–1936), уделивший главное внимание описанию партийных элит, но сделавший при этом важные обобщающие выводы. Так, по его мнению, господство элиты непосредственно определяется невозможностью прямого участия масс в управленческих процессах и контроля с их стороны. Таким образом, организация политических взаимодействий, включающая механизмы представительства интересов граждан, неизбежно выдвигает меньшинство на руководящие позиции. Причем естественная динамика организационных процессов непременно ведет к вырождению правящих групп в олигархические объединения.

В современной политической теории предложенные ее основоположниками подходы получили новое развитие. Так, последователи В. Парето П. Блау, Ж. Сорель, Э. Фромм, А. Адлер, Р. Стогдилл и другие ученые составили впечатляющие описания конкретных свойств политических лидеров и элит, раскрыв и уточнив на этой основе связь между индивидуальными свойствами управляющего класса и основаниями господствующего политического порядка. В русле данного направления более четкие очертания обрели ценностные концепции. Так, американский ученый Г. Лассуэлл выдвинул идею, согласно которой к элите могут быть отнесены только те, кто обладает особыми способностями к производству и распространению определенных политических ценностей(например, обеспечения индивидуальной безопасности человека или его общественного уважения, роста доходов и т.д.), к мобилизации активности населения и формированию определенного политического порядка. В рамках ценностных теорий получила развитие и плюралистическаяинтерпретация элит, согласно которой во власти действуют несколько элитарных группировок, и каждая из них обладает собственными механизмами и зоной властного влияния, выражает специфические интересы различных групп населения и обладает только ей присущим авторитетом.

Своеобразное теоретическое развитие получили и взгляды Моски. Так, французский исследователь Г. Дорсо обратился к учению о «политическом классе» и предложил рассматривать его как «технический инструмент» «господствующего класса», распадающийся в политическом процессе на «управляющий» и «оппозиционный» сегменты. В силу этого, как считает французский ученый, смена у власти правящего и оппозиционного слоев совершенно не сказывается на интересах и статусе правящего класса.

Оригинальную концепцию предложил Р. Миллс, исследовавший на примере американского общества политическую элиту как совокупность представителей важнейших «институциализированных иерархий», т.е. высших должностных лиц в составе глав корпораций, политических администраторов и военного руководства. При этом, по мнению Миллса, наибольшим влиянием в данном треугольнике власти обладают лица (включая и часть неизбираемой, бюрократической элиты), находящиеся в неформальных отношениях друг с другом и оказывающие основное влияние на весь процесс принятия решений.

Весьма оригинально рассматривал функциональные основания политических элит и Дж. Гэлбрейт, предположивший, что важнейшее влияние на принятие политических решений оказывает так называемая техноструктура,т.е. та анонимная группа лиц, которая контролирует процесс обращения служебной информации и тем самым реально предопределяет характер принимаемых наверху решений. В этом смысле публичные политики только озвучивают решения, подготовленные их экспертами, аналитиками и прочими помощниками. Таким образом, была теоретически легализована роль так называемых серых кардиналов, нередко стоящих за кулисами власти и определяющих ее важнейшие решения.

Существенное развитие заложенные Моской идеи получили и в трудах представителей структурно-функциональногонаправления (Д. Бернхэм, С. Келлер), акцентирующих внимание на анализе институциональных и ролевых особенностей правящих кругов. Свой вклад в развитие этого направления внесли и так называемые неоэлитаристы(X. Зиглер), делающие акцент на политических механизмах, позволяющих элитарным слоям осуществлять свою фактическую власть независимо от результатов волеизъявления общества на выборах, плебисцитах и референдумах.

Бурное развитие элитистских концепций и по сей день не привело к утверждению единых подходов к интерпретации самостоятельности элит, характеристики их отношений с массами, к определению соотношения статусных и личных свойств элитарных кругов при изменении их состава, роли управляющих в развитии демократии. По сути дела каждый исторический период серьезно изменял и обновлял такого рода оценки и идеи. Например, в своих первоначальных вариантах элитистские теории были весьма негативно расположены к демократии. Впоследствии ситуация радикально изменилась, и элитизм стал рассматриваться как элемент политики, полностью совместимый с механизмами представительной демократии. Как утверждал видный политический мыслитель XX в. И. Шумпетер, элиты могут сделать для утверждения демократии значительно больше, чем самые широкие, заинтересованные в этих ценностях слои населения.

В то же время подавляющее большинство представителей современного элитизма рассматривают деятельность высших управляющих структур в отрыве от обусловливающих их социальных и экономических факторов. В данном случае элиты нередко трактуются как самодостаточные группы, полностью контролирующие все политические процессы. В известной степени это предопределяет расширение некоторыми теоретиками (А. Стоун) функционально-ролевых нагрузок правящих групп, рассмотрение их в качестве единственных движителей исторического процесса, массам же при этом отводится роль его пассивных наблюдателей.