Социальная стратификация и социальная мобильность.

«Дифференциация людей и их групп на социальные страты, характеризующиеся неравенством в области доходов, образова­ния, профессии, участия во властных структурах и т.д., - назы­вается социальной стратификацией.

Социальная стратификация обладает несколькими отличи­тельными признаками. Наиболее существенные из них сводятся к следующему:

Во-первых, в процессе стратификации происходит диффе­ренциация людей в иерархически оформленные группы, т.е. выс­шие и низшие слои, классы, страты общества.

Во-вторых, социальная стратификация разделяет людей не только на высшие (по доходу, образованию, власти и т.п.) и низ­шие слои, но и на привилегированное меньшинство (знать, бога­тые и др.) и ущемленное в каком-либо отношении большинство (мало обеспеченные, не участвующие во властных структурах и т.п.).

В-третьих, социальная стратификация приводит к возникно­вению у низших слоев стремления при возможности перемес­титься в более обеспеченные, привилегированные слои, что по­рождает социальные противоречия, конфликты, потрясения.

П. Сорокин, как уже отмечалось в главе шестой данной кни­ги, выделял три основных типа социальной стратификации, ут­верждая, что необходимо различать социальные слои по трем кри­териям: 1) уровню дохода (богатые и бедные); 2) политическому статусу (имеющие власть и не имеющие ее); 3) профессиональным ролям (учителя, инженеры, врачи и т.п.). Развивая эти идеи, Т. Парсонс дополнил эти признаки стратификации новыми суще­ственными критериями: а) «качественными» характеристиками, которыми люди обладают от рождения (этническая принадлеж ность, половозрастные особенности, родственные связи, интеллек­туальные и физические особенности личности; б)«ролевыми ха­рактеристиками», определяемым тем набором ролей, которые ин­дивид выполняет в обществе (должность, уровень знаний, профес­сиональной подготовки и т.д.); в) «характеристиками обладания», выражающими наличие у индивидов и их групп собственности, материальных и духовных цепное гей, привилегий и т.п.

Обобщение названных критериев в единую многомерную модель позволяет представить процесс социальной стратификации в качестве многопланового расслоения людей и групп в обществе по признакам владения (или невладения) собственностью, вла­стью, определенному уровню образования и профессиональной подготовки, этническому признаку, половозрастным характери­стикам, социокультурным критериям, политической позиции, за­нимаемыми людьми социальными статусами, выполняемыми ими ролями.

В процессе жизнедеятельности общества социальные страты не остаются раз навсегда данными, неизменными, - они находятся в процессе изменения и развития. Совокупность таких изменений П. Сорокин назвал социальной мобильностью, т.е. подвижностью социальных слоев и классов. Социальная мобильность — ото изме­нение индивидом или группой места в социальной структуре об­щества, перемещение их из одного социального положения в дру­гое. Социальная мобильность может обладать различными призна­ками, из которых наиболее существенными являются пространст­венная характеристика, скорость и плотность протекающих стра­тификационных изменений.

По пространственным характеристикам она подразделяется на горизонтальную и вертикальную.

Горизонтальная мобильность представляет собой переме­щение индивида или группы из одной социальной позиции в дру­гую, расположенную на одном и том же стратификаципном уров­не. Перемещение некоего индивида из православной в протестант­скую или кришнаитскую религиозную группу; из одной семьи (как мужа, гак и жены) в другую при разводе; с одного завода на дру­гой; из одного вуза в другой, даже расположенный в другом горо­де (скажем доцента Гомельского университета в Гродненский университет), при сохранении в этом случае того же самого про­фессионального статуса, - все это примеры горизонтальной соци­альной мобильности. Во всех этих случаях перемещение может происходить без каких-либо заметных изменений социального по­ложения в стратификационном ранге, т.е. в вертикальном направ­лении.

Иное дело мобильность вертикальная. Такой тип мобильно­сти осуществляется тогда, когда индивид или социальная группа перемещается из одного социального пласта в другой, располо­женный в стратификационной иерархии выше или ниже первого. В зависимости от направления такого перемещения существует два типа вертикальной мобильности Первый из них - восходящая социальная мобильность, т.е. социальный подъем из одного соци­ального слоя в другой, более высокий. Пример рабочий, получив соответствующее образование и подготовку, становится инжене­ром, а затем- предпринимателем или директором завода. Второй гип вертикальной мобильности представляет нисходящая социаль­ная мобильность, т.е. социальный спуск, социальное нисхождение, социальная деградация, например инженер, став безработным, был вынужден устроиться работать маляром, столяром или сторожем, а то и вовсе превратиться в бездомного.

По скорости протекания стратификационных перемещений они подразделяются на медленные и быстрые. Например, один выпускник вуза в течение 5-6 и более лет работает на одном рабо­чем месте и занимает один и тот же социальный статус учителя или инженера, второй через три-четыре года перемещается на бо­лее высокую должность, скажем, начальника цеха или лаборато­рии, а третий за то же время становится предпринимателем или директором, т.е. переходит в более высокий социальный слой.

По плотности стратификационные изменения делятся на единичные и групповые. В первом случае из одного слоя в другой перемещаются единицы- отдельный инженер, врач, офицер, ра­бочий и т.п., а в другом - целая социальная группа. Такие группо­вые восхождения и нисхождения случаются чаще всего во время революций, контрреволюций или других крупных трансформаций в обществе Например, до революции 1917 г. в России занимать высокое положение при императорском дворе Романовых означа­ло иметь самый высокий социальный ранг. Ниспровержение этой династии в вихре революционных потрясений привело к социаль­ному нисхождению связанных с нею социальных рангов. Наобо­рот, большевики в России до Октябрьской революции не имели общепризнанного высокого социального положения. А в результа­те распада КПСС и развала СССР бывший верхний слой партгосноменклатуры утратил свое привилегированное положение на са­мом верху стратификационной иерархии, зато в процессе транс­формации социально-экономического строя на вершину экономи­ческой стратификации поднялись так называемые «новые рус­ские», «новые белорусы» и др., а командные высоты в политиче­ской стратификации заняли новые политические группировки, победившие на президентских и парламентских выборах. Индиви­дуальные и коллективные формы восходящих и нисходящих пото­ков в социальной мобильности образуют сложную конфигурацию социальных перемещений, изображенную схематично на рис. 15.

Исторический опыт свидетельствует, что социальная стра­тификация может иметь различную внутреннюю структуру, вы­званную различиями в интенсивности и всеобщности горизон­тальной и вертикальной мобильности, а последние зависят от типа общества. В обществах так называемого «закрытого» типа (напри­мер, в тоталитарных системах) социальная стратификация и ее ди­намическое воплощение в социальной мобильности имеют пира­мидальную форму. В таком типе общества на верхушке стратифи­кационной иерархии находится узкий социальный слой (скажем, партгосноменклатура в СССР), а подавляющее большинство соци­альных групп - рабочие, крестьяне, интеллигенция, служащие -составляют нижние, гораздо более обширные этажи социальной пирамиды.

Общества так называемого «открытого» типа, или демокра­тические, обладают иной формой социальной стратификации - ромбовидной. Это связано с резким возрастанием в них численно­сти так называемого среднего класса, который, по некоторым под­счетам, составляет около 60 % населения США. Что касается Бе­ларуси и других стран СНГ, то в настоящее время «средний класс» включает в себя примерно 18-20 % населения, хотя по мере дви­жения общества к социально ориентированной рыночной эконо­мике он будет неуклонно возрастать, обеспечивая стабильность такого общества и его социальной структуры. В состав форми­рующегося и расширяющегося «среднего класса» в нашем совре­менном обществе входят средние и мелкие предприниматели, биз­несмены, менеджеры, научно-техническая интеллигенция и высо­коквалифицированные рабочие, которые в наибольшей мере заин­тересованы в обеспечении социально-экономической и полити­ческой стабильности, а, следовательно, стабильности и одно­временно динамичности социальной структуры.

В переходный период, в условиях кризиса, сотрясающего постсоветские общества, обычная для нормального, бескризисного социально-экономического развития субординационная взаимо­связь компонентов стратификационного процесса нарушается, в нее внедряются элементы хаоса, дестабилизации, непредсказуемо­сти. В результате происходит не столько реконструкция, т.е. пере­страивание совершенно по-новому, сколько деконструкция - раз­рушение старой, по-своему стройной, стратификационной систе­мы при неупорядоченном возникновении и развитии новой, во многом социально порочной и патологичной. Часть элементов старой стратификационной системы — рабочие, крестьяне, служа­щие, интеллигенция - сохраняется, но возникают новые стратификационые слои, в том числе коррумпированные и паразитические. Основным стратифицирующим критерием в обществе становится масштаб присвоения собственности, а население все более отчет­ливо и резко стратифицируется на узкий социальный слой богатых и широкие массы бедных, даже нищенствующих, людей. В Бела­руси, в частности, две трети населения существуют на грани вы­живания и за чертой бедности, а основные богатства сосредоточи­ли в своих руках 2-3 % наиболее предприимчивых и ловких дель­цов, сумевших разными путями присвоить непомерно большую долю прежде общественной собственности, ставшей частной. Что же входит в состав действующих в современном переходном об­ществе экономических критериев стратификации?

Первое по значимости место среди этих критериев, несо­мненно, занимает владение капиталом, приносящим прибыль. Не­отъемлемые от кризисного состояния общества социально-эко­номические деформации приводят к тому, что наиболее прочным финансовым могуществом располагают ныне не те лица и группы, которые вкладывают капитал в производство, а те, кто действуют в банковской сфере, производя и воспроизводя в расширенных размерах ростовщический капитал. Этот узкий, привилегирован­ный в экономическом отношении слой составляют люди, владею­щие большими богатствами и в силу этого способные позволить себе все - строительство роскошных коттеджей не только на роди­не, но и в дальнем зарубежье; владение несколькими квартирами, ресторанами, кафе и другой недвижимостью, автомобилями ино­странных марок; путешествия и отдых на побережье теплых мо­рей; учебу своих детей в престижных и дорогостоящих универси­тетах США, Англии, Германии и т.п.

Второй экономический критерий, характерный для переход­ного состояния общества, составляет причастность к процессам перераспределения общественного богатства в результате разгосу­дарствления и приватизации собственности, ее акционирования, перекупки и т.п. В результате развертывания данного сложного и противоречивого процесса наряду с частной и общественной соб­ственностью, в том числе и крупной, возникают такие виды него­сударственной собственности, как акционерная, корпоративная, кооперативная, групповая и др. В зависимости от обладания тем или иным видом собственности, а также от масштабов подобного обладания, определяются социальный статус и социальная роль, т.е. основные стратифицирующие характеристики индивида или социальной группы. Этот слой более широкий по своему составу, а также более разнообразный по своим имущественным, возрас­тным, социокультурным признакам, чем только что нами описан­ный. Наряду с богатыми и очень богатыми людьми в нем пред­ставлены и люди сравнительно небогатые. При всем разнообразии социальных черт, отличающих их друг от друга, объединяются они в одну социальную группу именно тем, что сумели в довольно сжатые сроки, благодаря предприимчивости, связям, готовности идти на риск и т.п., использовать процессы разгосударствления и приватизации в целях приобретения большего или меньшего стар­тового капитала для перехода в социальный слой предпринимате­лей. Верхняя, наиболее могущественная в финансовом отношении часть этого слоя, представляющая из себя хорошо видимую вер­хушку предпринимательского айсберга (так называемые «новые русские», «новые белорусы»), по своему социальному статусу практически смыкается с верхушкой наиболее удачливых дельцов, сумевших быстро нажить ростовщический капитал в условиях развала прежней экономической системы и появления широких возможностей для финансовых махинаций в период политического и экономического безвременья в Беларуси в 1992-1994 гг. Верши­ну предпринимательской и политической элиты подпирает совсем не отказавшаяся от стремления забраться на эту вершину более многочисленная и разношерстная в социально-экономическом и политическом отношении группа предприимчивых людей, хорошо и с выгодой для себя ориентирующаяся в быстро изменяющихся условиях с трудностями и сложностями складывающихся рыноч­ных отношений. Средний возраст этой группы гораздо меньший, чем предыдущий (35 лет против 50), что дает ей серьезные шансы

на продвижение к желанной цели в более или менее близкой пер­спективе. Однако такое продвижение, связанное со сменой эконо­мических и политических эли г, не может в кризисном обществе осуществляться бескризисно, безболезненно и бесконфликтно.

Еще одним значительным критерием стратификационной дифференциации в современном постсоветском обществе является уровень личного дохода и потребления. Расхождения между выс­шими и низшими уровнями доходов в обществе, осуществляющем переход к рыночной экономике, не только весьма существенны, но и все более возрастают.

В 1990 г. доля доходов, полученных от официально не учи­тываемой тогда предпринимательской деятельности, составляла менее 2 % во всем объеме доходов, полученных населением Бела­руси, а в 1999 г. она возросла в 6 раз и превысила 12 %. При этом следует учесть, что за те же годы общее падение реальных доходов населения республики в целом (без учета его имущественной дифференциации) превысило 44%, т.е. произошло фактическое снижение их почти вдвое. В 1990 г доля населения республики, имеющего доход на уровне минимального потребительского бюд­жета, составила всего 3 %, а в 1999 г. она возросла до 80 %. Одно­временно отношение среднего дохода 10% наиболее богатых се­мей к среднему доходу 10 % самых бедных семей возросло с 3 раз в 1990 г. до 9,8 раз в 1999 г.

Происходит массовое обнищание населения республики за счет размывания средних слоев и сближения их в имущественном отношении с беднейшими группами населения. Наряду с немного­численной, исчисляемой примерно в 3 %, группой так называемых «новых белорусов», появились «новые бедняки», - те, кто раньше никогда не относился к этой социальной группе, в том числе ра­ботники сферы культуры, учителя, врачи. Перемещение больших групп населения из высоко- и среднеобеспеченных в малообеспе­ченные, отождествляемые с понятием «бедных», привело к нарас­танию обеспокоенности не только отдельных индивидов, но и це­лых их социальных общностей многими, в том числе и наиболее важными сторонами их повседневной жизнедеятельности. В ходе опроса, проведенного в 1999 г., выяснилось, что более 2/3 респон­дентов- 67,7% из 1209 опрошенных- в наибольшей степени обеспокоены низким уровнем доходов, а каждый третий встрево­жен социальной незащищенностью. Менее половины квалифици­руют материальное положение семей как удовлетворительное, только 8,7 % - как хорошее, а 42,2 % - как плохое. Чрезмерно большое количество респондентов (69,9 %) считают, что они вправе рас­считывать на материальную помощь. Конечно, в последнем случае сказывается живучесть в нашем обществе отживших свой век па­терналистских иллюзий («государство поможет»), но нельзя не видеть за этой картиной широко распространенных ожиданий и реальной проблемы - резкого снижения уровня доходов, перехода не отдельных граждан, как это было в советское время, а довольно широких слоев за черту бедности.

Проблема бедности, хотим мы это признать или не хотим, становится весьма актуальной в нашем обществе, осуществляю­щем сложный переход к рыночной экономике, тем более, как это было заявлено во всех программах, - к социально ориентирован­ной рыночной экономике Представить всю масштабность и дра­матизм этой проблемы можно, лишь сопоставив уровень сего­дняшней бедности с тем, что было в дореформенное время (отме­тим в скобках, что уровень бедности определяется как процент людей с денежными и натуральными доходами ниже черты бедно­сти, которая, учитывая возраст человека, число и демографиче­скую характеристику людей, живущих в доме, определяется как минимальный доход, необходимый для сносного существования, основанного на минимально необходимой «потребительской кор­зине»). До развала СССР бедность в Беларуси, являвшейся одной из наиболее экономически развитых республик страны, не превы­шала 1 % по отношению к общей численности населения, а в 1999 г. она превысила, по официальным данным, 36 %, а в реаль­ности, по-видимому, достигла значительно больших размеров.

В постсоветском обществе существенно расширяется сегь критериев стратификационной динамики. Наряду с издавна дейст­вующими экономическими, политическими, социокультурными факторами приобретают критериальный статус факторы «тене­вые» (нелегальный бизнес, прес1упность) и маргинализационные Если первые из них подталкивают преуспевающих в соответст­вующих сферах деятельности индивидов к верхним ступеням иму­щественной и социально-статусной лестницы, то вторые, наобо­рот, сталкивают не адаптировавшихся к новым социально-эконо­мическим условиям людей на социальное «дно».

Обобщение статистических материалов и данных социоло­гических исследований позволяет сделать вывод, что реальное распределение населения Беларуси по различным группам, разли­чающимся имущественным положением выглядит следующим об­разом:

1) богатые люди, составляющие примерно 1,5 % от общего количества населения;

2)состоятельные, могущие позволить многие дорогостоя­щие покупки, совершать путешествия, отдыхать в дорогих санаториях и т.п. (5-6 %);

3) обеспеченные (8-9 %) ощущают ограничения при приобретении дорогостоящих вещей типа автомашины или компьютера, по­сещении ресторанов, осуществлении зарубежных путешествий и т.п.;

А) среднеобеспеченные (около 14%) характеризуются гем, что у них начинают появляться свободные деньги и в соответствии с приоритетами семьи возрастает вариативность денежных затрат, приходится делать выбор: либо бытовая техника, либо добротная одежда, либо хорошее питание, но очень редко и то, и другое, и третье разом;

5) малообеспеченные (примерно 17%) не могут купить бы­товую и иную дорогостоящую технику или позволить себе приоб­рести деликатесы. Они ощущают серьезные затруднения при по­купке одежды, посещении театров, концертов, кинотеатров и т.п.;

6)бедные (примерно 46 %) только изредка могут себе позво­лить покупать мясо, фрукты, одежду; они не в состоянии оплачи­вать учебу детей, посещать театры, кафе и т.п.;

1) нищие (7 %) - находятся на грани выживания, не в со­стоянии покупать мясо, сладости, новую одежду для детей, а тем более для себя; часто живут за счет подаяния, нередко становятся частыми посетителями помоек.

Эта социоструктурная иерархия, воплощающая в себе иму­щественное расслоение населения, взаимодействует с иерархиче­ской структурой, построенной по социально-статусным критери­ям. Их субординационный ряд приобретает такой вид:

1)на вершине стратификационной пирамиды находится высший слой - новая элита, в состав которой входят богатые пред­приниматели (владельцы банков, частных крупных фирм и др.), высшие должностные лица в ранге министра и выше. Это факти­чески новая буржуазия и высшая государственная бюрократия;

2) высший средний спой- средние и мелкие предприниматели, директорский корпус, популярные художники, артисты, телекомментаторы, крупные ученые, владельцы частных больниц, сто­матологических кабинетов и др.;

3) средний средний слой - профессура, врачи и юристы, имеющие частную практику, руководители отделов (служб) крупных, эффективно работающих предприятий, старшие офицеры и др.;

4)низший средний слой - учителя, линейные (рядовые) инженеры, работники учреждений культуры, младшие офицеры, ква­лифицированные рабочие и т.п.;

5) низший слой- малоквалифицированные рабочие, крестьяне, служащие, сержантский состав вооруженных сил и правоохра­нительных органов и др.;

6) паразитические слои — мафиозные группы, рэкетиры, граители, вымогатели, участники бандитских формирований, колду­ны, гадалки, проститутки и т.п.;

7)маргинальные слои — опустившиеся на социальное дно из различных социальных групп нищие, бомжи, беженцы, вынужден­ные переселенцы, беспризорные подростки и т.п.

Выделенные семь ступеней в каждой из рассмотренных ие­рархий социокультурной дифференциации не всегда совпадают с соответствующим уровнем другой иерархии, а это еще более ус­ложняет динамику социальной структуры современного постсо­ветского общества, делает непредсказуемыми возможные ее изме­нения.

В большинстве случаев верхние ступени социально-иму­щественной иерархии совпадают с верхними ступенями социаль­но-статусной стратификации (богатые люди, как правило, относят­ся, к высшему социальному слою), а низшие - бедные и нищие - с низшими социально-статусными слоями - маргинальными. Одна­ко такое совпадение происходит не всегда, вследствие чего выде­ленные семь ступеней в каждой из рассматриваемых матриц не в полном своем объеме коррелируют с соответствующими уровнями другой матрицы, а это еще более усложняет динамику социальной структуры современного постсоветского общества, вносит в нее элементы нелинейности, хаотичности, непредсказуемости. И все же, если изобразить проанализированные тенденции социально-стратификационных трансформаций в схематичном виде, то две сочлененные матрицы (А и В) с их семеричными градациями при­мут вид, изображенный на рис. 16.

Кроме названных критериев стратификационной динамики в современном обществе важное значение имеют и социокультур­ные индикаторы социальной стратификации. К наиболее важным социокультурным критериям структурной дифференциации в со­временном обществе относятся:

1) этнонационалъные (дифференциация на белорусов, рус­ских, украинцев, поляков, литовцев, евреев, татар и т.п.);

2) мировоззренческие (верующие, неверующие, колеблю­щиеся между верой и неверием, атеисты);

3) религиозно-конфессиональные (православные, католики, протестанты, мусульмане и др.);

4) образовательные (лица с высшим, средним, неполным средним образованием и др.);

5) духовно-культурные (поборники народной, элитарной, мас­совой культуры, субкультуры, псевдокультуры, контркультуры);

6)идейно-почитические (приверженцы либерально-демокра­ тической, коммунистической, праворадикалистской идеологии и т.п.);

7)ценностноориенпищиоиные (приверженцы религиозной, внерелигиозной морали, нравственного релятивизма, аморализма и т.п.)

 

Эти семь индикаторов находятся в еще более сложной и противоречивой взаимосвязи как между собой, так и с каждым из стратификационных критериев прежде рассмотренных двух ие­рархий — имущественной и социально-статусной, а многомерность их взаимосвязей, разумеется, в упрощенном, схематизированном виде, воплощена в рис. 17 Многообразие взаимопересекающихся связей и взаимодействий трех выделенных групп индикаторов предопределяет сложную, неустойчивую, развивающуюся по прин­ципам нелинейности панораму социально-стратификационных из­менений в современном постсоветском белорусском и российском обществе. Упорядочить эти изменения, вывести их из хаотическо­го состояния и придать черты гармоничности возможно только на путях реализации идеи обеспечения динамичного и устойчивого развития общества, формирования в нем подлинно социального правового государства, создающего не только предпосылки, но и политические, экономические, правовые, социальные гарантии обеспечения благополучия, высокого социального и духовного развития личности в стратификационно-структурном пространстве общества» [1, c.183-195].