Анамнез

Отцу 71 год, пенсионер по старости. Раньше работал экономистом,
преподавал в институте. Считался хорошим специалистом, имеет несколько научных работ. По характеру был, со слов больной, спокойным, выдержанным, добрым, внимательным и отзывчивым к людям, общительным, имел близких друзей. Настроение всегда было ровное, бодрое. В настоящее время при беседах с врачом, помимо выраженных старческих изменений, выявляется недоверчивость, подозрительность к врачам. К состоянию дочери критики нет, долго настаивал на выписке больной, считая, что больница приносит ей вред. Приводит пример, что проф. Серейский не правильно лечил больную «опием», отчего у той возникли галлюцинации, а когда больную выписали из больницы, то галлюцинации у нее вскоре прошли. В старых историях болезни имеются письма отца к проф. Снежневскому, из которых видно, что отец крайне недоверчиво и настороженно относится к врачам, к методам лечения и склонен обвинить врачей в преступной халатности.

Мать - 68 лёт (домохозяйка). Всегда была раздражительной, нервной, трудной в семье из-за частых ссор. Всегда отличалась обидчивостью и подозрительностью. Властная, упрямая, умела настоять на своем, вмешивалась часто без чувства такта в дела мужа и дочери. На протяжении многих лет отмечается повышенная чистоплотность и страх заразиться микробами. Устраивала бурные сцены, если кто-нибудь из родных входит в комнату, не сняв пальто в прихожей. Требовала, чтобы раздевались только у входа в комнату, а не в ней. Посуду, овощи всегда моет только кипяченой водой. Если же родные при приготовлении пищи мыли овощи и фрукты обычной водопроводной водой, то под разными предлогами отказывалась от еды и готовила себе отдельно. В течение жизни отмечались периоды, когда она была без видимой причины подавлена, молчалива, плаксива, а то, наоборот, очень живая, активная, энергичная. В психиатрическую больницу никогда не стационировалась. В беседах с врачом выявляется подозрительность, недоверчивость по отношению к врачам и персоналу, тщательно прикрываемые излишней слащавостью, угодливостью. Настойчиво, под разными предлогами, старалась все рационально объяснить, требует выписки больной, настраивает мужа, чтобы он тоже требовал выписки больной. Неправильно истолковывает слова врача, а потом ссылается на них. Точных сведений о других родственниках получить не удается, но психические заболевания у кого-либо в роду отрицаются.

Наша больная - единственный ребенок в семье. Родилась 7-месячной, но роды у матери протекали без патологии. Раннее развитие правильное, но до 2 лет была очень слабенькой. В дальнейшем окрепла и росла бойкой, живой, подвижной, любила играть со сверстниками в различные подвижные игры.

С 8 лет пошла в школу, училась на «4» и «5». Больше нравились гуманитарные предметы. В школьные годы оставалась живой, подвижной, жизнерадостной девочкой. Время проводила среди подруг и друзей. Всегда было 2-3 близких подруги, с которыми была полностью откровенна, делилась с ними своими мечтами, планами, переживаниями. Но была разборчива в выборе подруг, выбирала серьезных девочек. Вместе с тем, в характере отмечалась некоторая робость, неуверенность в своих силах, тревожность. Уроки всегда готовила очень аккуратно, опасаясь, что ее могут вызвать. Всегда очень сильно волновалась перед экзаменами и шла на них лишь все выучив, однако, что ее могут спросить то, что она не знает. При ответах у доски в классе также очень волновалась, терялась, путалась, хотя материал знала хорошо.

Настроение преимущественно было веселым, жизнерадостным. Но наряду с этим отмечалось, что еще в младших классах школы была «неровная» по характеру: то более тихая, робкая, неуверенная в себе, то, наоборот, еще более живая, подвижная, озорная, разговорчивая, «все нипочем». Отличалась обидчивостью и повышенной чувствительностью те различным несправедливостям. Настроение легко менялось от различных причин: от незначительных неприятностей легко появлялась подавленность, грустные мысли, и, наоборот, достаточно было хорошо ответить на уроке, как становилась радостной и веселой. С родными была мягка, послушна, обо всем советовалась с матерью. Особенно любила отца.

Перенесенные заболевания: в раннем детстве корь, скарлатина, паротит, которые протекали без осложнений. В 11 лет в течение нескольких месяцев болела дизентерией в тяжелой форме. Однако в больницу не стационировалась, лечилась дома. Высокого подъема температуры, потери сознания, бреда на высоте ее не отмечалось. Лет с 25 страдает «сенной лихорадкой», особенно в летнее время, не выносит запаха цветов, травы, так как возникает острый насморк, удушье. Периодически принимает противоаллергические средства, которые легко устраняют подобные состояния. В последующие годы почти ничем не болела. Лишь изредка отмечались простудные заболевания. Менструации с 14 лет, регулярные, сопровождаются головными болями, раздражительностью, сниженным настроением.

Лет с 15-16 колебания настроения стали более выраженными. То на несколько дней, а порой и на несколько недель, появлялась без видимой причины подавленность, грусть, вялость, слабость, было трудно усваивать трудный материал. То настроение становилось более веселым, появлялась бодрость, активность, уверенность в себе и была в эти периоды более живой, жизнерадостной, разговорчивой.

Впервые особенно резко состояние изменилось летом 1940 г., когда ей было 17 лет. Появилась подавленность, слабость, вялость, быстрая утомляемость. Было трудно двигаться, заставить себя заняться чем-нибудь. Появились затруднения в умственной работе, ухудшилась память, расстроился сон. По совету психиатра, отдыхала на даче. Осенью приступила к учебе, но продолжала жаловаться на слабость, плохое усвоение предметов, подолгу просиживала над книгами. Была подавлена, тяготилась своей неполноценностью, говорила, что не хочется жить. Однако полугодие закончила хорошо.

В марте 1941 г. внезапно возбудилась, бегала по комнате, прыгала,

ночь не спала, съела весь флакон с витамином «С». Была впервые стационирована в клинику им. С. С. Корсакова, где пробыла 1,5 месяца, лечили инсулином. Помнит, что в больнице была тревожной, испытывала страхи, не находила себе места, была возбужденной. Затем появились состояния, во время которых она как бы переносилась в другой мир, ей будто показывали «картины» - видела себя в лесу, в окружении яркой, красочной природы, все предметы были цветными. Казалось, что стоит ей подумать о чем-нибудь, как это встанет перед ее глазами. Отмечались оклики. Казалось, что в голову ей вкладывают чужие мысли, мысленно вела с кем-то разговор. Настроение в этот период было радостным, умиротворенным. Вместе с тем всегда понимала, что в больнице. После инсулинотерапии состояние улучшилось, все переживания полностью исчезли.

После выписки первые месяцы чувствовала себя хорошо. Настроение было повышенным, чувствовала себя какой-то «обновленной», необычно радостной, веселой, бодрой, уверенной в себе. Быстро догнала класс и успешно закончила школу. С началом войны семья была эвакуирована в г. Казань. Много гуляла, любовалась городом, все было интересно, все привлекало внимание. Поступила на биофак Казанского университета: Однако вскоре была мобилизована на трудовой фронт. Условия были очень тяжелые. Перенесла в это время фурункулез. Но, несмотря на все трудности, настроение оставалось хорошим, была очень живой, активной.

Состояние стало меняться спустя 9-10 месяцев после выписки из клиники. Появилась вялость, слабость, какая-то скованность во всем теле, бессонница, почти ничего не ела. Снизилось настроение, появилась неудовлетворенность своим положением, мысли о нежелании жить. Была стационирована в Казанскую психиатрическую больницу. Лечилась сульфозином, но состояние все больше ухудшалось. Была злобна, раздражительна, говорила, что ей привили сифилис. По настоянию родителей была выписана в таком состоянии домой. Семья вскоре переехала в Москву. Там состояние больной оставалось тяжелым - внезапно возбуждалась, говорила, что не хочет жить, пыталась выпить уксус, скипидар. Говорила, что пища отравлена, голову ей подменили, что за ней следят, что к ней изменили отношение подруги. Бросалась в реку - хотела утопиться. В таком состоянии была вновь стационирована в сентябре 1942 г. (19 лет) в клинику им. С. С. Корсакова.

По данным выписки была возбуждена, манерна, неадекватно смеялась. Речь разорвана, высказывала бред преследования, отравления, отмечались слуховые галлюцинации. Говорила, что пища вместо желудка идет в мозг и т. д. Отмечались суицидальные тенденции, однажды хотела повеситься в ванной. Все время требовала яд, повторяя «не хочу жить». Злобна по отношению к окружающим. Было проведено 30 инсулиновых шоков на 85-110 единиц. Улучшения не наступило. В связи с реорганизацией клиники в госпиталь, была переведена в больницу им. 3. П. Соловьева, где находилась несколько месяцев, проводилось симптоматическое лечение. Улучшения не наступало, и мать взяла ее домой, увезла на дачу.

Дома постепенно состояние больной улучшилось, выровнялось настроение, исчезли бредовые переживания, чувствовала себя полностью здоровой (точно длительность болезненного состояния выяснить не удается, но приблизительно оно длилось около 1,5 лет).

В течение года занималась на подготовительных курсах для поступления в институт, а затем в 1944 г. поступила в институт иностранных языков, который успешно закончила в 1949 г.

Все эти годы, т. е. 7 лет, чувствовала себя хорошо. Настроение большей частью было бодрым, веселым, как сама больная отмечает, «приподнятым». Была живой, жизнерадостной, активной, общительной. С учебой справлялась легко, училась с интересом. В свободное время встречалась с подругами, ходила с ними в театр, в кино. Не прочь была подшутить над кем-нибудь, посмеяться. Однажды сумела сдать за одну студентку экзамен. Лишь иногда на несколько дней появлялась некоторая подавленность, вялость, грустные мысли, но затем вновь возвращалось хорошее настроение. Лишь один раз вынуждена была обратиться к невропатологу: в 1949 г., перед государственными экзаменами в течение двух педель было подавленное настроение с тревогой, неуверенностью в своих силах, опасениями, что не сдаст экзамены. После общеукрепляющей терапии состояние улучшилось, и она успешно закончила институт. Была направлена на работу в школу. Работала с большим напряжением, класс был недисциплинированный. Вначале работала с большим подъемом, но затем (осень 1949 г.) настроение стало ухудшаться, появилась неудовлетворенность собой, своим положением, не верила, что может справиться с работой, появилось беспокойство, бессонница. И в январе 1950 г. уволилась с работы. Состояние оставалось прежним. Лишь на некоторое время становилось легче, улучшался сон. Перед очередным поступлением в больницу была тоскливой, вялой, винила себя в том, что не работает, называла себя паразитом. Высказывала суицидальные мысли, говорила, что умрет, много говорила о яде, несколько раз пыталась душить себя полотенцем. Перед поступлением в больницу не ела в течение 2 недель с целью самоубийства. С родными была груба, злобна, порою агрессивна. Чувствовала себя лишним человеком, ничто не радовало, не верила в будущее. В теле отмечалась скованность, голова была «тупой». В таком состоянии в апреле 1950 г. (27 лет) поступила в больницу им, П. Б. Ганнушкина.

По данным истории болезни, в отделении первое время была тосклива, малодоступна. Постоянно искала объяснение своему состоянию. Относилась к нему без должной критики. Считала, что причиной всему ее уход с работы. Просила быстрее выписать ее. Высказывала мысли о своей неполноценности, суицидальные мысли. В отделении была малозаметна, с больными почти не общалась. В процессе инсулинотерапии состояние улучшилось. Стала интересоваться жизнью отделения, общалась с больными, тяготилась пребыванием в больнице. Перед выпиской поведение правильное, психотических явлений не наблюдалось. Была выписана домой. В больнице пробыла 1,5 месяца (депрессия длилась около 6-7 месяцев).

После выписки чувствовала себя хорошо. Отдыхала на даче, с увлечением занималась садоводством, искала новое место работы. С осени приступила к преподаванию в школе. Работой была довольна, занималась ею с увлечением. Одновременно посещала курсы усовершенствования учителей. Настроение было слегка повышенным. Лишь через полгода после выписки в течение недели отмечалось некоторое снижение настроения, после чего вновь настроение стало ровным, хорошим. Была бодрой, живой, активной. С работой справлялась хорошо. Испытывала внутренний подъем, прилив сил, на работу шла как на праздник. Была уверена в себе. Не боялась, если на ее уроках присутствовал кто-нибудь из начальства. Делала успехи, ее хвалили. С родными была ласкова, откровенна.

Состояние изменилось спустя 1,5 года после выписки - осенью 1951 г. появилась слабость, вялость, снизилось настроение, пропало желание что-либо делать, с большим трудом заставляла себя идти на работу. Затем стала говорить, что соседка к ней плохо относится. Состояние все более ухудшалось, стала говорить, что в полу имеются щели, через которые за ней наблюдают. Перед поступлением в больницу была напряжена, тревожна, ходила из угла в угол по комнате. Говорила, что соседи особым аппаратом влияют на ее сердце, отнимают у нее все внутренности, что все объединились с соседкой и причиняют ей вред. В декабре 1951 г. была вновь помещена в больницу им. П. Б. Ганнушкина.

Психическое состояние (по данным истории болезни): в отделении бесцельно ходит по коридору или сидит неподвижно в одной позе, опустив голову, глядя в одну точку. Часто лежит в постели, закрыв лицо руками. Насторожена, подозрительна. Неохотно идет в кабинет врача. Неожиданно порывается уйти из кабинета. Неряшлива, волосы не причесаны. Сидит во время беседы неподвижно, глядя в сторону. Временами смотрит на врача и чему-то смеется, Часто застывает в одной позе. Малодоступна. На задаваемые вопросы молча продолжает смотреть в одну сторону или однообразно повторяет - «отпустите меня». Говорит, что она дрянь, подлая, плохая. Винит себя в том, что она отдалилась от всех, не может ни с кем дружить. Неожиданно закрывает лицо руками и плаксивым голосом говорит - «Я не могу, я хорошая, чистая, а меня все разыгрывают, превратили в дуру. Мне надоело, я не хочу». Замолкает и неподвижно смотрит в одну сторону, чему-то улыбается. Затем снова отрывочно и непоследовательно начинает что-то говорить. Считает, что ее травят, что вокруг нее шантаж, делаются подлоги, все время что-то разыгрывается, все над ней смеются, следят за ней, вокруг нее сомкнулся круг, «все свалили на нее», она не может выбраться из этого круга.

Говорит, что она мертвая, что у нее нет сердца, так как его вытравили, нет головы. Вообще у нее все чужое, нет мыслей в голове, она бесчувственная, ее ничто не трогает, все безразлично. Требует, чтобы ее выписали домой. Лечилась инсулином до 100 единично гипогликемии не было. Стала лишь несколько спокойнее. По требованию родных была выписана домой спустя 4 месяца.

Первое время держалась дома правильно, немного помогала матери по хозяйству, читала, вязала, вышивала. Временами разговаривала сама с собой, чему-то смеялась. Уединялась, в общих разговорах участия не принимала. Затем стала груба с матерью, обвиняла ее в сплетнях, в доносах на нее. Порою была агрессивна по отношению к матери. Уходила в лес и подолгу пропадала там. Перессорилась с подругами, считала, что они завидуют ей и поэтому устраивали ей различные козни. Казалось, что за ней следят, была крайне настороженной и подозрительной. В таком состоянии через 6 месяцев после выписки, в октябре 1952 г. вновь поступила в больницу им. П. Б. Ганнушкина.

Психическое состояние. При поступлении тосклива. Все время лежит в постели. То плачет, то смеется. При попытке заговорить с ней пытается бежать. На вопросы не отвечает или повторяет - «не хочу». Неожиданно кричит: «Я хочу любить... Сергей, ты меня слышишь?» Из отрывочных высказываний удается понять, что она является «передатчиком», что на нее «действуют». Временами неожиданно вскакивает, подпрыгивает, что-то напевая, бегает в одной рубашке по палате. Также неожиданно укладывается в постель. Иногда выкрикивает, что она любит Валю. То кого-то ругает. Говорит, что она была любима, но мать все расстроила. Она хочет жить и быть любимой. А раз так не получилось, то незачем жить. Просит усыпить ее. У нее отняли голову и разум. Говорит, что ее преследовали, как только она в трамвае открыла английскую книжку. Предполагает, что преследователи были в нее влюблены и преследовали с добрыми намерениями. То вдруг со слезами на глазах говорит, что она виновата. Пытается обнять врача, спрашивает: «Вы желаете мне добра?». После ЭСТ (3 припадка) периоды подавленности стали возникать все реже. Кокетничает с врачом, пытается обнять его, поцеловать. Настроение повышенное, подвижна, весело улыбается, смеется. Говорлива. Со смехом рассказывает о своих прошлых переживаниях, но отмечает, что многое не помнит. Бред и галлюцинации исчезли. Заводит разговоры на сексуальные темы. В таком состоянии больная была выписана домой и переведена на II группу инвалидности.

После выписки из больницы на работу не устраивалась (декабрь 1952 г.). Занималась хозяйством, читала книги, ухаживала за садом и огородом на даче. Настроение было ровным. С осени 1954 г. приступила к работе по специальности в школе. Но с работой справлялась плохо, не могла держать класс в руках. Была вынуждена оставить работу. Но вскоре устроилась работать в библиотеке Академии наук СССР, а с осе-пи перешла на преподавательскую работу в Госбанк СССР. Вела там Занятия по английскому языку. Но и там с трудом справлялась с обязанностями, ее занятия плохо посещали. Свободное от работы время большей частью находилась дома, читала книги. С подругами встречалась редко. Все это время, как сейчас отмечает больная, было хорошее, ровное, даже несколько приподнятое настроение. Была довольна работой. Радовалась каждому занятию. В дальнейшем возникали состояния подавленности. Так, в 1956 г., в мае в течение 2-3 недель была тоскливой, много плакала. Лечилась амбулаторно и вскоре это состояние обошлось. Летом во время отдыха в санатории, внезапно, без видимой причины, появилась тоска, много плакала, думала покончить жизнь самоубийством, ни с кем не разговаривала, никуда не выходила из палаты. Вернувшись из санатория, была в подавленном настроении, ничем не интересовалась. Но через некоторое время настроение выровнялось, тоска прошла и с осени снова поступила на работу.

На протяжении 1956-1957 гг. чувствовала себя хорошо. Настроение было ровным, хорошим, с увлечением занималась преподавательской работой. Изредка встречалась с подругами. Встречалась с мужчинами, особенно долго была близка с одним женатым мужчиной. Но о замужестве не думала, избегала разговоров на эту тему, зная, что больна и болезнь может повториться. Но в общем чаще была одна, сидела дома, читала книги.

В мае 1957 г. вновь появилось подавленное настроение, часто плакала, ничто не интересовало, все было безразлично. Длилось такое состояние все лето, а к осени настроение выровнялось, чувствовала себя полностью здоровой, смогла приступить к работе. Но спустя 4 месяца (начало 1956 г.) вновь появилось подавленное настроение, раздражительность, много плакала. Мысли в голове путались. Появился страх сойти с ума. Не видела смысла в жизни. Считала, что плохо справляется с работой, что ее слушатели не сдадут экзамена. Снова появились мысли о том, что за мной следят, что надо покончить жизнь самоубийством. Пыталась зарезать себя, после чего была (в 7-й раз) помещена в больницу им. П. Б. Ганнушкина.

Психическое состояние. При поступлении больная тосклива, часто плачет. Ночами не спит. В отделении стоит у окна или стены, устремив взгляд в пространство. От приглашения сесть отказывается, со слезами на глазах умоляет выписать ее домой. Считает, что дома у нее все пройдет. Обвиняет себя в том, что не вышла на работу, так как если бы работала, то болезни бы не было. Говорит, что голова пустая, что мыслей в ней нет, жить ей не следует, жизнь ей не нужна и ей лучше умереть. Держится в отделении обособленно, ничем не интересуется. Обманов чувств нет. Лечилась аминазином. На 5-й день лечения тоска прошла, настроение улучшилось. В последующие дни стала живее, активнее, интересовалась жизнью отделения, выходила на трудотерапию. Спустя месяц пребывания в больнице была по требованию родных выписана домой.

Первое время после выписки настроение оставалось несколько сниженным, была вялой, медлительной, быстро уставала. Но через месяц настроение окончательно выровнялось. Снова была живой, веселой, подвижной. Лето провела на даче. Без устали работала в саду, много читала. Встречалась с подругами, друзьями, но большой потребности в общении с ними не было. Не тяготилась, если оставалась одна. С осени снова стала преподавать язык на курсах. С работой справлялась легко, всем была довольна. После выписки все время принимала аминазин на ночь. Но в начале декабря того же 1958 г. состояние изменилось. Появилась подавленность, пропал сон. Появилась тревога, беспокоилась за успеваемость своей группы. Состояние все более ухудшалось. Усилилась тоска, слабость, вялость. Иногда казалось, что в таком состоянии не стоит жить. С трудом вела занятия на курсах, как бы «отупела». Сама связывала такое состояние с увеличением дозы аминазина. В анализе крови перед поступлением в больницу была отмечена резкая лейкопения - до 2500. В таком состоянии в декабре 1958 г. вновь поступила в больницу им. П. Б. Ганнушкина.

Психическое состояние. Тосклива, говорит только о выписке. Считает, что не было нужды помещать ее в больницу, что дома все прошло бы скорее. Тоску отрицает, но выражение лица печальное, в глазах слезы. Говорит, что чувствует себя потерянной, что все окружающие отвернулись от нее. Боится, что никогда не вернется домой, никогда не поправится и не сможет работать. Лечилась аминазином всего 2 дня и в связи с угнетающим действием его на лейкопоэтическую функцию крови аминазин был отменен. Спустя две недели по категорическому требованию родных была выписана домой. Дома пробыла всего 8 дней. Была молчаливой, подавленной, много плакала, высказывала упорные мысли о нежелании жить. Вновь была стационирована в больницу им. П, Б. Ганнушкина.

Психическое состояние (по данным истории болезни): тосклива, тревожна, считает, что ее разыгрывают, смеются над ней. Она не должна существовать. У нее взяли все хорошее и «превратили в скотину». Больше лежит в постели. Временами дурашлива, вскакивает с постели, неадекватно смеется, бегает, подпрыгивает по коридору, а затем вновь ложится в постель и вновь становится тоскливой. Ни к чему не проявляет интереса. Отказывается от еды. Просит оставить ее, отравить или выписать из больницы. Лечилась резерпином 63 дня, но вновь появилась тенденция к лейкопении, в связи с чем ее перевели на лечение инсулином, который на дозе 84 единицы не дал гипогликемических реакций. Была выписана домой по категорическому требованию родственников. Всего в больнице находилась 6 месяцев.

После выписки еще долго оставалось подавленное настроение, вялость, слабость, медлительность. Целыми днями лежала дома, ничем не занималась, ничто не интересовало ее. Имела II группу инвалидности. Лишь через год, летом 1960 г. состояние постепенно стало улучшаться, выравниваться настроение, снова становилась бодрой, энергичной. Занималась домашним хозяйством, работала в саду. В это время ей снова предложили вести занятия по языку при Госбанке и она с радостью согласилась. Снова с радостью, активно с воодушевлением принялась за работу, с большим желанием, «как на праздник», шла на работу. В последующие годы настроение было изменчивым - то была оживлена, активна, то вновь наступали периоды подавленности, вялости, но были они непродолжительными и нерезкими. В свободное время читала, гуляла, ходила в кино, театры, чаще всего одна или с отцом. Прежних друзей растеряла, подруги повыходили замуж, новых не заводила, да и не было желания. Не тяготилась своим одиночеством.

Осенью 1963 г. после ряда неприятностей - умерла тетка, тяжело заболели отец и мать - в течение 3-4 месяцев отмечалось подавленное состояние с вялостью, апатией, мыслями о бесцельности своего существования. Спустя 4-5 месяцев настроение выровнялось и с марта 1964 г. вплоть до настоящего обострения чувствовала себя хорошо. Настроение было большей частью повышенным. Была активна, предприимчива, хотя временами на несколько дней и появлялась подавленность. Отказалась от инвалидности, подыскала себе работу. Работала некоторое время лаборанткой в МГУ, а с сентября преподавала в техникуме. Договорилась о том, что с января 1965 г. поступит на постоянную работу в техникум. Особенно хорошо себя чувствовала сентябрь - октябрь. Хорошо справлялась с работой, была довольна ею, была «на подъеме».

Состояние стало постепенно меняться с ноября 1964 г. Постепенно снижалось настроение, становилась менее активна, с меньшим желанием работала. А с конца ноября особенно ухудшилось настроение, появилась вялость, ощущала сильную усталость. Пропал сон. Была медлительной, какой-то скованной. Голова была «тупая», мысли текли медленно, думать, разговаривать было трудно. Появились мысли о том, что она тяжело больна и никогда не вылечится, навсегда останется такой, ничто хорошее ее в жизни не ждет. Возникла тревога, страх, беспокойство за будущее. Постоянно раздумывала, что ее ждет, как жить дальше. Лечилась в диспансере мелипрамином, но состояние не улучшилось. В таком состоянии была (в 11-й раз) стационирована в больницу им. П. П. Кащенко.

Психическое состояние. При поступлении больная тосклива, тревожна. С нетерпением ждет прихода врача в отделение. В волнении расхаживает по отделению, оборачиваясь на каждый стук двери. Во время беседы говорит громким, плачущим голосом. Сидит неспокойно, заламывает руки, с выражением отчаяния, тревоги на лице, смотрит на сидящих в кабинете врачей. Умоляет помочь ей быстрее выписаться из больницы, быстрее вернуться на работу. Жалуется на тоску. Говорит, что ее ничто не радует, окружающая обстановка не воспринимается, она потеряла способность переживать, воспринимать, все в ней мертво, голова тупая, памяти нет, во всем теле вялость. Ее волнует, как она будет жить дальше. Анализирует свою жизнь и приходит к выводу, что ничего хорошего ее в жизни не ждет, вся жизнь ее погибла, она не сможет работать. Жалуется на бессонницу. Отмечает, что особенно плохо чувствует себя по утрам, а вечером становится несколько легче. Обо всем этом говорит спокойно. На вопросы врача о ее состоянии и течении заболевания не отвечает, отсылает к отцу за анамнестическими сведениями, повторяет, что она все забыла. В отделении с больными не общается, держится обособленно от них. С тревожно-тоскливым выражением лица, со слезами на глазах молча расхаживает по отделению или сидит на месте, не принимая участия в разговорах окружающих больных. Укладывается в постель, но тут же снова встает и в волнении ходит из угла в угол. Увидев врача, бросается к нему, удерживает его около себя, тянет за халат, цепляется за руку, просит не уходить от нее. Снова и снова умоляет выписать ее на работу, там она быстрее поправится. Винит себя в том, что бросила работу, не смогла на ней удержаться. Получала лечение нозинаном до 120 мг в сутки, но стала лишь несколько спокойнее, менее навязчива к врачу, больше лежит в постели, но тоска, тревога, мысли о бесцельности существования остаются. После недельного перерыва было начато лечение сюрмантилом. Новое лечение воспринимала крайне недоверчиво и настороженно. Недовольным тоном выговаривает врачу, что ее нечего лечить этим лекарством, оно ей не поможет, настойчиво просит выписать ее домой, иначе она дисквалифицируется как педагог и не сможет работать. Б первые дни лечения сюрмантилом состояние остается без изменений, но с 8-го дня лечения состояние больной стало крайне изменчивым, даже на протяжении дня: то относительно спокойна, настроение снижено, но тревога незначительна, то настроение повышено, с оттенком восторженности, радостно улыбается, шутит, движения свободны, размашисты, то снова вяла, пассивна, молчалива и несколько тревожна. Такое изменчивое состояние (причем преобладало несколько подавленное, тревожное) длилось около недели. Затем отмечалось состояние подавленности, тревожности, но значительно в меньшей степени, чем при поступлении. Как и при поступлении больная мало доступна. О своих прошлых болезненных состояниях, о состоянии в данный момент ничего не рассказывает, отделывается общими формальными фразами. Склонна к диссимуляции своего состояния. Усиленно пытается доказать врачу, что она хорошо себя чувствует, что у нее хорошее настроение. Пытается при беседе с ним улыбаться, неестественно оживляется, но вместе с тем, с тревогой следит за выражением лица врача, отводит взгляд в сторону и замолкает при повторных вопросах о ее состоянии. Стремится все объяснить тяжелой сложившейся ситуацией у нее, тем, что она просто распустила себя. При повышении дозы сюрмантила до 325 мг в сутки состояние больной постепенно улучшилось. Уменьшилась подавленность, исчезла тревога, стала спокойнее, перестала настаивать на выписке. Последнюю неделю больная в повышенном настроении, оживлена, на лице часто улыбка. Словоохотлива, во время беседы живо жестикулирует. Общается с больными. Более охотно рассказывает о себе. Впервые удалось получить анамнестические сведения. Вместе с тем больная, при повышенном настроении, несколько вяловата, пассивна, бездеятельна. Ни с кем из больных не подружилась, пассивна, держится одиноко. Пребыванием среди психически больных особенно не тяготится. По родным не скучает. На вопросы о них спокойно и равнодушно ответила, что она их любит. В таком состоянии была выписана домой 15/II 1965 г. - через 2 с половиной месяца с момента поступления.

Дома находилась 8 месяцев. Все это время чувствовала себя хорошо. Настроение было даже несколько приподнятым. Была оживлена, бодра, активна. Вскоре устроилась на работу преподавателем в техникум. Успешно справлялась с работой, стала совмещать еще на полставки в школе. Работа нравилась, все было интересным. В свободное время много гуляла, каталась на лыжах, ходила в кино, но всегда в одиночестве, с подругами почти не встречалась. Первое время после выписки принимала поддерживающие Дозы сюрмантила, а затем находилась без лечения, однако, чувствовала себя хорошо. Регулярно приходила на консультацию к своему бывшему лечащему врачу. На консультациях выглядела очень оживленной, несколько восторженной, с лица почти не сходила улыбка, была говорлива.

Состояние стало ухудшаться с середины октября 1965 г. Нарастали вялость и слабость, стала быстро уставать, появились затруднения в работе, стала медлительной, нерасторопной, не успевала подготовиться к урокам, во время проверить домашнее задание. Появилась тревога, возникли опасения, что ее, как не справившуюся с работой, могут уволить. Однажды не вышла на работу в школу, где совмещала. Стала винить себя в этом, возникли тревожные опасения, что из-за ее пропуска можег что-то случиться, что ее уволят. Не выходила из дома, опасаясь, что может встретить своих учеников, перед которыми ей будет неудобно из-за своего прогула. Не находила себе места из-за тревоги. На уговоры родных кричала, просила оставить ее в покое. Начала вновь принимать сюрмантил по 75 мг в сутки, но состояние все больше ухудшалось, нарастала тревога и 3/ХI 1965 г. была вновь помещена в больницу им. П. П. Кащенко.

Психическое состояние. При поступлении больная растеряна, тревожна, на лице застыло недоумевающее, по-детски жалобное выражение. Широко открывает глаза. Всхлипывает. По лицу пробегает гримаса, что-то тихо шепчет. Прижимает руки к груди, теребит халат. Начинает плакать навзрыд, размазывая по лицу слезы. Тут же жалко улыбается. На предложение пойти в кабинет врача с отчаянием выкрикивает: «Да не хочу я ничего...». Однако, послушно идет за врачом. Движения замедленные. Останавливается, с растерянным выражением лица стоит некоторое время в одной позе, пока ее вновь не приглашают пойти в кабинет. С мольбой, недоумением и тревогой смотрит на врача. На вопросы не отвечает. Продолжает что-то тихо шептать. Удается разобрать: «Жалели... жалели... жал... жал... я же хорошо себя чувствовала». Неожиданно выкрикивает: «Не хочу жить, отравите меня»! Стонет, охает. Инструкции врача при соматическом осмотре выполняет правильно. Отмечается некоторое напряжение шейных мышц, пассивная подчиняемость при придании отдельных поз.

В отделении в первые дни неспокойна, ночами не спит, вскакивает, в страхе бежит к двери, снова укладывается в постель. Днем большей частью лежит без движения с закрытыми глазами, молча. Кормится с рук персонала. При обращении к ней открывает глаза, на лице появляется гримаса отчаяния, недоумения. По-детски капризна, заламывая руки, тяжело вздыхает, глядя с мольбой на врача. На вопросы не отвечает, лишь произносит отдельные невнятные фразы и слова: «Рая... Раечка... Мы... Я не хочу жить... а папа, мама живы...». Порой в тревоге озирается по сторонам, прислушивается. В один из дней рассказала врачу, что все вокруг смеются над ней, что-то говорят в ее адрес, указывая на потолок, говорят, что там кто-то о ней говорит, она слышит множество мужских: и женских голосов, которые бранят ее, заставляют покончить с собой. Спрашивает, что происходит вокруг, она не может разобраться в происходящем. Все вокруг странное, имеет к ней прямое отношение. Услышав чей-то посторонний разговор, показывает врачу: «Видите, опять про меня».

Консультация окулиста: глазодвигательных и зрачковых нарушений нет, глазное дно без патологии.

Консультация невропатолога. При осмотре особых жалоб не предъявляет. Раньше беспокоила головная боль в виде тяжести в голове при переутомлении.

Неврологический статус: зрачки равномерные, реакция их на свет и конвергенцию - живая. Легкий экзофтальм, синдром Грефе, нерезко выраженный (щитовидная железа увеличена).

В покое сглажена правая носогубная складка. При напряжении мимических мышц асимметрии нет. Координация не нарушена. Статика и походка не изменены. Общая гипотония мышц. Сухожильные рефлексы на верхних и нижних конечностях - живые, равномерные. Менингеальных симптомов и патологических рефлексов нет. Брюшные рефлексы средней живости, равномерные. Дермографизм розовый, разлитой, слегка выбухает, быстро появляется.

Заключение: при осмотре четких симптомов очагового характера со стороны центральной нервной системы не выявляется.

Осмотр терапевта. Жалобы на неприятные ощущения в области сердца. Объективно: общее состояние удовлетворительно. Правильное телосложение, повышенное питание, кожные покровы и видимые слизистые нормальной окраски. Уплотнение правой ягодицы. Увеличена щитовидная железа. Отеков нет. В легких - ясный, перкуторный звук, везикулярное дыхание. Пульс ритмичный, удовлетворительного наполнения, 100 ударов в минуту. АД-120/70. Сердце в размерах не увеличено. Тоны несколько приглушены. Язык чистый, влажный. Живот мягкий, безболезненный. Печень и селезенка не увеличены. Физиологические отправления - норма.

Заключение: струма 1-2 степени без явлений тиреотоксикоза.

Анализы:

РВ в крови отрицательная. Гемоглобин - 13,4 мг%, 80 единиц, лейк. 3800, пал. - 2, сегм. - 59, лимф. - 27, мои. - 12, плазм, клетки- 1/100, РОЭ - 30 мм/час. Анализ крови от 15/Х1 1965 г.: гемоглобин - 12,6 мг%, лейк. - 4800, пал. - 6, сегм. - 65, лимф. - 25, мон. - 4, РОЭ - 50 мм/час. Протромбиновый индекс - 80%. Билирубин - 0,36, холестерин - 177 мг%, реакция Вельтмана - 7, тимоловая проба - 12,3.

Рентгеноскопия грудной клетки - сердце и легкие без патологии. Анализ мочи - без патологии.

25 декабря 1965 г. больная была выписана домой. Перед выпиской в течение полутора недель настроение было ровным, даже несколько повышенным. Была оживлена, подвижна, много улыбалась. Сообщала врачу, что она чувствует себя отлично, полностью здоровой, что хочет быстрее выписаться и приступить к работе. Высказывала уверенность, что она вполне справится с работой преподавателя. В отделении много читала на английском языке, смотрела телепередачи. Однако вместе с тем держалась обособленно от больных, сторонилась их, не принимала участия в общих разговорах. Беседы с врачом сводились, в основном, к ее настоятельным просьбам о выписке. О перенесенном психотическом состоянии рассказывала крайне неохотно, формально, уклончиво. Критика к нему была формальной, относилась к своей болезни весьма поверхностно и равнодушно, без истинного понимания всей тяжести ее.

С момента выписки и по настоящее время находится дома (т. е. около 1,5 месяцев). Живет вместе с престарелыми родителями. Работает преподавателем английского языка на полставки, дает частные уроки. С работой справляется, но с сослуживцами не поддерживает никаких отношений и нередко конфликтует с ними. В свободное время, а имеет его довольно много, по сути ничем не занята. Домашними делами почти не интересуется и не занимается, все заботы возложены на плечи престарелых родителей. Одинока. Своих прежних подруг растеряла, а новых не завела и не испытывает потребности в этом. Придерживается строгого распорядка дня: в одно время встает, ложится, регулярно делает физзарядку, много гуляет, но всегда в одиночестве.

При обследовании ее на дому радушно встретила врача. Оживлена, подвижна, с лица не сходит улыбка. Настроение несколько повышено. Говорлива. Охотно рассказывает о своей жизни и работе. Но о своих переживаниях говорит неохотно, замолкает, переводит разговор на другие темы. Также крайне неохотно вспоминает о болезни, о своем настоящем состоянии почти ничего не сообщает, отделывается формальными фразами. Своим положением в обществе, одиночеством, тем, что работает всего на полставки и зависит от родителей, не тяготится. Легко, беспечно сообщает, что она потому все время одна, что старые подруги повыходили замуж, заняты семейными делами, не приглашают в гости, да она и не тяготится этим, ей и так хорошо.

Таблица & НАБЛЮДЕНИЕ № 7

1. Абаскулиев А.А..	Шизофрения циркулярная или депрессивная	365,7 или 9
2. Авербух Е.С.	Атипический МДП.	306,4
3. Ануфриев А.К.	Шизоаффективный психоз.	305,7
4. Вольфовский А.И.	МДП, циркулярный тип, атипичная форма.	306,3
5. Голодец Р.Г.	Шизофрения, циркулярная форма.	305,9
6. Детенгоф Ф.Ф.	Шизофрения ремитирующая или кататонопараноидная форма.	305,9
7. Зальцман Г.И.	Циркулярная шизофрения.	307,7
8. Зеневич Г.В.	Атипическая форма МДП.	306,9
9. Зурабашвили А.Д.	Атипичная шизофрения (циркулярная форма).	305,9
10. Ильинский Ю.А.	Шизофрения, параноидная форма с ремитирующим течением.	305,3
11. Канторович Н.В.	МДП с атипичными включениями.	306,4
12. Малкин П.Ф.	Шизофрения, циркулярная форма.	305,9 305,7
13. Маслов Е.В.	Шизофрения, циркулярная форма.	305,9 305,7
14. Меграбян А.А.	Периодическая форма шизофрении (циркулярный вариант).	300 стр. 2
15. Мелехов Д.Е.	Шизофрения, циркулярная форма.	305,7
16. Молохов А.Н.	МДП, циркулярный тип.	306,3
17. Морозов В.М.	Периодическая (циркулярная) форма шизофрении.	305,8
18. Наджаров Р.А.	Шизофрения периодическая.	305,7
19. Невзорова Т.А.	Шизофрения, периодическая форма.
20. Озерецковский Д.С.	Шизофрения с циркулярным течением.	305,9
21. Плессо Г.И.	МДП.	306,3
22. Полищук И.А.	Циклоидный, биполярный психоз (Леонгард).	306,9
23. Портнов А.А.	Шизофрения (шизоаффективная форма).	305,7
24. Ротштейн Г.А.	Шизофрения, циркулярная форма.	305,7
25. Саарме Ю.М.	Шизофрения, циркулярная форма.	305,7
26. Случевский И.Ф.	МДП, атипично протекающий вследствие влияния инфекционного и токсического факторов.	306,4
27. Снежневский А.В.	Шизоаффективный психоз (периодическая шизофрения?)	305,7
28. Татаренко Н.П.	Шизофрения, циркулярная форма.	305,9
29. Тимофеев Н.Н.	Периодический аффективный психоз.	306,4
30. Ушаков Г.К.	Циркулярная шизофрения.	305,7
31. Фридман Б.Д..	Циркулярная форма шизофрении	305,1
32. Чалисов М.А.	Циркулярная форма шизофрении.	305,9
33. Чистович А.С.	Атипическая форма МДП (на органической основе).	306,4

Таблица 10

Шизофрения параноидная
Шизоаффективный психоз и периодическая
Циркулярная (ремитирующая)
Шизофрения - всего
МДП атипичный и периодический аффективный психоз
Циклоидный биполярный психоз
Диагноз не установлен

По поводу этой больной (наблюдение 7) многие участники симпозиума высказались в пользу диагнозов «шизоаффективный психоз», «периодическая шизофрения», «атипичная шизофрения». Эта диагностика обосновывалась особенностями психопатической картины психотических приступов и характером изменений личности у больной в межприступные периоды: наличием в острых стадиях болезни слуховых (в том числе и императивных) галлюцинаций, идей преследования и воздействия психических автоматизмов, кататонических симптомов, в ремиссии шизофренического дефекта, сужение круга интересов, однообразие, недостаточность контакта, эмоциональной синотонности и адекватности.

Другие участники симпозиума, отрицая диагноз шизофрении, ссылались на отсутствие у больной шизофренической деградации, дискодантности, типичных эмоционально-волевых расстройств и расстройств мышления [наличие хорошего социально-трудового приспособления (восстановление), а также, по мнению одного из диагностов, и отсутствие эффекта инсулинотерапии].

В связи с этим более оправданным диагнозом для данного наблюдения считали «атипичный МДП» или «МДП с атипичными включениями». Отмечалось, что больная по преморбиду - циклотимичка, первый приступ у нее депрессивный, далее были короткие психотические вспышки с депрессией, элементами деперсонализации онейроидных переживаний и бреда преследования. По мнению одного из участников семинара, атипичность МДП обусловлена перенесенными больной инфекционными заболеваниями.

В качестве признака, противоречащего данной диагностике, указывалось многообразие и различие периодов между фазами.

ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ № 8 (врач Т. С. Заичкина)