К ПЕРЕРАБОТКЕ КНИГИ О ДОСТОЕВСКОМ

Основательной доработкой своей книги 1929 г. о Достоевском для нового издания (Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963) Бахтин занимался во второй половине 1961-го — первой поло­вине 1962 г. Настоящий проспект, датируемый 1961 г., непосредствен­но предшествовал этой работе. Проспект был опубликован в книге «Кон-текст-1976» (М., 1977, с. 296—316; публикация В. В. Кожинова). В настоящем издании озаглавлен составителем.

В работе автора над новой редакцией книги было несколько ос­новных направлений: 1) был введен вопрос о новой целостной авторс­кой позиции в полифоническом романе Достоевского (акцент на этой теме выразился в изменении заглавия второй главы: «Герой и позиция автора по отношению к герою в творчестве Достоевского» вместо «Герой у Достоевского» в издании 1929 г.); 2) разработан тщательнее вопрос о диалоге у Достоевского; именно в издании 1963 г. появилось разграничение «внешнего композиционно выраженного диалога», «мик­родиалога» и «объемлющего их большого диалога романа в его целом» (с. 459); 3) широко введены темы исторической поэтики и жанровой традиции, заново, по существу, написана четвертая глава; 4) постав­лена проблема металингвистического изучения слова (с. 309—316).

Эти темы, хотя и в разной степени, отражены в разработках проспекта, особенное же внимание уделено самому принципиальному в концепции Бахтина и вызвавшему наибольшие споры вопросу об авторской позиции. В письме В. В. Кожинову от 30 июля 1961 г. сообщается о намерении углубить анализ особенностей позиции автора в полифоническом романе, так как «последнее больше всего вызывало возражений и недоумений». Объяснение этих особенностей исследова­тель находит в «новом предмете и новой логике этого предмета», открытого Достоевским. Достоевский открыл личность как другое «жи­вое и полноправное сознание», «чужую правду», оказывающую сопро­тивление завершающей ее авторской активности. В издании 1963 г. подчеркнута «положительная активность новой авторской позиции в полифоническом романе» (с. 116); обоснование этой «диалогической активности» в проспекте связано с общими мировоззренческими тема­ми (противопоставление «активности вопрошающей» в отношении к личности и «активности завершающей» в отношении «безгласного ма­териала»), которые особенно концентрированное выражение получили в наброске конца 30-х или начала 40-х гг. «К философским основам гуманитарных наук» (см. примеч. к заметкам «К методологии гума­нитарных наук»). Тесно связаны обсуждаемые в проспекте темы с проблематикой ранней работы об авторе и герое.

Вообще содержание проспекта шире практической цели доработки книги. Целый ряд намеченных здесь тем и найденных формулировок в книгу не вошел (например, о типах людей по их отношению к высшей ценности, линия критики психоаналитического подхода к До­стоевскому, о способах выражения человека «от тела до слова», «проблема катастрофы», «Достоевский и сентиментализм», сопоставле­ния с «Волшебной горой» Т. Манна и другими западными романис­тами). Особенно значительно развита в проспекте тема смерти у До­стоевского и Толстого, «смерти для других» и «смерти для себя»; в книге 1963 г. эта тема отражена гораздо более лаконично (см.: Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского, с. 124).

¹ См. «Подросток», ч. 3, гл. III.

² К сравнению с шахматами де Соссюр прибегал, чтобы иллю­стрировать свое понимание системы языка и себе тождественной зна­чимости его единиц, подобно значимости шахматных фигур (см.: Сос­сюр Ф. Труды по языкознанию, с. 120—122).

³ Ср. о Базарове в лекциях Бахтина по истории русской литера­туры: «Но с героем, в котором автор увидел силу и хочет героизовать, он не может справиться. Перед Базаровым все пасуют, па­сует, виляет и хочет польстить и сам Тургенев, но вместе с тем и ненавидит его».

⁴ Фридлендер Г. М. Роман «Идиот».— В кн.: Творчество Ф. М. До­стоевского. М., 1959, с. 173—214.

⁵ См.: Lettenbauer W. Russische Literaturgeschichte. Frank­furt/Main — Wien, 1955, S. 250.

⁶ Ср. в статье 1924 г. «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве»: «Не должно, однако, пред­ставлять себе область культуры как некое пространственное целое, имеющее границы, но имеющее и внутреннюю территорию. Внутрен­ней территории у культурной области нет: она вся расположена на границах, границы проходят повсюду, через каждый момент ее, систе­матическое единство культуры уходит в атомы культурной жизни, как солнце отражается в каждой капле ее. Каждый культурный акт су­щественно живет на границах: в этом его серьезность и значитель­ность; отвлеченный от границ, он теряет почву, становится пустым, заносчивым, вырождается и умирает» (Бахтин М. Вопросы литерату­ры и эстетики, с. 25). Характерное для мысли Бахтина единство структурного понимания человеческой личности и культуры, единство подхода к проблемам философской антропологии и проблемам истории культуры.

⁷ Ср. подобное сближение понятий в высказывании Достоевского о своем «реализме в высшем смысле» как об изображении «всех глубин души человеческой» (Биография, письма и заметки из запис­ной книжки Ф. М. Достоевского. Спб., 1883, с. 373), из которого исходил Бахтин в своей идее творчества Достоевского.

⁸ О смерти для себя и смерти для других см. работу «Автор и герой в эстетической деятельности» (глава «Временное целое героя»).

⁹ См.: Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского, с. 111 —115.

¹⁰ «Бальзак велик! Его характеры — произведение ума вселенной! Не дух времени, но целые тысячелетия приготовили бореньем своим такую развязку в душе человеческой» (Письмо Ф. М. Достоевского М. М. Достоевскому от 9 августа 1938 г.— В кн.: Достоевский Ф. М. Письма, т. 1. М.—Л., 1928, с. 47).

¹¹ См.: К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. В 2-х т., т. 1. М., 1957, с. 134—136.

¹² Man (субстантивированное неопределенно-личное местоимение в немецком языке) — категория философии Мартина Хайдеггера. Man — безличная сила, определяющая обыденное существование че­ловека.

¹³ См. «Смерть Ивана Ильича», гл. VI.

¹⁴ См. «Униженные и оскорбленные», ч. 3, гл. П.

¹⁵ См.: Аскольдов С. Религиозно-этическое значение Достоевско­го.— В кн.: Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы. Под ред. А. С. До­линина, сб. 1. Пб., 1922. Критический разбор статьи С. Аскольдова дан в «Проблемах поэтики Достоевского» (с. 17—21).

¹⁶ См. «Братья Карамазовы», кн. 6, гл. II.

¹⁷ См. «Братья Карамазовы», кн. 2, гл. VI.

¹⁸ См. «Подросток», ч. 3, гл. 13.

ОТВЕТ НА ВОПРОС РЕДАКЦИИ «НОВОГО МИРА»

Опубликовано в журнале «Новый мир» (1970, № И, с. 237—240)

¹ Этот пример хорошо поясняет широкообъемлющую формулу ав­тора — «выразительное и говорящее бытие», которой он охватил пред­мет и сферу гуманитарной мысли; этому бытию причастна и «вещь, чреватая словом», в противоположность «безгласной вещи» (см. за­метки «К методологии гуманитарных наук» и примеч. к ним). «Вы­разительное и говорящее бытие» — от Шекспира до кирпичей в руках строителя — можно сказать, что такова была наиболее общая и глав­ная тема размышлений Бахтина,

² О специфической неразделимости «тела» и «смысла» в искус­стве писал автор еще в 20-е гг., полемически отталкиваясь от «ма­териальной эстетики» формализма, с одной стороны, и от «отвлечен­ного идеологизма» — с другой: «...в искусстве значение совершенно неотделимо от всех деталей воплощающего его материального тела. Художественное произведение значимо все сплошь. Самое созидание тела-знака здесь имеет первостепенное значение. Технически служебные и потому заместимые моменты здесь сведены к минимуму. Художествен­ную значимость здесь приобретает сама единичная действительность вещи во всей неповторимости ее черт» (Медведев П. Н. Формаль­ный метод в литературоведении, с. 22).