Нравственная культура личности.

Богатство и бедность индивидуального морального сознания, его полнота и недостаточность, в значительной мере определяющие цельность или «разорванность» личности, закладываются с момента рождения. Младенец, казалось бы, «уже человек», но ему лишь пред­стоит стать человеком. Становление же человеческой личности воз­можно только в человеческой среде. Библейский рассказ о сотворении человека и рассказ Ибн-Туфейля о Хаийе ибн Якзане, на восемьсот лет опередивший «Маугли» Киплинга, оказываются односторонними. Однако действительное развитие человека даже не двусторонний, а трехсторонний процесс. В нем соучаствуют семья, окружающая среда и caма формирующаяся личность. И этот процесс связан и опосредованно, и с культурой в самом широком ее понимании. Для развития и формирования личности важны пространственно-временные координаты», в которых совершается двуединый путь становления, а они задаются культурой общества. Разумеется, эта культура как-то преломляется, искажается непосредственным окружением младенца, ребенка, подростка, будь то семья или детское учре- ждение. И даже ограничившись только сферой морального сознания, мы получаем труднообозримое многообразие. Можно понять ироничное размышление Н. Г. Чернышевского в его дневнике: «Я говорю, что все люди моего времени выросли среди обстановки, внушавшей такие убеждения. Да какие? — Всякие, - то есть по всякому умственному, нравственному, житейскому вопросу: да и нет, и все степени среднего между да и нет. ...Все люди вырастали в хаосе, сбивающем с толку».

Но не о подобном ли говорил Сократ? Не можем ли мы сегодня почти слово в слово повторить сказанное Чернышевским более 150 лет тому назад? И — самое главное: это — плохо? Или – хорошо? И бывало ли иначе? Бывало. Вспомните Женеву времен Кальвина (середина XVI в.), Вспомните Германию 1933-1945 гг. Bспомните Советский Союз 1930-1970-х гг. Наконец, вспомните мечту о монолитном единстве закона, морали, всего уклада жизни в «Государстве» Платона или в «Городе Солнца» Кампанеллы, а с другой точки зрения - в «Мы» Замятина и «1984» Оруэлла.

Различие между историей и утопией только в одном: в действительной истории никогда не было полного одномыслия морали и нравственности, по крайней мере со времени возникновения индивидуального морального сознания. Инакомыслие, раз возникнув, неистребимо никакими, даже самыми бесчеловечными средствами. Еще раз можно повторить: Гегель был прав, утверждая, что достичь абсолютного равенства можно, лишь отрезав всем людям головы. Стало быть задача, стоящая перед каждым обществом, - посредством воспитания новых поколений сохранить некоторый общий уровень нравственной культуры, приняв как данность многообразие вариантов группового и бесконечной уникальности индивидуального морального сознания в противоречивом сочетании их устойчивости и изменчивости.

Давно известен ответ китайского мудреца на вопрос женщины, когда она должна начать воспитывать своего сына. «Сколько твоему сыну?» — «Год». — «Женщина, ты опоздала на год». Сейчас сказали бы, что мудрец тоже ошибался. Уже физическое и душевное состояние будущей матери сказывается на развитии плода. Постоянное, исполненное любви общение с матерью, с близки­ми — необходимое и ничем не заменимое первое условие нравствен­ного формирования младенца. Гуканье, «няньчанье» оказывается су­щественным, создает условие для положительных эмоций младенца, закладывающихся в глубинах бессознательного и предшествующих языковому общению. Последующий период, когда ребенок начинает различать отноше­ние к нему по мимике, тону, еще не понимая слов, но уже отзываясь на улыбку, радуясь, проявляя избирательность, принимая одних и отвергая других в зависимости от проявляемых ими чувств, создает нравственно-эмоциональное различение хорошего и плохого. Когда появляются первые слова, у ребенка уже накоплен «нравст­венный опыт», уже совершается процесс формирования нравственных чувств. Первостепенную роль при этом играет способность к подра­жанию. Процесс овладения речью связан не только с развитием познава­тельных способностей, но и с «озвучиванием» нравственных чувств: «хорошо» и «плохо», «хороший, умница», «я — хороший, потому что я сам одеваюсь». Начало самообслуживания - первая школа само­стоятельности, самоуважения. Посильная помощь взрослым — первая школа заботы о других. Особую роль играют одобрение и осуждение — их уместность, по­следовательность. Важны и соразмерность оценок действиям ребенка, умение различить мотив, который часто важнее результата. Предпоч­тительна разумная экономность в оценках, тем более в поощрениях и наказаниях. Многословные нотации, «чтение морали» приводят к девальвации слов и вызывают только отрицательные эмоции.

Нравственно-формирующую роль играет наполненность мира ребенка: его игры, общение в семье, со сверстниками, то, что ему рас­сказывают или читают, а позднее читает он сам. Важную роль приобрело телевидение, которое освобождает родителей от чтения сказок, но порождает новые сложности. Особую, ничем не восполнимую нравственно-формирующую роль играют чтение и общение с домашними животными — друзьями семьи Нравственная культура входит в мир ребенка с колыбельными песнями матери, с рассказываемыми бабушкой или дедушкой сказ­ками, а затем с чтением родителями книг, герои которых становятся неотъемлемой частью внутреннего мира ребенка. Персонажи детских книг — от дяди Степы до Карлсона, от доктора Айболита до Винни Пуха — вошли в жизнь детей всего мира, а с ни­ми та азбука нравственности, которую невозможно заменить самыми умными беседами взрослых о том, что такое хорошо и что такое плохо. Герои, подобные им, отнюдь не «ходячие добродетели». Именно по­тому, что они такие же, как их читатели: живые, проказливые, в чем-то наивные, но неизменно добрые, дружелюбные, готовые прийти на помощь, они незаметно, но органично обогащают индивидуальное моральное сознание.

Так же и в следующем, подростковом возрасте характер и нравст­венные ценности формируют не пресно-нравоучительные школьные пособия по этике, но Тимур и Том Сойер, капитан Немо и д'Артаньян, Олег Кошевой и Шерлок Холмс.

Впрочем, в отличие от героев детства подростковые герои, тем бо­лее герои девушек и юношей, оказываются индивидуально избирае­мыми, и в их выборе роль взрослых, родителей и педагогов, стано­вится все более скромной.

Настоящий писатель или поэт, ставший для кого-либо «моим лю­бимым», неизбежно оказывает нравственно-формирующее воздейст­вие, и слова С. Соловейчика о «педагогике по Пушкину» очень точно выражают суть дела.

В формировании нравственных чувств, подчеркну еще раз, един­ственного фундамента нравственной культуры личности, огромную роль играют «братья наши меньшие». Даже если их нет в семье, они присутствуют благодаря той детской литературе, которую объединя­ет одно общее определение: «животные — герои», будь то Булька из рассказа Льва Толстого или Белый Клык у Джека Лондона.

Но как бы не были хороши рассказы о животных, они не могут заменить живого общения с ними. Не случайно один из лучших рассказов Виктора Драгунского назывался «Все мечтают о собаке». Кошка, собака — это «практическое приложение», реализация чувств любви, привязанности, проявления заботы и ответственности за другого. Впрочем, этим другим может оказаться хомячок, морская свинка, ежик, черепашка... Сопереживание, возникающее из отношения к споем у любимцу, как правило, переносится и на других. Справедливой остается мысль Локка о том, что отношение ребенка к живым существам оказывается часто моделью его будущих отно­шений к себе подобным, это начальная школа жестокости или заботы, безразличия или любви. Сегодня это начальная школа экологиче­ской этики, человеческого, подлинно гуманного отношения к природе, а стало быть, и ко всей ноосфере.

«Ребенок — это маленький взрослый» и «ребенок — еще не чело­век» — два подхода, из которых один лишал детей детства как особого этапа развития личности, а другой превращал их в глину, из которой можно вылепить все, что заблагорассудится. Оба являлись ложными и оба служили, каждый по-своему, авторитарной системе воспитания. Единственно правильной является убежденность в том, что ребе­нок это формирующаяся личность. Отсюда отношение к ребенку как к личности, имеющей право не только на любовь, но и на уважение и понимание.

«Счастье — это когда тебя понимают» — написал один из героев фильма «Доживем до понедельника». И это главный ориентир в от­ношениях и к детям, и к взрослым, который определяет оптималь­ные условия нравственного развития личности и формирование ее нравственной культуры.