Начало пути - раздел Образование, Наталья Ильинична Сац Новеллы моей жизни. Том 1
Весна 1918‑го Была Удивительной. Наверное, Люди Никогда...
Весна 1918‑го была удивительной. Наверное, люди никогда не пели столько, сколько в ту весну, наверно, никогда не испытывали такой радоети от пения хором. Эти удивительные хоры возникали как‑то сами собой. Запоют два‑три человека на одной стороне тротуара, к ним присоединяются другие, а вот песню подхватили и те, что идут по мостовой, и уже поет вся улица!
«Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был ничем, тот станет всем…»
Раньше меня, бывало, не вытащишь на улицу из студии, не оторвешь от рояля, а теперь только проснусь и… на улицу! Так хочется шагать по весенней мостовой в ногу с теми, кто поет и радуется, смотреть на первые ярко‑зеленые листья деревьев, на красные флаги, с которыми играет весенний ветер.
«Вся власть Советам!» «Искусство – трудящимся!»
Как новы тогда были эти слова!
Помню, как к нам пришел, нет, вбежал Митрофан Ефимович Пятницкий. Его красивые вьющиеся волосы были растрепаны, усы, бородка, глаза – все говорило о волнении, которое он не может сдержать. Помню, он даже не дошел до комнаты – сел на первый попавшийся стул в передней и рассказал, как он выступал в кремлевском клубе со своим хором, как на этот концерт пришли Владимир Ильич Ленин и Надежда Константиновна, как потом его пригласили в Кремль к Владимиру Ильичу, как просто и приветливо принял его Ленин – обещал полную поддержку «хорошему, нужному делу», пожелал дальнейших успехов.
Мы с мамой горячо обнимали Митрофана Ефимовича, понимали, каким счастливым он себя чувствует. Когда‑то наш папа мечтал вместе с Пятницким «открыть двери концертных залов» талантливым певцам и музыкантам из народа, возмущался теми, кто презрительно называл хор Пятницкого «поющими мужичками». И вот теперь Митрофан Ефимович дожил до других времен, совсем иного отношения к искусству народа. Как больно, что папа со столькими интереснейшими неосуществленными планами своими уже умер…
Пятницкий так же внезапно исчез, как появился, а у меня родилось такое желание работать, быть нужной другим людям, что я уже не давала маме покоя, и в конце концов она смирилась:
– Когда ты что‑то задумала, тебя трудно переспорить. Ну что ж! Пока не наладились занятия в гимназии, поработай, попытай счастья. Пойди в театрально‑музыкальную секцию к Керженцеву. О нем говорят как о хорошем человеке. Многие интеллигентные люди саботируют сейчас работу в Советах. Может быть, тебя на небольшую должность и возьмут – люди сейчас очень нужны. А для нас, конечно, всякий твой заработок – тоже подмога.
На следующее утро первым делом попросила маму записать мне адрес этой секции и, непрерывно повторяя «Кузнецкий переулок, дом один», вышла из дому. Примут меня на работу или нет?
Я вышла на Красную Пресню, пошла вниз, к Зоологическому саду. Мне хотелось приготовить себя ко всем неожиданностям, чтобы в случае отказа не зареветь, и я снова начала загадывать. Значит, так: если сейчас пройдет трамвай № 25, мне дадут работу на вешалке или посыльной, если № 22, хорошо, как нельзя лучше, если № 1, вернусь домой ни с чем, если № 16, буду артистов на концерты по телефону обзванивать. Хорошо бы… Мимо меня с грохотом промчался трамвай № 22, весело подмигнул мне сразу двумя своими одинаковыми цифрами. Я решила больше ничего не загадывать.
Солнце приветливо светило, старая китаянка на углу продавала пестрые бумажные шарики на резинке, и я дошла, ни о чем не думая. Заволновалась снова, когда увидела надпись: «Театрально‑музыкальная секция». В прихожей висело зеркало. Посмотрела на себя и покраснела: волосы в две косы – могут не поверить, что я взрослая. Но сейчас менять что‑нибудь в прическе было уже поздно.
В театрально‑музыкальной секции было удивительно тихо. Напротив зеркала, около жестяного чайника, сидела курьер Вера Ивановна. На мое «здравствуйте» она ответила приветливо. В первой комнате, за столом, высокая женщина в пенсне, с черными волосами – секретарь 3. С. Герасимова (об этом было написано на дощечке над ее головой).
– Вам кого нужно? – спросила она.
– Я насчет работы.
Она показала на закрытую дверь с надписью: «Заведующий театрально‑музыкальной секцией МСР и КД», и я вошла.
За столом сидел Платон Михайлович Керженцев. Он что‑то писал, но, услышав, что в дверь вошли, сейчас же поднял голову:
– Здравствуйте, садитесь. Что скажете?
У него было немного волос, но они были золотистые, вьющиеся, как венчик вокруг головы. Я подумала, что они похожи на пушистый одуванчик, от этого мне стало менее страшно, и просьба о работе была изложена. Меня поразила простота и приветливость Платона Михайловича. Как просят работу, я знала только по литературным произведениям. Думала, будет тяжкий разговор, а Платон Михайлович держался как равный, без малейшего высокомерия, с полуслова схватывая все, что говорил и не договаривал собеседник. Его веселый, живой ум, быстрота решений просто потрясли меня в тот момент.
– У нас должен быть детский отдел, а работника там пока ни одного нет. Попробуйте вы поработать.
Помню, от радости я подпрыгнула на месте, шарик на резинке выскочил из моего кармана, я страшно смутилась, запихнула его обратно и спросила заикаясь:
– А что… мне надо будет… делать?
– А это мы вас спросим, что вы будете делать, – сказал Платон Михайлович и протянул руку в знак того, что мне пора уходить.
Наверно, у меня была очень глупая улыбка. Я никак не могла подтянуть углы губ на середину лица – они сами ползли далеко к ушам. Вышла, закрыла дверь. От переполнившего меня восторга хотелось всем рассказывать, петь о встрече с Платоном Михайловичем! Словно поняв мое состояние, ко мне подошли Вера Ивановна и Зинаида Сергеевна Герасимова.
– Как вас зовут?
– Наташа… Наталия Ильинична, – в первый раз в жизни назвала я себя по имени и отчеству.
– Работать у нас будете?
– Да, завтра приду к вам в девять часов утра на работу. Только он сказал – это мы вас спросим, что вы будете делать…
Видя мое смущение, Зинаида Сергеевна пояснила:
– У Платона Михайловича такой принцип – предоставляет новому работнику полную инициативу, пока надеется, что работник доверие оправдает.
Хорошо отнеслись ко мне старшие товарищи в Темусеке! Я вернулась домой именинницей.
Следующий день – день начала работы – навсегда остался в памяти. Помню почти физическую радость от соприкосновения подошвы с каменной ступенькой у входа в Темусек. Было очень рано, Вера Ивановна еще спала на сундуке. Она нисколько не рассердилась, что я разбудила ее «ни свет ни заря». Хороший она была человек! Добрая, умная. Член партии с 1903 года. Говорила правду в глаза всем без исключения. Жизнь у нее была суровая и внешность тоже – худая, курила, как мужчина, зря не улыбалась.
В необходимость детского отдела Вера Ивановна уверовала сразу, но так как лишних столов в Темусеке не было, а, как известно, без стола никакой отдел возникнуть не может, Вера Ивановна пошла во двор и притащила оттуда кем‑то выброшенный кухонный стол. Потом она покрыла его листом бумаги, а мне дала картон и тушь, чтобы написать «Детский отдел». Когда пришли другие сотрудники, я уже си дела под этой надписью за столом, на котором было все, что полагается, – чернильница, ручка, белая бумага. Как белый лист, который лежал передо мной, была тогда и вся эта работа. Возможности безграничные, а как, с чего начать? Дети и театр – белое пятно на карте искусства, пути, еще никем не изведанные.
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ:
Начало пути
Что будем делать с полученным материалом:
Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Издание второе, исправленное и дополненное
Путешествие по эпизодам одной жизни, остановки около интересных людей. Эту книжку можно было бы назвать и так. Вымысла здесь нет, а видение всегда индивидуально.
Здравствуйте – я родилась!
Роман, в результате которого я появилась на свет произошел в городе Монпелье, на юге Франции. Как оказались там мои будущие родители?
Дочь генерала с Украины Анна Щастная п
Первая гастроль
Меня иногда спрашивают, когда я в первый раз выступала в театре.
Смеяться не будете? – Когда мне было всего около года.
Как это произошло?
Отец закончил с
У нас, на Пресне
Детство – это Москва, одноэтажный домик в переулке за Зоологическим садом, на Пресне. Детство – это мама, младшая сестра Ниночка, папа, музыка и театр.
Да, театр.
Разная музыка, разные люди
Бывает и так: папа долго не может найти денег, а долго сидеть в одеяле без супа дети не могут. Тогда нас отправляют «на время» к какой‑нибудь родственнице, чаще всего к тете О
Первый концерт
Перед вами ученица Музыкального института по классу фортепьяно.
Занимаюсь уже год. Пальцы оказались не слабые, а в самый раз, и к ним теперь больше никто не придирается.
На вербном базаре
Папина правдивая музыка раньше днем и ночью Рассказывала нам только о человеческих страданиях, Разбитой любви – «Смерть Тентажиля», «Драма жизни»… Мы рано со слов взрослых, как попу
К папе приехал Станиславский
Помню, как у папы за пианино собирались И. М. Москвин и Л. А. Сулержицкий, как они представляли папе Кота, Сахар, Огонь – многих, кто будет действовать в новой постановке и кому обя
На всю жизнь
К восьми годам я была довольнр «занятой особой»: утро в прогимназии Репман, занятия по фортепиано, хор, занятия с папой. А тут еще приехал знаменитый основоположник ритмической гимн
Без ретуши
Вл. И. Немирович‑Данченко сказал об отце: «Это был темперамент, точно родившийся для драматического театра, быстро воспламеняющийся и умеющий воспламенять других»…
Те
Еще о папе
В 1911 – 12 году газеты стали писать о папе много, часто писали «знаменитый», но и споров о его музыке было много.
Немецкий режиссер Макс Рейнгардт присылал телеграмму за т
Евгений Богратионович
После папиной смерти мы переехали в деревянный домик, тоже на Пресне. Платить дешевле – меньше квартира.
Переезжать было грустно. Но мы искали, как учил папа, хоть что̴
Учим – учимся
Хмурое зимнее утро. Еще хочется спать, но, накрой ухо хоть двумя подушками, – все равно туда вползают два аккорда и а‑а‑а‑а‑а‑а‑а‑а‑а
Тола Серафимович
Юношеская группа курсов драмы С. В. Халютиной превратилась в самостоятельную драматическую студию. После того как мы успешно поставили «Горе от ума», она стала называться «Драматиче
Первый Детский
Самое чудесное в жизни – иметь право проявлять свою инициативу, с головой уйти в любимое дело, завоевать доверие.
Но уйти с головой в любимое дело, значит, ни на минуту не
Первый нарком просвещения
«Был в жизни слишком счастлив я.
«У вас нет школы высшей боли», ‑
так мудро каркали друзья:
им не хватало счастья школы…»
&
По разным дорогам
Государственный детский театр – настоящий театр. Правда, в нашей труппе пока артисты‑совместители – у нас работают только днем. Хороший оркестр. Надежный технический штат. Пед
Кадры приключений
У меня теперь есть друзья. Единомышленники. В общей работе узнали мы друг друга и строить планы нового театра будем вместе. Писатели‑педагоги С. Розанов, Н. Огнев, С. Богомазо
Московский театр для детей – родился!
С первых чисел июня 1921 года в театре на Большой Дмитровке [35]начались генеральные репетиции «Жемчужины Адальмины». После дождей и слякоти как‑то неожиданно настало лето. Не
Пиноккио» Алексея Дикого
Особенно хочется вспомнить приход к нам в театр Алексея Денисовича Дикого. Он «прорезал» мое воображение, когда я еще девочкой ходила с мамой в студию Художественного театра и видел
Русалочка
Это было в детстве… Однажды ночью сестра Нина разбудила меня и сказала каким‑то странным голосом:
– Слышишь? Папа опять сочиняет музыку про страшное. А вдруг все косм
Неожиданный попутчик
Слова «отпуск» тогда я еще не знала. Но хорошо знала другое: завоевать трудно – удержать завоеванное еще труднее.
В Москве стало два детских театра. На кино «Арс» жадно пре
Михаил Кольцов
Первую встречу с Кольцовым помню так ярко, как будто она была вчера…
Театр для детей переживал ясельную пору своего существования. Почва то и дело уходила из‑под слаб
Моя стихия
Режиссура начинается с человековедения. Не раз говорилось о том, что человек всегда был и будет любопытнейшим явлением для человека.
Да, человек самое любопытное явление, о
На личные темы
У меня, конечно, была, как у всех, личная жизнь, увлечения и прочее. Но театр и мысли о нем звучали во мне и днем и ночью – всегда. Они всегда главнее всего остального, занимали не
Сезам, откройся!
«Отец умер в расцвете сил и творческих возможностей, умер, когда его музыку ждали театры Парижа и Лондона, когда сам Макс Рейнгардт…»
Эти слова слышала от мамы еще с детств
Встречи с Отто Клемперером
Идти или нет? Когда папа держал меня за руку, в Художественный театр шагала смело.
Теперь стала самостоятельной – одиночка, входящая в жизнь, новенькая. Бывшая девочка.
В гостях у Альберта Эйнштейна
Сколько разного встречаешь на дороге жизни!
Идешь, идешь вперед, и вдруг засияет перед тобой один камень (Ein Stein) – огромный и драгоценный, воспоминание о котором хочетс
Через океан – в Аргентину
В ушах еще звучала музыка Верди, сердце переполняла радость от успеха нашего «Фальстафа», а поезд уже спешил из Берлина в Москву. Июнь. Сезон в Театре для детей кончается, ребята, н
Снова дома
«Когда ж постранствуешь, воротишься домой.
И дым Отечества нам сладок и приятен!»
Да, ты был прав, Чацкий! Вернувшись поздней осень
Ключик из настоящего золота
Мечта зовет вперед. Мечта зажигает дальние огоньки. Но доплыть до них ух как бывает трудно, а иногда и… страшновато.
Мечта попросить Алексея Николаевича Толстого написать п
С Петей и волком к детям всего мира
В июне 1935 года на спектакле оперы Л. Половинкина «Сказка о рыбаке и рыбке» произошло большое событие. Спектакль уже начался, когда наш администратор Л. Я. Сахаров вошел ко мне в к
Праздники детства
В 1936 году меня попросили придумать сценарий и быть режиссером торжественного концерта 6 ноября в Большом театре. Полная карт‑бланш – никаких ограничений. Зад
Злата Прага и ее дочь Мила Мелланова
В 30‑х годах печень стала жить совершенно отдельной от меня жизнью. Она не только забыла, что вложена в меня для того, чтобы мне служить, но стала мне себя противопоставлять,
О самом дорогом
Тридцатые годы. Чехословакия. Карловы‑Вары. Лечу печенку. Приехала одна – трогательно позаботился Московский комитет партии. Даже назначили мне «опекуна». Это
Суровая полоса
Жизнь – явление полосатое… Эти слова закончили яркую и радостную полосу моей жизни. Сменила ее полоса серая, суровая. Двадцать первого августа тысяча девятьсот тридц
Мастер Мейерхольд
Пароход причалил, и вместе с другими пассажирами я оказалась на речном вокзале, потом на улице Москвы. Меня никто не мог встретить; мама умерла, дочь в детском доме, сын ушел добров
Мамины коробочки
Шагаю по Москве радостно, шагаю к своему детству. Вот Зоологический сад, теперь кверху по Красной Пресне… Вот здесь, если свернуть направо, – Малая Грузинская, где мы жили вчетвером
Сулержицкие
– Митя, здравствуй, дорогой!
Седой, хромой человек с поразительно доброй улыбкой открыл мне входную дверь, заключил в объятия и повторяет:
– Ну как ты, Наташенька?
В горах Ала‑Тау
Мне дали «подъемные» и два билета в Алма‑Ату в мягком вагоне. Чемодан набила платьями разных лет, сбереженными мамочкой, взяла с собой галеты, консервы, у нас с дочкой и конфе
Танцует Уланова
По вечерам окна в Алма‑Ате не занавешивали черным: война шла далеко от нас. Но когда темнело, мысль о войне отодвигала все другие: сын Адриан на фронте.
Мысль о сыне
На пороге большого события
«Радость жизни дает убеждение, что ты – нужное ее звено». Не помню, кто это сказал, но очень верно сказал.
Детские концерты в Филармонии шли теперь каждое воскресенье. Прог
В поисках единомышленников
За сценой в маленьком музыкальном классе мы вдвоем с концертмейстером Евгенией Сергеевной Павловой. Когда собираюсь начать постановку, всегда слушаю знакомое с огромным любопытством
Первая встреча с артистами
К сожалению, к первой встрече со всеми исполнителями макет еще не был готов. А, как говорится, «лучше один раз увидеть, чем много раз услышать». Меня собравшиеся слушали молча, с не
Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Новости и инфо для студентов