И ЛЮБОВЬ: ЭТО ВСЕ: В ЭТОМ ВЕСЬ СМЫСЛ! - раздел Образование, Мост через вечность
Радость Охватила Меня Всего И Рвала Меня На Части. Атом Отдел...
Радость охватила меня всего и рвала меня на части. Атом отделялся от атома в пламени этой любви. Я был спичкой, упавшей на солнце. Такой сильной радости невозможно было выносить. Ни одного мгновения больше! Я задыхался. Пожалуйста, не надо!
Как только я попросил, Любовь отступила, померкла и превратилась в ночь, которая была солнечным полуднем на Беверли‑Хиллз в северном полушарии третьей планеты, обращающейся вокруг небольшой звездочки во второстепенной галактике в не представляющей интереса вселенской, которая является всего лишь незначительной особенностью одной из возможностей вообразить себе пространство‑время. Я был микроскопическим проявлением жизни, которая в действительности бесконечно велика. И споткнувшись за кулисами сцены в этом вселенском театре, я в течение одной наносекунды "($%+ свою собственную реальность и чуть было не превратился в пар от потрясения.
Я проснулся сидя в Банте, мое сердце стучало, а по лицу текли слезы.
– АЙ! – громко произнес я. – АЙ‑ай‑ай!
Любовь! Такая сильная! Если бы она была зеленой, она бы оказалась такой зеленой, такой невообразимо зеленой, что даже Идея о Зеленом не могла бы ее вообразить: это подобно тому, как стоишь на огромном шаре: как стоишь на солнце, хотя это было не солнце, у него не было краев, не было горизонта. Такое сияние и НИКАКОГО МЕРЦАНИЯ, я смотрел открытыми глазами на самое яркое: но нет, у меня не было глаз. Я НЕ СМОГ ПЕРЕНЕСТИ РАДОСТИ ЭТОЙ ЛЮБВИ: Это было похоже на то, что я уронил свою последнюю свечу в темную впадину, а через некоторое время моя подруга, чтобы я мог лучше видеть, зажгла водородную бомбу.
По сравнению с этим светом весь этот мир: По сравнению с этим светом идея о жизни и смерти кажется просто: неуместной.
Я сидел в машине, моргая глазами и задыхаясь. Господи! Мне понадобилось десять минут, чтобы снова научиться дышать. Что: почему: Ну и ну!
Вдали на тротуаре внезапно промелькнула улыбающаяся блондинка, и все головы в толпе повернулись, чтобы разглядывать ее. Через некоторое время Лесли открыла дверцу, бросила на сидение кучу конвертов и села за руль.
– Извини, что я задержалась, вук. Там полно народу. Ты здесь не умер от скуки?
– Лесли, я хочу тебе рассказать. Самое удивительное: только что случилось. – Она повернулась ко мне с тревогой.
– Ричард, как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно! – воскликнул я. – Прекрасно, прекрасно, прекрасно.
Я сразу же начал рассказывать без всякой последовательности и замолк только тогда, когда пересказал по частям все, что со мной произошло.
– Я сидел здесь после того, как ты ушла, потом закрыл глаза: Свет, но это был не свет. Ярче, чем свет, но без мерцания и совсем не причиняющий боли. ЛЮБОВЬ, но не как затасканное односложное слово, а Любовь, Которая ЕСТЬ! Я никогда раньше не думал, что она такова. И ЛЮБОВЬ! ЭТО ВСЕ: В ЭТОМ ВЕСЬ СМЫСЛ! Это слова, но тогда не было слов и даже идей. Что‑то подобное когда‑нибудь: тебе это знакомо?
– Да, – сказала она. И после продолжительной паузы, которая ей потребовалась для того, чтобы вспомнить, она продолжила. – Это было в небе, среди звезд, когда я вышла из тела. Единство с жизнью, со вселенной, которая столь прекрасна, и такая всепоглощающая любовь – все это заставило меня рыдать от радости!
– Но почему это случается с нами? Я просто собирался чуть‑чуть вздремнуть, воспользовавшись самогипнозом, Я это делал! раньше сотню раз! А теперь, РАЗ! Ты можешь представить себе такую радость, которую ты просишь прекратить, потому что не в силах выносить ее?
– Да, – сказала она. – Я знаю:
Некоторое время мы оба сидели молча. Затем она завела Банту, и мы затерялись среди городского транспорта, радуясь тому, что снова оказались вместе.
Все темы данного раздела:
Мост через вечность
Порой нам кажется, что не осталось на земле ни одного дракона. Ни одного храброго рыцаря, ни единой принцессы, пробирающейся тайными лесными тропами, очаровывая своей улыбкой бабоче
Одиннадцать
Ошибок не бывает. События, которые мы притягиваем в нашу жизнь, какими бы неприятными для нас они ни были, необходимы для того, чтобы мы научились тому, чему должны научиться. Каким
Двенадцать
Некоторое время мы играли, не проронив ни слова. Лесли Парриш спокойно сидела со своей стороны орехово‑сосновой шахматной доски, я – со своей. На протяжении девяти ходов в зах
Тринадцать
– Это не конец света, – спокойно сказал Стэн еще до того, как я сел по другую сторону его стола. – Это то, что у нас называется небольшая потеря. Товарная биржа Западного побережья
Четырнадцать
– Здесь реактивный Один Пять Пять Икс‑рей, – сказал я, нажав на кнопку выхода в эфир, – я снижаюсь для посадки с эшелона три‑пять‑ноль на эшелон два‑семьR
Пятнадцать
– Сегодня звонила Кэтти из Флориды, – сообщила Лесли, расставляя но местам свой шахматный народец и готовя его к очередному поединку. – Она ревнует?
– Ни в коем случае. При
Шестнадцать
Не слишком большое удовольствие вставать в семь часов, чтобы лететь во Флориду, – думал я, – после того, как она доставила меня в мой отель и уехала обратно в темноту. Оставаться на
Семнадцать
– Лесли, прости, что звоню так рано. Ты уже не спишь? – Это было в тот же самый день, сразу после восьми утра по моим часам.
– Сейчас уже не сплю, – ответила она. – Как пож
Восемнадцать
Кроме шахмат, мы не участвуем больше ни в каких совместных действиях. Мы не занимаемся вместе альпинизмом, не плаваем по рекам на байдарках, не защищаем завоевания революции и не ри
Девятнадцать
Утром я проснулся навстречу солнечному свету, просеянному и позолоченному водопадом ее волос на наших подушках. Я проснулся навстречу ее улыбке.
– Доброе утро, вуки, – ее с
Двадцать
Это была не музыка, это был неблагозвучный скрежет пилы по металлу. Едва она отвернулась от стереоколонок, выведя их на максимальную громкость, как я уже весь кипел от недовольства.
Двадцать один
Она отвернулась от пишущей машинки, взглянула в ту сторону, где я устроился с чашкой шоколада и черновиком режиссерского сценария, и улыбнулась мне.
– Вовсе не обязательно
Двадцать два
Снова озеро, в моих окнах мерцала Флорида. Гидросамолеты, словно солнечные мотыльки, летали, скользили по воде. Здесь ничего не изменилось, подумал я, раскладывая чемодан на тахте.
Двадцать три
Я открыл буфет, достал из него баночку консервированного супа и немного макарон, собираясь быстро приготовить себе прекрасный итальянский ' "b`*. Быть может, он будет не похож
Двадцать четыре
Когда это случилось, я был в Мадриде, игриво шатаясь сквозь турне испанской репрезентации книги, давая интервью на языке, вызывающем у телегостей и репортеров улыбку. Почему бы и не
Двадцать пять
В картотеке на ее столе мое внимание привлекла надпись «Ричард». Я, решив, что это предназначено мне, принялся читать.
Лучащаяся синь спокойного рассвета
Двадцать шесть
Все было как всегда, разве только она была чуть тише, чем обычно, но я этого не заметил.
– Не могу поверить, Лесли, что у тебя нет своего самолета. У тебя встреча в СанR
Двадцать семь
Звезды всегда неизменные друзья, – думал я. Усыпанный созвездиями купол: я изучил его, когда мне было десять лет. Эти созвездия, видимые планеты и несколько звезд, мы с ними друзья
Двадцать восемь
– Ты готов, вуки? – спросила она.
Я снова провожу с ней слишком много времени, – подумал я. – Слишком много. Она словно микросхема. Все, чего она касается, приходит в поряд
Двадцать девять
– Ты не смог бы приехать, вуки? – В ее голосе, долетавшем до меня из телефонной трубки, звучала слабость. – Боюсь, что мне понадобится твоя помощь.
– Прости, Лесли, я буду
Тридцать
Ее телефон не отвечал ни на следующий день, ни днем позже. А еще через день я обнаружил вот это письмо:
Среда, вечер, 21/12 Дорогой Ричард!
Я не знаю, как и с чего
Тридцать один
Прошел час, за окном ничего не изменилось.
Зачем я пытаюсь себя обмануть? – подумал я. – Ведь она права, и я знаю, что она права, даже если я никогда этого не признаю, даже
Тридцать два
– Алло? – она перевела дыхание. Ее голос буквально тонул в звуках гитар и ударных.
– Лесли? Это я, Ричард. Я знаю, что теперь уже поздно, но, может, у тебя найдется немного
Тридцать три
– Я не могу это сделать, – сказала она. – Я стараюсь, Ричи; я боюсь до смерти, но я стараюсь. Я начинаю штопор, мой планер несется вниз, – и я теряю сознание! А когда я снова прихож
Тридцать четыре
Уже после двух часов ночи, позабыв о разногласиях, мы лежали на нашей двуспальной кровати и разговаривали о цветах, изобретениях и о том, какой могла бы быть наша идеальная жизнь. Я
Тридцать пять
На следующий день в полетном списке мой планер оказался двадцать третьим в очереди на взлет, предпоследним. Крылья заполнены водой для балласта, спасательное снаряжение на борту, оп
Тридцать шесть
Она свернулась кольцом в колее дороги, свернулась и приготовилась укусить наш пикап, который приближался к ней по ухабам со скоростью десять миль в час. Я остановил машину и потянул
Тридцать семь
Достаточно было измениться нашим мыслям – и мир вокруг нас тоже изменился. Аризона летом стала несколько слишком жарким местом для нас, и пришло время изменить панораму. Может быть,
Тридцать восемь
Лесли была ошеломлена. Она ходила вокруг и искала наши любимые вещи, с которыми мы жили, – своих дорогих попутчиков. Будто бы они могли внезапно появиться на своих местах. Книги, од
Тридцать девять
Три месяца ушло на то, чтобы тонуть в потоках каталогов торговцев недвижимостью, географических карт и провинциальных газет; целые недели ушли на полеты и осмотры с высоты из нашего
Сорок один
Где‑то в середине нашей схватки с КЗР часы ДН пробили полночь, но их никто не услышал. Департамент по налогообложению затягивал принятие решения около четырех лет, и прошел уж
Сорок два
Когда мы раздевались в этот вечер в номере гостиницы, я рассказал ей о калитке и о том, как ее легчайшее прикосновение потрясло мою жизнь много лет назад. Она слушала, аккуратно раз
Сорок три
Согласно решению суда, который признал мое банкротство, нам на некоторое время разрешили остаться в нашем маленьком домике на правах временно‑ответственных за него, пока мы не
Сорок четыре
Мы переехали дальше на север и начали жить в доме, снятом на деньги Мэри Кинозвезды, которые Лесли теперь настоятельно предлагала считать нашими общими деньгами. Как непривычно чувс
Сорок пять
В те месяцы авиация переживала революцию понижения цен на небольшие самолеты, и первый же рассказ, который я написал, принес нам денег ровно столько, чтобы купить себе чего‑ни
Сорок семь
Я закончил чтение Воспоминаний о Смерти в следующий вечер после того, как она начала Жизнь после жизни, и чем больше я думал о книге, тем больше я ощущал необходимость поговорить с
Сорок восемь
– Где вы берете ваши безумные идеи? – спросил джентльмен из двадцатых рядов. Это был первый вопрос во втором часу лекции.
По двум тысячам человек в Городской Аудитории побе
Сорок девять
Небольшой экскаватор работал на вершине холма, и когда я вышел на поляну, он подкатил навстречу мне. Его стальной ковш был наполовину заполнен черноземом для сада.
– Привет
Новости и инфо для студентов