Билет № 10

Фон Шредер (исследователь индусской культуры) говорит: "Снова и снова, со стороны буддизма - отрицание; со стороны христианства - утверждение. Любить, страдать и, наконец, жить - вот обязанность, вот желание истинного христианина! Не любить, не страдать, не жить - вот идеал буддиста. Здесь воистину выясняется глубокая и широкая, не переходимая пропасть буддизма и христианства."

Отвергнув идею Творца и твари, и понимая мир как только зло, одно недолжное, философия буддизма вносит зло в само Абсолютное, в котором зарождается непонятная "суета," "волнение," порождающие ничтожный мир, заслуживающий лишь уничтожения.

Практики восточных религий и их отношение с христианством.Вернёмся теперь к тому вопросу, с которого мы начали. Может ли быть произведён синтез между христианством и мистикой Индии? Может ли христианство ужиться с религией Индии так, чтобы от этой совместной жизни получилась какая-нибудь новая, для обеих сторон приемлемая "высшая" религия?

Конечно, нет. Христианство, всегда подчёркивающее существование метафизического зла, противоположного и противного Богу, и религиозная мысль Индии, никогда не знавшая проблемы добра и зла, – это два совершенно несоединимые друг с другом мировоззрения. Христианин во всех эпохах религиозного развития Индии ясно чувствует дыхание сатаны. Только с первого взгляда может ввести в заблуждение внешнее сходство между некоторыми проявлениями религиозной жизни Индии и подобными явлениями в христианстве (умерщвление плоти, "умное делание" в брахманизме, всепрощение и самопожертвование в буддизме).

Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что все эти действия направлены в Индии к целям, совершенно непохожим на христианские. И самый тот факт, что эти действия, проявляющиеся всегда и у индусов, и у христиан на высших ступенях духовного развития, у индусов использованы для достижения сатанинских целей (приобретения магической силы или духовного самоубийства), только ещё углубляет пропасть между индусской религией и христианством и делает всякий компромисс между этими двумя религиями невозможным. Не может быть компромисса или синтеза между Богом и сатаной. А между тем с христианской точки зрения Индия есть самая прочная цитадель сатаны.

Благодаря крепко укоренившимся в религиозном сознании Индии учениям о переселении душ и об "аватарах" (воплощениях) Вишну проповедь Евангелия в Индии психологически невозможна, ибо представление о Сыне Божием, пришедшем во плоти, у всякого индуса немедленно вводится либо в ряд "других" воплощений "бога" Вишну (среди которых имеются и случаи воплощения в тело животных – льва, рыбы и дикой свиньи), либо в естественный круговорот переселения душ, и, таким образом, воплощение Сына Божия сразу перестаёт быть тем неповторяемым, единовременным актом космического значения, каким оно является для христианина.

Самое понятие "Богочеловека" в уме индуса принимает совершенно иное значение в связи с тем, какое содержание этот ум привык влагать в понятие "бог". Таким образом, воспринять христианство индус может только ценою величайшего внутреннего усилия, произведя коренной переворот во всей своей унаследованной от предков и впитанной с молоком матери религиозной психологии, разрушив эту психологию до самого основания, чтобы от неё не оставалось и камня на камне.

Неудивительно поэтому, что случаи настоящего обращения в христианство среди индусов (которым к тому же приходится сталкиваться большею частью с догматически наименее твёрдыми христианскими исповеданиями) крайне редки. Но пока такое обращение не произойдёт, христианин не может смотреть на индуса иначе, как на поклонника сатаны, и всякую мысль о синтезе или о компромиссе между христианством и одной из религий Индии следует решительно отвергнуть. Этим определяется наше отношение к теософии.

Легенда, что Спаситель почти половину своей земной жизни (с 13 до 29 лет — период, о котором ничего не говорится в канонических Евангелиях) провел в Индии, где ему открылись все глубины индуизма и буддизма, гуляет по миру уже более ста лет. Свидетельства немногих путешественников, якобы обнаруживших прямые доказательства пребывания Иисуса на Востоке, , а также разного рода фантазии и даже сознательные мистификации — все это настолько переплелось, что распутать такой клубок представляется делом весьма непростым.

Все началось в 1894 году, когда в Париже вышла книга русского журналиста Николая Нотовича «Неизвестная жизнь Иисуса Христа». В ней автор описал свое путешествие по Северной Индии, предпринятое осенью 1887 года. Конечной целью Нотовича был Ладакх, или Малый Тибет, — труднодоступный район между хребтами Куньлуня и Гималаями, немногочисленное население которого исповедует в основном буддизм. Путешественник достиг его границы — селения Мульбек — и неподалеку обнаружил буддийский монастырь, куда не преминул заглянуть. Настоятель принял гостя чрезвычайно радушно, даже угостил местным пивом. В завязавшейся (через толмача) беседе речь зашла о мусульманской экспансии в Северной Индии, и тут лама неожиданно заметил:

С европейцами куда проще, ведь они почитают Будду зачастую лучше, чем некоторые тибетские ламы. Нотович сперва даже не понял смысла услышанного. А лама продолжил: — Мы также почитаем того, кого вы считаете Сыном Единого Бога, но видим в нем не некоего единственного Сына, а совершенное существо, избранное из всех остальных. В самом деле дух Будды был воплощен в священной личности Иссы (так называют Иисуса на Востоке), который без помощи огня и меча распространял учение нашей великой и истинной религии по всему миру.

По словам монаха, в резиденции далай-ламы в Лхасе и некоторых крупных монастырях Тибета хранятся священные книги, рассказывающие о пребывании Иссы в Индии. Они якобы были написаны в I веке на языке пали и позже переведены на тибетский. Однако непосвященным, в частности европейцам, ламы предпочитают их не показывать.

Потрясенный Нотович решил во что бы то ни стало добраться до бесценных текстов. Не теряя времени, он отправился в монастырь Хемис, расположенный недалеко от столицы Ладакха — Леха, где, по словам настоятеля, хранился один из списков тибетского жития Иисуса. Настоятель Хемиса подтвердил, что в монастырской библиотеке имеются тексты, интересующие путешественника, но где они хранятся, он не помнит, а поиски займут слишком много времени. Разочарованный Нотович двинулся в обратный путь, но, не проехав и десяти километров, свалился с лошади и сломал ногу. Пришлось возвращаться в монастырь. Пребывая на излечении в святой обители, он в разговорах с настоятелем не раз затрагивал тему манускриптов, содержащих сведения об Иисусе, однако результат оставался прежним. Но вот однажды лама пришел к больному, неся в руках старинный фолиант (вернее, стопку нескрепленных листов, помещенных между двумя дощечками — именно так выглядят тибетские священные книги). В нем среди разных духовных текстов Нотович с помощью толмача обнаружил и биографию Христа — 244 стиха, бессистемно разбросанные по всей книге. Журналист записал их содержание со слов переводчика и, вернувшись в Европу, свел в единое повествование. Житие вышло, как мы уже говорили, в 1894 году в виде приложения к книге о путешествии. Первоначально оно называлось «Жизнь Святого Иссы», но позже его стали именовать «Тибетским евангелием».

Подлинность тибетского текста у многих вызвала сомнение. Говорили даже, что Нотович вообще ни в каком Хемисе не был.

Но остановимся на содержании «Тибетского евангелия». Согласно ему, Иису с (в тексте — Исса) в 13 лет тайно покинул отчий дом и вместе с купцами отправился в Индию. Первые шесть лет мальчик провел среди индуистов в Раджагрихе, Бенаресе и других священных городах, постигая сокровенный смысл священных текстов Вед и искусство проповеди, там же он научился исцелять посредством молитвы недуги и изгонять бесов. Но настал момент, когда пути Иссы и его учителей-брахманов разошлись. Якобы он начал проповедовать заключенную в Ведах божественную истину среди низших каст (вайшьев и шудр), что считалось величайшим преступлением . Брахманы ополчились на Иссу, и тому пришлось бежать. Следующие десять лет он провел среди буддистов, постигая Дхарму — учение Сиддхартхи Гаутамы, то есть Будды. Когда же ему минуло двадцать девять, молодой бодхисатва (буддийский святой), как считается в Тибете, вернулся в Палестину. На родине Иссу чтил не только простой народ, но и фарисеи, которых мы привыкли считать его гонителями. Главным же врагом Христа изображен Пилат, именно по его, а не первосвященников (!), инициативе Иисус был отправлен на Голгофу.

«Тибетское евангелие» стало главным аргументом разного рода эзотериков, считающих, что христианство своими корнями уходит в буддизм. Текст, найденный Нотовичем, по их мнению, настолько пронизан «восточным духом», что всякие сомнения в индийском происхождении учения Христа отпадают сами собой. Однако при внимательном прочтении тибетской рукописи становится очевидным, что «духа» там не так и много. Начнем с того, что самому факту пребывания Иисуса в буддийской общине уделяется не более двух строк. Но это не самое главное. В манускрипте Нотовича почти полностью отсутствуют идеи и образы, характерные для учения Будды. Там не говорится ни об иллюзорности видимого мира, ни о нирване, ни о карме. Зато присутствует идея единого благого Бога-творца, по подобию которого создан человек, что абсолютно расходится с буддийской доктриной. Все, о чем говорит Исса, — это универсальные гуманистические ценности, под которыми распишутся представители большинства конфессий. Иными словами, если пользоваться философскими категориями, учение Иссы в «Тибетском евангелии» схоже с буддийским только этически (то есть в понимании добродетелей), но не имеет с ним никаких точек соприкосновения онтологически (то есть в том, что касается сущности миропорядка).

Не больше в тексте, представленном Нотовичем, и следов индуизма, хотя по объему часть «Тибетского евангелия», повествующая о времени, когда Исса находился среди брахманов, значительно превышает буддийскую. Таких центральных понятий ведической религии, как реинкарнация или йога, мы там не находим. Зато говорится, что, проповедуя Веды, Исса не признавал их божественность, что абсурдно, поскольку Веды представляют собой именно сборники священных текстов, звучащих при отправлении культа многочисленных индуистских богов.

В принципе, всего перечисленного достаточно, чтобы признать евангелие Нотовича подделкой. Однако сторонники противоположной версии на это возражают, что авторы «Тибетского евангелия», простые индийские купцы, присутствовавшие при казни Иисуса (о чем прямо говорится в тексте и что само по себе возможно , так как Малая Азия в Античности активно торговала с Индией), неспособны были внятно изложить его учение, да и манускрипт наверняка дошел до нас не в первоначальном виде. Но если это так и элементы буддизма действительно присутствовали бы в проповеди Христа , то земляки — современники Спасителя, придерживавшиеся учения, близкого по духу буддизму, если таковые тогда существовали, должны были бы жить с христианами в мире.

Самое удивительное, что в тогдашней Палестине такие «буддисты» действительно были. Назывались они гностиками. Согласно их учению, тот, кто в Ветхом Завете называет себя Саваофом, Яхве или Адонаи, то есть Богом, на самом деле всего лишь демон, имя которому Ялдаваоф, что в переводе с арамейского значит «Сын Хаоса». Истинный же Бог не имеет ни имени, ни образа, являя собой некую абстрактную сущность, что вполне согласуется с буддийскими представлениями о мировом первоначале. Христос в представлении гностиков был нематериальным благим духом, по собственному желанию спустившимся в мир людей, дабы раскрыть им глаза на истинную сущность того, кого они называют Богом. Только перестав поклоняться Сыну Хаоса, люди смогут вырваться из круга перерождений, избавиться от материальной оболочки и уйти в мир забвения, лишенного боли (по сути погрузиться в нирвану), — сходство с буддизмом очевидное.

Меж тем гностики были ярыми противниками христиан, обвиняя последних в сознательном сокрытии истины и искажении учения Христа. То есть приходится признать, что элементы буддизма в учении Христа отсутствовали с самого начала, а не были впоследствии утеряны. Но коли так, то либо Иисус никогда не был в Индии (что наиболее вероятно), либо он там был и сознательно отверг индуизм и буддизм. В любом случае приходится признать, что «Тибетское евангелие» не подлинный документ, а сочинение Нотовича. Из чего, однако, вовсе не следует, что тот ни в каком Хемисе не был и никакой древней рукописи не видел. Скорее всего, как мы уже говорили, монастырь он посетил, и там ему показали некий манускрипт, в котором упоминалось имя Иисуса, что и натолкнуло журналиста на мысль устроить фальсификацию.

Это предположение основывается на том, что рукопись видел не один Нотович. После выхода «Неизвестной жизни Иисуса Христа» в Хемис устремились жаждущие ознакомиться со скандальным текстом. Большинству (в том числе и профессиональным ученым) монахи отвечали, что никакой рукописи, в которой упоминается Иисус, в обители нет и кто такой Нотович монахам неведомо. Но были и те, кому ламы якобы рукопись показали. В частности Николаю Рериху (в 1925-м) и отечественному востоковеду Людмиле Шапошниковой (в 1979-м). В дневниках Рериха есть запись: «Мы узнали о подлинности рукописи об Исcе. В Хеми (Хемисе. — Прим. ред.) лежит действительно старый тибетский перевод с манускрипта, написанного на пали. […] Сказки о подделке разрушены». Правда, и Рерих, и Шапошникова из-за недостатка времени не только не сняли копии с рукописи, но даже внимательно с ней не ознакомились (что само по себе довольно странно). Естественно возникает вопрос: что за документ видели (если видели) художник и ученый? Для того чтобы на него ответить, придется взглянуть на проблему несколько шире. Существовал ли на самом деле органический, а не искусственно выдуманный синтез буддизма и христианства? Знает ли история подобные примеры?

В раннем Средневековье несторианские общины распространились по всей Азии, включая Китай (в VII– VIII веках там было около десятка несторианских монастырей). Они и общины, относящиеся к различным азиатским конфессиям, жили бок о бок и, естественно, многое друг у друга заимствовали. Иными словами, благодаря несторианам синтез христианства и восточных религиозных традиций стал реальностью — это отнюдь не плод фантазии Николая Нотовича. Персидские христиане, как видим, активно осваивали восточные легенды, восточный религиозный опыт.

Восток же, в свою очередь, осваивал христианский (в специфическом несторианском преломлении), в частности связанный с образом Иисуса. Именно в несторианской среде родились легенды (перетолкованные позже буддистами и мусульманами) о пребывании Исcы в Индии и Центральной Азии. Поэтому рискнем предположить, что и Нотович, и Рерих, и Шапошникова видели в Хемисе некий несторианский текст, переведенный на тибетский.

Историчность Христа. «Иудейские древности» Флавия. «Свидетельство Флавия» (лат. Testimonium Flavianum) представляет собой знаменитый отрывок из труда «Иудейские древности» известного еврейского (иудейского) историка Иосифа Флавия :

Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлёк к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию влиятельных лиц Пилат приговорил его к кресту. Но те, кто раньше любили его, не прекращали любить его и теперь. На третий день он вновь явился им живой, как возвестили о нём и о многих других его чудесах боговдохновенные пророки. Поныне ещё существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по его имени.

Это известие должно было быть написано в 90-х гг. н. э. Но, есть вероятность, что этот текст греческой рукописи не является оригинальным , а отредактирован на рубеже III и IV веков каким-то переписчиком в соответствии с христианским учением. Это предположение допустимо по следующим причинам:

Иосиф Флавий, фарисей и правоверный последователь иудаизма, потомок Маккавеев, член известного рода первосвященников, едва ли мог сообщить, что Иисус был Мессией, что, распятый, он воскрес на третий день.

в III веке философ Ориген упрекал Иосифа Флавия в том, что последний не считает Иисуса мессией, то есть Ориген не был знаком со «Свидетельством Флавия» или оно в то время имело иной вид. Однако в начале IV века христианский автор Евсевий уже цитирует текст «Свидетельства Флавия»

Споры о достоверности «Свидетельства Флавия» идут с XVI века. В 1912 году русский учёный А. А. Васильев опубликовал арабский текст сочинения христианского епископа и историка X века Агапия Манбиджского «Книга титулов» («Китаб аль-унван»), а в 1971 году израильский ученый Шломо Пинес обратил внимание на цитату Агапия из Иосифа Флавия, которая расходится с общепризнанной греческой версией Testimonium Flavianum:

В это время был мудрый человек по имени Иисус. Его образ жизни был похвальным, и он славился своей добродетелью; и многие люди из числа иудеев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и смерть; однако те, которые стали его учениками, не отреклись от своего ученичества. Они рассказывали, будто он явился им на третий день после своего распятия и был живым. В соответствии с этим он-де и был Мессия, о котором пророки предвещали чудеса.

Многие исследователи считают, что приведённый отрывок Агапия отражает подлинный текст Иосифа Флавия, сохранившийся благодаря ранним переводам его сочинений на сирийский язык. Однако существует и другая точка зрения, согласно которой арабский текст «Свидетельства Флавия» — вариация все той же христианской вставки, приспособленной мусульманскими переписчиками труда Агапия к своим представлениям об Иисусе.

Зенон Косидовский серьёзным аргументом в пользу версии более поздней вставки „Свидетельства Флавия“ считал то, что «такие раннехристианские авторы, как Климент, Минуций, Тертуллиан и Феофил Антиохийский, хорошо знали „Иудейские древности“, однако ни единым словом не упоминают о „Свидетельстве Флавия“». Отсюда, по мнению этого исследователя, «напрашивается один-единственный вывод: в тексте „Иудейских древностей“, которым они располагали, этого отрывка ещё не было». Его «впервые цитирует, — писал далее З. Косидовский, — лишь более поздний писатель, Евсевий, автор первой „Истории христианской церкви“, живший в 263—339 годах». Отсюда Косидовский считает возможным заключить, что вставка была сделана «каким-нибудь переписчиком на рубеже третьего и четвертого веков». Исследователь продолжает:

Любопытный материал для дискуссии о „Флавиевом свидетельстве“ даёт крупный раннехристианский богослов и писатель Ориген, живший в 185—254 годах, то есть раньше Евсевия и до включения в текст „Иудейских древностей“ вставки об Иисусе. Из его полемического трактата „Contra Celsum“ („Против Цельса“) следует, что в имевшемся у него экземпляре «Иудейских древностей» рассказывалось об Иоанне Крестителе и святом Иакове; что же касается Иисуса, то Оригену был, очевидно, известен какой-то иной текст, на основании которого он упрекал Иосифа Флавия в том, что тот не считал Иисуса Мессией.

Доктор исторических наук И. С. Свенцицкая в послесловии к русскому переводу книги З. Косидовского отметила, наряду с её достоинствами, также и то, что автор проходит мимо существенного открытия, сделанного в 1971 г. — публикации арабского перевода „Свидетельства Флавия“. По мнению Свенцицкой, арабский текст может быть переводом подлинных слов Иосифа Флавия. «Текст Агапия заставляет пересмотреть оценку, данную Косидовским свидетельству Флавия как законченной фальшивке, — пишет она, — …он свидетельствует… о том, что Иосиф Флавий слышал об Иисусе и его мессианстве».

Иеромонах Иов (Гумеров) приводит в пользу аутентичности вышеприведённой цитаты из Флавия и неправомочности утверждения того, что, поскольку Иосиф Флавий не был христианином, он якобы не мог писать об Иисусе как о Христе, следующие аргументы:

Это место считали подлинным древние христианские писатели: Евсевий Памфил («Церковная история», 1. 11), святой Иероним и др. Сомнение в подлинности приведенного рассказа Иосифа Флавия появилось у критиков-рационалистов XIX в. При этом никаких текстологических открытий сделано не было. Возражение было психологического характера: так об Иисусе, по их мнению, не мог написать историк-иудей. Этот аргумент, построенный на крайне сомнительной логической основе, не имеет никакой научной значимости.