Билет № 12

1). Натуралистическая гипотеза происхождения религий. Вопрос о происхождении религии является одним из основных для ее понимания. В ответ на утверждение религиозного сознания об изначальности веры в Бога в человечестве, отрицательной критикой было представлено много различных вариантов так называемого естественного, т.е. чисто человеческого происхождения идеи Бога. Существо их можно кратко выразить фейербаховским афоризмом: «Не Бог создал человека, а человек создал Бога». Поэтому, прежде чем излагать положительный взгляд на происхождение религии, рассмотрим наиболее известные атеистические гипотезы: натуралистическую, анимистическую, антропотеистическую гипотезу Л. Фейербаха († 1872) и социальную.

Натуралистическая гипотеза. Натуралистическая (от лат. natura – природа) гипотеза, высказанная еще римским поэтом и философом Лукрецием (I в. до н.э.), утверждает, что идея Бога и религия возникли в результате страха людей перед грозными явлениями природы (timor primus fecit deos – страх создал первых богов), непонимания причин их возникновения, незнания законов природы.

Это психологическое объяснение, однако, не учитывает того обстоятельства, что страх вызывает, скорее, стремление избежать данного явления, скрыться от него, нежели почитать и олицетворять его, обращаться к нему с мольбой. Человек многого боялся, но, тем не менее, обоготворял не все предметы страха: хищников, стихии, своих врагов-людей и т.д., – а лишь некоторые из них, и часто самые безобидные (камень, дерево и т.д.). Видимо, не страх явился причиной религиозного к ним отношения. Советский религиовед В.Д. Тимофеев замечает: «Существование природных явлений самих по себе, даже таких грозных, как наводнения или землетрясения, еще не обязательно приводят к религиозным фантазиям». Подобное же утверждает и его коллега А.Д. Сухов, доктор философских наук: «И все-таки человек никогда, в том числе и в эпоху первобытности, не был полностью подавлен силами природы. Эта подавленность никогда не была абсолютной».

Не мог явиться причиной возникновения идеи Бога и незначительный научный уровень развития древнего человека. Первобытный человек субъективно ощущал свои познания, вероятно, даже большими, чем современный (перед которым открыта бездна проблем, и количество их непрерывно увеличивается с каждым новым открытием), и умел по-своему объяснить все, с чем он сталкивался в своей жизни. В этом отношении очень показателен следующий пример. Исследователь, изучавший дикое племя кубу о. Суматра, спросил как-то одного из туземцев:

–Ходил ли ты когда-нибудь ночью в лесу?

– Да, часто.

– Слыхал ли ты там стоны и вздохи?

– Да.

– Что же ты подумал?

– Что трещит дерево.

– Не слыхал ли ты криков?

– Да.

– Что же ты подумал?

– Что кричит зверь.

– А если ты не знаешь, какой зверь кричит?

– Я знаю все звериные голоса...

– Значит, ночью в лесу ты ничего не боишься?

– Ничего.

– И ты никогда не встречал там ничего неизвестного, что могло бы тебя испугать?

– Нет, я знаю все...

Очевидно, что для человека с подобной психологией идея Бога совершенно излишня в объяснении различных явлений природы.

Данная гипотеза не выдерживает критики и с другой стороны. Наука существует не первое столетие, и человек давно увидел, что он постепенно приобретает все большую возможность объяснения природных явлений. Однако это важнейшее, быть может, для него открытие, освободившее его от «мистического страха» перед природой, не повлияло на его религиозность. Подавляющее число людей и среди них величайшие ученые верили и продолжают верить в Бога и в XXI веке.

Натуралистическая гипотеза совершенно не объясняет главного: как страх (или, напротив, восторг, восхищение) перед окружающим материальным, видимым, слышимым и осязаемым миром мог вызвать в первобытном «примитивном» сознании человека идею Бога, Существа принципиально иного – духовного, невидимого, неслышимого, неосязаемого. Но если явления этого мира сами по себе не способны породить в сознании человека идеи Бога и мира потустороннего, т.е. дать начало религии, то, напротив, при наличии такой идеи и такого чувства в душе человек способен не только верить в Бога, но и обоготворять любое явление природы, любое существо, любую свою фантазию. И тогда становятся вполне объяснимыми факты и наличия религии во всех народах мира и религиозного многообразия.

2). Св. Троица и «троицы» иных религиозных систем. Триада(греч. фсйЬт, род. падеж фсйЬдпт)— Единство, образуемое тремя раздельными членами и частями.

ХРИСТИАНСКАЯ ТРОИЦА И ИДЕИ ТРОИЧНОСТИ В КИТАЕ. Во-первых, совершенно очевидно, что число три в духовных традициях Китая имеет отчетливо выраженный сакральный характер. Это представление возникло в Китае абсолютно независимо и не является результатом христианского влияния. Во-вторых, в отдельных случаях (триграммы в «И цзине»; философская «троица» в «Дао-дэ цзине»; три определения Верховного Начала в конфуцианстве) три оказывается равным одному: три сворачивается в единицу, единица развертывается в «троицу». В-третьих, триады личных божеств не носят устойчивого характера, состав триад варьируется. В-четвертых, представление о триадах личных божеств возникает в Китае, по-видимому, под влиянием идей несторианства, распространявшегося на Северо-западе Китая (территория современного Синьцзяно-Уйгурского АО) с I в. по Р. Х. В любом случае эти представления не могут быть отнесены к древнейшим собственно китайским. В-пятых, мы должны обратить внимание на один существенный факт: тогда как христианство утверждает истину о существовании Бога в трех Ипостасях при полном единстве Сущности, рассмотренные триады божеств — это отдельные, вполне самостоятельные личности, не соединенные одним существом. Наконец, ближе всего к непостижимой тайне Троичности подходит Лао-цзы в «Дао-дэ цзине». В своем исследовании «Мистерия Дао» А.А. Маслов пишет: «Концепция Дао в трактате показывает, что мистическая мысль Китая вплотную подошла к восприятию единого Бога... Школа Лао-цзы готовит Китай к доктрине, аналогичной христианской, но единого Бога Китай не познал...».

Несмотря на всю смелость таких выводов, мы позволим себе отчасти согласиться с ними, сославшись на мнение Д. П. Конисси: «Таким образом, метафизическая система, развитая Лаоси (Лао-цзы — Е.П.), представляет собою последовательное и цельное учение о едином Верховном Существе, подобное тому, до которого возвысилась греческая философия в эпоху своего расцвета. Но преимущество Лаоси состоит в том, что он один, силою личного ума, развил учение, до которого греческая философия дошла лишь совокупными усилиями и в историческом росте».

Рассмотрев обозначенную проблематику на материале китайского цивилизационного ареала, обратимся теперь к духовным традициям индийской ойкумены, принимая во внимание факт взаимовлияния духовных традиций двух древнейших цивилизаций.

ДОГМАТ ТРОИЦЫ И ИДЕИ ТРОИЧНОСТИ В ИНДИИ. Догмат «троицы» содержится в вероучении почти всех течений индуизма, но было бы ошибочным придавать ему решающее значение в качестве религиозного верования. Различные направления по-разному выстраивают иерархию триады: «Одно из лиц, Шива или Вишну, прямо отождествляется с высшим Существом, а два другие, особенно Брахма, ограничены ролью подчиненной. Это подчинение... резко выражено; иногда оно даже выражается в терминах, которые предполагают довольно сильную вражду к лицам подчиненным и полное осуждение их культа. А потому триада, для большинства сект, есть только формула, почти лишенная смысла».

Некоторые направления индуизма отказываются от «троицы», оставляя в стороне Брахму, и тем самым превращают «троицу» в «двоицу». Другие, напротив, расширяют «троицу» до «четверицы», включая, например, Кришну.

Если мы заглянем в глубины философской мысли индуизма, то обнаружим там два полюса — «воплощения» Вишну и «формы» Шивы вместе с проявлениями их женских двойников, что указывает на факультативный характер догмата «троицы», происхождение которого объясняется стремлением индуистской традиции к эклектизму.
аким образом, в вероучении индуизма мы видим представление о триаде божеств, обнаруживающее черты формального сходства с христианским догматом Троицы: единый Брахман проявляется в трех лицах, одно из которых, Вишну, может воплощаться в человеческом индивидууме, делая его богочеловеком. Вместе с тем, очевиден тот факт, что учение о «троице» не занимает центрального места в философии индуизма и не является источником этого богословия, как в христианстве. Напротив, гораздо более уместно говорить о «двоице» богов — Вишну и Шиве, представление о которых является фундаментом философской системы индуизма. Большинство свойств, приписываемых традицией божествам — членам триады (в особенности Шиве), абсолютно неприемлемы в отношении христианской Троицы. Сам факт того, что генезис догмата «троицы» можно проследить, говорит об ущербности этого представления по сравнению с христианским. Не исключена возможность прямого заимствования догмата «троицы» в его развитом виде из христианского вероучения.

Исследовав проблематику, связанную с идеей троичности в духовных традициях Китая и Индии, мы приходим к выводу о том, что в указанных традициях существует представления о сакральном характере числа три и о тождестве «троицы» и «единицы». В даосизме, китайском буддизме и индуизме мы обнаруживаем представления о триадах божеств, имеющих личностный характер, что формально несколько сближает их с христианской Троицей. Однако это формальное сходство полностью перечеркивается сущностными различиями. Во-первых, догмат троичности ни в одной из указанных систем не является центральным моментом вероучения, источником богословия. Он занимает периферийное место. Во-вторых, в религиозных традициях, которые мы рассмотрели, мы не обнаруживаем тезиса о едином существе и трех ипостасях Божества, как в христианстве. В-третьих, состав триад варьируется, что указывает на неустойчивость концепции триады и на сравнительно поздний характер ее возникновения. В-четвертых, не исключается возможность прямых заимствований из христианского вероучения, или, по крайней мере, влияния христианства на формирование концепции триад личных божеств. При этом вполне уместно предположение о возможности наложения процесса христианского влияния на процесс «воспоминания» религиозной традицией своего древнейшего субстрата, содержащего представление о сакральном характере числа три и его сущностном тождестве «единице».

Подводя итоги нашим рассуждениям, приведем мысль выдающегося богослова XX столетия В. Н. Лосского: «Бог богословия — это «Ты», это живой Бог Библии. Конечно, это Абсолют, но Абсолют личностный, которому мы говорим «Ты» в молитве... «Боги» и даже «личный» Бог индуизма — это только аспекты, только проявления некоего безличного абсолюта; проявления — для не-христианского Востока — столь же условные, как и мир, которому они предстоят, призванные, как и он, исчезнуть, раствориться в чистой самоуглубленности, в полной самотождественности. Тождественность же эта не знает «другого» и поглощает всякое личное отношение...

Если человеческая мысль, которую, как еще смутную и нетвердую веру, вел к Истине какой-то инстинкт, могла ощупью формировать вне христианского учения какие-то идеи, приближающие ее к Троичности, то сама тайна Бога — Троицы оставалась для нее закрытой».

Египетские боги Осирис, Исида и Гор. В литературе часто утверждается, что египтяне тоже верили в троицу — Осириса, Исиду и Гора, которые, по словам некоторых авторов, представляют собой «разновидность триединства богов» и являются египетским эквивалентом христианской Троицы. И опять же в дискуссиях важно подчеркнуть единство божественной сущности и основополагающий монотеизм христианской веры.

Мифологические боги Осирис, Исида и Гор составляли семью — отец, мать и сын, настолько далекую от христианского учения об Отце, Сыне и Святом Духе, насколько это вообще можно себе представить. Более того, это были всего лишь три бога из множества других египетских божеств.

Египтяне не верили во Всевышнего с триединой сущностью и природой. Они поклонялись многим богам и не считали, что Осирис, Исида и Гор были абсолютно едины.

Уникальность библейской доктрины о триединстве. Доктрина о триединстве абсолютно уникальна, она не имеет аналогов ни в какой другой религии мира. Никто не смог бы выдумать ее и никто никогда не узнал бы о ней, если бы она не была открыта на страницах Нового Завета. Она зародилась в иудейском мире, где доминировал монотеизм, и представляет Бога, концепция Которого полностью согласуется с концепций Бога ветхозаветного Израиля.

Новый Завет не предпринимает попыток сформулировать христианскую доктрину о Боге, привести ее в систему или объяснить ее. Он просто ее провозглашает! Объяснять свое учение должны христиане всех последующих поколений.

Кораническая троица: Иисус, Мария и Аллах. Коран категорически отвергает христианское учение о Троице, которое он понимает как концепцию триады божеств — Иисуса, Его матери Марии и Аллаха (именно в таком порядке). В трех коранических отрывках эта доктрина резко критикуется как политеистическая и, следовательно, богохульная.

“Не веровали те, которые говорили: «Ведь Аллах — третий из трех», — тогда как нет никакого божества, кроме единого Бога.” сура 5.73.