Билет № 8

Пьер Тейяр де Шарден(фр. Pierre Teilhard de Chardin; 1 мая 1881, замок Сарсена близ Клермон-Феррана, Овернь, Франция — 10 апреля 1955, Нью-Йорк) — французский теолог и философ, священник-иезуит, один из создателей теории ноосферы. Внес значительный вклад в палеонтологию, антропологию, философию и католическую теологию; создал своего рода синтез католической христианской традиции и современной теории космической эволюции.

Не оставил после себя ни школы, ни прямых учеников, но основал новое течение в науке — тейярдизм.

Пьер Тейяр де Шарден, эволюционист ? 2 (честь именоваться эволюционистом ? 1, несомненно, должна быть отдана Ч.Дарвину), стал в XX столетии одним из самых знаменитых деятелей в области богословия, философии и науки (антропологии). Будучи священником-иезуитом, он отчасти выражал в своих творениях традицию западного латинского богословия, но в гораздо большей степени поражал читателей новизной, смелостью и оригинальностью своих мыслей. Даже руководство Общества Иисусова, членом которого состоял Тейяр, считало его суждения неслыханным и опасным модернизмом. Эволюционистское учение, которое предложил миру Т. де Шарден, совершенно чуждо и незнакомо в догматическом своем содержании православной святоотеческой богословской традиции. Его мысли противоречат большинству вероучительных положений Церкви.

Об эволюционном происхождении мира. Главное содержание нового богословия, провозглашаемого Тейяром де Шарденом, выражено его словами: «Бог действует только эволюционным путем; этот принцип, повторяю, мне кажется необходимым и достаточным, чтобы модернизировать и влить новые силы во все христианское вероучение».

При таком отношении к бытию вполне понятно, почему в тейярдизме отсутствует как таковое учение о творении и Боге как Творце. Бог лишается качества быть Творцом, потому что материя представляется вечно эволюционирующей. «Я верую, что Вселенная есть Эволюция». «Я предаюсь смутной вере в Единый и непреложный мир». При этом «живой бог» не отрицается, но вполне пантеистически смешивается с самой материей. Шарденов­ский «бог» действует эволюционным путем во всех областях — в «творении, искуплении, откровении, освящении...».

Налицо как раз полное отступление в тейярдизме от «библейско-христианского» представления о творении. В приводимом стихе из книги Бытия говорится не о процессе эволюции, но о божественном творче­ском акте пятого дня творения, имеющего завершение: И бысть тако (Быт.1,20).

Сам Тейяр своего пантеизма вовсе не стыдится, но преподносит его в восторженных тонах: «Именно в христианстве (при условии понимания его во всей полноте католического реализма) пантеистическая мистика всех времен, а особенно нашей эпохи, насквозь проникнутая “творческим эволюционизмом”, может обрести свою самую высокую и ясную, самую динамичную и боголюбивую форму».

Об эволюционном происхождении человека. Тейяр де Шарден пишет безапелляционно: «Происхождение человека эволюционным путем... его эволюционное происхождение, повторяю, для науки не представляет сегодня уженикаких сомнений. Да будет это хорошенько усвоено: вопрос уже улажен , так прочно улажен, что продолжение его обсуждения означало бы такую же пустую трату времени, как продолжение дискуссии о невозможности вращения Земли». Таким образом, однозначно отвергается основополагающее утверждение о творении Богом человека: «Мгновенное сотворение первого Адама мне представляется по характеру своему делом непостижимым , если только речь идет не о слове, которым прикрывается отсутствие всякой попытки объяснения».

Отрицание существования исторического Адама вполне логично приводит Шардена к отрицанию созданной из мужнего ребра праматери нашей Евы: «Единственная поправка состоит в замене чрева нашей общей матери Евы коллективной “матрицей” и наследственностью; а это попутно приводит нас к освобождению от обязанности, с каждым днем все более обременительной производить весь род человеческий от одной пары». Налицо отрицание апостольского утверждения о происхождении человеческого рода от единыя крове (Деян. 17, 26).

Характерно, что, утверждая родственные узы человека и животных, Тейяр, отрицает историческое существование Адама как первого человека. Он признаёт лишь Адама как совокупность людей, «человечество».

Атеисты пытались доказать, что «не было» как личности Иисуса Христа, а модерниствующие богословы подобным образом пытаются доказать, что «не было» Адама. Но и тех и других обличает святой апостол Павел: Первый человек от земли, перстен; второй Человек — Господь с небесе. Яков перстен, такови и перстнии; и яков небесный, таци же и небеснии (1 Кор. 15, 47–48).

Эволюция и первородный грех. Понятие о первородном грехе, ключевое в церковном вероучении, напрочь отсутствует в эволюционной «христианской» теории Тейяра де ­Шардена.

«Сегодня уже не представляется возможным рассматривать первородный грех как простое звено в цепи исторических фактов. Будь то рассмотрение уже признанной наукой органической однородности физической Вселенной или размышления о заданных вероучением космических масштабов Искупления — в обоих случаях напрашивается один и тот же вывод. Чтобы удовлетворять одновременно опытным данным и требованиям веры, грехопадение не может быть локализовано ни в определенном моменте времени, ни в определенном месте. Оно не вписано в наше прошлое как частное “событие”».

Таким образом, первородный грех по существу отрицается, размазывается по миллиардам лет и парсекам вселенной. Грехопадение представляется как «сторона или глобальная модальность эволюции». «В процессе развертывающегося во времени творения зло неизбежно». Первородный грех снимается с Адама (который, согласно Тейяру, и не был реальной личностью) и приписывается Богу и Его изначальному творению (которого, согласно Тейяру, также не было), растворяясь в них: «Первородный грех в его космической основе... смешивается с самим механизмом творения, где представляет действие негативных сил “контрэволюции”».

Как для пантеиста, для Тейяра все в мире, и доброе и злое, происходит в «Боге», отождествляющемся с эволюционирующим творением. Все естественно, все «от Бога», включая зло и грех. «Мы вынуждены, — пишет Шарден, — размышлять о феномене падения для того, чтобы понять, как можно постичь и представить себе его в виде не конкретного явления,но общего условия, воздействующего на всю историю целиком».

При этом оказывается, что «происхождение зла во Вселенной с эволюционирующей структурой не вызывает уже таких трудностей (и уже не требует таких объяснений), как в статичной, изначально совершенной Вселенной. Отныне разуму не нужно больше подозревать и искать “виновного”. Разве физические и моральные возмущения не зарождаются спонтанно в организующейся системе все то время, пока указанная система совершенно не организуется?».

«Проблема (интеллектуальная) зла исчезает, поскольку с этой точки зрения (которую выражает Тейяр. — свящ. К. Б.) физические страдания и нравственные заблуждения неизбежно включаются в мир в силу не какой-то недостаточности акта творения, но самой структуры разделенного бытия (то есть как статически неизбежный побочный продукт объединения множественности)». «Проблема зла, неразрешимая для статической Вселенной (то есть космоса), не возникает, когда речь идет о развивающейся (множественной) Вселенной, то есть космогенезе».

Итак, зло узаконивается Тейяром как «статистически неизбежная» и неотъемлемая часть нашего бытия, изначальная и вечная.

Заметим, что изложенная точка зрения ни в каком смысле не может быть названа христианской. Здесь пантеизм Тейяра настолько мощно просвечивает сквозь христианскую фразеологию его учения, что полностью аннулирует ее. Концепция Тейяра сводится к следующему. Поскольку зло изначально, то никогда не было совершенного состояния мира эволюционирующего, про который Творец мог бы по справедливости сказать: се добра зело (Быт. 1, 30). Поскольку зло было прежде человека, Адам никогда не знал безгрешного райского состояния. Мир никогда не претерпевал катастрофы в результате грехопадения, поскольку никакого грехопадения не было, а была лишь вечная «божественная» эволюция. «Христианин» Тейяр, много писавший на эти темы, умудрился ни одного слова не сказать о существовании диавола.

Пантеист Тейяр считает, что грех есть божественная норма, присущая этому миру. Дуалист прот.

Эволюция, ноосфера, католицизм и будущее человечества. Сам Тейяр пишет с увлечением: «В прошлом во главе животной жизни стоял человеческий индивид, обладавший высочайшей сложностью и превосходной центральностью своей нервной системы. А в будущем во главе гоминизированной жизни скажется ожидаемое образование высшего сообщества (не известного еще на Земле типа), в котором все человеческие индивиды окажутся одновременно завершенными и обобщенными».

«Человеческий прогресс и Царство Божие не только, я бы сказал, не противоречат друг другу — эти две притягательные силы могут взаимно выравниваться, не повреждая друг друга, — но их иерархизированноесовпадение вот-вот станет источником христианского возрождения, биологический час которого, по-видимому, уже пробил».

Но , согласно православного учения мир идет не к Царству Небесному, но к апокалиптическому концу. Не на ноо­сферу, а на Страшный Суд указывает нам Священное Писание. Мы видим вокруг себя очевидную духовную и нравственную деградацию человечества.

«Христос эволюции». Тейяр де Шарден провозглашает неслыханное богословское учение, в котором «обновленная Христология, где Искупление спасающим действием Слова отойдет на второй план»: «Уже не искупление сначала, а в довершение восстановление, — но сначала создание (или воссоздание), и ради него (неизбежно, но попутно) борьба со злом и плата за него».

К апостольской православной вере подобное извращение евангельского подвига Господа Иисуса Христа не имеет никакого отношения. Тейяр производит диавольскую подмену, когда заявляет: «Христос Искупитель... завершается в динамической полноте ХРИСТА ЭВОЛЮЦИИ» На самом деле, Христос Искупитель в тейярдизме не «завершается», а упраздняется и подменяется бесплодной и безблагодатной диавольской игрой ума.

А вот еще одна сентенция «нового богословия»: «Логически завершенные научные перспективы гуманизации предопределяют существование на вершине антропогенеза последнего центра и очага личности и сознания, необходимого для направления и синтезирования исторического становления Духа. А не является ли эта “точка Омега” (как я ее назвал) идеальным местом, откуда и надлежит сиять Христу?». Про точку Омега поясняет прот. А. Мень: «Омега представляет, с одной стороны, то, что православные называют “соборностью”, — единение без смешения, слияние без поглощения. С другой стороны, Омега — это нечто и в то же время некто, действовавший с самого начала эволюции». Здесь важно заметить, что эволюционизм не предусматривает учения о Конце Света, глухим молчанием обходит вероучительное положение христианства о воскресении мертвых. К «вершине антропогенеза» тейярдизм подводит человечество спокойно и без потрясений, точка Омега, «откуда надлежит сиять Христу», ждет нас... «Точка Омега науки и Христос откровения совпадаютматериально в своей природе “универсальных центров”». Тейяр несомненно осознает, что его «Христос эволюции» ничего общего не имеет с Христом евангельским, иначе он не написал бы следующих строк: «С одной стороны, специфическая функция Омеги — стягивать к Себе сознательные частицы Вселенной для их сверхсинтеза. С другой стороны, Христова функция (традиционно) состоит главным образом в возвышении, искуплении, спасении человека от бездны. Здесь — спасение посредством полученного прощения. Там — завершение путем состоявшегося творения. Здесь — выкуп. Там — становление. Наложимы ли друг на друга эти два воззрения для мысли и действия? Иными словами, можно ли без искажения христиан­ской позиции перейти от понятия“гуманизация путем искупления”к понятию “гуманизация путем эволюции”?».

Тейяр этот вопрос решает положительно. Собственно, в этом его ответе и заключаются суть и смысл его богословия. В этом ответе — полная измена Христу. В этом ответе — полный отказ от святоотеческого богословского наследия. Подумать только — предлагается «без искажения христианской позиции» отречься от признания Христова искупления ради эволюции!

Тейяр выбрал антихристову теорию эволюции с ее отказом от искупительной жертвы Христа: «Соединив в себе энергии неба и Земли («неба» — с малой буквы, а «Земли» — с большой! — свящ. К. Б.), Искупитель, в согласии с нашей верой сверхприродно помещается в тот самый очаг, куда в согласии с нашей наукой естественным образом сходятся лучи эволюции».

Следующая мысль Тейяра кощунственна и безумна. «Если бы некий Всемирный Христос не проявил Себя положительно и конкретно в ходе эволюции, как ее понимает в настоящее время современная мысль, то эта эволюция осталась бы туманной и неопределенной, и у нас не было бы стимула безоговорочно предаться ее устремлениям и требованиям. Можно сказать, что эволюция спасает Христа(делая Его возможным), и в то же время Христос спасает эволюцию (делая ее конкретной и желанной)».

До какой же хулы удалось договориться Тейяру де Шардену! Он решил посредством своей недоказанной научной теории эволюции спасти Христа Спасителя!.. Никто, кажется, еще не объявлял себя «спасителем Спасителя». Вовсе непозволительно также говорить, будто «Христос спасает эволюцию». Никакую не эволюцию пришел спасти Сын Человеческий, но верующих в Него как Сына Божия.

Вера Тейяра с точки зрения православного христианина помрачительна, представляет собой извращение святоотеческого наследия: «Я не думаю, что ошибусь, — пророчествует он, — если скажу, что медленно, но верно происходит духовная трансформация, в ходе которой страждущий Христос... все более и более будет становиться для верующих “Тем, Кто несет и поддерживает бремя эволюционирующего мира”». «В наших глазах, в наших сердцах, я уверен, Христос-искупитель завершается и уясняется в образе Христа эволюции».

Заключение. Подводя итог сказанному, отметим, что практически по всем догматиче­ским вопросам — о творении, грехопадении, антропологии, христологии, учении о воскресении мертвых и Страшном Суде, о Церкви и т.д. — «христианский эволюционизм» коренным образом расходится с традиционным святоотеческим учением и представляет собой конгломерат еретических, вполне антицерковных представлений.

Что касается Тейяра де Шардена, это не удивительно, поскольку вся его жизнь и все его творчество проходило вне традиции Православной Церкви. Кроме редких единичных упоминаний имени блаж. Августина, он практически вовсе не приводит в своих трудах мнений Святых Отцов. Так, едва ли не единственный раз во всей книге Тейяр упоминает (и то со знаком вопроса) о «том поучении, в котором св. Григорий Назианзин (или Нисский?) объясняет изгнание из рая как падение в более “плотную” форму жизни». Такое отношение пантеиста Тейяра к церковной традиции понятно, поскольку он постоянно противопоставляет свои модернистские идеи соборному суждению Церкви.