Билет № 6

1). Этимология слова «религия». Определение понятия религии.Существует несколько точек зрения на происхождение слова «религия» (от лат. religio – совестливость, благочестие, благоговение, религия, святость, богослужение...) Так, знаменитый римский оратор, писатель и политический деятель I в. до н. э. Цицерон считал, что оно является производным от латинского глагола relegere (вновь собирать, снова обсуждать, опять обдумывать, откладывать на особое употребление), что в переносном смысле означает «благоговеть» или «относиться к чему-либо с особым вниманием, почтением». Отсюда и самое существо религии Цицерон видит в благоговении перед высшими силами, Божеством. Эта мысль Цицерона верно указывает на то, что благоговение является одним из важнейших элементов в религии, без которого религиозность превращается в ханжество, лицемерие и пустое обрядоисполнение, а вера в Бога – в холодную безжизненную доктрину. В то же время нельзя до конца согласиться с тем, что благоговение перед чем-то таинственным и даже перед Богом составляет сущность религии. Сколь ни велико и необходимо благоговение в религии, тем не менее, оно представляет собой лишь одно из чувств, присутствующих в религиозном отношении человека к Богу, и не выражает сущности самой религии.

Известный западный христианский писатель и оратор Лактанций († 330) считает, что термин «религия» происходит от латинского глагола religare, означающего «связывать», «соединять». Поэтому и религию он определяет как союз благочестия человека с Богом. «С тем условием, – говорит он, – мы и рождаемся, чтобы оказывать справедливое и должное повиновение порождающему нас Господу, Его одного знать, Ему следовать. Будучи связанными сим союзом благочестия, мы находимся в соединении с Богом, от чего получила название и самая религия... Так имя “религия” произошло от союза благочестия, которым Бог соединил с Собою человека...».

Это определение Лактанция раскрывает самое существенное в религии – то живое единение духа человека с Богом, которое совершается в тайниках сердца человеческого.

Подобным же образом понимает существо религии и блаженный Августин († 430), хотя он считает, что слово «религия» произошло от глагола reeligere, т.е. воссоединять, и сама религия означает воссоединение, возобновление когда-то утерянного союза между человеком и Богом. «Его-то ища, – пишет он, – или лучше, вновь отыскивая (от чего, кажется, получила название и религия), мы стремимся к Нему любовью, чтобы, когда достигнем, нам успокоиться» Таким образом, происхождение слова «религия» указывает на два основных его значения: соединение и благоговение, – которые говорят о религии как о таинственном духовном союзе, живом, благоговейном единении человека с Богом.

Модели взаимооношений науки и религии. Религия и наука – это две принципиально разные области человеческой жизнедеятельности. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи, методы. Эти сферы могут соприкасаться, пересекаться, но, как видим, не опровергать одна другую. В то же время, христианство исповедует двусоставность человеческого существа, нераздельное единство в нем духовной и физической природ. Обе они отвечают Божественному замыслу о человеке, и только гармоничная взаимосвязь их деятельности обеспечивает нормальный характер жизни человека. Такая жизнь предполагает и «хлеб» научно-технического развития для тела, и дух религиозной жизни для души. Однако руководящим для человека всегда должно оставаться его нравственно-разумное, духовное начало.

Христианство видит в науке одно из средств познания Бога (см.: Рим. 1, 19–20). Но в первую очередь оно рассматривает ее как естественный инструмент этой жизни, которым, однако, пользоваться нужно очень осмотрительно. Христианство отрицательно относится к тому, когда этот обоюдоострый и страшный по своей силе меч действует независимо от нравственных принципов Евангелия. Такая «свобода» извращает само назначение науки – служить благу и только благу человека (как гласит известная клятва Гиппократа: «Не навреди!»).

Развиваясь же независимо от духовных и нравственных принципов христианства, утратив идею Бога-Любви как верховного Принципа бытия и высшего критерия истины, и в то же время открывая огромные силы воздействия на окружающий мир и на самого человека, наука легко становится орудием разрушения и из послушного инструмента своего творца превращается в его властителя и... убийцу. Современные достижения в области физики элементарных частиц, микробиологии, медицины, военной и промышленной техники и т.д. убедительно свидетельствуют о реальной возможности такого трагического финала.

Церковь, изначально получившая Откровение о конечной Катастрофе, если человечество не покается в своем материализме, вновь и вновь напоминает: «Ум должен соблюдать меру познания, чтобы не погибнуть» (св. Каллист Катафигиот). Этой мерой в данном случае являются Евангельские принципы жизни, которые служат фундаментом для такого воспитания человека науки, при котором он, познавая мир, никогда не смог бы использовать во зло открывающиеся ему знания и силы.

2). Полемика с исламом: современный период. В конце 19 — начале 20 в. Коран был подвергнут критике с использованием новых научных методов. Критики утверждали, что Коран не имеет божественного происхождения.

Игнац Гольдциер и Анри Корбен писали о влиянии зороастризма, а другие — о влиянии иудаизма, христианства и сабеизма

Среди православных христиан наиболее известные критики ислама: священник Даниил Сысоев, диакон Георгий Максимов

НЕПравдивость Корана. Мусульмане верят, что Коран — слово Аллаха, и что по данной причине он не может содержать ошибок или противоречий, и должен считаться безупречным с научной точки зрения.

Критики приводят следующие аргументы:

Коран содержит научные ошибки.

Коран содержит неверные космологические представления и объяснения наблюдаемых феноменов.

Коран содержит множество стихов, противоречащих друг другу.

Коран — не оригинальное произведение, но содержит заметные следы влияния зороастризма, иудаизма, сабейства и самаритянского культа. Американский миссионер Сэмюэл Звемер считал, что Коран «является не изобретением, а компиляцией; в нём нет ничего нового, кроме гения Мухаммеда, который смешал старые ингредиенты в новую панацею для человечества и навязал её силой меча.»

Наиболее древние списки Корана (рукописи из Саны, обнаруженные в Йемене в 1972) содержат отличия от традиционной версии.Критики считают это доказательством того, что Коран менялся с течением времени.

Согласно некоторым исламским авторам, в Коране имелись два стиха (так называемые «сатанинские аяты»), которые Пророк Мухаммед произнёс, находясь под влиянием Иблиса. В стихах языческие богини ал-Лат, ал-Манат и ал-Узза именовались «дочерьми Аллаха».

Критика морали Мухаммеда. Мусульмане считают Мухаммеда «печатью пророков» (последним из пророков, после которого не может быть иных), принесшим последнее Божественное откровение в виде Корана. Мусульмане верят в то, что Мухаммед был справедливым, святым, больше чем просто посланцем Аллаха. С другой стороны, критики, такие как Кёлле или Ибн Варрак, а также ряд немусульман, рассматривают ряд его действий как аморальные.

Основные обвинения:

Нападение на торговые караваны с целью ограбления.

Многожёнство — от 11 до 23 жён.

Женитьба на малолетней Аише. Однако среди мусульманских богословов о возрасте Аишы существуют разные и довольно противоречивые сведения. Традиционно считается что на момент вступления в брак с Мухаммедом ей было 9 лет, но есть также сведения что ей было 15, 17.

Женитьба на разведённой жене приёмного сына.

Критика моральных положений Корана. Мусульмане верят, что Коран — прямые слова Бога, переданные пророку Мухаммеду через ангела Джебраила. Критика в адрес Корана ставит под сомнение традиционные убеждения мусульман о составе Корана и его содержании:

стих Корана 4:34 позволяет мусульманским мужчинам воспитывать своих жён, избивая их.

насилие напрямую подразумевается в коранических текстах, и что ислам в своей основе (а не только во взглядах «исламистов») поддерживает терроризм.

в Коране отстаивается необходимость смертной казни.

Коран несовместим с другими религиозными писаниями, он нападает на иноверцев и вызывает ненависть к приверженцам иных религий.

Отступничество и права человека. Критики утверждают, что ряд широко распространённых традиций ислама, основаных на интерпретации Корана, несовместимы с нормами прав человека, признающими право на перемену религии.

Право мусульман на перемену вероисповедания не допускается иранским шариатом, который прямо запрещает подобное.

В странах с шариатским правом, таких как Судан, Иран и Саудовская Аравия предусмотрена смертная казнь за отступничество от ислама.

Женщины. Положение женщин является традиционным пунктом критики ислама. Так, католическая и православная церкви предостерегают женщин-христианок от желания выйти замуж за мусульман в связи с более низким статусом женщин в исламской традиции, отсутствием материнских прав на детей в мусульманских странах и возможным активным неприятием супругом их веры.

Муж имеет право применять физическое насилие в отношении жены, жена такого права не имеет.

Учение Божественного Откровения о происхождении мира. Одним из догматов христианской религии является учение о творении мира Богом: Вначале сотворил Бог небо и землю... И сказал Бог: да будет... И стало так... И был вечер, и было утро: день один... второй... третий... четвертый... пятый... шестой... Так совершены все небо и земля и все воинство их (Быт. 1, 2, 1. Также: 2 Макк. 7, 28; Ис. 45, 18; Иер. 10, 12; Пс. 145, 6; Ин. 1, 3; Рим. 4, 17; Кол. 1; 16, 17; Евр. 11, 3, и др.).

Христианский Символ Веры в первой же строке говорит о творении: «Верую во единого Бога... Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым».

Если суммировать учение Откровения о творении, то его можно свести к следующим основным положениям.

1. Мир не самобытен, но явился результатом особого творческого акта Божия.

2. Мир не образован Богом из вечно существующей материи, но сотворен, то есть и сама материя, и мир в целом (космос) вызваны из небытия к бытию единственно всесильным творческим словом Божиим.

3. Творение мира было не моментальным, но постепенным, «шестидневным».

4. Наряду с миром видимым, т.е. доступным восприятию наших чувств, создан и мир невидимый, сверхчувственный, духовный. Очевидно, что каждое из этих положений включает в себя большой комплекс богословско-философских проблем. Здесь коснемся лишь некоторых из них и, прежде всего, проблемы сущности тварного мира.

5 Христианское понимание мира. Христианство, отвергая и дуалистическую, и пантеистическую концепции, утверждает творение мира «из ничего»: «не из сущих» (??????????????? – «от не сущих» (слав.) (2 Мак. 7, 28)), из невидимого… словом Божиим (Евр. 11, 3). Евангелист Иоанн говорит о Логосе: Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть (Ин. 1, 3). Эти и многие другие места Писания, как и весь его контекст, совершенно однозначно понимаемый отцами Церкви, говорят о творении как об акте, в котором Триипостасный Бог дал реальное бытие и самой материи, и миру в целом из небытия, «не из сущих», или «из ничего».

Это «из ничего» и является одной из богословских проблем тайны творения. И дело здесь не только в том, что, по так называемому здравому смыслу, «из ничего ничего не бывает», но и в тайне самой природы мира, которая (природа), если мыслить прямолинейно, в библейском контексте творения оказывается бессущностной, пустой, что равнозначно – призрачной, не имеющей бытия. Но против такого меонистического (от греч. ??????? – не имеющий сущности) вывода христианство как раз решительно возражает и своим догматом Боговоплощения, и учением о всеобщем воскресении. Налицо очевидная антиномия, требующая осмысления.

Богословская интерпретация творения исходит из древне-церковного учения, особенно тщательно разработанного св. Григорием Паламой († 1359), о необходимости различения в Боге Его сущности, или природы, трансцендентной тварному миру, и Его энергий, или действий, доступных познанию человека. В этом контексте основная идея богословской модели природы мира достаточно ясно усматривается из следующего высказывания св. Григория: «Бог есть и называется природой всего сущего, ибо Ему все причастно и существует в силу этой причастности, но причастности не к Его природе, а к Его энергиям».

Проф. прот. В. Зеньковский († 1962 г.), как бы комментируя это высказывание, пишет: «Божественные энергии пронизывают мир, – и через эти энергии мир держится Богом и управляется Им. Это учение св. Григория Паламы, охраняющее апофатический момент в понятии Божества и в то же время уясняющее “вездеприсутствие” Бога в мире в Божественных энергиях, не только важно для богословия, для чистоты учения о Боге, оно важно для метафизики, для понимания мира. В мире существует не только его поверхность (оболочка), измеримая и чувственно воспринимаемая, – через все в мире проходят лучи Божественных энергий и творят свое оживляющее и преображающее действие... Сквозь все ткани мира проходят лучи Божественных энергий; не принадлежа к тварному бытию, не будучи “сотворенными”, эти излучения не могут быть отождествляемы с закрытой для нас “сущностью” в Боге – без твердого признания этого различия “сущности” в Боге и Его Божественных энергий, мы ни мира не можем понять как живого целого, ни Бога понять без впадения в чистый трансцендентализм».

Известный русский религиозный мыслитель Евгений Трубецкой высказывает, по существу, ту же мысль. Он полагает, что «предвечная София-Премудрость заключает в себе вечные идеи-первообразы всего сотворенного, всего того становящегося мира, который развертывается во времени. Стало быть, в предвечном творческом акте, Бог до начала времени видит небытие наполненным беспредельным многообразием положительных возможностей. Небытие, безотносительное в Нем от века, превращено в относительное небытие, т.е. в положительную потенцию, или возможность определенного существования... и есть то, что становится во времени».

Прп. Максим Исповедник († 662 г.) писал об этом, может быть, наиболее определенно: «От века, – говорит он, – существовавшему в Нем знанию вещей Создатель, когда Ему было угодно, сообщил существенность (?????????? – имеющий характер сущности, субстанциальный) и произвел его на свет».

Все приведенные высказывания содержат, по существу, одну и ту же мысль. Творческие Божественные энергии (идеи «предвечной Софии», Божественное слово) «сообщили существенность» (сущностность, сущность) всему тому, что само по себе есть ничто: материи, космосу, духам, включая и венец творения – человека. Тварный мир явился осуществлением Божественного знания вещей, Божественные энергии стали основой бытия «вещей», их «субстанцией». Следовательно, космос без субстантивирующей его Божественной энергии есть ничто, небытие. Бытие мира зиждется исключительно на силе, энергии Божественного слова: И сказал Бог: да будет... И стало так (Быт. 1)… Ибо все из Него, Им и к Нему (Рим. 11, 36). Таким образом, в основе мира лежит не какая-то вечная материя, но нетварная, духовная идея Бога о мире, Его энергии, и в этом смысле «Бог есть и называется природой всего сущего».

О том, что мир при этом является не эманацией Бога (пантеизм), а Его творением, говорил, например, свт. Кирилл Александрийский († 444 г.). «Творить, – писал он, – это принадлежность деятельности (???????????), а рождать – естества. Естество же и деятельность не одно и то же, следовательно, не одно и то же рождать и творить». На паламитском языке это звучало бы так: Творить – это принадлежность энергии, а рождать – природы. Природа (сущность) же и энергия – не одно и то же, следовательно, не одно и то же рождать и творить.

Таким образом, в данной богословской интерпретации тварный мир не является чем-то абсолютно внешним и тем более чуждым для Бога, настолько противоположным Ему, что Бог не может даже соприкасаться с ним, как это следует из дуалистического мировоззрения или, например, учения Филона Александрийского. Также мир не является и эманацией, или порождением Божественной природы (сущности), как это свойственно понимать пантеизму. Ибо в таком случае не остается, фактически, ни Бога, ни мира как различных реальностей. Мир – это и не мираж, не призрак, не «мыльный пузырь», как его понимает меонизм. По христианскому учению, мир предстает, с одной стороны, неразлучно и нераздельно соединенным со своим Творцом, поскольку является «осуществлением» Его вечных, нетварных энергий, с другой – он, как непричастный природе (сущности) Бога, не сливается с Ним, обладая своей природой и сохраняя свою идентичность.

Этот «халкидонский» принцип неслитного, неизменного, нераздельного, неразлучного единения Бога со Своим творением проходит через всю историю мира и осуществляется в ней на трех различных уровнях. Первый – творение мира, где единение с Богом по «халкидонскому» принципу находится на уровне причастности мира энергиям Бога, но не Его сущности. Второй – Боговоплощение, где по тому же принципу происходит соединение уже самих природ: Божественной и тварной человеческой во Иисусе Христе. Третий – всеобщее воскресение, новое небо и новая земля (Откр. 21, 1), восстановление всего, когда единение Бога со всем человечеством и всем творением достигнет предельно возможной степени, когда будет Бог все во всем (1 Кор. 15, 28)

Необходимо сделать некоторые выводы, проистекающие из такого понимания творения мира.

Первый. Это утверждение об изначальной заданности обужения всего сотворенного и, прежде всего – человека. При этом обужение является не чем-то внешним по отношению к тварному миру, но присущим ему по творению «семенем», степень развития которого обусловлена свободой человека. Апостол Павел пишет об этом: Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих… и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих (Рим. 8, 19, 21).

Второй – естественность богоподобия человека. Поскольку человеку в целом «Создатель сообщил существенность», следовательно, не только душа, но и тело являются образом Создателя своего. Отсюда и всеобщее воскресение может пониматься как акт закономерный и необходимый, выражающий неизменность действий (энергий) Бога в отношении человека и всего творения.

Третий – противоестественность механистического понимания мира. Мир, по христианскому воззрению, это не мертвая движущаяся система, не бездушный механизм, не объект для экспериментов, но живой, целесообразно устроенный, прекрасный и целостный организм, требующий к себе соответственно разумного и благоговейного отношения со стороны человека.