СЛОВО И ПОНЯТИЕ

В анализе соотношения слова и понятия следует иметь в виду важные условия, учитывающие, с одной стороны, идеальную природу понятия и образующих его признаков, с другой,— различные знаковые возможности их обозначения и выражения.

Отношение понятия к значению слова описано в гл. VIII. Здесь же мы укажем на способы обозначения понятия и его содержания в языке, точнее — на соотношение понятия с е д и -н и ц а м и и языка.

Понятие определяется как мысль о классе предметов или явлений действительности; или, по-другому,— как совокупность познанных в

практике общения и деятельности людей отличительных, существен­ных признаков, по которым выделяются и отождествляются в мышле­нии предметы, их качества, признаки, действия, связи и отношения. Понятие — это классификационная по своей природе мысль. С ее помощью осуществляется анализ и синтез отражаемых предметов и явлений действительности, их дифференциация и интеграция. В ре­зультате становится возможным проникновение в сущность этих пред­метов и явлений. Понятие, таким образом,— это сущностная категория нашего мышления.

При анализе взаимоотношений слова и понятия следует учитывать их двойственные отношения. Понятие относится к слову как к знаку, материально-идеальной единице, будучи само единицей собственно мыслительной, логической. Отношения между словом-знаком и поня­тием можно определить кратко и однозначно: понятие может быть обозначено как отдельным словом, так и разной формы сочетаниями слов {грузовой автомобиль = грузовик, маховое колесо = маховик, зубча­тое колесо — зубчатка, столовая комната — столовая, авиационный дви­гатель = авиадвигатель, сделать ошибку = ошибиться и т. п.). Понятие может быть обозначено аббревиатурой и соответствующим номинатив­ным сочетанием слов {вуз = высшее учебное заведение, ТЮЗ = театр юного зрителя, колхоз = коллективное хозяйство и т. д.); наконец, понятие может быть обозначено любым символом, заменяющим сло­весное обозначение понятия (ср. азбуку Морзе).

Содержание понятия образует выделенные и познан­ные в практике общения и деятельности людей признаки отражаемых предметов или явлений определенного порядка. Разумеется, эти при­знаки не могут приводиться всякий раз, когда речь заходит о том или другом понятии. В этом нет необходимости, поскольку говорящие на данном языке владеют этим содержанием. Как подчеркивал Потебня, слово само по себе не может выражать содержания понятия как совокупности и единства определенных признаков. Слово указы­вает на такое единство, служит кратчайшим его знаком. А.Ф. Лосев, исследуя взаимоотношения мысли и слова, замечал, что не все внут­реннее выражается вовне. Слово содержит в себе, как правило, отдель­ный признак в виде внутренней формы, другие признаки понятия подразумеваются, существуют в значении слова имплицитно.

Между тем в современных языках, особенно в книжном и научном их стилях, весьма распространены неоднословные, аналитические наименования (дефинитивные, или определительные, названия или термины), в которых приводятся выделительные или существенные признаки обозначаемого. Такие признаки являются, по сути дела, его краткими определениями (ср.: четырехтактный двигатель внутреннего сгорания, современный русский литературный язык, гибридные химические связи, многозарядные катионы, эффект кристаллического поля, спиновое квантовое число и т. п.). Разумеется, понятие, его содержание остаются

одними и теми же независимо от того, явно ли выражены отдельные признаки понятия в его названии либо они подразумеваются, т. е. содержатся в значении знака имплицитно (ср., например, однословные и неоднословные параллельные термины в языкознании: индика­тив = изъявительное наклонение, конъюнктив = условное наклонение, им­ператив — повелительное наклонение, инфинитив = неопределенная форма глагола и т. п.).

Однако подобные примеры свидетельствуют о сложных взаимоот­ношениях между понятием и значением слова, а в аналитических названиях — между понятием и значениями слов, входящих в такое название. Понятие может равняться, быть тождественным как значе­нию отдельного слова, так и целому сочетанию значений слов. Как в таком случае соотносятся значения слов с одной и той же мыслительной единицей? Каковы внутренние семантические процессы, делающие такие соотношения возможными и тождественными? Кстати сказать, на эти и подобные им внутренние идеальные, семантические процессы лингвисты и логики мало обращали внимания, не объясняли их. Между тем именно в этих внутренних преобразованиях значений слов прояв­ляются характерные свойства идеального.

В случае обозначения понятия одним словом мы вправе считать, что значение слова в логическом отношении тождественно понятию, т. е. представляет собой совокупность отличительных, существенных признаков, выделяющих тот или иной разряд предметов или явлений. Между тем не выяснено, какова природа семантического сдвига или преобразования в семантике слова, когда его значение из понятия превращается в отдельный признак в условиях словосочетания — знака другого понятия? Возможный ответ на характер преобразования се­мантики слова в таких условиях см. в гл. VIII.

Большинство лингвистов придерживается того мнения, что не все разряды слов выражают понятия. Например, предлоги и союзы не обозначают понятий ввиду отвлеченности и формальности (невещест­венности) своих значений. По этой же причине лишаются понятий и личные й"мена (антропонимы), вне отношения к конкретному лицу они не имеют конкретного содержания. Но какая форма мысли связана с лексическими значениями этих слов,— этот вопрос остается спорным. В то же время отдельные логики считают, что незнаменательные части речи выражают понятия (см., например, 17, с. 264 и ел.).

Последняя точка зрения нам представляется более соответствую­щей действительности. Служебные части речи формировались на базе знаменательньрс частей речи. Этот процесс активно продолжается и в современных языках. При этом отмечается следующая закономерность. По мере развития отвлеченности и «выветривания» вещественного содержания знак такого понятия постепенно теряет строение, лишается внутренней формы, приобретает тенденцию к сокращению. Но этот 140

прогрессирующий процесс, по нашему мнению, не меняет заключен­ную в слове форму мысли.

Некогда начавшийся процесс обобщения и отвлечения, приведший к образованию понятия, по мере своего развития не может привести к потере формы мысли в слове. Думается, что это единый по своей мыслительной, логической природе процесс, и потому он может развивать и углублять только эту форму мысли. И даже формальность, т. е. отсутствие вещественной информации, не меняет классификаци­онную природу этой формы мысли, ее понятийность.

На этом основании можно считать, что и незнаменательные части речи также обозначают понятия. Только признаки понятий, обозна­ченных такими словами, весьма отвлеченны, формальны, а потому, как правило, малоинформативны. Но отвлеченность и малоинформа-тивность не исключают понятийное™. Нельзя отказывать словам в способности выражать понятия ввиду их малой информативности. Высокая степень отвлечения связана с потерей конкретного, вещест­венного содержания. Но, надо полагать, это не может привести к потере самой формы мысли, обязанной своим образованием процессу отвле­чения.

Толковые словари, определяя значения незнаменательных слов, приводят выделительные, классификационные их признаки. Высокая степень отвлеченности, формальность этих слов не ведет к потере классификационное™ их значений.

Кстати сказать, у математиков, специалистов в области математи­ческой логики, нет сомнений, что, например, конъюнкция, дизъюнкция, импликация, выражающие определенные отношения между понятиями и суждениями, суть полновесные математические понятия (категории). Между тем прообразом этих отношений являются в языке соедини­тельные, противительные, условные союзы, не потерявшие с матема­тическими терминами известного семантического и функционального родства. Между тем многие лингвисты считают, что такие слова не выражают понятий.

Значение личного имени, или антропонима {Иван, Петр, Анна и т. п.) также классификационно; оно содержит целый ряд дифферен­циальных признаков, обозначающих: а) человека; б) его пол; в) класс определенных лиц, обозначенных данным именем; г) принадлежность к определенному национальному языку; д) совокупность грамматиче­ских показателей, представляющих парадигму изменения слова в языке и выражающих формальную классификационность слова. Наконец, имя, обозначая конкретное лицо, содержит смысл, который образуется у определенного круга людей, знающих в той или иной мере данное лицо. Таким образом, как и у нарицательных имен, у личных выделя­ются разные уровни семантики — абстрактный и конкретный. Игно­рирование лингвистами абстрактного (классификационного) уровня семантики у личных имен говорит о том, что в этом случае смешивается понятийность с конкретной информативностью. Личные имена имеют

в общеупотребительном языке дейктический (местоименный) харак­тер, конкретное содержание которых образуется в узких условиях общения.

Нам не дано знать и предвидеть, до каких степеней отвлечения и обобщения может достигать человеческая мысль. Однако форма мысли в этом ее движении, по нашему мнению, не меняется. Лексические, грамматические, словообразовательные значения в конечном счете выступают классификациями разной степени отвлечения и в разных функциях применения: от формальной и, возможно, предельно отвле­ченной в данном языке до мысли о классе конкретных предметов или отдельного предмета. Представляется поэтому, что здесь присутствует одна и та же форма мысли только в разной степени разработанности и развития и в разных своих функциях. В слове, в результате семанти­ческого синтеза, они образуют один акт мысли. «Внутриязыковые значения», будь то грамматические, лексические или словообразова­тельные, по отношению к «внеязычному содержанию», образующемуся в конкретных условиях речи (см. гл. VII), выступают языковой формой его обработки и выражения.