Паршивое дело

 

13 мая 2007 года, 21.30

Во время футбольных матчей в «Гусе» по воскресеньям полно народу. Если же игры нет, то после девяти в зале остаются лишь несколько безнадежных холостяков лет по сорок с гаком и дымящие как паровоз женщины, которые каждые полчаса выходят на улицу покурить. Мэдден в эту теплую компанию как-то плохо вписывается, хоть у него уже и галстук развязался, и волосы растрепались.

– Я вообще-то не часто хожу в кино, – растягивая слова, громко говорит Хэнк, – но вот сегодня мне один фильм вспомнился.

Они с барменом Эдди затеяли игру. Эдди ирландец, весьма обходительный, чуть за сорок и уже почти совершенно лысый. Посетители припоминают цитаты из фильмов, а Эдди должен угадать, что это за фильм. К сожалению, сейчас очередь Мэддена.

– «Хьюстон, у нас проблема», – говорит он.

– Ну-у, так неинтересно, – тянет пергидрольная потасканная блондинка Пегги, сидящая на табурете рядом с Хэнком. В глубоком вырезе футболки на левой груди виднеется татуировка мультяшного дьяволенка. А еще Пегги обещала Хэнку, что, если он будет себя правильно вести, она ему и другие свои татуировки покажет.

– «Аполлон-13», – говорит Эдди.

– Да, хороший был фильм, – хрипло смеется Пегги. – С Томом Хэнксом. Ему пришлось жутко похудеть перед съемками «Выжившего».

– Привет, Хэнк!

На плечо ложится тяжелая рука. Мэдден оглядывается и видит Пасторини.

– А, привет, Пит! Тут у нас импровизированная отвальная по случаю моего выхода на пенсию.

– Двадцать четыре года херней страдал. Хватит уже! – говорит Пегги.

– Четырнадцать, – поправляет ее Хэнк.

– Ох, простите, пожалуйста, – ржет она в ответ. – Я все перепутала. Это моему бывшему было двадцать четыре. Бесперспективная скотина. Но в постели очень даже.

– Ну еще бы! – Мэдден поднимает стакан.

Блондинка игриво прижимается к инспектору.

– Эдди, сколько он выпил? – спрашивает Пасторини.

– Это уже пятый.

– Да он трезвый совсем, – ухмыляется Пегги.

– Наоборот, уже сильно поддатый, – возражает Эдди. – Я как раз хотел ему такси вызывать. А он сказал, что вы сюда приедете.

– Пошли, Хэнк! Нам надо поговорить, – зовет Пасторини.

Мэдден вдруг замечает, что старший инспектор одет в велюровый адидасовский спортивный костюм, словно хипхопер какой-нибудь. Начальник почему-то тянет его за локоть, пытаясь стащить с табуретки.

– Йо, чувак, а где ж твои цацки? Тебе только цацек к костюму не хватает.

– Хэнк, на два слова.

– Эй, слоняра, осторожнее! Он же хромой, – предупреждает блондинка.

– Я в курсе. Заткнись, а то я тебя тоже хромой сделаю!

– Какие мы нежные! Ты чего, кофеина перебрал?

Мэддену удается наконец слезть с табуретки, не без помощи босса, конечно.

– Знаешь, Пит, я надрался, – раскачиваясь, серьезно сообщает Хэнк.

– Да что ты? Не может быть! Эдди, принеси нам парочку банок диетической колы, ладно? Льда не надо.

Пасторини ведет Мэддена к столу и аккуратно пристраивает на диванчик. Эдди приносит две огромные пивные кружки с колой.

– Пей, – командует Пасторини. – И покажи мне эти документы.

Мэдден отхлебывает колы. На вкус она гораздо лучше пива.

– Что случилось, Хэнк? С утра все было нормально. Ты сказал, у тебя даже есть его отпечаток на осколке стекла.

Мэддена накрывает волна тошноты – то ли от выпитого пива, то ли от того, что он вдруг вспомнил события сегодняшнего дня. Он закрывает глаза, потом открывает и таращится на инициалы и бессмысленные слова, вырезанные на столе. Особенно его поражает надпись «мочилово». Это к чему? Кто кого мочит?

– Не надо было так близко к сердцу все принимать, Пит, – бормочет Мэдден. – Я себе обещал, что не буду. И все-таки переживал. Говно я, а не коп.

– Хватит.

Мэдден откидывается на спинку диванчика, сражается некоторое время с карманом штанов, наконец вытаскивает сложенный втрое конверт и протягивает его Пасторини. Пасторини внимательно изучает надпись и удивленно читает:

– Как правильно подавать мяч, 4 шага.

– Не, ты внутри посмотри.

Пасторини вытаскивает листки. Пока он проглядывает их, Мэдден допивает колу.

– Как он их достал? – спрашивает старший инспектор.

– Я же тебе сказал. Не знаю. – Мэдден обводит пальцем букву «Б» в слове «Боб». «Боб + Лиз». Интересно, где сейчас эти Боб и Лиз?

– Хэнк!

Мэдден поднимает голову:

– Чего?

– Что он тебе сказал?

– Сказал, что я не инспектор, а говно. И главное – он ведь прав!

– Хэнк, я этого не слышал. Ты пьян и городишь ерунду.

– А ты послушай. Я тебе говорил, что в этом деле все не так. С самого начала говорил. Паршивое дело. А ты меня не слушал. Ну вот, теперь мне конец.

– Ты преувеличиваешь.

Мэдден печально качает головой:

– Она забыла. Вылетело из головы.

– Что?

– Так мне Керри сказала. Я ее спросил, чего она мне-то не рассказала про Кристен. Про то, что та посоветовала. Что Когану надо сходить к врачу. «Я забы-ы-ла. Столько всего навалилось, вот у меня из головы и вылетело». – Он передразнивает ее тоненьким противным голосом. – «И вы же меня об этом не спрашивали»! И она права! Нет, ну не кретинизм, Пит, а? Я ее не спрашивал, это правда. Знаешь почему?

– Из-за дневника, – отвечает Пасторини. – Ты мне уже говорил.

Мэдден икает, заглядывает в кружку, обнаруживает, что она пуста, и тянется к кружке Пасторини.

– Вот теперь я понимаю, почему тебе это пойло так нравится. – Он залпом выпивает половину. – Очень бодрит.

– Ладно, Хэнк, давай подведем итоги.

– Давай.

– Что у нас есть? Есть куча улик, добытых незаконным путем. Есть пострадавшая, дневнику которой, оказывается, нельзя верить. Есть съехавший крышей инспектор, решивший, что он не коп, а говно. И есть главный свидетель, вполне вероятно занимавшийся сексом с жертвой. Которая при этом была в отключке.

– Вроде так. – Мэдден весело поднимает кружку, словно произносит тост. – Дело наше сильно запаршивело. Псина нам с тобой шелудивая какая-то попалась. Может, пристрелим, чтоб не мучилась?

– Ну уж нет.

На поясе Мэддена начинает вибрировать телефон. Он смотрит на экран и протягивает мобильник Пасторини.

– Это жена звонит. Поговори с ней сам, а? Я сейчас не в кондиции. А она уже два раза звонила.

Пасторини берет трубку.

– Мария, это Пит. – И через секунду: – Нет, я его таким еще ни разу не видел. Ну ничего. Доставлю в целости и сохранности. Не переживай.

Он возвращает телефон Хэнку и продолжает:

– Короче, мы отходим на исходную позицию. Ничего не изменилось. Просто нам заново нужно вычислить придурка.

– Придурок – это я.

– Нет, не ты. Вот он – наш главный придурок. – Пит показывает Хэнку выписку из истории болезни Джима.

– Может быть. Но теперь все вообще запуталось. Я навалял такого! Кроули нас с говном съест, когда увидит, что в газетах напишут. Не, я уже не выплыву.

– С Кроули я сам поговорю. А ты пока сделай так, чтобы мальчишка признался.

Мэдден смеется:

– Я думал, это у меня интоксикация.

– Я серьезно.

– Ты просто не понимаешь. Мы никогда концов не найдем. Они слишком глубоко спрятаны. В этом деле дна нету.

– А мы девчонку заставим с нами сыграть. Будет еще одна «шире ширинку».

– Это ж ее брат! С ума сошел?

– Ладно, тогда дока подключим. – Пасторини быстро осознает свою ошибку. – У него шкурный интерес. Хочет сорваться с крючка – пусть сначала поработает.

Мэдден обдумывает это предложение. Он и раньше его обдумывал, еще когда трезвый был. И оно ему не понравилось. Теперь он пьян, а предложение все равно ему не нравится.

– И что? Как он заставит сопляка сознаться?

– Это уж я не знаю, – отвечает Пасторини. – Ты уж как-нибудь сам придумай. Он ведь тебя в этом деле обскакал? Значит, умеет людей раскалывать. Ладно, допивай и пошли.

 

11
Дневник Барта^[4]

 

15 мая 2007 года

 

Тому, кто это читает.

У меня назначена встреча с доктором Коганом в парке рядом с «Линейным ускорителем». Подходящее место. С той ночи я постоянно чувствую себя ядром, которое расщепили, а собраться обратно в единое целое у меня не получается.

Вчера позвонил доктор Коган и сказал, что он хотел бы поговорить со мной наедине. Что-то у него такое есть, что он хочет мне показать. И это не телефонный разговор. Уж не знаю, что у него там есть, но наверняка ничего хорошего. Мы с Воткинсом обсудили ситуацию и решили – надо с ним встретиться. Если он начнет меня обвинять, буду все отрицать. Воткинс сам предложил встретиться с Коганом в парке.

Этой ночью я почти не спал. Первый экзамен в четверг, а я так устал, что совсем не подготовился. Из-за доктора Когана переживать нечего. С ним-то я справлюсь. А вот Си-Джей и вправду достал. Он меня чуть не удушил недавно. И продолжает постоянно наезжать. Эта психологическая пытка тяжелее всего. До него вообще не доходит, что мне надо заниматься. Что бы он мне ни сделал, экзамены я провалить не могу. Не могу, и все.

Вот поэтому у меня плохое предчувствие насчет сегодняшней встречи. Вот бы все прошло гладко! Но поводов для оптимизма мало. Если случится что-то плохое, пожалуйста, откройте папку «Симпсоны». В папке «Сезон 3» лежит папка «Дневник Барта». На самом деле это мой дневник. На все вопросы он не ответит, но вы хотя бы поймете, как я раскаиваюсь и как дорога мне была Кристен. Несмотря на то, что она погибла из-за моего дурацкого самомнения.

 

Искренне Ваш

Джим Пинклоу