Развитие военно-технической мысли и военно-инженерного дела

Преодоление феодальной раздробленности в передовых странах Западной Европы, экономическая и политическая централизация на основе упрочения абсолютизма (Франция, Швеция) и первых буржуазных революций (Голландия, Англия), развитие промышленности и торговли, рост культуры — все это создало необходимые предпосылки для возникновения и развития вооруженных сил — постоянных наемных армий и военно-морских флотов. Численный рост населения Европы (с 95 млн. в 1600 г. до 130 млн. в 1700 г.) обеспечивал необходимые контингенты для непрерывно увеличивавшихся армий и флотов, а ограбление колоний служило одним из основных источников их содержания.

Для постоянных армий и флотов были необходимы: оружие, боеприпасы, снаряжение, обмундирование, повозки, сбруя, подковы — и все это в больших количествах. Так, например, в 1652 г. английское правительство объявило о том, что ему «немедленно» требуется 1500 артиллерийских орудий (весом 2230 т), 117 тыс. снарядов, 5 тыс. ручных гранат, 12 тыс. баррелей пороху, 1500 повозок. Армия и флот являлись массовыми потребителями металлов, холста, кожи, способствуя развитию металлургического производства, горного дела, ткацкой промышленности и различных промыслов (сапожного, седельного, кузнечного и др.).

Спрос на оружие стимулировал появление и усовершенствование новых доменных печей. Для производства артиллерийских орудий были изобретены сверлильные и токарные станки, и на этой основе развивалась сверлильная техника.

С середины XVII в. широко распространилось изобретательство, связанное с потребностями промышленного производства и военного дела. Развитие промышленного производства и изобретательство способствовали разработке различных отраслей знания — математики, механики, физики, химии, минералогии и геологии. [550]

Потребности производства, вооруженных сил (армии и флота) и военного искусства определяли ускорение темпов развития всех отраслей знания. Основные усилия ученых в первой половине XVII в, были сосредоточены на проблемах математики и механики, что способствовало усовершенствованию артиллерии и ручного огнестрельного оружия, а также развитию военно-технической мысли.

Ученые объединялись в научные общества и академии, где главное внимание обращалось на опыты, а также на демонстрацию изобретений и открытий, а не на доклады, как это было в средние века. В 1645 г. возникло Королевское общество в Лондоне, а в 1666 г. была основана Парижская академия наук. Создавались научные общества и в Германии, где одним из организаторов их. был немецкий ученый Лейбниц.

Деятельность представителей военной науки и военной техники не объединялась и не координировалась в пределах того или иного государства. Однако их военно-научная деятельность не носила строго замкнутого цехового характера, так как это частично исключалось системой наемничества — военачальники, представители военной науки и военно-технической мысли, а также мастера свободно переходили на службу из одной армии в другую.

В связи с развитием и усложнением артиллерийского и военно-инженерного дела требовались технически грамотные офицеры. В 1653 г. в Пруссии была учреждена первая кадетская школа{586} для подготовки дворянских детей к военной службе. В 1690 г. во Франции основана артиллерийская школа, которая была единственной в мире в течение 50 лет. Военное образование являлось необходимой предпосылкой становления и развития военной науки, и прежде всего военно-технических знаний, главными из которых были артиллерия и фортификация. Техника стрелкового дела все еще не отделилась от тактики и не представляла собой специальной отрасли военных знаний.

В 1613 г. испанский артиллерист Диего Уффано опубликовал «Трактат об артиллерии». «В 1697 г. Сен-Реми издал руководство по артиллерийской науке, очень хорошее для своего времени. И все же, — писал Ф. Энгельс, — та таинственность, которая окружала «секреты» артиллерийского дела, была столь велика, что многие усовершенствования, принятые в других странах, были еще неизвестны во Франции, а но конструкциям и составу артиллерия каждого европейского государства значительно отличалась от остальных. Так французы еще не приняли на вооружение гаубицу, изобретенную в Голландии и принятую в большинстве армий до 1700 года. Коробы передков для боевых припасов, впервые введенные [551] Морицем Нассауским, были неизвестны во Франции и мало где приняты»{587}.

В общих трактатах по военному искусству большое место отводилось военно-техническим вопросам — артиллерии и фортификации (Вальгаузен, Монтекуколи и др.).

В развитии фортификации большую роль сыграла война Нидерландов за независимость. В Голландии не было ни условий, ни средств для создания крепостей по итальянской системе (XVI в.). Однако характер местности и опыт голландцев в сооружении каналов и плотин способствовали созданию голландского метода фортификации.

Укрепления состояли из широких и мелких рвов, наполненных водой, низких земляных валов без каменной облицовки, прикрытых еще более низким валом, выдвинутым вперед с целью обороны рва. Во рву сооружались плотины и шлюзы с целью затопления его в гот момент, когда противник подбирается по сухому дну рва к укреплениям крепости. Строились также запруды и шлюзы для устройства наводнения вокруг подножия гласиса.

Голландский метод устройства фортификационных сооружений разрабатывали Маролуа (1627 г.), Фрейтиг (1630 г.), Фелькер (1666 г.) и Мельдер (1670 г.).

Наибольшей известностью пользовалась французская школа фортификации. «И все же нет другой школы, более бедной собственными идеями. Во всей французской школе не найдется ни одного нового укрепления, ни одного нового принципа, которые не были, бы заимствованы у итальянцев, голландцев или немцев. Однако большой заслугой французов является сведение фортификационного искусства к точным математическим правилам, установление симметрически-пропорциональных соотношений между различными линиями и применение научной теории к разнообразным условиям местности, подлежащей укреплению»{588}.

Паган (1645 г.) — один из наиболее крупных французских инженеров, популяризовавший во Франции принцип Спекля. Этот принцип заключался в перпендикулярности фланков линии обороны. Паган рекомендовал строить обширные бастионы и прикрывать их фасы отдельным узким укреплением во рву (контргардом). Бастионы имели двойные валы по фасам, но ров между этими валами не фланкировался огнем.

Французскую школу фортификации создал Вобан (1633–1707 гг.). «Несмотря на то, что Вобан не написал ни строчки о своем методе фортификации, французские инженеры, основываясь на изучении большого числа построенных им крепостей, попытались вывести теоретические правила, которым [552] он следовал, и таким путем были установлены три метода, называемые первой, второй и третьей системой Вобана»{589}.

Конструкция укреплений, созданных Вобаном, характерна разнообразием форм бастионной системы, но среди них нет ни одной оригинальной формы. Однако «расположение деталей, пропорции линий, профили и применение теории к самым разнообразным требованиям местности так искусны, что все это кажется совершенством по сравнению с работами его предшественников, и поэтому можно сказать, что научная и приведенная в систему фортификация берет свое начало от него»{590}.

Основные принципы систем Вобана заключаются в следующем: длина фаса обороны определяется дальностью огня мушкета, фланки должны быть перпендикулярны оборонительному фасу; большие бастионы и равелины следует сооружать большого выпуска в поле, а в них — редюиты, перед куртиною — теналь, предназначенную для усиления рва пехотным огнем и для прикрытия куртины от прямого разрушительного огня с гребня гласиса. Главными недостатками системы были: отсутствие необходимых условий для производства вылазок, малая высота эскарпа, недостаточная защита верков от рикошетного огня (им же предложенного для атаки).

После 1680 г. Вобан ввел в систему крепостей два других метода их устройства, имевших целью обеспечить оборону и после того, как противник пробьет брешь в бастионе. Вручая Людовику XIV план крепости Ландау, разработанный по второй системе, Вобан сказал: «Ваше величество, вот крепость, для взятия которой было бы недостаточно всего моего искусства»{591}. Однако Ландау трижды была взята противником при жизни французского инженера (в 1702, 1703 и 1704 гг.) и один раз после его смерти (в 1713 г.).

Вобан не описал свой метод фортификации, т. е. теоретически не обобщил способы устройства крепостей, не привел их в систему, что сделали уже после его смерти французские инженеры [555] на основе изучения богатой фортификационной практики своего соотечественника. Они систематизировали практическую деятельность Вобана и на этой основе сформулировали три системы устройства крепостей.

Однако Вобан создал капитальный труд по долговременной фортификации об атаке и обороне крепостей, по которому 200 лет учились офицеры европейских армий. В России этот труд с рукописи был переведен по приказанию Петра в конце XVII в. Затем издавался в 1736 и 1744 гг. и несколько раз после этого в качестве учебника по фортификации для Петербургского шляхетского кадетского корпуса и для других военных учебных заведений. Известны также «Военные мемуары Вобана», изданные после его смерти.

Основной труд Вобана состоит из двух частей: первой, самой большой, — «Об атаке крепостей» (34 главы) и второй — «Об обороне крепостей» (6 глав). Все положения атаки и обороны богато иллюстрированы 32 очень наглядными схемами. Главное внимание автор сосредоточил на способах атаки крепостей.

«Осады и взятие неприятельских мест, — пишет Вобан, — делают нас владетелями их земель, а фортификация способствует нам к удержанию оных во владении. Она при том охраняет наши границы от опасных следствий, которые от одной потерянной баталии без предосторожности могут произойти и неприятелю подать случай к дальнейшему распространению своей победы»{592}. В доказательство автор сослался на нидерландские провинции, где за 200 лет произошло более 60 генеральных сражений и 200 осад «как наступательных, так и оборонительных», но покорить нидерландцев никому не удалось. «Причина тому есть сия, что такие крепкие места удерживают побеждающую армию от продолжения ее намерений, а побежденным служат к спасению и безопасности»{593}. Поэтому наука об атаке и обороне крепостей имеет важное значение.

Осады крепостей являются важнейшей частью войны, требуют очень большой осторожности и зависят: от сохранения военной тайны, «без которой ничто с успехом в действо произойти не может»; от силы войск, выделенных для осады крепости, оставленных для обороны «собственных своих мест» и для противодействия противнику, предпринимающему деблокаду; «от состояния самого неприятеля»; от состояния магазинов, из которых должна снабжаться блокадная армия; от времени года, так как «ничто так армию разорить не может, как зима»; наконец, «от потребного к тому иждивения (средств. — Е. Р. ), потому что без денег, которые бывают силою [556] войны, ничего с успехом в дело произвести невозможно»{594}.

Необходимо стремиться к тому, чтобы во время осады крепости противник не имел бы возможности ее деблокировать и не вторгся бы в нашу страну. «В обоих случаях всего лутче быть сильнейшим, а наипаче когда две армии иметь можно, из которых бы одна к действительной осаде, а другая для осторожности употреблена быть могла»{595}. Эти армии не должны находиться далеко друг от друга и обязаны взаимодействовать. «Стерегущая армия» имела задачей охранять «осаждающую армию» и помогать ей заготовкой материалов (фашин, леса и т. п.); при надобности осадная армия усиливала охраняющую армию. Для обеспечения осады требовалось закладывать... «великие магазейны с провиантом и сухим фуражом», а также с боеприпасами и инженерным имуществом. Для осады крепости Вобан исчислял потребное количество орудий, ядер, пороху, свинцу, фитиля, землеройного имущества и различных материалов. Он считал необходимым иметь 80 «ломовых пушек» и от 48 до 55 прочих орудий, 15–16 тыс. бомб, 40 тыс. гранат и т. д. Для производства земляных работ требовалось 15–18 тыс. «мужиков», так как наемные солдаты отказывались вести осадные работы, и 2–4 тыс. телег.

Первым мероприятием осады являлось выдвижение передового кавалерийского отряда силой в 4–5 тыс. всадников с задачей блокировать крепость. На всех дорогах, выходящих из города, командир отряда выставлял караулы на расстоянии пушечного выстрела от крепостных сооружений, а ночью придвигал их на дистанцию мушкетного выстрела. Требовалось обеспечить взаимодействие караулов между собой. Вторая линия караулов располагалась позади первой, фронтом в поле, «для осторожности от неприятельского нападения».

После завершения блокады крепости передовым отрядом к ней направляется осадное войско со всеми необходимыми средствами. Командующий после личной рекогносцировки должен был определить начертание циркум — и контрвалационных линий, места для расположения лагерей и магазинов. Вобан предложил шесть профилей линий, в зависимости от наличия времени (от 2 до 7 дней) и рабочей силы. Профили различались шириной (от 2,5 до 5,5 м) и глубиной (от 1,5 до 2 м) рва, а размеры бруствера определялись количеством вынутой земли. В подготовительный период пехота и конница должны были заготовлять фашины и колья, а артиллеристы — приводить в порядок материальную часть и боеприпасы.

Далее автор подробно остановился на вопросе о выборе [557] пункта атаки: вести ли атаку против слабого участка крепости или же против прочно укрепленного пункта? Он требовал всесторонне оценить обстановку и особенно условия местности. Однако «должно всегда искать где место слабее укреплено, и с той стороны атаку делать; разве другие какие чрезвычайные случаи с иной стороны атаковать принудят»{596}. В «правилах или генеральных способах, которые при атаке мест употреблены быть могут», Вобан еще раз подтвердил: «Атаковать всегда с слабых сторон, а с крепких никогда не атаковать, разве к тому важные причины принудят»{597}. При этом автор рекомендовал не вести «фальшивые атаки», так как это распыляло силы атакующего, а также «порознь разделенные атаки». «Двойные атаки, которые коммуникацию имеют, считаю я за лутчия и лехчайшия»{598}. Инженерное искусство позволяло вести атаки при шести-, семикратном превосходстве атакующего над гарнизоном крепости, а ранее требовалось десятикратное превосходство.

После определения пункта атаки «назначается способнейшее место к начатию траншей» и высчитывается расстояние «от начатия траншей до покрытого пути», что необходимо для определения в любой момент, «далеко ли они (осаждающие. — Е. Р. ) еще от наружных пристроек находятся»{599}.

Затем автор показал, как надо до самой крепости вести сапу, «понеже саппа нужнейшая часть траншеи есть», а также как закладывать первую, вторую и третью параллели, являвшиеся артиллерийскими плацдармами. Первая параллель закладывалась не далее 600 м от крепости, а при возможности и ближе. «Первый раз, — писал Вобан, — употреблены были сим способом зделанные параллельные линии или плацдармы мною при осаде Мастрикта в 1673 году...»{600}. Эта крепость была взята через 13 дней после закладки траншей.

Первая параллель предназначалась для обороны траншей, которые шли до второй линии, служила местом расположения караулов и являлась фронтом против крепости, она должна была содержать в безопасности первые батареи и представлять собой контрвалационную линию против крепости. Вторая параллель закладывалась в 240–300 м от первой параллели, ближе к крепости, а третья — в 30–60 м «от покрытого пути». Помимо этого, сооружались полуплацдармы с целью освобождения всех траншей.

Задача устанавливавшихся контрбатарей заключалась в подавлении огня обороны, т. е. крепостной артиллерии. С этой целью применялись «рикошетные батареи», «то есть, [558] чтоб подняв дуло пушки вверх, палить из нес навесным выстрелом, чтоб ядро сверху упало на то место куда целишь»{601}. При невозможности по условиям местности и характеру крепостных сооружений установить рикошетные батареи закладывалась четвертая параллель, которую делали «шире и пространнее, чтоб она как много народа, так и великое число материалов содержать могла в продолженных ее назад линиях»{602}.

Инженерная атака велась методически и требовала выполнения большого количества земляных работ. «Больше земли — меньше крови». «Стремительность в осадах, — говорил Вобан, — не ускоряет взятие крепости, но часто отдаляет и делает более кровопролитным». Вторым средством осаждающего крепость являлась артиллерийская атака: «пушки и бомбы — вот что покоряет крепости и сокращает время осады»{603}. Перевес огня атаки над огнем обороны достигался не количеством [559] орудий, а распределением батарей и их фланкирующим расположением.

Большое внимание автор уделил мероприятиям по предупреждению и отражению вылазок гарнизона, требуя организации наблюдения за противником и бдительности сильных караулов, располагавшихся в траншеях. Рассмотрел он и способы «недопущения сикурса» (поддержки) в крепость, что являлось также одним из важных условий успешной ее осады.

Затем Вобан подробно остановился на вопросе штурма оборонительных сооружений противника — в переходе через ров и способах овладения бастионами. В связи с этим он изложил теорию минной атаки, приведя расчеты различных подкопов и способы определения количества пороха для взрыва различных объектов. Брешь, образовавшуюся в результате взрыва подкопа, необходимо держать под огнем артиллерии, чтобы гарнизон не мог ее заделать.

В результате методической инженерной атаки, получившей впоследствии название «постепенной атаки», «атакованные крепости ныне гораздо скорее прежнего здаются... И так наши атаки лучшим и самым коротким способом учреждены, и в рассуждении прежних атак не так кровопролитны»{604}.

При осаде Вобан рекомендовал «никогда домов в крепости не вредить, ибо сие к сдаче крепости не служит, только к продолжению времени и напрасной трате аммуниции, и по взятии той крепости починка оных дорого становится»{605}.

В «правилах или генеральных способах» атаки французский инженер рекомендовал «ничего силою не предпринимать, ежели что через искусство и науку сделать можно, ибо наука с трудом всегда идет осторожно и безопасно, а силою не всегда желаемое получить можно, но вообще бывает из такой отважности напрасный урон войску»{606}. При этом «непорядочная поспешность к взятию крепости не служит, но более к продолжению атак, и к напрасному кровопролитию»{607}. Для достижения успеха осадными работами должен был руководить искусный, разумный и знающий командир, находящийся в непосредственном подчинении у командующего армией. Этот помощник командующего имел в своем ведении производство саперных и минных работ, определял расстановку артиллерийских батарей и давал указания артиллерийским офицерам.

Во второй части труда Вобан очень кратко коснулся вопросов обороны крепости: о значении обороны, о контр-апрошах, о вылазках, об обороне контрэскарпов, полумесяца и бастионов. [560]

«Хотя многие губернаторы, — пишет автор, — надеясь на свою храбрость пренебрегают науку о обороне мест, однако она великого почтения достойна»{608}. Для успешной обороны недостаточно «одного крепкого стояния против неприятеля и нещадения живота», необходимы еще военная наука и искусство командования. В предвидении осады крепость необходимо подготовить к обороне, обратив особое внимание на расчистку подступов к оборонительным сооружениям: снести постройки, находящиеся впереди этих сооружений, вырубить лес и кустарники, сровнять «высокие места». Коменданту крепости «в своем мнении ежедневно надобно самого себя атаковать, и столько ж разных оборон произыскивать, сколько он атак выдумать может»{609}.

При приближении противника к крепости ни в коем случае не стрелять по нему из пушек, так как стрельба поможет командованию врага определить место для устройства лагеря и циркумвалационной линии. Разведывательную деятельность противника требовалось срывать вылазками из крепости крупными силами. Установив направление атаки, осажденные не должны производить никаких вылазок. Крепостная артиллерия открывала огонь «в то место, где неприятель работает». «В полевых баталиях и сражениях всегда прибыльнее тому, который после стреляет, но при осадах напротив того, который из своих пушек наперед стрелять зачнет, ту пользу имеет. Однако губернатору (коменданту крепости. — Е. Р. ) свою артиллерию только к разбитию таких неприятельских батарей употреблять, на которых число пушек меньше того, из которых он по нем бьет, или таких ложементов, которые ему после вреднтельны быть могут, для того что ничего так не надобно жалеть в крепости как пороху»{610}.

Как только головная часть траншеи атакующего окажется «от наружных пристроек крепости» на расстоянии пистолетного выстрела, оборонявшийся должен был вести контр-апроши. Это «такие траншеи, которые осажденный из своего покрытого пути ведет по правую и левую сторону атак, для анфилирования неприятельских работ»{611}. Контр-апроши заставят противника вести свою траншею изгибами и переломами, что затруднит действия его конницы против сил, участвующих в вылазках.

Вылазки Вобан рекомендовал производить редко, осторожно и всегда неожиданно для противника. «Я никогда не видел, — говорил он, — чтобы вылазки оказывали большое влияние против хорошо веденной атаки». Однако вопросу организации [561] вылазок он уделил значительное внимание, разделив их на большие и малые, советуя высылать часто ночью, в разные часы группы рейтаров по 15–20 человек с целью срывать траншейные работы. Перед партиями малых вылазок ставились также разведывательные задачи и бесшумный захват «языка».

На пехоту гарнизона крепости французский инженер возлагал ведение ближнего боя, т. е. оборону рва и отражение атаки. При этом он считал, что потери атакующего в 6–7 раз больше, чем потери обороняющегося. Для артиллерийской обороны рекомендовал применять мортиры (навесной огонь). При подавлении артиллерии атакованного фронта борьбу продолжали орудия смежных неатакованных фронтов, фланкируя своим огнем атакованный участок.

Так, в кратком труде знаменитый французский инженер Вобан суммировал основные положения искусства долговременной фортификации, оказавшиеся весьма долговечными.

В развитии науки фортификации значительную роль сыграл голландский инженер Кегорн (1641–1704 гг.), современник Вобана. Он руководил обороной ряда крепостей, которые осаждал французский инженер. В 1685 г. Кегорн издал труд «Новый способ укреплений», где были изложены теоретические положения долговременной фортификации. Основные из них следующие: усиление обороны рвов, сочетание водяных и сухих рвов, укрытие каменных одежд, защита гарнизона от навесного огня и внезапных нападений, обеспечение перекрестного огня. При этом Кегорн утверждал, что перекрестный огонь важнее фронтального, а фланки важнее фасов (больше возможностей для вылазок). [562]

Недостатками системы Кегорна являлись слабая пушечная оборона подступов, рикошетирование всех верков, недостаточное укрытие от навесного огня редюита входящего плацдарма.

Все крепостные системы полностью или в отдельных частях проходили практическую проверку в многочисленных войнах XVIII в., в ходе которых сложилась система осады и штурма крепости.

Артиллерийская оборона крепости заставила осаждающего вести к гласису подступ в виде зигзагообразной траншеи и в различных местах устанавливать батареи с задачей подавления огня обороны. Вобан систематизировал процесс осадных работ, создав систему параллелей и рикошетного огня.

Обложив крепость и выбрав участок для атаки, осаждающий в 500 м от объекта закладывал первую траншею параллельно сторонам осажденного многоугольника (первая параллель). Осадные работы обычно велись ночью, земля выбрасывалась в сторону противника, образуя род парапета, защищающего от артиллерийского огня из крепости. В первой параллели устанавливались рикошетные батареи для стрельбы вдоль линий атакуемых фронтов, затем — батареи для продольного обстрела отдельных участков крытого хода, а мортиры и гаубицы — для поражения бомбами внутренней части бастионов и равелинов.

От первой параллели осаждающие шли несколькими зигзагообразными траншеями вперед и в 300 м от объекта атаки закладывали вторую параллель, на которой устанавливали контрбатареи с задачей подавить артиллерию крепости и разрушить амбразуры на фасах.

От второй параллели опять шли вперед зигзагами и в 170 м от объекта сооружали полупараллель с установкой на ней мортирных батарей. У подножия гласиса закладывалась третья параллель, которая вооружалась тяжелыми мортирными батареями. Затем к гребню гласиса велись подходы (approches) по кривым или ломаным линиям во избежание рикошетного огня.

Для обстрела рва огнем пехоты в выступающем плацдарме устраивался ложемент (окоп с насыпью). При активности противника, осуществлявшего вылазки, закладывалась четвертая параллель. От последней параллели вели подкоп или траншею к входящим плацдармам и венцу гласиса. Затем ставили конрбатареи для подавления огня фланков и брешь-батареи против вершины и фасов бастионов и равелинов для устройства в них проломов. Из траншеи через гласис и контрэскарп в ров велась минная галерея для взрыва контрэскарпа. После устройства пролома и прохода во рву организовывался штурм. [563]

По такому методу атаки сопротивление бастионного шестиугольника преодолевалось в течение 19–22 дней{612}.

Систематизация процесса осады явилась ответной реакцией на усовершенствование долговременных оборонительных сооружений. Усилия осаждающего сосредоточивались на решающем направлении, позволяли добиться превосходства огня атаки над огнем обороны, устроить проломы и проходы в оборонительных сооружениях и ворваться в крепость.

Способы обороны и атаки крепостей соперничали между собой и на этой основе совершенствовались.