Расточительное использование предпринимательством рабочей силы.

В качестве аргументации представляю сравнение взаимосвязанных параметров населения и национальных хозяйств России и Японии (см. таблицу 1 в Приложении). Вникнем в официальные данные, сведённые в таблицу 1. Россия и Япония — страны с близкой численностью населения (соотношение 1:0,84 в 1990 г.; 1: 0,9 в 2008 г.). Не очень значительно различается и численность занятых (соотношение 1:0,83 в 1990 г.; 1: 0,94 в конце 2000-х годов). Природный потенциал, несомненно, больше у России. Но как трудовой потенциал используется? Численность населения и численность занятых больше у России. Однако есть показатель результативности применения трудового потенциала — объёмы производства. Объёмы производства выше в Японии (в 3,4 раза в 1993 г.; в 3 раза – в 2002 г.; в 2,3 раза – в 2005 г.). На душу же населения производилось в Японии в 1993 г. в 4,6 раза больше, чем в России; а в 2002 г. – в 3,4 раза больше; в 2005 г. – в 2,5 раза. Разрыв сократился, но отчасти и потому, что население России сокращается, а Японии — растёт.

Получается, что российское предпринимательство и вообще руководство национальным хозяйством из рук вон плохо используют трудоспособное население. При теперешней организации общественного труда России, чтобы достигнуть японских объёмов производства, понадобилось бы 324-миллионное население (при 158 млн. занятых). Не хватает 181 млн. человек населения, из них 89 млн. занятых. Вот и требуются трудящиеся иммигранты. Сейчас их уже от 8 до 15 млн., говорится о дополнительных 10 млн.

Вторая часть ответа на заданный вопрос такова. Российское предпринимательство не считает себя социально ответственным за занятость российского трудоспособного населения, считает себя вправе нанимать любую рабочую силу, ориентируясь исключительно на показатели рыночной конкурентоспособности. Будучи неконкурентоспособным по своим деловым качествам, российское предпринимательство старается компенсировать свою неконкурентоспособность «конкурентными преимуществами», которые предоставляет ему трудовая иммиграция (особенно нелегальная и задействованная «в тени»).

Разбор этой части ответа заставляет перейти к рассмотрению социально-групповых интересов по отношению к трудовой иммиграции.

Интересы и действия предпринимательства по поводу трудовой иммиграции.Предприниматели, по самому своему общественному предназначению, обязаны подходить ко всем проблемам, в том числе и к миграционным, с позиций узко-прагматического бизнес-кругозора. Они молятся на сокращение издержек, на максимизацию прибыли, на выигрыш конкурентных схваток.

Таковы предприниматели каждый по отдельности. Как общественный класс — как предпринимательство — они существенно иные. В центр интересов предпринимательства как класса выдвигаются не экономические, а социально-политические проблемы. Главная из них — сохранение и упрочение системы эксплуатации.

Различие интересов и действий индивидуальных предпринимателей и предпринимательства как общественного класса не часто становится предметом научного изучения. А между тем различие это существенно с практической точки зрения.

Буржуазия (предпринимательство) формируется не мгновенно, а постепенно. На той стадии развития капитализма в России, которая протекала в 1990-е и в 2000-е годы, доминирующим сознанием предпринимательства было, как мне представляется, индивидуально-пред-принимательское сознание. До кристаллизации классового сознания российское предпринимательство в массе своей ещё не дозрело. Стратегически оно всё ещё инфантильное и близорукое.

А между тем проблемы миграции и трудовой миграции — сугубо стратегические. Инфантилизм и стратегическая беспомощность национальной российской буржуазии могут стать (если уже не стали) роковым фактором современной миграционной политики России. Это нужно объяснить.

В Российской Федерации в последние 20 лет сформировалось весьма своеобразное предпринимательство. Взяткодательство, серые и теневые сегменты деятельности, уклонение от уплаты налогов, балансирование на грани нарушения законов, использование административного ресурса в конкурентной борьбе, рэкет, рейдерство — всё это свойства, ставшие нормальными для большинства российских предпринимателей и даже признаками «профессионализма». Наши предприниматели не брезгуют очень многим, неприемлемым для цивилизованного бизнеса.

Ныне российские предприниматели активно лоббируют свободу трудовой иммиграции без ограничений, регламентов и контроля. Они охотно используют посредников, вербующих трудовых иммигрантов и берущих на себя всю ответственность за нарушение трудовых и социальных прав этих иммигрантов. Одновременно российские предприниматели активно борются за свободу вывоза капитала, за оффшоры, за то, чтобы государственные органы «не кошмарили бизнес».

Всё это — отчётливые признаки недоразвитости классового сознания российской буржуазии, неосознанности стратегических классовых интересов. Отчуждаться от государства — тенденция индивидуального предпринимателя. Предпринимательство как класс, напротив, льнёт, присасывается к государству, поглощает его в своих интересах. Очевидно, что с таким, как ныне, предпринимательством Россия не сойдёт с наклонной плоскости социально-хозяйственной отсталости и деградации.

Говоря просто и обобщённо, очень многим российским предпринимателям не нравится народ, который достался им как объект эксплуатации. Они не доверяют стране, в которой работают принадлежащие им предприятия. Заменить бы народ и не опоздать бы с уводом капитала из страны… — вот что маячит в предпринимательском российском сознании. Этим и определяется общий курс действий предпринимательства в области трудовой миграции и миграции капитала.

Интересы и действия трудящихся и широких слоев населения по поводу трудовой иммиграции.Наёмные эксплуатируемые работники России ощутимо страдают от недобросовестной конкуренции на рынке труда, в том числе и от конкуренции с трудовыми иммигрантами. Все теневые социально-трудовые процессы — пространство и фактор недобросовестной конкуренции. Размах недобросовестной конкуренции — самое веское и неопровержимое доказательство неисполнения государством в должной мере его конституционных социальных обязанностей и нецивилизованности российского предпринимательства как класса.

Формально в России имеются корпоративистские профсоюзы, входящие в ФНПР, и классовые профсоюзы. Ни те, ни другие не представляют собою реальной классовой силы. Ни те, ни другие не сумели выработать плодотворного подхода, позволяющего противостоять недобросовестной конкуренции на рынке труда. Своими подходами типа «Нет заёмному труду!» они помогают предпринимательству и партии власти без каких-либо усилий уклоняться от обязанности ввести трудовую иммиграцию в надлежащее правовое пространство и выкорчевать любую недобросовестную конкуренцию на рынке труда. Главное классовое оружие эксплуатируемых — классовая солидарность — не состоит на вооружении каких-либо российских профсоюзов. Увы! Что касается политических партий, отстаивающих интересы трудящихся и эксплуатируемых, то таких в России пока что реально нет ни одной.

Историческая пробуксовка новой России с формированием полноценного состава субъектов демократического гражданского общества обезоруживает и предпринимательство, и эксплуатируемые классы, придаёт гипертрофированно большой социальный вес государственному аппарату. Видение и подходы к любому из социальных вопросов деформируются и осложняются. По отношению к трудовой иммиграции это весьма заметно.

Возьмём, к примеру, проблемы конкуренции на российском рынке труда. В полном объёме и с должной глубиной они видны, если их рассматривать в увязке с проблемами национальной безопасности, экономической безопасности и социальной политики. Эту увязку могли бы осуществить политические классовые организации. Даже профсоюзам должная увязка не по силам. Тем более — даже продвинутым первичным профорганизациям. А именно заводские профорганизации (а ещё чаще – просто трудовые коллективы хозяйствующих организаций) оказываются один на один с обстановкой конкуренции со стороны гастарбайтеров.

С того уровня видно, что незаконная иммиграция, поощряемая и приветствуемая работодателями, — реальный фактор давления на работников-россиян, фактор риска потери занятости и замораживания заработков. Но ведь и легальная трудовая иммиграция выполняет ту же самую функцию!

Запущено лукавое объяснение: дескать, гастарбайтеры занимают рабочие места, на которые не претендуют и не идут россияне. Этот трюк шит белыми нитками. Россияне не идут на такие места из-за искусственно заниженной зарплаты или недопустимо неблагоприятных условий труда. Работодатель-посредник поставляет согласных на низкую зарплату и на безобразные условия труда и быта.

Влияние лукавого трюка, ставшего стереотипом мышления, чувствуется, кстати, в только что утверждённой «Концепции…». Одна из конкретизаций основных направлений государственной миграционной политики сформулирована так: «создание механизма привлечения иностранных работников на рабочие места, которые невозможно заместить российскими работниками»[12]. Такого класса (типа) рабочих мест не существует и существовать не может. Всё дело в формировании приемлемого комплекса уровня оплаты, условий труда, компенсаций. Возможно или невозможно заместить рабочее место российскими работниками, ─ это решается выстраиванием условий конкуренции при найме. Например, в Германии и во Франции законом предусмотрено, что гражданин страны имеет преимущество перед иностранцем на занятие вакантного рабочего места. В России такой нормы нет. В России работодатель решает, на какие рабочие места россияне не пойдут (умалчивая про уровень оплаты и условия труда). В результате, по обследованию Фонда общественного мнения (осень 2011; 24,5 тыс. чел. в 49 субъектах РФ) 50% россиян считают, что мигранты отнимают у них рабочие места. В Германии — 24%. Во Франции — 25%[13].

Есть и ещё один принципиальный момент, хорошо видный непосредственно в пространстве конкуренции за рабочие места, но не поднимаемый на принципиальную социально-политическую высоту из-за отсутствия у трудящихся политических партий и организаций. Этот момент — тип работника, с которым приходится конкурировать россиянам.

Трудовая иммиграция в Россию идёт по преимуществу из Центральной Азии и из некоторых стран Дальнего Востока. Очень неточно было бы назвать труд иммигрантов из этих стран принудительным, но, по российским и европейским меркам, нельзя назвать его и свободным. Посредники и российские работодатели не создают гастарбайтерам не то что достойных, а хотя бы неунизительных условий труда и быта. Рабочий П.Принёв на съезде МПРА (апрель 2012; Санкт-Петербург) приводил конкретные примеры унизительного положения трудящихся-миг-рантов: при проверках их прячут или вывозят в лес в багажниках или цистернах; живут они по 20-30 чел в двухкомнатной квартире (плата по 2 тыс. руб. в месяц с человека); отсутствие медицинской страховки: отсутствие соцпакета и др.). «У мигрантов отсутствует профсоюзная и социально-политическая (читай: гражданская - Б.Р.) культура, ─ говорил П.Принёв. ─ От мигрантов постоянно исходит угроза штрейхбрехерства». Привёл выступавший и примеры.

Более обобщённо обрисовал проблему К.Полторанин, бывший работник Федеральной миграционной службы. Пересказывая комментарии К.Полтора-нина, журнал «Профсоюзы и экономика» проводит мысль «Мигранты - рабы ХХI века – готовы на всё». «То, что происходит — это рынок рабов. Он удобен двум процентам населения страны, а все остальные, то есть коренные граждане, которые вынуждены мириться с отсутствием рабочих мест, социальных условий, детских садов и т.д., страдают»[14]

Конкурировать с таким типом работника, как массовидный трудовой мигрант в Россию, — это значит вынужденно пойти на уступки, недопустимые по российским государственным социальным стандартам. Предприниматели и власти фактически допустили функционирование в России социально-трудового уклада, несовместимого с нормами Конституции РФ и ТК РФ, то есть «по умолчанию», — заведомо недобросовестную конкуренцию.

Формальные и реальные позиция и деятельность властей по поводу трудовой иммиграции.Партия власти (государство) явно, открыто и непозволительно сильно потворствует бизнесу. Эта оценка справедлива и для 1990-х годов, и для 2000-х. Государство не защищает в должной мере трудовой народ России от деструктивной деятельности и губительной бездеятельности российского предпринимательства, действующего инстинктивно (как саранча), без осознания даже своего собственного стратегического классового интереса. Это относится и к деятельности в миграционной сфере.

Главный огрех в деятельности государства состоит в том, что трудовая иммиграция стала мощным фактором недобросовестной конкуренции на российском рынке труда. Не допускать недобросовестную конкуренцию на любых рынках — прямая конституционная обязанность государства.

Процессы интеграции в рамках СНГ могут происходить как в режиме усиления недобросовестной конкуренции, так и в режиме её если не устранения, то хотя бы реального ограничения. Но пока что нет очевидных и достаточно значимых признаков оздоровления ситуации.

Реализация «Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на период до 2025 года» «должна способствовать разрешению проблем, препятствующих эффективному регулированию миграции и снижению социокультурных, экономических и политических рисков, связанных с притоком мигрантов». Поставленная так общая задача означает прежде всего преемственность принципиального курса, расчёт на то, что проделанная в предшествующие годы позитивная работа и учёт негативного опыта приведут к желаемым качественным сдвигам и в целом к эффективному решению проблем трудовой иммиграции. Вместе с тем принятый курс не означает прекращения поисков более эффективных научно обоснованных подходов и решений. Именно в этом контексте целесообразно поставить и обосновать ряд теоретических (принципиальных) вопросов и осмыслить факторы.

Некоторые теоретические (принципиальные) под-ходы к проблемам трудовой иммиграции.Практика требует определиться с генеральным решением (стратегией) в отношении трудовой иммиграции в Россию, с характером, направленностью и составом ключевых радикальных (необходимых и достаточных) мер. Именно потребность в системном решении заставляет по-новому, научно глубоко поставить и теоретически решить ряд связанных с трудовой иммиграцией проблем.

Проблема первая — дезавуирование недопустимо абстрактных подходов к проблемам трудовой иммиграции. Недопустимо абстрактные суждения о миграции и иммиграции весьма распространены. В общественном сознании они выполняют роль шума, сосредотачивая внимание вроде бы на самом важном – на принципах, но фактически уводя внимание от реальной ситуации и от конкретных интересов людей в конкретных обстоятельствах. Такого сорта суждения можно разделить на три группы.

Одна группа «вообще»-суждений — фразы общего типа из набора буржуазно-либеральной риторики и концепций «открытого общества», вроде принципа свободного движения между странами капиталов, товаров и рабочей силы. За 20 лет российское правительство на практике убедилось в различиях абстрактных принципов и конкретных обязывающих решений, особенно в ходе 18-летних переговоров о своём вступлении в ВТО. Не вдаваясь в дискуссии, зафиксируем, что жонглирование абстрактными общепризнанными принципами не должно приниматься во внимание как аргумент при обсуждениях, оценках и решениях, связанных с проблемами иммиграции в конкретную страну в конкретной исторической обстановке. В той же мере неприемлема аргументация от абстрактных прав человека. Противоречия и даже разрыв между абстрактными, пусть и общепризнанными, принципами и нормами и реальной практикой международной миграции обозначились в современном мире крайне отчётливо и становятся во всё возрастающей мере социально и политически конфликтными. Даже объединённая Европа испытала шок, когда её абстрактные подходы к правам мигрировать стали оборачиваться нарушениями её налаженного уютного существования (иммиграция после «арабской весны»). Абстрактные подходы к проблемам иммиграции стали также причиной фиаско политики «мультикультуры». Словом, в этой области давно назрели и серьёзные научные дискуссии, и потребности в конкретизации излишне абстрактных международных документов.

Другая группа недопустимо абстрактных (излишне общих, отвлечённых) суждений о миграции и иммиграции касается проведения аналогий между интеграционными (в том числе и миграционными) процессами в СНГ и в Западной Европе. И там, и здесь гастарбайтеры. И этого, вроде бы, достаточно, чтобы считать процессы однопорядковыми, однотипными и рекомендовать учитывать (да что – учитывать! брать, копировать) и переносить в российскую практику чужие подходы и решения, «не изобретать велосипед».

В связи с этим представляется важным отметить существенное различие миграционных процессов на территории СНГ и миграционных процессов в Западной и Центральной Европе.

Пространство СНГ всего лишь поколение назад было единым государством; народ СССР представлял собою историческую общность; официальные государственные идеология и пропаганда культивировали ценности дружбы народов, братства народов, единства их целей и взаимопомощь. В 1991 г. пространство СССР разделилось на 15 суверенных государств. Тенденции национального обособления приобрели превалирующий характер, отчасти сделались составной частью государственных стратегий.

В пространстве же ЕС шаг за шагом происходит интеграция социальных и экономических процессов, протекающих в суверенных странах, которые и прежде были суверенными. Возникают и трудно решаются проблемы европейского сообщества в целом, преодоления национальной обособленности. Общим культурным фоном при этом является европейская культура — демократическая и социально-ориентированная.

В СНГ такой культуры и такой культурной традиции пока нет и она пока не формируется.

Таким образом, в СНГ и в ЕС движение происходит в разных направлениях и из разнотипных исходных исторических обстоятельств. Но оно в обоих пространствах имеет сходную цель — интеграцию хозяйственной и социальной жизни народов на основе ценностей европейской культуры. К этой цели мы идём от тоталитаризма, имперства и авторитаризма, а большинство стран ЕС — от демократических национальных государств. Возможно ли в этих условиях полезное практическое заимствование опыта как постановки, так и решения миграционных социальных проблем? Ответ на этот вопрос не очень ясен. Отдельные факты свидетельствуют, что невозможно (например, признанное фиаско мультикультурализма в Западной Европе, отторжение Косово от Сербии). Надо оценивать ситуацию реалистически, как бы ни хотелось найти возможности взаимодействия и взаимоусиления СНГ и ЕС.

Третья группа «вообще»-суждений сильно грешит против конкретности истины, когда применяет при обсуждении проблематики трудовой иммиграции в Россию общую терминологию на тему прав человека, но закрывает при этом глаза на реальное конкретное социальное положение трудящихся-иммигрантов. И исследователи, и практические специалисты по трудовой иммиграции в Россию отмечают фактически бесправное, фактически подневольное положение трудящихся-иммигрантов из ряда стран Центральной Азии, КНДР и др. Они называют фактически происходящие процессы рабством, работорговлей, добровольным рабством. Аспект этот слишком существенный и тревожный, чтобы маскировать его общими разглагольствованиями о равенстве прав, свободе передвижения и т.п.