Persival, Lettre a M. Aikin, in J. Aikin, Observations sur les

hopitaux (Paris, 1777), p. 113.

«храмом смерти»? Это публичное одиночество, безнадежность вместе со здоровыми реакциями организма искажают нормальное течение болезни; нужно было бы иметь очень опытного больничного врача, «чтобы ускользнуть от опасностей ложного опыта, который, как кажется, проявляется в искусственных болезнях, о которых нужно позаботиться в больнице. В конце концов, никакая из больничных болезней не является чистой»1. Естественное место болезни -- это естественное место жизни:

семья, нежность непосредственных забот, свидетельства преданности, общее желание выздоровления, все входит в согласие с тем, чтобы помочь природе в борьбе с болезнью и тем, чтобы ей самой дать проявится в своей истине. Больничный врач видит лишь двусмысленную, искаженную болезнь, полностью искривленную патологию; тот же, кто лечит дома, достигает за короткое время истинного опыта, основанного на естественных феноменах всех типов болезни»2. Предназначение этой домашней медицины—быть необходимо почтительной: «Наблюдать болезнь, помогать природе без насилия и ожидать, скромно признавая нехватку знаний»3. Таким образом, между действенной и выжидательной медициной реанимируется старый спор по поводу типологической патологии4. Нозологисты благоволили к последней, и один из них, Вите, в классификации, включающей более 2000 типов и носящей название выжидательной медицины, предписывает неизменно хину, чтобы помочь природе завершить ее естественное движение5.

1 Dupont de Nemours, Idees sur les secours a dormer (Paris, 1786), p. 24--25.

2 Ibid.

3 Moscati, De I'emploi des systemes dans la medecine pratique

(Strasbourg, an VII), p. 26--27.

4 Cf. Vicq d'Azyr, Remarques sur la medecine agissante (Paris, 1786).

5 Vitet, La medecine expectante (Paris, 1806), 6 vol.

Таким образом типологическая медицина требует-для болезни свободного пространственного размещения без привилегированных областей, без больничного принуждения -- чего-то вроде свободного распределения в месте своего рождения и развития, которое должно функционировать как место, где она развивает, завершает свою сущность, где она доходит до естественного конца -- неизбежной смерти, если таков ее закон, выздоровления, часто возможного, если ничто не расстроило ее природу. Там же, где она проявляется, ей полагается в том же самом развитии исчезнуть. Не следует ее закреплять в приготовленной медицинским образом области, но оставить в позитивном смысле «произрастать» на родной почве: семейный очаг, социальное пространство, задуманное в самой естественной, наиболее примитивной и морально прочной форме, одновременно закрытое и совершенно прозрачное. Итак, эта тема точно совпадает с тем, как она отражалась в политическом мышлении по поводу проблемы призрения.

Критика больничных учреждений является в XVIII в. общим местом экономического анализа. Имущество, на котором они основаны, неотчуждаемо: это постоянная доля бедных. Но сама бедность не постоянна, нужды могут меняться и призрение должно в свою очередь выполнять в провинциях и городах ту роль, в которой они нуждаются. Это не значит нарушать, но, напротив, восстанавливать в истинной форме волю дарителя;

ее «основная цель -- служить народу, разгружать государство, не

отступая от желания основателей и подтверждая их же взгляды; совокупность

всей собственности, принадлежащей больницам, необходимо рассматривать как

общинное имущество»1. Именной фонд, единый и неприкосновенный, должен быть

ра-

1 Chamousset. Plan general pour 1'administration des hopitaux, in Vues d'un citoyen (Paris, 1757), t; II.

створен в пространстве всеобщего призрения, в отношении которого общество одновременно является единственным управляющим и недифференцированным получателем. С другой стороны, экономическая ошибка— связывать призрение с иммобилизацией капитала, иными словами, с обеднением народа, влекущим в свою очередь необходимость создания новых фондов— отсюда ухудшение активности. Не следует направлять помощь ни к производительному богатству (капиталу), ни к распределительному (рента, которая всегда обратима в капитал), но на сам принцип производства богатства -- труд, то есть заставляя работать бедных, что приносит им помощь, не приводя нацию к обнищанию1.

Больной безусловно не способен работать, но если он помещен в больницу, это становится для общества двойной нагрузкой: призрение, которое он получает, предназначается лишь для него, а его оставленная семья оказывается в свою очередь в нищете и болезни. Больница, прародительница болезней в закрытом и заразном пространстве, которое она образует, удваивается в социальном пространстве, где она размещается. Это разделение, предназначенное защищать, распространяет болезни, умножая их без конца.

Напротив, если они оставлены нестесненными в области своего рождения и

развития, они никогда не превосходят самих себя: они угаснут так же, как и

появились, помощь, оказываемая на дому, компенсирует вызываемую ими

бедность; уход, спонтанно осуществляемый окружением, никому ничего не стоит,

финансовая поддержка больного помогает его семье: «Хорошо, если кто-то съест

мясо, из которого больному готовили бульон, или, разогревая для него отвар,

ничего не стоит также обогреть его детей»2. Цепь «болезни болезней», а также

1 Turgot, article «Fondation» de I' Encyclopedie. 2 Dupont de Nemours, Idees sur les secours a dormer (Paris, 1786), p. 14--30.

постоянного обнищания бедных также прервется, если отказаться от создания для больного отделенного и специального особого пространства, двусмысленно, но неловко, благоприятствующего болезни, защищая от нее.

Независимо от подтверждения, идеи экономистов и врачей-классификаторов совпадают в основных направлениях: пространство, в котором завершается болезнь, есть абсолютно открытое пространство без разделения и выделения привилегированных или фиксированных форм, сведенное к единой плоскости видимых проявлений; однородное пространство, где никакое вмешательство не разрешено, кроме взгляда, который, останавливаясь, держится в стороне, где ценность помощи состоит единственно в эффекте временной компенсации; пространство без собственной морфологии, лишь отмечающее сходство одного индивида с другим и с лечением, предоставляемым частной медициной частному больному.

Но будучи доведенной до своей крайности, тема обращается. Медицинский опыт в свободном пространстве общества, образованного единственной фигурой семьи—не предполагает ли он поддержки всего общества? Не влечет ли он наряду с особым вниманием, проявляемым к индивиду, одновременного распространения общей бдительности по отношению к группе в ее единстве?

Следовало бы создать медицину, в достаточной степени связанную с

государством, чтобы она могла в согласии с семьей осуществлять постоянную,

всеобщую, но дифференцированную политику помощи. Медицина становится

национальной задачей, и Менюре в начале революции мечтал о бесплатном

лечении, обеспечиваемом врачами, которых государство вознаграждает из

доходов церкви'. Поэтому же было необходимо осу-

1 J.-J. Menuret, Essai sur les moyens de former de bans medecins (Paris, 1791).

ществлять контроль над этими врачами, ограничивать злоупотребления, объявлять вне закона шарлатанов, избегая, с помощью здоровой и разумной организации медицины того, чтобы домашний уход не превращал больного в жертву и не подвергал бы его окружение опасности заражения. Хорошая медицина должна получать от государства, «устанавливающего, что существует истинное искусство врачевания», свидетельство правильности и законную защиту'. Медицина индивидуального восприятия, семейной помощи, домашнего ухода может найти поддержку лишь с точки зрения полностью ее покрывающих коллективно контролируемых структур. Открывается совершенно новое, почти неизвестное в XVIII веке институциональное пространственное распределение болезней. Типологическая медицина на этом будет закончена.

1 Jadelot, Adresse a Nos Seigneurs de'l Assemblee Nationale sur la necessite et le moyen de perfectlonner I 'enseignement de la medecine (Nancy, 1790), p. 7.