Телесное воспитание в частности

То, что я сегодня предложу, коснется, в существенном, физического развития, физического воспитания ребёнка. Уже в самой природе вещей заложено, что эти сегодняшние рассмотрения по разным причинам будут построены афористично. Главное основание этому - то, что в области физического развития человека, именно в современности - чаще всего преобладает то, что дает знать о себе только из личности человека. В отношении физического развития каждый человек имеет свои симпатии и антипатии и из этих симпатий и антипатий он развивает затем свои теории, и именно то, что дает знать о себе из симпатий и антипатий, и что приобретает зачастую характер фанатизма, и что в конце концов является также тем, что должно лежать, по меньшей мере - дальше всего от деятельности антропософского движения. Последнее должно стать таким, чтобы оно было совершенно далеким от всяческого фанатизма, чтобы оно ни в коем случае не исходило из того, чтобы агитировать за какие-либо частности, но обращало бы свое внимание на то, как действует в жизни то или иное, предоставляя самому человеку обосновывать свои симпатии и антипатии.

Сколько фанатизма развертывается сегодня вегетарианцами - в пользу, или теми, кто не является вегетарианцами - против вегетарианства. Всевозможные инстанции провозглашают про и контра в этой области. Однако нужно также отметить, что никогда так не расцветал дилетантизм, как при сегодняшней защите таких вещей. Дело в том, что Антропософия - не содержит в себе ни малейших оснований, чтобы становиться фанатичной в том или ином направлении. И она не может становиться на сторону людей, которые лишь потому, что они стали вегетарианцами, выступают за это вегетарианство с таким фанатизмом, что готовы навязывать его каждому человеку, и, собственно, каждого, кто не является вегетарианцем, они больше уже не считают человеком в полном смысле слова. И если иногда такой фанатизм расцветает и в области антропософского движения, то это - вовсе не заключено в существе Антропософии.

Теперь, именно в связи с этими докладами, речь пойдёт о несколько ином. Вы замечали ведь, что в воспитательных принципах, которые были здесь представлены, основное внимание всегда направлялось на то, чтобы все мероприятия способствовали также тому, чтобы телесно-физическое человека - приходило к своему естественному развитию. Так что можно сказать: здесь имеет место система воспитания, под влиянием которой, если только правильно всё принять во внимание, человек развивается в отношении здоровья самым лучшим образом. - Поэтому уже вышесказанным заложены важнейшие основы физического воспитания. Но всё же, - даже если это будет сказано лишь афористично из-за недостатка времени, иначе пришлось бы прочесть целый цикл докладов - нужно ещё раз представить человеческой душе физическое воспитание, хотя бы резюмирующим образом.

В отношении физического воспитания человека прежде всего принимается во внимание образ питания, род и способ, как мы вводим ребёнка в отношение к теплу и холоду окружения, а также - каким способом мы предлагаем ребёнку двигательную деятельность. Этими тремя категориями охватывается, по существу, все, имеющее особую важность для телесного воспитания.

Теперь это невозможно, с помощью именно сегодняшних методов познания, идущих интеллектуалистическим путем, так охватить многообразие жизни, чтобы действительно была учтена вся огромная дифференциация человеческого организма. Это уже необходимо, чтобы человек, несмотря на его сегодняшнюю научность, которой он столь гордится, усвоил известный инстинкт здорового и болезненного, а также всего того, что лежит между ними. Инстинктивное участие в мире именно для этих вещей имеет чрезвычайное значение. И нужно также сказать: благодаря общепризнанной сегодня науке мы постепенно ведём эту науку всё к большей материалистической окраске. И мы уже не знаем сегодня всего о тех мировых тайнах, которые могут быть исследуемы под микроскопом, которые могут быть исследуемы, когда мы разрезаем на части каких-либо низших животных и предоставляем затем функционировать их частям. И мы не имеем всего для заключений об отношении животного мира к человеку, не зная, что именно в отношении важнейших вещей человеческая организация - всё же радикально отлична от организации животного. По меньшей мере - это не всегда принимается во внимание, и ведь, очень существенно то, что сегодняшняя наука, по существу, нацелена на то, чтобы рассматривать каждую вещь обособленно. Да, в каждой вещи имеют лишь фрагмент жизни.

Представьте себе, я хотел бы выразить это путем сравнения - в девять часов утра я встречаю двух человек; они сидят на скамейке, и я, поговорив с ними, составляю себе представление об общей конституции этих людей. Я ухожу. В три часа пополудни я снова встречаю двух человек на скамье. Теперь может происходить по-разному: оба человека могут сидеть здесь и беседовать, или также, смотря по тому, какое здесь выступит то или иное расовое различие, они могут молча восседать рядом друг с другом. Но могло произойти также и то, что один из них оставался сидеть, а другой (я этого мог не заметить) уходил и затем вернулся и сел на свое место как раз перед тем, как я встретил обоих людей на скамье. Затем я буду констатировать факт в девять часов утра и факт в три часа пополудни; внешне это будет то же самое, но оба человека совершенно отличаются друг от друга в своей общей конституции.

Никогда не разоблачить жизнь в ее тайнах, опираясь лишь на наблюдение непосредственно сиюминутного. И как Вы можете убедиться, это - более, чем обычно думают, имеет место при сегодняшних научных методах. И они приводят людей иногда к тому, что они переживают нечто ужасное, что я однажды пережил с одним другом. Я знал его в юности, я бы сказал - как естественного человека. Потом я долгое время его не видел и затем, снова встретив, посетил его. Он садился к обеду, и было подано не только то, что обычно подается, но и весы, и на этих весах он отвесил себе мяса, отвесил овощей, так как он начал жить по науке, которая ведь знает, сколько весовых частей каждого пищевого продукта нужно принять, желая быть правильным человеком. Едва ли нужно было бы упоминать, что всё это может быть совершенно верно и остроумно, но что, однако, инстинкты жизни - будут подорваны чем-то более основательным. И в природных инстинктах здорового и болезнетворного нуждается, прежде всего - художник воспитания и обучения. Тогда всё то, что уже освещено в ходе этих докладов, сможет быть применено также и в физическом воспитании, и сможет быть особенно развито именно для физического воспитания.

Мы видели, к примеру, как ребёнок перед сменой зубов живет преимущественно в своем физическом организме. Эта жизнь в физическом организме в самой высокой степени имеет место у грудного ребёнка, и опять-таки, наиболее примечательным образом - в отношении его питания. Вступая в мир, он вкушает, как Вы знаете, чрезвычайно однообразную пищу. И если бы взрослый был вынужден длительно питаться столь же однообразно, одной-единственной пищей на завтрак, обед, постоянно, он бы, вполне естественно, нашёл бы это для своей душевной, а также - телесной конституции - не вполне переносимым. Взрослый хочет всё смешивать друг с другом, он хочет разнообразия. Грудной ребёнок этого разнообразия не получает. И все же очень немногие люди представляют себе, сколь велико счастье младенца, доставляемое ему его питанием, поскольку лишь очень немногие люди знают, какой интенсивной сладостью пронизывается весь физический организм младенца благодаря материнскому молоку.

Ведь взрослый имеет ещё только возможность получать вкусовые ощущения своим нёбом и с ним соседствующими органами. У него, ведь, в чём незадача - все его вкусовые ощущения втянуты в его злополучную голову, и этим он отличается от ребёнка, который на протяжении всего младенчества является вкусовым организмом, который имеет вкус на всём своём протяжении. И с окончанием грудного возраста этот сквозной вкус прекращается. И позднее людьми, которые пользуются с некоторого времени лишь обычным жизненным сознанием - это забывается. Они совершенно не знают, насколько отличным от своей позднейшей жизненной конституции был вкус на протяжении грудного возраста. И это, ведь, на протяжении всей последующей жизни становится для большинства людей чрезвычайно трудным. Я участвовал, к примеру, в беседе одного трезвенника с таким, который представлял собой противоположность трезвеннику, и этот трезвенник, который, естественно, был также фанатиком (такие люди ведь всегда фанатики), этот трезвенник обрабатывал другого; и тогда другой сказал - я не хочу подробно рассказывать эту историю, но лишь в связи: однако я однажды целые два года моей жизни был полным трезвенником! - тогда другой его спросил: Когда? - Да, первые два года моей жизни! Ну, это было внешнее познание того, что случилось. В действительности об этом внутренне знают очень немногие люди.

Итак, ребёнок так вчленяется в свой физический организм, поскольку он сосунок, что он, собственно, своим физическим организмом только ест, но имеет он от этого также, действительно очень много. И в этом, ведь, и заключается вырастание из грудного возраста, что прежде всего начинается то, что постепенно столь сильно втаскивается в голову, что становится возможной смена зубов, что в голове может развиться эта мощная сила, которая отторгает первые зубы и выводит вторые. Это происходит, естественно, таким образом на всем протяжении возраста от рождения до смены зубов; и это изживается в самых различных областях. Так что после сосункового возраста прежде всего втягивается в голову вкус, и ребёнок потом начинает есть не просто телом, но - душой, и он, по меньшей мере, учится различать душой, а затем также и дифференцирует отдельные виды пищи.

И здесь мы должны быть в состоянии сопутствовать ребёнку. Здесь мы должны смочь развить понимание ребёнка. Мы должны развить понимание того, что для ребёнка вкусно и что - невкусно, ибо в этом ещё заключен очень хороший регулятор того, что у ребёнка выздоравливает и заболевает. И прежде всего для этой цели необходимо вообще приобрести правильное воззрение на питание человека.

Сегодня в питании смотрят главным образом на то, что во внешних пищевых продуктах является весовым. Но весовое - это не главное, главное заключается в том, что пищевой продукт, который принимает в себя человек, имеет в себе во внешнем мире определенную сумму сил. Каждый пищевой продукт имеет совершенно определенную сумму сил, благодаря которой он приведен в соответствие с внешним миром. И во внутреннем человеческого организма - все совершенно иначе. Этот человеческий организм должен пищевой продукт полностью метаморфизировать. Он должен процессы пищевого продукта преобразовать в те процессы, которые должны править в его организме. И то, что происходит в человеческом организме, представляет собой именно непрерывную борьбу, которой мы изменяем динамику пищевых продуктов, делаем её чем-то совершенно другим. Реакцией в нашем внутреннем на пищевой продукт является, собственно, то, что мы ощущаем потом как то, что нас возбуждает и что поддерживает нашу жизнь. Поэтому мы не должны всегда просто спрашивать: должны ли мы прибавить столько-то или столько-то того или иного вещества? - но, прежде всего: что организм неоднократно делает с мельчайшими количествами какого-либо вещества? Как реагирует он на это? - Организм с необходимостью имеет как раз те силы, которые развивают сопротивление внешним природным процессам.

Человеческий организм таков, что он, прежде всего, в известной области, которая, грубо говоря, простирается от рта до желудка, имеет хотя уже несколько модифицированные по отношению к внешнему миру процессы, но они всё же ещё остаются сравнимыми с процессами внешнего мира. Затем он во всех процессах, которые примыкают к процессам желудка, имеет такие процессы, которые уже - сильно отличны от тех, которые протекают во внешнем мире. И он имеет затем в своей организации головы процессы, представляющие точную противоположность тому, что является природными процессами во внешнем мире. Итак, общий организм человека должен быть, прежде всего, правильным образом возбуждаемым благодаря питанию.

Сейчас, когда я должен быть именно афористичным, я не могу пускаться в терминологию, которая взята, наверное, из более глубокого познания предмета, и я должен опереться на то, что является популярной терминологией; но это несомненно годится для нашей теперешней цели. - Вы знаете, есть такие продукты питания, которые в обыденной жизни называют питательными продуктами, и есть такие, которые называют непитательными, малоценными. Люди же вырастают как при питательной пище, так и при непитательной. Вам нужно лишь обратить внимание на то, как много людей растут почти на одном хлебе и картошке, что в совершенно решительной мере является малоценным питанием. Вы должны вспомнить, с другой стороны, насколько пристально должно быть обращено внимание - особенно при лабильном здоровье - на то, чтобы не перегружать пищеварительную систему малоценной пищей, т.е. не требовать от нее непосильного. В случае питания хлебом и картошкой от пищеварительной системы требуется невероятно много, и для остальных функций - уже не слишком много остается. Поэтому - нелегко содействовать росту именно в случае пищи, состоящей из хлеба и картошки. Тогда становится очевидным, что нужно составлять такие пищевые продукты, которые не перегружают пищеварительную систему. Тогда пищеварительная система работает относительно мало. Но если опять-таки доводить это до крайности, то этим приводят к чрезмерной деятельности мозг. Это развивает потом процессы, которые совершенно непохожи на внешние природные процессы, и это опять-таки действует обратно на остальную организацию человека; ослабевает пищеварительная система и т.д.

Всё то, что здесь рассматривается - чрезвычайно сложно, и людям очень тяжело проникать во все ответвления того, что здесь рассматривается. Это принадлежит к сложнейшим задачам серьёзного, не такого, как это сегодня принято, но - серьёзного научного исследования, познать, например всё то, что происходит, если человек отправляет себе в рот картошку или кусок ростбифа. Оба процесса - бесконечно многообразны, но - совершенно различны, и нужно знать множество частностей, желая основательно охватить эти вещи.

Для нашего рассмотрения, к примеру, будет достаточно намека на то, что здесь происходит, если я скажу Вам следующее. Представьте себе - ребёнок поглощает картофель. Он ощущает вкус этого картофеля прежде всего в голове, т.е. в органах вкуса, и этот вкус теперь действует. Несмотря на то, что он теперь уже больше не пронизывает весь организм, он все же действует и теперь на весь организм. Ну, картофель - не особенно, не слишком уж вкусен. Стало быть, он оставляет организм определенным образом ленивым. Организм не принимает чрезмерно сильного участия в том, что здесь, во рту человека, происходит с картофелем. Затем картофель, как Вы знаете, отправляется дальше, в желудок. Желудок принимает его не по причине чрезмерного интереса к нему, поскольку он не подготовлен к этому благодаря возбуждающему вкусу. Возбуждающий вкус всегда является для желудка провокацией - принять с большей или меньшей симпатией пищевой продукт; так что желудок уже не хочет больше сильно напрягаться, чтобы подать остальному организму этот картофель в его динамической системе. Но это всё же должно потом произойти. Картофель не может остаться в желудке. Если желудок имеет необходимые силы, он принимает в себя то, что является динамикой картофеля, нехотя перерабатывает это в себе, оставляя это скатанным в себе и не развивает никакой сильной реакции, не получает никакого сильного возбуждения. Все это идёт в дальнейшую пищеварительную систему и этой дальнейшей пищеварительной системой - нехотя перерабатывается. И того от картофеля, что достигает головной организации - чрезвычайно мало. Так что из этого слабого намёка, который, теперь, естественно, должен быть всячески углублён, Вы можете видеть, сколь сложным является, собственно, то, что разыгрывается здесь, в человеческом организме.

И всё же художник воспитания и обучения должен иметь свое практическое воззрение на эти вещи. Я думаю, чтобы из определенной серьёзности развить в этой области практическое воззрение - необходимо именно в этой области хоть немного видеть всевозможные ПОЧЕМУ и ПОТОМУ. Я мог бы себе представить, что найдутся также слушатели, которые скажут: Ты нам только скажи, что мы должны давать детям есть и что не должны, это - нам подходит. - Но в действительности это - как раз не подходит. Правильную воспитательную деятельность именно в физическом отношении развивают только тогда, когда смотрят внутрь вещей; ибо вещи эти столь многообразны, что для того, чтобы быть направляемым на верный путь, нужно прежде всего усвоить верные максимы в этой области. И к этому необходимо, чтобы всматривались именно в то, что можно теперь более упрощённым способом наглядно продемонстрировать - как ребёнок, собственно, должен питаться.

Пожалуй, ни в одной области не заметно столь отчётливо, как далеко ушли с воспитательными максимами от общей социальной жизни, как это заметно именно в физическом воспитании. Если речь идет не об интернате, в котором можно выполнить более лёгким способом то, на что я сегодня намекал, то мы всегда будем вынуждены весьма значительно взаимодействовать с родителями или с другим окружением ребёнка именно в связи с физическим воспитанием, и это вызывает, как Вы знаете, значительные трудности в самых различных направлениях. Поэтому то, что считают верным, будет достигнуто, вероятно, лишь после преодоления серьёзных препятствий. Хочу исходить из примера.

Представьте - ко мне в школу приходит ребёнок, у которого чрезмерным образом выражен нюанс меланхолического темперамента. Если нечто выступает так, чрезмерным образом, можно быть уверенным, что у ребёнка в каком-либо направлении имеет место аномальная физическая организация. Душевные аномалии - всегда имеют свои основания в физических анормалиях в каком-либо направлении, ибо физическое является выражением душевно-духовного. Итак, представим себе - в школу, которая как раз не является интернатом (иначе я приму соответствующие меры в доме), итак, я получаю такого ребёнка. Что я должен делать? Я должен попытаться связаться с родителями ребёнка и, если я совершенно себе уяснил, что, собственно, в этом случае имеет место, просить родителей, чтобы они сделали пищу ребёнка по меньшей мере - в полтора, иногда - в два раза слаще, чем это, вероятно, необходимо в случае ребёнка, который и без этой меры представляется нормальным. Итак, я должен посоветовать родителям - не экономить на сахаре, который они, возможно, предлагают этому ребёнку в виде конфет, в качестве добавки в пищу.

Чего же я здесь, собственно, хочу? Это станет Вам, вероятно, еще более ясно, чего я здесь хочу, если я возьму еще такой случай: представьте, я принимаю в школу болезненного сангвинического ребёнка. Я думаю, здесь дело должно доходить, естественно, до анормальности, до болезненности, если должно быть верно то, что я сейчас говорю. Я принял чрезмерно сангвинического ребёнка. Опять-таки - будет иметь место анормальность физической организации, и я буду в таком случае просить родителей, чтобы они уменьшили содержание сладостей в пище и вообще несколько экономили на сахаре по отношению к ребёнку.

На каком основании я так поступаю? Мы поймем, в какой мере и степени нужно что-либо делать, если действительно узнаем следующее. Видите ли, материнское молоко в наибольшей степени, а также молоко и молочные продукты вообще - действуют на человека таким образом, что их действие распространяется равномерно на всего человека. Все органы приходят с полным основанием в известной степени к известной гармонии благодаря молоку и молочным продуктам. И наоборот, другие пищевые продукты имеют ту особенность, что каждый из них обладает преимущественным влиянием на особую систему органов. Я не говорю - исключительное, но - преимущественное влияние. Речь здесь - о следующем: тот род и способ, которым ребёнок относится к пищевым продуктам или также к вкусовым веществам, или - как он получает пристрастие или отвращение к этому вкусу, зависит от того, какова система органов ребёнка или вообще человека; вкусовые вещества, несомненно, зачастую столь же важны в питании, как и пищевые продукты.

В случае молока речь идет обо всем человеке; в случае какого-либо другого пищевого продукта - об отдельной системе органов. В случае сахара речь идет, в той связи, которую я здесь принимаю во внимание - совершенно особо о человеческой печени. Итак, чего же я хочу, когда рекомендую лечить ребёнка с аномальными проявлениями меланхолии - избытком сахара? Я создаю тогда причину того, что его печень несколько сокращает свою деятельность, поскольку сахар питает организм таким образом, что он при этом в известном смысле берет деятельность печени на себя, так что деятельность печени переходит, я сказал бы - на нечто внешнее, на то, что я ввожу, и как собственная деятельность - отступает. Это - то, благодаря чему меланхолическая склонность ребёнка (проявляющаяся также как склонность к анемии), которая при известных обстоятельствах может основываться именно на деятельности печени ребёнка, может быть несколько введена в нормальное русло чисто диэтическим путем. - Что я делаю, когда рекомендую экономию сахара в случае чрезмерно сангвинического ребёнка? Здесь, в случае этого чрезмерно сангвинического ребёнка, я пытаюсь ограничить внешнюю деятельность сахара и тем самым стимулировать печень развить более оживленную деятельность из ее внутреннего, и благодаря этому я поощряю ребёнка сильнее возбудить Я, т.е. преодолеть то, что выступает в физическом сопровождении сангвинического темперамента.

Итак, Вы видите - из понимания общей организации человека вытекают удачные мероприятия. В данных обстоятельствах в физическом воспитании это определяется действительно из причинно-следственного, поскольку в этом причинно-следственном разбираются; и здесь, естественно, также имеется громадное количество деталей. Но это уже вполне возможно - свести эти детали к более общим точкам зрения, и эти более общие точки зрения заключаются в чём-то полярном. Прежде всего, тот, кто является совсем хорошим воспитателем и преподавателем, настолько хорошим, что этого почти не бывает, благодаря своему сочувствию к ребёнку - будет уже пророчески знать наперед, как ему здесь или там вмешаться. Но в любом случае это имеет чрезвычайное значение, если мы в состоянии обратить своё внимание на то, что ребёнок тем или иным образом, в том или ином направлении отклоняется от нормального, чтобы затем вмешаться.

Действуя таким образом на протяжении некоторого времени, мы вообще разовьём такое понимание, что сможем подойти уже и к предупредительным мероприятиям. Но это, как правило, достижимо для действительно деятельного учителя и воспитателя, если он в состоянии заметить через некоторое время слабые отклонения, не дожидаясь, естественно, пока это дойдёт до крайности. Это, разумеется, требует того, чтобы учитель имел склонность постоянно углубляться в этом направлении, и чтобы он преодолевал здесь многие человеческие склонности, которые этому противостоят, иначе - боюсь, учителя и воспитатели будут иметь необходимую основательность лишь к моменту выхода на пенсию.

То, на что нужно обратить особое внимание - заключается, с одной стороны, в интересе, который целостный ребёнок, т.е. не просто духовно-душевное, но ребёнок как тело, душа и дух - проявляет как к себе самому, так и к своему окружению; для восприятия этого интереса или его отсутствия необходимо развить инстинктивное внимание. Это - один полюс. Другой полюс - это утомляемость ребёнка. Откуда приходит особое выражение интереса? Это особое выражение интереса приходит из системы обмена веществ и конечностей, преимущественно из системы обмена веществ. Если я вижу, что ребёнок в каком-либо направлении теряет интерес, скажем, прежде всего он теряет интерес в духовном отношении к тому, что наиболее сильно бросается в глаза, или теряет интерес к внешней деятельности: он не хочет больше участвовать в играх и т.п., если я вижу, что у ребёнка при некоторых обстоятельствах может быть самое худшее - он теряет интерес к лакомствам (ребёнок прежде всего должен иметь интерес к тому, каковы вещи на вкус и он должен по-своему дифференцировать вкус отдельных вещей), если ребёнок переходит даже к отсутствию аппетита, а отсутствие аппетита - это отсутствие интереса в физическом отношении, то я знаю: питание ребёнка - неправильное, питание - таково, что оно слишком многого требует от пищеварительной системы. Я должен расследовать, насколько много именно этому ребёнку (по его организации - слишком много) - было предложено таких малоценных продуктов питания, которые слишком сильно загружают пищеварительную систему. Как я сужу о погоде по барометру, так я сужу по отсутствию интереса о том, что питание - неправильно. Итак, я должен уяснить себе, что я должен рассматривать интерес или отсутствие интереса как нечто чрезвычайно важное для мероприятий, которые я должен предпринять в отношении питания.

Если я замечаю, что ребёнок легко утомляем (это, ведь - как раз противоположный полюс), устаёт ли ребёнок аномально легко - вследствие духовных занятий или вследствие телесной деятельности, здесь, опять-таки у ребёнка совершенно особо должно учитываться физическое, которое проявляет себя таким образом, что ребёнок, хотя и может есть, но после каждой еды он имеет аномальную потребность отдыхать, вести себя подобно змее и вылеживаться, не справляясь, таким образом, с пищеварением, так что он от пищеварительной деятельности устаёт - если я замечаю это, я знаю - ребёнку предлагается слишком много таких пищевых продуктов, которые предъявляют слишком малые требования к пищеварительной системе и которые поэтому перерабатываются преимущественно головной системой, приводя таким образом ребёнка к утомлению.

Если ребёнок проявляет слишком сильное отсутствие интереса, я должен попытаться предложить ему пищевые продукты, относящиеся к так называемым питательным продуктам. И здесь, опять-таки, не нужно быть фанатиком. Фанатик вегетарианства скажет: вот - посмотри, этот ребёнок утратил всякий интерес, потому, что ты его мясом кормил, теперь ты должен приучить его к одним сырым фруктам, тогда он снова приобретет интерес! - Это, ведь, вполне может быть. С другой стороны - мясоед, естественно, скажет, если ребёнок становится быстро утомляемым: Да, его нужно стимулировать именно мясом. - Вещи, поскольку они лежат именно в этой области, вовсе не таковы, чтобы вызывать столь ужасный интерес, по той простой причине, что действительно возможно так комбинировать другие пищевые продукты, что они могут, например, заменить мясо. С другой стороны - не столь важно, чтобы человека полностью делать вегетарианцем и т.п. Но речь идёт о том, чтобы знать эту максиму, что выступающее в этой форме отсутствие интереса - устраняется путем улучшения питания в отношении питательности пищевых продуктов, и утомляемость должна уменьшиться благодаря тому, что действуют как раз в другом направлении. Это - вещи, которые общее знание, я бы сказал, из интеллектуального, многообразного и необозримого - полностью низводят в область простого. Если я, например, знаю, что у меня есть ребёнок, который легко устает, я должен знать, что он предъявляет слишком малые требования своей пищеварительной системе, или предъявляет их неправильным образом. Я должен изменить питание в этом направлении.

Как видите, дело в том, чтобы развить некоторый род симптоматологии человека, и эта симптоматология приводит нас на путь, по которому можно идти дальше. Нет необходимости оговаривать все частности: это нужно делать. - Именно: если таким образом выработать себе взгляд на жизнь, обращаясь к симптоматологии, мы можем в отношении питания взять с собой в путь максимы, которые, несомненно, правильно поведут нас затем дальше.

Внутренне родственным, но опять-таки в известном смысле противоположным является теперь утепление ребёнка. Речь здесь о том, что мир, ведь, даёт человеку в этом еще более отчётливым образом некоторый род руководства; но это руководство нужно лишь правильным образом представить. Мы ведь еще и сейчас имеем то, что стало лозунгом в 19-м столетии. - С одной стороны, лозунги, ведь, всегда очень даже справедливы в своем содержании, если его понимают. Но лозунгом оно становится из-за того, что вещи - преувеличивают. С другой стороны, именно из-за того, что вещи преувеличивают, наносится вред. - Сегодня также ещё имеется и действует лозунг, который всё больше и больше распространялся в 19-м столетии: закаливание. Конечно, оно может быть очень хорошо, и в отношении закаливания сделано чрезвычайно много. Но видите ли, тому, кто может основываться на действительном человекопознании - всё же становится в известном смысле страшно всегда, когда он видит людей, которые в детстве были сурово воспитаны в смысле закаливания и которые потом не в состоянии, поскольку они так закалены, идти через освещённую солнцем, нагретую площадь, так как они пришли к такой душевной и телесной конституции, что они именно потом не идут через площадь. Закаливание лишь тогда может быть правильным, когда оно делает человека выносливым для самых различных областей жизни.

Здесь, конечно, нужно иметь в виду два случая. Первый - в том, что мир даёт человеку известную путеводную нить: человек лишь тогда в добром здравии, если он не замечает теплоту или холод своего окружения, и он, собственно, попадает в положение, которое при всех обстоятельствах не способствует его здоровью, если он вынужден ненормальным образом замечать эту теплоту или холод. Он должен при всех обстоятельствах их замечать как восприятия органов чувств, но - он не должен замечать их всем своим организмом.

Поэтому необходимо, чтобы мы, прежде всего - одевались таким образом, чтобы человек мог пребывать в нейтральном переживании температурных условий, и здесь должны быть учтены все частности. Мы, как люди, безусловно предрасположены к тому, что если мы подвергаемся слишком сильно холоду, мы тогда просто не можем правильным образом совершать известное внутреннее функционирование; и если мы подвергаемся слишком сильному воздействию тепла, это внутреннее функционирование известных органов становится, опять-таки - чрезмерным. Так что мы можем сказать: если человек ненормальным образом слишком сильно подвергается охлаждению, его органы постепенно приобретают склонность к внутреннему ослизнению, и тогда возникают все те заболевания, которые я хочу обозначить популярным выражением: внутреннее ослизнение. Органы внутренне проклеиваются выделениями обмена веществ. Возникает это ослизнение. - И еcли я подвергаю человека слишком сильной жаре, то органы - иссыхают, они костенеют, становятся заскорузлыми, и они становятся затем в примечательнейшем смысле анемичными органами.

И это - то, что путём известного всматривания в организм готовит нам путь - правильно воспитывая поступать в этой области. Человек должен симптоматологически учиться на всем. Мы, люди, предрасположены, например, к тому, что мы можем подвергать лицо, некоторым образом - охлаждению. И это человеческое лицо, благодаря участию, которое оно принимает в общей организации человека, предрасположено именно к тому, чтобы подвергаться значительно большим охлаждениям, чем остальной организм. Благодаря тому, что оно подвергается большим охлаждениям, это постоянно удерживает другие органы от иссыхания, возбуждает органы, и происходит игра между легко повергающимся холоду лицом и другими членами человеческой организации. Но это нельзя путать с другим в человеке, простите крепкое выражение - нельзя путать икры человека с лицом. Это - безобразие, которым занимаются в современности, путая человеческие икры с лицом. Заставляют детей расхаживать с голыми до колен ногами, иногда - даже выше колен. Это - перепутывание одного конца человека с другим. Если бы люди видели существующую здесь взаимосвязь, они бы узнали, как невероятно много воспалений прямой кишки в последующей жизни - просто связаны именно с этим смешением одного конца человека с другим его концом.

Разумеется, нужно сказать, что человек должен также стать выносливым, чтобы не выходить из себя при каждой перемене температуры. Этому опять-таки способствует то, что мы, например, знаем: если человек уже в детстве оказывается слишком чувствительным к таким переменам температуры, этому нужно помочь опять-таки соответствующим питанием. Это, несомненно, вещи, которые показывают нам, как должны взаимодействовать утепление и питание. Питание и тепло, питание и согревание - несомненно, стоят в переменном соотношении. Человеку, который слишком сильно ощущает перемены температуры, нужно заботиться о том, чтобы с помощью более или менее согревающего питания - внутренне укреплять себя против этих температурных перемен.

Итак, Вы видите, как действительное человекопознание помогает на пути также и в этом отношении, и как, по существу, все в человеческом организме - не только должно взаимодействовать, но и, прежде всего - должно быть мыслимо воспитателем и преподавателем - как взаимодействующее.

 

Третье, с тщательностью применяемое в отношении физического воспитания, это - двигательная деятельность, которую мы предлагаем ребёнку. Речь здесь о том, что человеческое существо - не только выполняет свою внутреннюю деятельность, но - так организовано, что в самой его сущности заложено взаимодействие с внешним миром, что оно должно чувствовать себя членом этого мира. Мы можем сказать, что ни один орган человека не организован таким образом, что мы можем понять его в покое. Мы лишь тогда можем понять покой человеческого органа, если мы можем соотнести его с движением, которое должно выполняться благодаря этому органу, будь это внешний орган, который в своей покоящейся форме уже намекает на внешнюю форму движения, или же это - внутренний орган, в форме которого вполне выражено то, каким образом он пребывает в своей внутренней живой подвижности, участвуя благодаря этому в общем процессе человеческих органов. Это учитывается благодаря тому, что мы правильным образом преподаём ребёнку двигательную деятельность. Но мы должны именно в этом случае учитывать всё существо человека и обращать внимание на то, чтобы телесное, душевное и духовное были бы учтены равным образом. Это имеет место у ребёнка прежде всего, если мы позволяем его занятиям двигательной деятельностью проходить в правильном стиле, в том стиле, при котором ребёнок получает удовлетворение благодаря тому, что он производит соответствующие формы движения из своих собственных намерений и может сопровождать их своими собственными удовольствиями.

Поэтому при основанном на человекопознании воспитании мы должны заботиться о том, чтобы мы учились понимать, каким образом ребёнок хочет свободно действовать в игре. Все, что мы преподносим ребёнку как стереотипные, выдуманные игровые формы, все это, ведь впрягает ребёнка во что-то, что является ему чуждым; это подавляет то, что должно было бы быть в ребёнке внутренне живым. Ребёнок становится постепенно ленивым в отношении своей собственной внутренней деятельности, и когда ему навязывают потом внешнюю деятельность, он чувствует себя в этой внешней деятельности - без всякого интереса.

Можно составить себе хороший взгляд на эти вещи, если мы заметим, как игру ребёнка, при которой, ведь, надо больше принимать во внимание то, что может иметь место в интенциях ребёнка, как эту свободную игру ребёнка - слишком сводят к гимнастическим занятиям. Как сказано - я вовсе не хочу проклинать гимнастику до основания; но в общем всё же нужно сказать, что гимнастические упражнения так сформированы, что они преподаются ребёнку известным внешним образом. Поэтому тому, кто обладает действительным человекопознанием - милее видеть, когда дети свободным образом, непринуждённо занимаются на брусьях, на турнике, на веревочной лестнице и т.д., чем если бы здесь стоял учитель физкультуры и командовал движениями, в которых ребёнок, как в чём-то внешнем - более ленив и внутренне инертен, чем если бы они родились из него самого. Это было бы вовсе не хорошо, если бы учитель командовал - раз! два! три! - предписывая, как ребёнок должен становиться на первую спицу веревочной лестницы, на вторую спицу и так далее, или - соответствующим образом заниматься на турнике или на брусьях, приводя свое тело к стереотипным формам.

Я знаю, это уже несколько выходит за пределы того, что сегодня воспринимается нейтральным образом, ибо по отношению к тому или иному гимнастическому движению эпохи сегодня, ведь, каждый - несколько фанатичен, и в частности, наталкиваются на антипатию, если голое гимнастическое, которое внешним образом преподаётся ребёнку - противопоставляют в его истинном свете тому, что в самом ребёнке должно вызывать развитие свободной игры.

Эта свободная игра является тем, что мы должны изучать! Мы должны изучать ребёнка, тогда мы найдем также возможность стимулировать его к этой свободной игре. В этой свободной игре должны иметь возможность принимать участие как мальчики, так и девочки. Благодаря этому привносится возможность, чтобы через оживление, которое участвует затем и во внутреннем человека, когда ребёнок оживлен внешне - общее внутреннее функционирование также пришло бы к гармоничной деятельности. И если потом правильным образом взглянуть на нечто такое, как, скажем, анемия, малокровие у молодых девушек, которое ведь в большинстве случаев происходит от того, что молодые девушки уединяются от мальчиков, потому что это рассматривают как некое непослушание, если они немного резвятся, принимая участие в свободной игре с мальчиками. Только они, вероятно, должны немного видоизменённо, по-своему исполнять то, что исполняют мальчики в свободной игре.

Однако (это не может ни в малейшей степени намекать на то, что бывает в жизни в данном случае, но это нужно понимать лишь как терминологию), именно так обстоит дело, что обычный идеал, который часто имеет место в отношении маленьких девочек, во многих отношениях является гигиенической предпосылкой наступления последующих анемических состояний, которые мы можем облегчить тем, что мы девушку тоже вводим соответствующим образом в свободную игру. Мы предохраняем её тем самым от того, чтобы её внутреннее функционирование становилось постепенно ленивым, инертным и не доходило до того, чтобы образовывать из пищеварительной деятельности кровь.

Сегодня особенно трудно вызвать полное понимание таких вещей по той простой причине, что общепризнанный сегодня род познания исследует не из собственного внутреннего существа человека, но собирает отдельные факты, и из этих отдельных фактов, как говорят, индуктивным путём - варят, помешивая, всеобщее знание. Благодаря этому, несомненно, приходят к верным вещам; но в жизни все дело в том, чтобы всегда приходить к жизненно-важным вещам. Вполне может случиться, что приходит особенно фанатизированный сегодняшним способом познания человек и говорит: да, ты нам сейчас рассказываешь, что недостаток занятий подвижными играми могут создать у юной девушки анемию; но у меня есть один случай (он мог, пожалуй, наблюдать и пять), когда в деревне девушкам вовсе не мешают резвиться, и всё же я находил там случаи анемии. - Да, здесь дело в том, что тогда надо исследовать, откуда происходит анемия в этом специальном случае. Вероятно, юная девушка, будучи еще ребёнком, однажды потихоньку лакомилась безвременником осенним, Colchicum autumnale, и благодаря этому ребёнку была привнесена предрасположенность, которая позднее отразилась в анемическом состоянии.

Что затем здесь учитывается особо, так это - то, что мы ухудшаем общее гигиеническое предрасположение ребёнка - также чрезмерной духовной обременённостью. Если мы не вводим ребёнка правильным образом в подвижную игру, мы - хуже обеспечиваем его организм обмена веществ. Если мы слишком обременяем ребёнка именно теми духовными вещами, которые относятся к внешнему миру, мы вызываем у ребёнка чрезмерный обмен веществ в самой голове. Хотя человек является трехчленным существом, все отдельные деятельности, преобладающие в одной из систем органов - имеются в известном смысле также и в других системах органов. И если мы обременяем человека не спиритуальными вещами, но такими, которые представляют внешний мир в его содержании в физической области, мы в известном смысле отвлекаем регулярную пищеварительную деятельность от системы обмена веществ - в головную систему, и тем самым, с другой стороны мы опять-таки вызываем своего рода аномальную деятельность всей пищеварительной системы.

Вследствие этого совершенно аналогичные явления, опять-таки - анемичные состояния, могут выступить в половозрелом возрасте. И здесь также можно снова прийти к нам и указать деревню, где, возможно, также выступают анемические состояния, и при этом - едва ли можно утверждать, что эти дети духовно перекармливались. И опять-таки это нужно исследовать и разузнать в конце концов, что анемия в данном случае, вероятно вызвана тем, что в этой деревне есть дом, увитый т.н. диким виноградом; ягоды дикого винограда, вероятно, однажды вызвали любопытство ребёнка, который, что можно позднее увидеть, лакомился одной, двумя, тремя ягодами в их перезрелом состоянии, когда они становятся совсем черными, и заложил, наряду со всей своей остальной конституцией - предрасположенность к анемии.

Это - вещи, которые, безусловно, должны учитываться: это может быть вполне правильным, когда собирают такие отдельные факты и варят из них, помешивая, отвлеченное знание, но в отношении жизненно­практическог знания дело как раз в том, чтобы принимать во внимание именно жизненно практическое, то, где вмешиваются и могут вмешиваться в жизни и около нее. И такое знание может дать учителю и воспитателю только действительное человекопознание, такое человекопознание, которое сообщит ему то, что, в сущности может быть в его власти: чтобы мы правильным образом вводили ребёнка в подвижные игры, чтобы мы не перегружали ребёнка в духовном отношении. Это - не только в наших силах, но это - наша первейшая задача.

Естественно, мы не можем в каждом отдельном случае помешать ребёнку лакомиться Colchicum autumnale или диким виноградом. Но с помощью таких интуиций мы можем своевременно обеспечить, чтобы он был в состоянии развивать своё физическое всесторонне и в более высокой активности.

 

Шестнадцатый доклад,