Ты счастлив1? — спрашивают у него.

— А что делать? — хохочет он в ответ. — Когда за что ни возьмусь — везде приятно.

Решите прямо сейчас — каким качеством должна обладать ваша Жизнь, для чего просто прислушайтесь к себе. И — войдите в это пространство отслеженных ощущений, создайте его внешнее выражение своим намерением, своей Жаждой Жизни.

Никогда не забывайте, что ваша реальность — это всего лишь сырая глина. Лепите же из неё смело и разнообразно. Но не для результата, а для удовольствия.

Создавайте свою Жизнь радостной и изобильной, не отказывая себе ни в чём. А главное, никогда не откладывайте её «на потом» — спешите жить сегодня.

— Поспешишь — людей насмешишь, — смеётся вместе с нами Дурак. — Поэтому — спешите жить!

— И если нравится, — добавляет он лукаво, — считайте, что получилось!

Дракон заложил напоследок крутой вираж и, мягко спланировав, опустился у подножья огромного утеса, неподалёку от небольшой одиноко стоящей хибары.

— Ну вот, — сказал он, — куда мог, туда тебя доставил. А дальше пути мне нет.

— Отчего это? — удивился Петя, с драконовой спины сползая да руки-ноги разминая.

— Больно уж очеловечился я, в сказках ваших прижившись, а оттого потерял двойственность сути своей драконьей. Гожусь я теперь лишь для наружного употребления, а Царство Драконье уже не для меня. Такая вот миссия у меня особая... В мире людей она когда-нибудь и закончится...

Не всё понял старик из объяснений помощника своего добровольного, да только стало ему грустно за него. Похлопал он дракона по шее сочувственно, за гриву его потрепал, будто коня какого...

— Переночуешь там, — ткнул дракон когтистым пальцем в хибару, — пустая она стоит. Вот только поутру не особенно в ней залеживайся...

— Почему? — спросил Петя.

— Вот утром и узнаешь, — ухмыльнулся дракон. — А отправишься ты потом туда, куда сам поймёшь, что идти надо. Если поймёшь, конечно... По-другому нельзя — в Царство Драконье никого за руку не приводят.

— На прощанье, вот ещё что скажу, — продолжал дракон. — Следует иметь тебе в виду, что драконы — это настоящие джентльмены и никогда не приходят без приглашения. Ну а в том, как именно ты их в свою жизнь зазываешь и для чего это тебе нужно, разбирайся уже сам.

— Совет ещё дам, — совсем уже прощался трёхголовый с Петей, — не пытайся в Царстве Драконьем обманом чего-то добиться. Потому как невозможное это дело — хитрее самого себя оказаться.

— Ты это о чём? — удивился старик.

— Да всего лишь о том, что, если идёшь ты сражаться с драконом, не забудь прихватить с собой палку — она ему очень даже может пригодиться, — захохотал дракон, крыльями взмахнул, и был таков.

J J J

Спал старик нестарый сном крепким да сон видел странный.

Будто лежит он на лужайке солнечной, днём весенним. И вдруг видит — вылезает из земли червяк дождевой, на солнышке сладко потягивается. А рядом с ним другой червяк появляется.

— Я вас люблю, — говорит первый червяк второму. А тот ему отвечает.

— Дурак, я твоя задница.

Пробудился старик да, глаз не размыкая, размышлять принялся-к чему бы сон такой?

— А чего тутмудрить особенно, — раздался в нём смешок ехидный, — всё и так ясно: любая задница, которую ты увидишь рядом с собой, — это ты и есть. Хоть, вообще-то, неправильный сон ты увидел, червяки — они ведь делением, на самом деле, размножаются.

— Это как? — удивился старик, глаза открывая.

— А, лопатой!.. — захохотал колпак.

Ещё больше удивился старик, даже на ноги вскочил. Да только не от болтовни этой внутренней. А оттого, что ложился он спать в хибаре драконьей, а пробудился сейчас под открытым небом, на земле голой. Не осталось от домика вчерашнего даже следа.

— Проспал, значит, — засмущался старик, совет дракона вспомнив.

Пошёл он к ручью, в порядок себя утренний привести. А по дороге вновь о сне странном вспомнил.

— Ну, хорошо, — рассуждал Петя, — предположим, что любое черте-што, около меня возникшее, это и впрямь я сам и есть. А теперь глянем — кто именно со мной рядом находится?

— Я... — кокетливым голосом напомнил о себе колпак.

— Ну, о том, что ты — задница, я даже спорить не буду, — усмехнулся старик. — А вот кто ещё? Дракон? Дракон, это что, тоже я? Надо же...

— Что есть дракон? — решил он исследовать этот вопрос досконально. — Дракон — это прежде всего страх. Есть он во мне? Да сколько хочешь! Столько его там, что едва он внутри меня помещается, того и гляди наружу выскочит...

- Так вот оно что... — понял вдруг Петя. — Выходит, это мой страх внутренний творит драконов наружных... Ну да, ну конешно, как это я забыл, что внешний мир мы всегда только из себя строим.

— Вот, значит, в чём секрет драконов! — восхитился нестарый старик своим открытиям. .- Вот откуда они в нас появляются и почему потом вокруг вьются. Теперь ясно, каким это чином и мы в них обитаем, и они в нас...

— Значит, если во мне страх живёт — рассуждал он, — то дракон страха из меня вылезет? А если гнев — дракон гнева?Аиз жадности моей — дракон азтности образуется? Это сколько же их из меня наружу уже повылазило? Мать честная! И весь этот зверинец одновременно внутри меня обитает?

— Выходит, что вся нечисть наружная — это только моих рук дело? — удивлялся старик, в ручье шумно плескаясь. — Ну, что ж, если всё в моих руках, может, их просто мыть чаще надо, а там, глядишь, всё постепенно и образуется.

Умывшись да перекусив, задумался Петя о пути дальнейшем. Долго думал, да только всё мимо как-то, впустую. От нечего делать колпак с головы стянул да бубенцами играть принялся. Звенел он ими, звенел, пока звон этот не напомнил ему кое-что.

— Нет, ну надо же!.. — хлопнул он себя по лбу. — На голове компас таскаю, а сам как слепец — пристаю ко всем, направление показать клянчу.

Надел он на себя колпак Дурака в таком виде развёрнутом да по сторонам посмотрел. Только ничего особенного не увидел, разве что краски поярче стали да звуки повыразительней. Вспомнил тогда Петя науку свою рыбачью.

— Чтоб дракон себя обнаружил, — сказал он, — его подманить как-то надобно. Прикорм здесь нужен. А из чего его сделать? Да из себя только. Ну, что ж, будем, значит, драконов на живца выуживать...

Стал он тогда специально о нехорошем думать. Сомнения различные в памяти своей воскресил, страхи былые вновь пережить себя заставил. Потянулась наконец ниточка светящаяся из живота его, да не вверх она потянулась, как когда-то, а куда-то вбок, мимо утеса высокого и ещё дальше — к скалам безжизненным.

Поспешил Петя по этому следу светящемуся, подпитывая его время от времени переживаниями своими, из былой памяти вынутыми. Шёл он так, мыслями неспешно поскрипывая.

— Ум, — думал старик, в такт шагов своих, — это то, чем человек думает, будто он думает. А на самом деле, ум — это то, чем человека думают другие. Кто именно? Да кто угодно, но прежде всего драконы.

— Именно поэтому, Петя, — не преминул колпак в размышления его влезть, — настоящая свобода мысли возможна только в пустой голове.

Старик только хмыкнул в ответ.

— Труднее всего спорить с тем, кто с тобой во всём согласен, — сказал он и засмеялся. — Но если двое согласны друг с другом, то один из них уже лишний. Кто же из нас?

Засмеялся Петя, но сразу же и осёкся, потому как мгновенно исчезла нить светящаяся, будто обрезали её. Пришлось старику вновь на невзгоды внутренние настраиваться да вытягивать ими из пупа нить путеводную. Больше на болтовню не отвлекался.

J J J

...А ведь не было в Царстве Драконьем ничего особенного. Бродил по нему старик да тому, что видел, дивился. Ожидал он здесь встретить ужасы кладбищенские, к страстям потусторонним готовился, ан нет — всё как обычно, всё как у людей.

Стоят повсюду домики аккуратные, даже слишком аккуратные... То тут, то там скверики ухоженные виднеются, даже чересчур ухоженные... Люди кругом ходят чинные да друг с другом вежливые, до тошноты просто вежливые...

Даже засомневался старик — а туда ли он попал? Но колпак ему показывал точно — туда. Стекалось в этот город бесчисленное количество нитей светящихся, обволакивая его словно паутиной. Но видел это Петя ещё на подходе к Царству, когда он был в колпаке дурацком, во все стороны развёрнутом. А как только сложил он его как обычно, чтоб внимания ненужного к себе не привлекать, так таким же обычным всё вокруг него сразу сделалось.

Битый час уже ходил Петя по царству этому, но даже следов драконов не находил. Нормальный с виду мир его окружал. Правильный мир. Очень правильный. Слишком правильный...

И вдруг Петя понял, что по-другому быть и не могло. Понял он, что личина внешняя нечисти этой внутренней непременно должна быть именно такой — гладкой и прилизанной.

— Ведь откуда у драконов видимость их драконья берётся? — рассуждал нестарый старик. — Исключительно из несогласия нашего.

Из несогласия с чем угодно. Именно от него потом возникает и гнев, и обида, и страх — всё то, из чего чудовищность их образуется.

— Но откуда это несогласие возникает? — вопрошал он себя дальше. — Да только лишь из знания правильного оно и получается, а точнее — из-за несовпадения с ним. Терзают нас монстры несогласия, в личину правильности вырядившись.

— Правильности! — а, это значит, что и вид наружный у них соответствующий должен быть — чинный да пристойный, — подводил итог своим размышлениям Петя. — Это лишь начинка у них гнилая да дикая, именно такая, какой все её знают, — драконья.

— Вот только отчего мне её рассмотреть никак не удаётся за маскировкой этой ложной? — озаботился старик. — А может, просто сплю я? Сплю и сон всего лишь вижу, моему уму навеянный? Не годится так, давно уже пора проснуться...

Перестал тогда Петя умом своим болтать, вопрошать себя начал: «А не сплю ли я?» - да к ощущениям прислушиваться. И точно — стала меняться сказка вокруг него постепенно, причём в такую сторону жуткую...

Побледнел мир прилизанный да благопристойный, а сквозь него совсем уже другой проступал понемногу... Ни домов в нём не было, ни аллей, зато были в нём пещеры, в скалах прорезанные, были ямы какие-то вокруг, чем-то смрадным да зловонным до краев наполненные. Исчезли люди, разгуливавшие повсюду, зато во множестве монстры кошмарные появились.

Да в таких обличьях невозможных, каких Петя ни во снах кошмарных не видывал, ни в сказках о таких не слыхивал. Были здесь во множестве драконы обычные, были драконы с рогами и с гребнями костяными, а также двух-, трёх- и вообще непонятно сколько головые. Были драконы с крыльями и без них, драконы с копытами и драконы в чешуе рыбьей, драконы с лицами человеческими и без лиц вовсе.

Причём как только Петя сумел их увидеть в обличье взаправдашнем, так и они тотчас же его увидели. Начали монстры вокруг него собираться, в кольцо плотное сбиваясь.

Стоял Петя, нечистью этой со всех сторон окружённый, да диву давался — неужто такая же дрянь и в нём самом обитает?

— Ну и дела, — бормотал он обескураженно, вокруг себя оглядываясь, — вот уж точно говорят: куда ни кинь, всюду блин.

— А ты как думал, Петя? — подал вдруг колпак голос насмешливый. — Достаточно всего лишь поддаться иллюзии, чтоб тут же ощутить её реальные последствия.

Драконы, вокруг Пети сгодившись, поедом глазами его ели, зубами да клыками щёлкали, слюной ядовитой капали, но вот трогать почему-то не спешили.

— Твоя работа?- догадался наконец старик у колпака спросить. — Это ты меня, что ли, под охраной своей держишь?

— И да, и нет, — засмеялся колпак. — Не умаляй своих заслуг, Петя. Я всего лишь помогаю сохранить состояние твоё особое, но ведь создаёшь-то ты его сам...

Из толпы драконов отделился один, особо странный, он сделал несколько шагов к старику и зашипел:

— Ты зачем с-сюда пожаловал, человек? Ты с-с кем тягаться вздумал? Нас-с голыми руками не возьмёш-шь...

— Да, вас голыми-то и брать противно, — усмехнулся старик, внимательно чудище рассматривая, никогда ничего подобного он не видел.

— Это что же — и во мне такое живёт? — пробормотал он удивлённо. — Откуда б ему там взяться...

— Как это откуда? — немедленно отозвался колпак ехидным голосом. — Позапамятовал ты, небось, о случае том давнем, а вот он о тебе — нет. Был ты тогда настолько глубоко погружен в себя, что с противоположной стороны выглянула твоя голова, да там, как видишь, и осталась.

А дракон этот странный, головоногий продолжал старика запугивать.

— Нас-с много! — шипел он откуда-то из междуножья. — Нас-с легион! Нас-с рать!

— Ну, насрать, так насрать, — добродушно согласился старик. — Я, может, тоже на вас плевать хотел.

Повернулся он да прочь подался, сквозь толпу чудищ протискиваясь безбоязненно.

Но последнее слово всё же осталось за драконом шипящим и ещё долго звучало за Петиной спиной, напоминая ему, куда именно он должен идти.

J J J

Сидел Петя на камушке, солнцем нагретом, да на суету драконью издали посматривал. Доволен он собою был и немало причём,- а как же! — хоть в кои веки раз, а всё же не дал погани уродливой себя застращать.

— Ну, что тебе сказать, Петя, — раздался в нём голос ехидный, — поздравляю — утер ты всем нос. Поставил на место. Вот только и сам на месте остался... А самое забавное, что всегда у тебя так будет — в любой твоей борьбе победа непременно будет оставаться за тобой. За тобой! — а оттого не видать её тебе как собственных ушей.

Удивился нестарый старик словам этим, обиделся даже.

— Но ведь понял я уже, что драконы — это я и есть, что из меня они скроены? Что плохого в том, чтоб себя в них найти?

— Ну, хорошо, — согласился колпак, — себя ты в сказке драконьей нашёл, а дальше-то что?

— А что дальше? — не понял старик.

— Дурак, он ведь тем от умного и отличается, что хорошо знает, на что следует обращать внимание, — отвечал колпак. — Забыл ты, видно, зачем сюда явился. Ты не себя в сказке найти должен, а сказку в себе. Да не просто так найти, а ещё и снаружи её выстроить. А для этого сила тебе необходима, запамятовал, небось? Ну вот и забирай её.

— У кого — у драконов, что ли?- забеспокоился старик.

— Ну, вот ещё, — засмеялся колпак, — зачем же их обижать? Не надо у драконов ничего отбирать, иначе и сам безо всего останешься. Их самих забирай. Они и есть твоя сила.

— Ничего себе, — озадачился старик, — как такое сделать возможно?

— А ты для начала попробуй просто полюбить их, — говорил колпак. — Ведь ты сам сказал, что узнал в них себя. Вот себя и полюби. В любви к себе, Петя, самое главное — это взаимность.

— А любить, — продолжал он, — значит, видеть всё таким, каким его создал Бог... Не любить — видеть таким, каким его создал ум.

— Да, но как отделить одно от другого? — ещё больше озадачился старик. — Как суть истинную у драконов увидеть?

Но колпак уже молчал. Понял тогда Петя, что дальше ему самому разбираться придётся. Попробовал он для этого дела головой воспользоваться, но окромя боли головной ничего другого в неё приходить не хотело.

— Отвык, должно быть, — усмехнулся Петя. — Ещё немного — и совсем Дураком заделаюсь.

От нечего делать, представил он себя Дураком, подле трона царского сидящим, в колпаке дурацком...

— Колпак! — хлопнул старик себя по лбу. — Ну что ж это я постоянно о силе его особой забываю!

Стянул он с себя колпак, расправил его бережно, бубенцы от плена освободил да вновь на голову напялил. Вокруг себя глянул и в который уж раз за сегодня удивился.

Изменилось всё вокруг него снова, до неузнаваемости полной. Исчезли монстры драконообразные, растворилась вся грязь их наружная, даже запах гнилой — и тот куда-то подевался.

Снова увидел Петя паутину нитей светящихся, но теперь уже хорошо было видно, куда они вели. Заканчивалась каждая нить такая то ли облачком, свет источающим, то ли сгустком туманным. Были эти сгустки разных размеров и очертаний, разных цветов и оттенков.

Тянулось к некоторым из них всего по нескольку тонких нитей, и оттого были они размера небольшого, зато в другие целые снопья волокон таких входили, напитывая их до размеров невероятных.

Но главное — не ощутил старик в этой картинке никакой опасности для себя, никакого неприятия к увиденному не почувствовал. Оттого, может, что не было в ней образов привычных, коими с детства его стращали.

— Так вот как на самом деле народ драконий выглядит, — начал понимать старик суть поучений колпачных. — Сгустки силы они всего лишь, и не более того. А состоит эта сила из чувств человеческих, вот и выходит, что драконы — чувства наши и есть. Отвергнутые чувства, непрожитые, нелюбимые, а оттого и личина у них соответствующая — ужасная и враждебная.

— Как же вернуть силу эту? Как дракона обратно заманить? — озадачился Петя. — Ведь бороться с ним не получится — самого себя и впрямь не поборешь. С палкой если подойдёшь к нему — этой же палкой и получишь...

— А может, не бороться с драконом надо, а просто играть с ним? — искал старик решение правильное. — Всего лишь поиграть с ним в поддавки — не сопротивляясь его силе, а лишь направляя её? Можно ли сделать такое? Можно ли узду из согласия своего на дракона накинуть?

— Разобраться в этом надо... — озаботился он вопросами своими. — Через что драконы жизнью человеческой править пытаются? А через несогласие наше, потому как выгодно оно им, потому как только из несогласия нить та светящаяся и состоит, только через несогласие они силу нашу жизненную и сосут.

— Вот и выходит, что нами управляет только то, с чем мы не согласны, — рассуждал старик дальше. — А ежели согласны? Вот тут нам и карты в руки — тяни поводья на себя, если со смехом это делаешь! Вот здесь ключ ко всему и сокрыт — управлять драконом можно, лишь позволяя ему всё, управлять им надо не управляя, а лишь направляя его.

— Пусть он себе летает кругами, — сделал выводы старик, — а ты знай — подтягивай его понемногу да смотри только — не спи! Пока не спишь — дракону ты не интересен, а заснешь если — уже добыча его.

Тут же и пробовать начал. О плохом подумает, дракона вниманием своим взбудоражит, а затем нитью светящейся вокруг себя его раскрутит да в себя же на вдохе и примет.

Одного дракона втянул в себя так старик, другого, а там и вовсе во вкус вошёл — потому как силу почуял в себе растущую.

— Ну и дела, — оторвался он наконец от охоты драконьей, — вот уж не думал не гадал, что можно страдания болезненные в силу жизненную превратить.

— Это что ж такое выходит, — удивлялся он, — чем больше у меня проблем и неприятностей, тем больше я из них сил черпать смогу и тем проще мне жизни радоваться будет? Надо же...

— Как бы тогда не закончились все мои сложности внутренние раньше времени, — забеспокоился старик, — а то где же мне силы будет взять Дурака найти?

— Ну, этого добра тебе ещё надолго хватит, — вновь раздался в его голове голос смеющийся. — А если вдруг покажется, что все неприятности твои уже позади, просто подожди чуть-чуть, пройдёт совсем немного времени и ты поймёшь, что ошибался.

— Каждая твоя неприятность, — говорил, посмеиваясь, колпак, — это движущая сила твоей грядущей приятности.

— А любой твой недостаток, — продолжал он, — это на самом деле достоинство, из которого ты ещё не научился извлекать пользу.

— Поэтому, Петя, не упусти свой шанс на неудачу, — уже откровенно смеялся колпак, — только в ней ты найдёшь силу с этой неудачей справиться.

J J J

Будьте в жизни прохожими.

Иисус Христос

Будьте восторженными прохожими!

Дурак

— И никогда не теряйте отчаяния, — добавляет Дурак, радостно смеясь, — верьте — всё худшее ещё впереди.